Моя Фиалковая Ведьма

Глава 20. Границы жизни и смерти

«Кольца фейри — обладают свойством защищать своего обладателя благодаря тому, что кто-то из фейцев заранее напитал их своей магией, отдавая часть своих сил, а возможно и чью-то людскую жизнь… Ведь всем известно — в мире людей, фейри не могут источать магию естественным путём, лишь брать ресурс из внешнего мира и затем только пользоваться им».

Эраген Алахосский, «Законы и порядки фейри» с.10

Первое, что я заметила, перед тем, как ощутила на своей талии большие мужские ладони, это то, как сильно нагрелось сразу несколько фейских колец на моих пальцах. Вскоре сразу три магических украшения, раскололись и кусками осыпались на плитку пола, создавая тихий звон. Авалард стоял позади меня, предостерегая от падения, но те ругательства, какими он стал сыпать, сразу дали понять, что феец видел итог моей попытки «излечиться» от магии. И хоть он не знал, причин моей скорой кончины, но явно понял остроту всей ситуации.

Резко, без всяких разбирательств, он подхватил меня на руки и понёс в сторону просторной гостиной. Когда феец уложил меня на мягкую поверхность дивана, то из моего рта уже сочилась пена, а голова кружилась настолько сильно, что я и не заметила, как ещё два пальца, освободились от фейских колец.

— Что ты ела и пила?! — обхватив моё лицо, с паникой спросил Авалард.

Но я уже не могла ничего ответить. Казалось, все вены под кожей скоро сгорят, словно там текла не кровь, а плавленый металл, обжигая их изнутри. Глаза закрылись сами, а тело потеряло всякую силу. Если бы сказали пошевелить пальцем, то и этого сделать не смогла бы. Понимание пришло быстро «Я умираю. Умираю» — обозначились чётко мысли в голове. «Смирись» — прошептала смерть, где-то там, на закоулках меркнущего сознания. Авалард тряс меня, уже, словно тряпичную куклу, удерживая в сильных руках и не давая провалиться в бессознательность окончательно. Но для меня его манипуляции казались лишь слабым дребезжанием, что не давали уйти окончательно. Раздражали.

Всё изменилось слишком резко, внезапное тепло приятно разлилось по телу, ощущаясь покалыванием в конечностях. Стало возрастать приятное чувство наполненности жизнью и энергией. Вскоре я проделала обратный путь от смерти к возрождению, обретая второй шанс на жизнь. Звуки, померкнувшие было до этого, наполнили снова пространство.

— И где ты только достала цветы абракуса?! — проревел злобно мужчина, склоняясь над моим лицом и принюхиваясь к моему рту.

Я подняла всё ещё тяжёлые веки и посмотрела на фейца, который, судя по всему, применил магию исцеления. Из носа Аваларда побежала алая кровь. Видимо и для него спасение глупой девчонки прошло не бесследно. Я пошевелила языком и поняла, что во рту слишком много слюны, что сбилась в пену и вызывала острый приступ тошноты.

Авалард же лишь усугубил дело, уложив меня животом к себе на колени и сунув пальцы глубоко в рот, заставил опустошить желудок. Мощный болезненный спазм скрутил живот, меня вырвало, и багровое пятно неприятно расползлось по тёмному полу паркета. Всего пару капель отвара из цветов абракуса, заставили превратиться содержимое моего живота в кровь, обжигая желудок, а жилы гореть огнём, призывая быструю болезненную смерть.

Авалард снова выругался, увидев все тоже, что и я, а затем бережно перевернул меня, словно я вешу не больше куклы и уложил на диван. Вокруг засуетились слуги, прибирая художества, созданные мной на полу, и я с ужасом поняла, что инцидент, скорее всего, дойдет до ушей моего мужа через них. Наверняка Авалард сам их успел позвать, пока я находилась на грани смерти и жизни.

Одна из служанок хотела подойти ко мне с миской воды и полотенцем, чтобы вытереть лицо, но феец перенял её из рук женщины содержимое и велел уйти, указывая кивком головы на дверь. Та испарилась в мгновение ока, повинуясь воле молодого хозяина, и даже была бледна настолько, будто феец в эту же минуту мог её убить.

Я же, лёжа на диване, пыталась восстановить дыхание, проглатывая вкус металла на языке. Авалард вытер полотенцем кровь, что выступила из его носа, вымыл в миске с водой полотенце и потянулся к моему лицу.

— Я сама, — потянулась дрожащей рукой к полотенцу в попытке его принять, но Авалард даже и не думал внимать моей просьбе.

Феец немного раздражённо схватил мою руку и уложил на диван вдоль тела, затем уже бережно стал вытирать моё лицо от следов крови. Было действительно стыдно и неловко предстать в таком виде перед практически посторонним мужчиной, но сам он, похоже, не испытывал и капли неловкости пока помогал мне.

— Спасибо… — тихо проговорила я, когда он уже всё сделал и просто молча, опустил полотенце в воду, отставляя широкую миску на кофейный столик неподалёку.

Его челюсти были сильно сжаты. Златоглаз был зол — сильно зол. Но вслух произнёс лишь одно:

— Где ты взяла зелье?

Я часто замотала головой не соглашаясь ответить, ведь это бы значило выдать Дорна.

— Не скажу.

Авалард потер двумя пальцами глаза, наверняка после того, как он влил в меня настолько много сил, ему самому было несладко.

— Отдай зелье тому, кто в нём нуждается. Надеюсь, ты поняла, что тебе оно принесёт лишь смерть?

— Почему? Почему оно мне не помогло? Я хотела избавиться от магии, ведь вскоре мне предстоит увидеться с королём… Авалард, скажи мне, кто я? Чего ожидать от Градоса при встрече? Прошу тебя…

Я накрыла руку фейца своей рукой, в попытке вызвать сочувствие и заставить открыть правду. Он вздрогнул от этого и посмотрел на меня своими большими глазами, в которых плескалось бескрайнее золотое море.

— Ты клад, Миллиора. Клад, который Эрбос искал годами.

Я немного повременила, думала, мужчина продолжит говорить, пояснит свои слова. Но он лишь усмехнулся в ответ на мой пытливый взгляд, заставляя убедиться в том, что феец не собирается раскрывать мне правду.

— Ты должна прочесть книгу, — это то, что тебе поможет. В целом, скоро и сама всё поймёшь. Единственное, что могу тебе сказать, так это то, что на Сайнуме можешь веселиться, Градос не станет на тебя нападать. Главное держи при себе свою магию.

— Издеваешься? Это ответ на мой вопрос, по-твоему? Я чуть не умерла, думая, что зелье для меня спасение, а ты всё еще не хочешь мне ничего говорить!

Авалард ухмыльнулся.

— Да, его тебе пить больше точно нельзя. Надеюсь, это ты уяснила, — повторил он снова, на всякий случай. — Больше я ничего не могу сказать. И поверь, Миллиора, не ради большой скрытности или своей выгоды я храню эту тайну. Просто не хочу тебя ранить раньше времени.

— Что это всё значит? — выставилась я на него, ощущая полный прилив сил, от пробирающей уже злости.

Хотелось растерзать Аваларда за то, что он заставлял мучиться в неведении. Феец взял меня за руку. Затем склонился ниже, тем самым позволив ощутить аромат бергамота, исходивший от его тела.

— Только то, что имею в виду… — со смешинками в глазах, добавил он.

— Ха-ха, как смешно, — наигранно похлопала я в ладоши, сев и тем самым, не намеренно, но став к нему ещё ближе. — С такими ёмкими ответами и юмором, ты наверняка коротаешь вечера в одиночестве, а знатные леди обходят тебя стороной.

После этих слов, феец и вовсе расплылся в довольной улыбке, напоминая в эту самую минуту, своего брата. Отличало красоту их улыбок лишь то, что у Аваларда не было тех самых ямочек под уголками губ, какие появлялись у Эрбоса в минуты радости.

— Меня очень радует, что тебе уже настолько лучше, что ты готова поговорить о моей личной жизни, Милли…

Авалард снова накрыл мою руку, не позволяя мне незаметно выскользнуть из его хватки.

Я прищурилась, обратив внимание на его фривольные действия.

— Ты флиртуешь с женой своего брата? — прямо спросила я.

— Скорее с той, кого он принудил стать его женой. Считаю, этот факт не стоит опускать. Он весьма весомый.

— Интересно, что бы на твои слова сказал сам Эрбос?

— А что бы он сказал, узнай, что ты пила отвар из цветов абракуса?

Намёк Аваларда был ясен, как свет в тёмную ночь.

— Ты ведь ему не скажешь?

— Не скажу, — с хитрецой произнёс он. — И даже слуги ему не станут докладывать, за этим прослежу. Ведь меня они боятся не меньше брата. А ты не говори о моих невинных вольностях. Уверен, Миллиора, скоро ты будешь нуждаться в поддержке… Кто, знает, может я бы смог стать тебе… другом. Помощником. У меня много талантов…

Новый намёк Аваларда заставил гнев снова зашевелиться в груди. Более всего, возмущало то, как легко он себе позволял такие высказывания, несмотря на то, кем я приходилась его родному брату. Это возмущало.

— Не пытайся влезть в кожу своего брата, Авалард, — отрезала я без тени сомнения. — Ты наверняка конкурируешь с ним, у братьев такое водится, я знаю. Но натянув на себя шкуру медведя, медведем не станешь.

Авалард сначала пытался натянуть привычную улыбку на лицо, чтобы не выдать своих страхов. Но я попала в цель и знала это. Затем он сдался и отпустил мою руку.

— Мне не нужны твои нравоучения, человечка. Неужели ты, совсем юная девушка, считаешь, что можешь меня учить?

— Ты можешь воспринимать мои слова как угодно, Авалард. Но от себя я скажу — для меня не существует иных мужчин, кроме моего мужа. Запомни.

Авалард наиграно изобразил удивление и встал, затем и вовсе начал хлопать в ладоши.

— Вот это да. Не думал, что хоть кто-то будет способен полюбить моего брата по-настоящему. Теперь я ему и, правда, готов позавидовать!

Я, наконец, и сама осознала, что мои слова в полной мере соответствуют утверждению Аваларда и во мне воспела паника. Я поняла, что он, возможно прав. Ведь кроме Эрбоса в моей голове, никто не существовал, как желанный мужчина.

— Вовсе я не полюбила… Просто…

— Смотрю, ты растеряна, — перебил Авалард мои жалкие попытки оправдаться. — Что, Милли? Не очень хочется любить монстра истребляющего невинных людей? Поверь, ты много ещё о нём не знаешь. А узнаешь, и это разорвёт твоё нежное, невинное сердечко. Наверняка ты думаешь, что он заслуживает любви, как и все, впрочем. Но ты ошибаешься. Ошибаешься и поймёшь это. А я выручу тебя, несмотря ни на что и безвозмездно.

Я вскинула подбородок выше и тоже поднялась на ноги.

— Ну, и зачем тебе это?

— Я знал твоего отца, он был достойным человеком и сильно мне помог в своё время. Теперь, полагаю, моя очередь платить по счетам. Плюс ко всему, даже, несмотря на свою ярко выраженную строптивость, его дочь продолжает мне сильно нравиться. И Эрбос тут ни при чём. Мы совершенно разные люди.

— Ещё недавно ты засовывал свои пальцы мне в рот и смотрел, как меня вырвет прямо на пол, а теперь говоришь о симпатии?

Авалард усмехнулся.

— Для меня такие манипуляции с людьми — обычное дело. Я разделяю помощь и личные отношения.

Вот теперь я и правда, была растеряна. Авалард же, кажется, напротив, впитывал каждую мою эмоцию, какие вихрем отобразились на лице одна за другой.

— Ты лекарь?

Задавая этот вопрос вслух, я чуть сама не рассмеялась в ответ на свои же слова. Лекарей среди фейри не было, ведь полукровки не нуждались в лечении, а людям помогать и подавно не стремились.

— Я не просто лекарь, Милли, но и порой исцеляю людей, — почти шёпотом сказал мужчина, наслаждаясь моим замешательством. — Хотя и об этом рекомендую молчать. Ведь кто будет так хорошо лечить людей, если Градос решит меня казнить за своеволие?

Сказать мне было нечего. Феец приятно удивил, вызывая сильное уважение.

— Я не стану болтать. Хотя и признаю, ты меня сильно удивил. Даже порадовал. Но я не могу понять одного. Зачем тебе это всё? Помогаешь магам и ведьмам отбывать в «новые земли», лечишь их и даже исцеляешь.

— Как я и говорил, мы с Эрбосом разные. Пока он калечит и истребляет, я пытаюсь спасти тех, кого могу. Считай, что делаю это просто из желания помочь, ведь многие из людей являются моими хорошими друзьями. Можно сказать, я и сам немного один из вас.

С этими словами, феец коснулся своих длинных, чёрных волос, что в этот раз рассыпались по его плечам свободно и закрывали вид на уши, и отбросил их назад, обнажая уши. Иллюзия больше не покрывала его тело, и я снова увидела, как грубо они обрезаны, наподобие человеческих.

— Видишь?

— Кто это сотворил с тобой? — задала я терзающий вопрос, без надежды получить ответ.

Авалард ухмыльнулся.

— Ты очень любопытна. Потрать свою пытливость разума на книгу и силы на приготовления к празднику. А мне… — Феец потянулся за золотыми часами на цепочке, что лежали в кармане его жилета, и, вынув их, посмотрел на время. — Уже давно пора.

Как и ожидалось, Авалард не стал отвечать на мой вопрос и направился к выходу из гостиной.

— Откуда ты знал моего отца? — спросила напоследок, вспоминая о важной детали.

Авалард остановился не оборачиваясь.

— Как-нибудь я поведаю тебе эту историю, но точно не сегодня, — сказал он и сразу продолжил свой путь.

«Как много тайн у тебя Авалард, это порядком раздражает. Как и твои манеры» — подумала я, когда феец уже вышел за дверь, и я осталась совсем одна.

Проблемы же на этом не заканчивались, теперь мне необходимо было придумать, как объяснить Эрбосу, куда подевались целых пять колец, что ещё недавно были на моих пальцах. Сказать, что потеряла? А если кто-то из слуг всё же проболтается о том, что произошло? Кажется, я начинала обрастать ложью пуще прежнего. И это тяготило. Но в сравнении с грядущими событиями и, тем более что мне пришлось пережить недавно, всё же, эта проблема, казалась сущим пустяком.

Почитав ещё немного книгу, тайком запрятанную на чердаке, к вечеру одолела половину из написанного в ней, узнав при этом многое о фейри, что точно было интересной информацией, но явно никак не могло мне пригодиться в будущем. С другой стороны, если Авалард настоял, что мне это нужно, то стоило ему довериться. Брат Эрбоса вызывал доверие, хоть и был одновременно ещё той занозой в заднице.

Когда за окном совсем стемнело, я поняла, что Эрбоса нет дома слишком долго. К этому времени я хоть уже и была одета в ночную сорочку и уже лежала в кровати, но сон не шёл из-за переживаний за мужа. Эрбос никак не выходил из головы, а мысли о том, что с ним могло что-то случиться и вовсе заставили вскочить с кровати и, накинув халат, выйти на широкое крыльцо, где меня благополучно караулили Йен и его «свита».

Тёплый летний воздух хлынул в лицо, когда я оказалась на улице. Рыжеволосый здоровяк, что как раз стоял у главных ворот дома, резко обернулся посмотреть, кто выходит из жилища. Йен лишь сощурил серые глаза, когда заметил меня и двинулся навстречу, его освещали лунный свет и фонари, выстроившиеся вдоль основной улицы.

— Почему его так долго нет? — задала я ему вопрос, не дожидаясь новой проповеди от помощника Инквизитора, мол «сиди и не высовывайся за то, что я не выдал твоих похождений».

Йен как-то нехорошо ухмыльнулся.

— Сегодня ночью не жди мужа, девица, наверняка он сильно занят.

Тон его мне не понравился настолько, что я мгновенно ощетинилась.

— Не смей так называть меня, Йен Эйден, и ответь на вопрос. Где твой хозяин и мой муж? Помни, с кем говоришь.

От строгости в моём голосе, мужчина даже неловко повёл плечами. Наёмники тоже зашевелились, стоя по сторонам от него. Йен кивком головы указал им в сторону, и они быстро скрылись за поворотом, уходя на территорию заднего двора особняка. Громила подошёл ко мне, ступая на широкое крыльцо, и снова ухмыльнулся.

— Сегодня четверг, а по четвергам Эрбос обычно виделся с одной прекрасной дамой. Или ты думаешь, только тебе престало ходить на свидания втайне от мужа?

От слов Йена, в груди запекло. Осознание того, что у Эрбоса может быть ещё кто-то, кроме меня, выбило почву из-под ног. Я нашла силы лишь качнуть головой и, развернувшись, снова вошла в дом. Входная дверь заскользила под моей спиной и вскоре я поняла, что уже сижу возле неё на полу. Руки сами легли на то место, где часто билось сердце. Новые ощущения затопили меня с головой, принося огромную боль. Внутри всё пылало от негодования, обиды… и совсем незнакомых мне чувств. Какая я глупая. Поверила красивым словам, что так умело, услаждали мой слух, а на деле, Эрбос и не думал быть честным со мной слишком долго. Всё вышло, как я и предполагала. Я ему быстро надоела, и он поспешил найти интерес в других объятиях… «Чего же ты ожидала, Миллиора? Конечно, он самый влиятельный и богатый мужчина в Королевстве Нортс, сразу после короля. Неужели ты думала, что ему будет достаточно тебя одной, когда он может взять любую?» — твердили мысли в голове, нагоняя ещё большую печаль. Я прикрыла веки, и слезы, скопившиеся в глазах, скатились по щекам. В голове замелькали воспоминания о том, как Эрбос признавался мне в любви, как смотрел на меня в этот момент. «Не верю» — словно разрезала сознание последняя мысль.

После этого, я решительно поднялась, вытерла лицо ладонями и снова открыла входную дверь.

— Готовь экипаж, Йен, я желаю позднюю прогулку! — приказала я твёрдо.

Громила удивлённо посмотрел на меня, обернувшись. Уже думала, он станет отговаривать меня. Запретит покидать дом во избежание скандала или скажет, что это слишком опасно. Но в его глазах напротив, сверкнуло веселье, приправленное азартом.

— Поедешь прямо так? — обвёл он меня взглядом, цепляясь за бордовый бархатный халат, что я успела ранее накинуть поверх ночной рубашки, ноги же и вовсе были босыми.

— Я пока надену что-нибудь.

— Хорошо, Ваша Светлость, — шутливо произнёс здоровяк, наслаждаясь моей реакцией. — Будем ожидать вас у дороги.

Вскоре мы уже неслись по пустым дорогам спящего Санктоса. Я не говорила куда ехать, Йен и без того знал ход моих мыслей и желание своими глазами увидеть свидетельства измены мужа. Мне даже показалось, что он намеренно хотел заставить меня на это взглянуть лично. Отомстить за те хлопоты, что я ему неизменно доставляла. Вскоре мы остановились у ворот большого мрачного дома, стены которого густо обвивало некое плетущееся растение. Рядом, на дороге, находился и чёрный экипаж с золотым лотосом на боку. Внутри особняка, на втором этаже, совсем слабо горел свет, наверняка испускаемый лишь свечами, и просачивался сквозь большое окно. Моё воображение тут же нарисовало Эрбоса в объятиях некоей полукровной фейки, что звучно стонет от его ласк, которые должны были принадлежать только мне. Только мне!

После картинок всплывших в моём сознании, я и вовсе попросту выскочила из экипажа, не дожидаясь помощи Йена, а затем так же быстро оказалась у двери неизвестного мне особняка и покрутила круглую металлическую ручку, открывая её беспрепятственно. Передо мной сразу предстала и лестница, ведущая на второй этаж и большая картина, висевшая на стене над ней, занимавшая всё пространство до высокого потолка. Сердце сжалось невыносимо сильно, когда на качественном холсте я рассмотрела черноволосую девушку с карими глазами и бледной кожей. Красавица восседала на кресле и позировала с полуулыбкой на губах, в красном дорогом платье и с высоко убранными волосами в модную причёску. Она была человеком — на это красноречиво указывала форма её ушей. Свет был тусклым и сочился с верхнего уровня особняка. Тишина угнетала. Не такие звуки я ожидала тут обнаружить. Тем не менее, я медленно зашагала вперёд, поблагодарив себя за мудрость не надевать туфли с каблуками, а поехать в домашних мягких туфельках на плоских подошвах.

Ступенька за ступенькой, я преодолела путь беззвучно и направилась по уже щедро освещенному по обеим сторонам свечами коридору. Двери в дальнюю спальню были приоткрыты, и там тоже горел свет. В комнате висела все та же. Может они уже уснули? А может, там никого нет? Может и вовсе всё это мне снится? Моя рука потянулась открыть окончательно и без того приоткрытую немного дверь. Я могла бы и сейчас, уже сквозь небольшую щель увидеть часть комнаты, но так и замерла на месте, не решаясь взглянуть правде в глаза. «Давай, просто сделай это. Убедись окончательно, что вы с ним не пара» — продолжил убеждать внутренний голос, и я толкнула прохладное дерево двери кончиками пальцев…

Увидев всю картину, представшую передо мной, я сразу выдохнула от сильнейшего облегчения. Оно было настолько сокрушительным, что на глаза навернулись слёзы, а сердце бросилось отстукивать, ранее задержавшийся на секунды ритм. Эрбос сидел на широкой кровати, совершенно один, ко мне спиной и что-то вертел в своих руках. На всякий случай, мои глаза пробежались по всей комнате, я окончательно поверила, что муж сидит просто в одиночестве, спальня выглядела, как и большинство комнат в хороших домах Санктоса: зелёные тона ковра, покрывала на кровати и обоев, хорошо оттенялись коричневыми полами и тёмным деревом мебели. Посреди этого красивого убранства, находился и Эрбос. Плечи его были ссутулены, а локти упирались в колени. В эту самую секунду, казалось, одиночество, витавшее в воздухе, можно пощупать, настолько оно сгущало пространство. Ощутить на вкус горькие зёрна душевной боли тоже не составило бы труда. Я сделала шаг, не выдерживая расстояния, что между нами пролегло, и пол под моей ногой тихо скрипнул. Я ещё не успела поднять глаз, а Эрбос, пронёсшийся тёмным вихрем, уже был рядом, преодолев половину комнаты мгновенно. Казалось, он и вовсе ожидал от кого-то нападения, ведь зелёные глаза изначально взглянули на меня слишком сурово. Я не до конца знала обо всех способностях фейцев, но то, что такая скорость движений была редкостью, поняла сразу. Однако, в эту самую минуту, меня совсем это не волновало.

— Что ты тут делаешь? — с недоумением спросил он, наконец, поняв, что это действительно я сейчас стою перед ним.

— Этот же вопрос хочу задать и тебе. Я думала, что с тобой что-то случилось, а ты просто отсиживаешься в чужом доме.

Мимика фейца резко смягчилась, уголок рта дёрнулся в подобии улыбки, которую можно было бы и не заметить вовсе, не смотри я так внимательно на него сейчас.

— С каких пор ты стала переживать за меня, дорогая жена? Кажется, кое-кто заверял, что чувств мне от жены не получить.

Я отвела глаза, подбирая ответ и пряча растерянность.

— Мне в равной степени важны все, кто меня окружает. Я почти могу переживать даже о Йене, если хочешь знать.

Тихий мужской смех всё же разрезал тишину пространства.

— Я передам Йену, твои слова. Уверен, он будет растроган и даже пустит скупую слезу.

Феец старался развеять тяжёлую атмосферу, что ещё совсем недавно обитала в этой комнате, но я быстро поняла его замысел и задала вопрос, на который ответ мне уже практически не требовался. Лишь подтверждение догадки.

— Чей это дом, Эрбос?

Мужчина пристально на меня посмотрел, а затем развернулся и медленно прошествовал к большому окну, спрятав руки в карманы чёрных брюк. Я же осталась стоять на месте у входа, словно ноги налились свинцом. Красивый, бархатистый тембр голоса, стал спокойно воспроизводить события прошлого:

— Это наш с Авалардом дом. В нём мы выросли и многое пережили. Моя мать, она была простой человеческой женщиной из хорошей семьи, которую родители были вынуждены отдать чистокровному фейцу. Вскоре они поженились. Знакомая ситуация, не так ли?

Эрбос ненадолго обернулся ко мне, ухмыляясь, я же молчала и даже боялась пошевелиться, чтобы ненароком не нарушить его порыв откровенности. Тем временем он продолжил свой рассказ.

— Только вот в то время это считалось ещё более страшным приговором, чем сейчас. Ведь силу и влияние чистокровных сложно представить, если даже полукровки обладают столь мощной магией. И первое время у них было всё достаточно хорошо, так, по крайней мере, говорила мне мама. Ситуация поменялась, когда власть Градоса стала крепнуть. Само названный король начал планировать, как остаться в мире людей и упиваться свой властью тут, ведь уничтожительная война между народами бильвизи и фейри была практически на исходе, и те, кто были вынуждены какое-то время спасаться в человеческом мире, снова по приказу своего фейского правителя призывались назад в мир холмов.

Мне сразу на ум пришли строки из книги, которые я успела прочесть: «Мир фейри для людей привлекателен настолько же, как и опасен. И дело не только лишь в фейцах, которые запретили появляться в землях Королевства Мидер любому человеку, будь он даже полукровным фейцем. В Мидере, Королевстве, где правит истинный фейский король, началось длительное опасное противостояние с древним древесным народом. И если изначально фейри не воспринимали бильвизи всерьёз, ссылаясь на их скудный интеллект и природную жестокость. То когда твари собрали непомерную армию и напали на их земли, ущерб, нанесённый высшим существам магического мира, оказался настолько велик, что часть фейцев, которые имели детей и жён на сносях, отправлялись целыми семьями в безопасное место. Местом этим стал мир людей. Конечно, и не только семьи с детьми нашли убежище среди низших созданий, отток трусов и подлецов, желающих спасти свою шкуру от участия в противостоянии с отвратительным древесным народом, стал неимоверно велик. Пока в мире волшебства царили хаос и насилие, порождённые нападением бильвизи, мир людей задыхался от наплыва сильных магических существ, что взяли власть над более слабыми. А третий и младший сын истинного фейского короля, Градос Сактин, самый бесчестный из принцев, отбыл в мир людей, а затем занял человеческий трон Королевства Нортс, узрев в этом своё непосредственное предназначение».

Пока мои воспоминания смешивались со словами Эрбоса, образуя полную и ясную картину, мой муж продолжал говорить, монотонно излагая события его личного прошлого.

— Мой отец был изначально приставлен королём, следить за нерадивым принцем Градосом, и пытался его убедить вернуться назад в магические земли, но тот не желал, и слышать ничего об этом. Градос унижал моего отца и заставлял делать ужасные вещи. А отец в свою очередь ожесточился и взрастил такую злобу внутри, что стал срывать её на нашей с Авалардом матери. Он бил её. Нет. Избивал. И даже калечил, не исцеляя её страшных ран после этого, оставляя мучиться. В какой-то момент её тело, без наложенной иллюзии фейри, стало напоминать одну сплошную историю пыток… — Эрбос замолчал и склонил голову ниже, собираясь с мыслями. Было видно, как тяжело ему рассказывать об ужасающих событиях прошлого. — Прожив долгую жизнь. Уже сейчас, могу сказать, что не видел никогда человека, который сумел бы выдержать подобное. А пытать мне приходилось многих, уж поверь…

— Что с ней стало? — хрипло произнесла я. Голос совсем сел от переживаний.

— Она носила третьего ребёнка, когда пришёл день отбытия моего чистокровного отца в мир фейри. Градос дал выбор чистокровным фейцам — либо они остаются, либо уходят навсегда, ведь врата в мир фейри он собирался разрушить, чтобы отец и правитель Мидера не явился по его душу сам лично. Больше никто из фейри не смог бы пройти сквозь проходы между мирами. Он очень хитро это организовал. И конечно, чистокровные, у многих, из которых тут появились даже дети от союза с людьми, бросили всё и отправились в родной мир. Как всё обстояло, в подробностях рассказывать очень долго, но суть заключается в том, что отец избил мою беременную мать, обрезал уши Аваларду, за то, что тот посмел вступиться за неё, а сам поспешил к каменным вратам. Вскоре мама, родила мёртвую девочку, мою сестру и сама скончалась от неизлечимых последствий своеобразной любви своего мужа.

Срывающимся голосом, Эрбос произнёс последнюю, разрывающую сердце в клочья фразу:

— Я до сих пор ощущаю холод в руках, который дарило маленькое тельце моей сестры даже сквозь ткань, в которую она была завёрнута. Она была красивая, как и все дети, но такая крошечная и безвозвратно мёртвая… Если бы она не погибла тогда, то у меня могла быть ещё и младшая сестра, примерно твоего возраста. Если бы отец в тот вечер не поднял руку на мать, то и она жила бы до сих пор, обретя долгожданную свободу. А я бы не стал тем чудовищем, каким являюсь сейчас. И признаться честно, я слишком часто об этом думаю…

Не имея больше сил терпеть расстояния между нами, я порывисто, в несколько шагов сократила его и, столкнувшись со спиной Эрбоса, крепко обняла его, обхватывая торс. Я знала, что душа моего мужа не была изначально темна, это ясно читалось в его поступках по отношению ко мне, той нежности, какую он мне дарил. Как смотрел на меня и терпел все самые дурные выходки. Но услышанное не шло, ни в какое сравнение с тем, что я примерно предполагала.

— Эрбос, мне так жаль, что тебе пришлось такое пережить. Что вам обоим пришлось это пережить…

Феец развернулся ко мне и глаза его блестели от плохо сдерживаемых эмоций. Затем крепко обнял, сминая в больших руках, и вдохнул запах моей кожи у шеи. Я сразу поняла, кто изображён на картине, висевшей в холле. Красивая черноволосая девушка выглядела совсем юной и вполне счастливой, в тот момент, пока художник старательно выводил линии её образа на холсте. Наверняка тогда, она ещё и не предполагала, что её ждёт в браке с Эрагеном, какой конец сулит ей союз с чистокровным.