Мой страшный главный врач

Глава 2. Арест главного врача Дмитриева

ВЛАДА

Заснуть удалось только под утро. Едва услышала будильник. В ванной из зеркала на меня смотрела измученная переживаниями и бессонной ночью молодая женщина с потухшим взглядом и опущенными уголками губ…

Чуть подогретым молоком быстро залила Егорке его любимые хрустящие звёздочки и пока он ел, болтая ногами под столом, я попыталась нанести на себя хоть какой-то макияж, но бросила на полпути и пошла в спальню переодеваться.

В это время зазвонил телефон. Мельком глянула на загоревшийся дисплей и у меня быстрее забилось сердце. Звонила Ольга Матвеевна, мама Глеба. Что она мне хочет сообщить⁈

— Да, Ольга Матвеевна, здравствуйте… — чуть взволнованным голосом поздоровалась я.

— Ну, что, моя дорогая⁈ Допрыгалась⁈ А я ведь тогда тебя предупреждала. Помнишь? — назидательным голосом произнесла свекровь.

— Смотря о чём… — вяло попыталась возразить я.

— Я тебя сразу предупредила, что, выходя замуж за моего сына, забудь и мечтать о детях. Да, он вот такой!

— Я до последнего надеялась, что он как все нормальные мужчины обрадуется рождению сына, наследника, — я посмотрела на часы. Пора было выходить из дома. У нас на работе очень жёстко с опозданиями. — Извините, Ольга Матвеевна, давайте я вам позже перезвоню. Нужно бежать на работу.

— Понятно. Только вот что я тебе хотела сказать, Владислава. То, что мой сын ушёл от тебя — это его решение. Но я своими внуками не разбрасываюсь. Поэтому буду помогать вам по мере возможности и обязательно укажу Егора в своём завещании. Ты знаешь, что Егор у меня четвёртый внук и я их всех люблю и никого не обижу своим вниманием. И ещё, Егора, по предварительной договорённости, сможешь приводить его ко мне. Надеюсь, что у тебя хватит ума не отказываться от моего предложения, — голос свекрови звучал так по-учительски. Не зря она уже второй десяток лет дорабатывает директором одной из элитных школ Москвы.

— Я подумаю, Ольга Матвеевна, — пробормотала я, натягивая на Егора тёплую куртку.

— Бабушка Оля, я тебя очень люблю! — звонкий голос Егора на секунду оглушил меня.

— И я тебя очень люблю, Егорушка! — послышался из трубки не менее звонкий голос свекрови.

— Бабушка Оля, а нас папа бросил! — неожиданно выпалил Егорка и испуганно посмотрел на меня. Было слышно, как свекровь, ничего не ответив, отключила телефон.

— Бежим, Егорка, а то уже опаздываем на наш автобус, — я сделала вид, что ничего не произошло…

Заведя сына в детский сад, я опять понеслась в сторону остановки и, спасибо доброму водителю, он уже собирался трогаться, но оставил открытой заднюю дверь, куда я заскочила почти на ходу.

Выйдя из автобуса, я направилась к большому, современному зданию нашей клиники. До меня только сейчас стали доходить масштабы трагедии, постигшей меня. Самое страшное, что теперь нужно было начинать привыкать жить без Глеба. Я даже не представляю себе, как я буду жить без его улыбки, его голоса, смеха, жарких, сильных объятий…

На подходе к клинике моё внимание внезапно привлекли два чёрных внедорожника с надписью «Следственный комитет», какой-то автозак стоял неподалёку. Из центрального входа неожиданно вышла группа людей в камуфляже и в балаклавах с автоматами наперевес. Между ними с непокрытой головой в чёрном, кашемировом пальто шёл наш главный врач Дмитриев Дмитрий Олегович. На руках у него были наручники и два здоровенных сотрудника в штатском, без балаклав, без особых церемоний буквально тащили его под руки к одному из внедорожников. Главврач, с поникшими плечами, обречённо шагал между ними, опустив бледное, в красных пятнах, лицо вниз. На расстоянии от них стояли ошеломлённые происходящим наши сотрудники, пациенты и просто посетители. Не каждый день увидишь, как выводят под конвоем главного врача такого большого учреждения. Откуда не возьмись появились телевизионщики и стали буквально тыкать своими микрофонами в лица Дмитрия Олеговича и сопровождавших его сотрудников следственного комитета…

Я подошла к кучке наших сотрудников и из-за их спин смотрела как силовики ведут того, кто вчера был для тебя недосягаемым начальством.

— Награда нашла своего героя, — негромко, вполголоса произнёс кто-то из сотрудников и на него тут же зашикали остальные. Но тот продолжил: — А что такого⁈ Все знают, что на такой особняк с бассейном на Рублёвке его зарплаты точно не хватило бы…

— Михеева, ты что тут делаешь⁈ — неожиданно над моим ухом послышался громкий шёпот моей напарницы по смене Катюши. — Пошли быстрее, через пять минут нам смену принимать, а ты тут прохлаждаешься! Сейчас от девчонок ещё попадёт, что опаздываем.

— Так не каждый день же такое увидишь, — пробормотала я, побежав вслед за ней.

В отделении сотрудники, сгрудившись по группкам, вовсю обсуждали произошедшее. Кто-то жалел главврача, кто-то, наоборот, злорадствовал, желая ему получить лет двадцать, а ещё лучше — пожизненное.

— Что-то ты сегодня странно выглядишь, — подозрительно посмотрела на меня Катя пока мы с ней переодевались в комнате для персонала. — Если бы я тебя не знала, то подумала бы, что ты всю ночь бухала.

— От меня вчера муж ушёл, — просто ответила я и в этот момент у меня на глаза навернулись слёзы.

— Глеб ушёл?!! — почти взвизгнула от неожиданности Катя и тут же, прикрыв себе рот ладонью, недоверчиво прошептала: — Да, ладно!! Шутишь наверное⁈

Она посмотрела в мои глаза, наполненные слезами, и охнула, схватившись за щёки: — Вот это новость! Что же за день сегодня такой — новость за новостью⁈ У вас же, вроде, всё путём было. Что случилось-то?

В этот момент в комнату зашли наши медсёстры с ночной смены: — Вы что тут застряли⁈ На часы посмотрите. Совесть нужно иметь.

— Да-да, — пробормотала я и, схватив сотовый со стула, выскочила из комнаты для персонала и почти побежала к своему посту. И вовремя, потому что к нему с противоположной стороны уже шествовала наша старшая медсестра Сапрыкина. Именно шествовала на своих ногах-спичках и на каблуках в пятнадцать сантиметров. Но я уже была на месте и приступила к исполнению своих обязанностей. А их у нас с Катюшкой хватало с лихвой. Бегали до обеда как ужаленные, выполняя назначения врачей, ставя капельницы, делая уколы, провожая немощных пациентов на различные физиопроцедуры, заполняя огромное количество разной документации и так далее. Наконец больные поели в столовой и разбрелись по своим палатам, и мы тоже получили возможность перекусить. Я вдруг вспомнила, что из-за вчерашних событий забыла взять с собой еду. Хорошо, что мы на этот случай держим в комнате для персонала несколько пачек «Доширака». Я открыла шкаф и потянулась к верхней полке, где у нас лежали эти дошираки. Именно в этот момент завибрировал мой мобильник. Свободной рукой полезла в карман и глянув на экран дисплея пробормотала: — И что тебе нужно, тварина⁈

— Это ты мне? — вскинула удивлённый взгляд Катя. У неё был очень хороший слух.

Я отрицательно покачала головой: — Нет, не тебе. Катюш. Прикрой меня, пожалуйста, я выскочу на пять минут. Очень нужно.

Выбежав из отделения, я зашла в пустую подсобку со швабрами и вёдрами и поднесла телефон к уху: — Чего тебе?

Это была Ритка к которой вчера ушёл мой муж. А сейчас она сама мне звонит. Наверное, чтобы рассказать мне, что я — лохушка, профукавшая такого мужика. Эх, Рита, Рита! Подружка моя бывшая! Вот просто интересно, зачем может звонить человек после того, как совершит такой мерзкий поступок⁈

— Привет, Владочка! — голос Ритки прозвучал как-то приглушённо и, как мне показалось, смущённо.

— Не хочу даже с тобой здороваться, — честно призналась я и добавила: — Говори быстрее, что тебе нужно. Я на работе.

— Я поняла, поняла, — торопливо ответила Ритка. — Просто хотела сказать, что теперь мы с тобой подруги по несчастью.

— Ну, подругами мы с тобой перестали быть в тот день, когда ты решилась переспать с моим мужем… — начала было заводиться я.

— Да-да, ты права! — поспешила она прервать меня и, выдохнув, добавила: — Глеб ушёл и от меня. Вчера вечером, почти в полночь.

Я замерла на месте, осознавая сказанное Риткой.

— Владочка, я ведь тогда думала, что смогу со временем переубедить его в его страхе перед детьми, — нервно усмехнулась она в трубку телефона.

Тут до меня стало доходить: — Так ты…

— Да, я беременна от Глеба. Уже третий месяц пошёл. Вчера решилась сказать ему об этом. Он мне такой концерт устроил, орал как потерпевший. Даже соседи стали стучать по батарее, — Ритка прерывисто вздохнула. — Сказал, что придёт только после того, как я сделаю аборт.

— А ты? — невольно спросила я, ошеломлённая таким поворотом событий.

— А я сказала, что не буду делать аборта, что не стану губить такой генофонд, — в трубке послышался её нервный смешок. — Я когда смотрела на вашего Егорку всегда просто завидовала, что у вас такой красивый, умненький мальчишка растёт. Очень хотела такого же. Вроде мечта сбывается…

Тут я вспомнила про маму Глеба — Ольгу Матвеевну. Уверена, что она и пятого внука примет на ура.

— А мне-то ты зачем звонишь? — опять спросила я.

— Ну, вроде мы с тобой теперь друзья по несчастью, — опять с нервным смешком пояснила Ритка.

— Друзья так не поступают.

— Я знаю, Владочка. Понимаю, что сейчас навряд ли ты захочешь меня простить. Просто смотри: мы с тобой уже почти родня. Наши дети будут друг другу точно роднёй. Неужели ты их лишишь возможности общаться между собой⁈.

— Так, Рита, стой! У меня просто голова сейчас взорвётся от всех этих событий! — воскликнула я и добавила: — Я сейчас на работе и мне нужно идти.

— Так давай я тебе завтра вечером тебе перезвоню, когда ты отоспишься после дежурства? — с жаром воскликнула Ритка.

— Нет, не звони мне, — твёрдо заявила я. — Слишком больно, и мне нужно время, чтобы просто привыкнуть к мысли, что мой Глеб ушёл от меня к другой. Научиться жить с этим. Не звони мне, Рита. Очень тебя прошу, и я сейчас после разговора занесу тебя в бан.

— В чёрный список. — приглушённым голосом поправила она меня. — Но я всё равно буду ждать твоего звонка. И прости меня, если сможешь за то, что я предала нашу дружбу.

Я, молча, нажала на кнопку отключения и занесла бывшую подругу в чёрный список.

— Михеева!!! Ты где⁈ — неожиданно буквально под дверью раздался визгливый, похожий на ультразвук, голос старшей медсестры Сапрыкиной. Я аж подпрыгнула от неожиданности и высочила из подсобки: — Я здесь, Марина Владимировна, швабру относила.

Сапрыкина, утянутая в рюмочку, едва держала равновесие на своих пятнадцатисантиметровых каблуках: — Ты должна находиться на своём рабочем месте! Какая ещё швабра⁈ Хочешь без премии остаться под Новый год⁈ Так я тебе это быстро организую! Марш на место!

Я поспешила на пост и только достала с полки учётные журналы как ко мне опять подскочила Сапрыкина и послала к Главной медсестре клиники срочно отнести ей какие-то рабочие документы.

Держа файл с документами, я поспешила на пятый этаж, где сидела часть администрации, включая Главную медсестру Людмилу Захаровну.

На мой стук в дверь кабинета с табличкой «Главная медсестра» никто не откликнулся, но дверь была чуть приоткрыта. Я заглянула в кабинет, он был пуст. Позвонила Сапрыкиной, чтобы узнать, что дальше делать. Та в приказном тоне сказала, чтобы я зашла в кабинет и оставила эти бумаги прямо на столе около монитора ЕМИАСА и быстро возвращалась в отделение.

Пожав плечами, я быстро зашла в кабинет и осмотрела рабочий стол главной медсестры в поисках монитора. Не найдя его, огляделась по сторонам и увидела монитор на другом столе, стоявшем в небольшой нише, где также стояли платяной и книжный шкафы. Стеклянная дверца книжного шкафа была распахнута и в ней, как в зеркале отражался весь кабинет.

Я направилась к столу с монитором и увидела на книжной полке подарочный экземпляр Камасутры. Взяла её в руки, чувствуя приятный запах новой книги.

«Интересно, кто же подарил нашей Людмиле Захаровне такую нужную книжку⁈» — горько про себя усмехнулась я, вспомнив с каким удовольствием мы с Глебом изучали это замечательное индийское пособие… В этот момент послышались приближавшиеся шаги. Я узнала голоса начмеда Муранова Григория Ивановича и главной медсестры. Застигнутая врасплох с Камасутрой в руках я машинально втиснулась между шкафами и была невидима для входящих, зато в стекле дверцы книжного шкафа весь кабинет у меня был как на ладони.

Они буквально ворвались в кабинет, и Людмила Захаровна тут же заперла дверь на ключ. Начмед быстро скинул с себя белый халат и синий, трикотажный свитер. Потянулся руками к ремню брюк.

— Милочка, давай быстрее, а то мне потом на совещание вместо Дмитриева в департамент, — торопливо проговорил он, вставая прямо напротив окна, прикрытого светлыми жалюзи.

— Да-да, Гришенька, я сейчас-сейчас. — также засуетилась главная медсестра.

Я была не в силах отвести взгляда от поверхности стеклянной двери шкафа в которой как на экране наша главная медсестра тоже быстро скинула с себя белый халат, расстегнула на груди батистовую блузку и, вытащив поверх французского лифчика свои большие белые груди с набухшими коричневыми сосками, встала перед начмедом на колени и принялась ему расстёгивать пуговицы на ширинке. Он же, в предвкушении удовольствия, обеими руками лохматил ей волосы на голове и всё больше возбуждался: — Ну, малыш! Давай же скорее, малыш! Бери его уже скорее в рот. Он так хочет к твоим губкам!

— Сейчас, Гришенька, сейчас, — возбуждённо дыша проговорила разрумянившаяся Людмила Захаровна и. достав из кармана юбки белую салфетку, быстро оттёрла свои губы от карминно-красной помады и выкинула её в мусорную корзину. Затем она потянулась обеими руками под низ его пузатенького живота и спустила ему трусы. Я невольно хмыкнула, увидев красный небольшой член начмеда висевший чуть ли не на полшестого.

— Давай малыш, приведи его в рабочее состояние, — едва слышно произнёс Григорий Иванович и застонал от удовольствия, когда Людмила Захаровна умело схватилась правой рукой за его член, а левой принялась сжимать свои груди и прищипывать большие, набухшие соски.

Затем я увидела, как он в нетерпении приблизил её голову к своему члену и она, продолжая мять свою грудь, обхватила губами головку его члена и стала медленно его втягивать вовнутрь, теребя внутри языком.

— О-о-о, малыш! Давай же соси его. соси! — простонал начмед и закинув голову, обвёл глазами комнату и… встретился на стеклянной поверхности двери с моим взглядом. Томно прикрытые глаза его тут же расширились до размеров небольшого блюдца. Но надо отдать ему должное, он не издал ни звука. На автомате он продолжал управлять головой главной медсестры, регулируя поступательно-отступательные движения. Затем незаметно для Людмилы Захаровны поднёс указательный палец правой руки к своим губам, видимо, призывая меня к молчанию. Меня можно было и не просить об этом. Я стояла между двумя шкафами с Камасутрой в руках и вынужденно наблюдала за актом любви между нашей, кстати, замужней и очень строгой главной медсестры и не менее женатым и строгим начмедом клиники. Я понимала, что в любой момент может ожить мой телефон и что скоро сюда прибежит Сапрыкина, чтобы в очередной раз пригрозить мне депремированием за долгое отсутствие на рабочем месте. Короче, ситуация была ещё та…

Дыхание начмеда участилось, обвисшие щёки стали багроветь:

— Малыш, давай я прямо так кончу, мне уже пора в департамент, — простонал он, глядя прямо в глаза моему изображению на стекле. В какой-то момент его глаза остекленели и он, прижав голову главной медсестры к своему лону, замер на месте, издавая непонятные звуки. Людмила Захаровна упёрлась ладонями в его бёдра и стала пытаться освободить свою голову из его цепких объятий.

Вот он выдохнул и быстро чмокнув Людмилу Захаровну в макушку: — Спасибо, дорогая. Давай одевайся быстрее и проводи меня, а то мне уже ехать пора в департамент. Давай-давай, поднимайся и пошли!

Я увидела, как главная медсестра, достав из кармана ещё одну бумажную салфетку что-то туда сплюнула, обтёрла ею губы и выбросила в мусорное ведро. Заправляя груди в лифчик, она недовольно произнесла: — Это что сейчас было, Гришенька⁈ Я-то не кончила!

— Милочка, ну сама же понимаешь, какой у нас сейчас цейтнот здесь творится! Мне нужно срочно в департамент. Дмитриева скорее всего посадят. Будет решаться вопрос о том, кто его заменит. Скоро здесь будет куча проверяющих, приедут все надзоры! В следующий раз я тебе клянусь, что мы оба кончим и ещё как кончим! Только никто об этом не должен знать и тогда всем будет хорошо! — неожиданно повысил голос начмед. И посмотрел моему отражению прямо в глаза.

— Мне нужно причёску привести в порядок, — главная медсестра хотела повернуться лицом к столу, но начмед вцепился ей в плечи не давая развернуться: — Милочка, у тебя всё прекрасно! Пошли быстрее, проводи меня. Вместе зашли, вместе должны выйти, а то пересуды всякие пойдут. Ты же знаешь какими непорядочными могут быть люди.

С этими словами он быстро повернул ключ в замке и буквально под руку вытащил главную медсестру из её же кабинета. Я подождала несколько секунд, положила наконец-то на место Камасутру и кинулась вон из кабинета. В этот момент зазвонил мой телефон. Звонила Сапрыкина.