Моя Фиалковая Ведьма

Глава 25. Непринятие

Не стоит увлекаться магией иллюзии и слишком долго носить её на себе. Если, конечно не хочешь практически срастись с новым обликом. Позже, если вовремя не снять качественно наложенную и сильную магию морока, то она неохотно расстаётся со своим обладателем, принося боль.

Снять с кого-то магию иллюзии, может только схожий или равный по резерву сил феец, или тот, кто её изначально наложил.

«Законы и порядки фейри»

Глаза короля смотрели на меня выжидающе, словно он и правда думал, что я знаю ответ на его вопрос, почему на меня была наложена сильная иллюзия. Я и вовсе не понимала толком, что происходит, и кем я всё-таки являюсь по итогу. Хотя и подозрения, что зрели во мне ранее, уже тихо нашёптывали ответ изнутри. Ведь если бы я была магом или ведьмой, Градос не раздумывая, поспешил бы от меня избавиться.

— Что со мной? Я не понимаю? — спросила я в ответ, уже сжимаясь вся, в руках Эрбоса и посмотрела на того, в чьих объятиях хотела найти защиту.

Муж всё также, как и прежде, молча, прижимал меня к себе, его лицо не выражало никаких эмоций. О сильном потрясении говорили лишь бледность и сильно сомкнутая челюсть, на которой играли желваки. Он даже старался не смотреть на меня, избегая пристального взгляда, всё его внимание принадлежало королю, а тело источало напряжение и страх. Даже руки, которыми он крепко удерживал меня, предостерегая от падения, сильно подрагивали, выдавая сильнейшие эмоции. Не за себя, а за меня он переживал. Я сразу поняла, что что-то не так и феец всё ещё остерегается Градоса по какой-то причине.

От размышлений и наблюдений за реакцией мужа, отвлёк громкий и даже немного безумный смех Градоса. Он всплеснул ладонями.

— Принесите зеркало! — сказал он, и лакеи, которые оторопело, наблюдали за развернувшейся сценой, быстро бросились исполнять приказ своего непредсказуемого повелителя.

— Градос… Ей стоит привыкнуть… Не думаю что… — попытался остановить короля Эрбос.

— Не говори глупостей, Самюэль, она будет вне себя от счастья и должна гордиться своим происхождением!

Король как отрезал. Эрбос больше ничего не смел, ему сказать, он посмотрел на меня и провёл рукой по лицу, многочисленные зрители, его и вовсе перестали волновать. Я тоже не смотрела вокруг. Только на мужа. В его бездонные, зелёные глубины глаз.

— Ты должна быть сильной, мотылёк. Помни, я рядом и никогда не отпущу твоей руки.

От его слов стало ещё страшнее, они предостерегали о том, что мне точно не понравится увиденное в отражении.

— Я полукровка? — спросила его прямо о том, что уже сама начала понимать.

— Нет.

В голове даже не успело сформироваться новое предположение, как два лакея, несущие большое зеркало, развернули его ко мне.

Немедля ни секунды, я сразу повернула голову к нему. Зеркальная гладь буквально извергла на меня поток самых ужасающих моих предположений.

В груди заболело от обиды осознания — вся моя жизнь, одна большая ложь.

Из зеркала на меня смотрела самая настоящая чистокровная фейка, внешность, которой хоть и была сильно схожа с образом той человеческой девушки, которой я недавно ещё являлась, но явно превосходила её по своей яркости и утончённости. Черты лица, хоть и немного заострились, но стали тоньше, аккуратнее, кожа сияла красотой, а ранее светло-фиалковые глаза, стали намного ярче. Тонкие продолговатые зрачки, разрезающие радужку глаз по вертикали, заставили громко сглотнуть и сжаться от отвращения.

Руки сами потянулись к волосам и убрали их у лица. Длинные, остроконечные уши хоть и заставляли поверить в увиденное окончательно, но я его всё равно не желала принимать.

— Это какая-то жестокая шутка? — Осмотрелась я по сторонам, ловя на себе замершие и поражённые взгляды гостей. — Это зеркало зачаровано?

Первый кто привлёк моё внимание среди скопившихся вокруг приглашённых, стал Авалард, он смотрел в мою сторону серьёзно, без унижающей жалости или сожаления. Просто ожидал реакции. Он знал. И именно поэтому молчал всё это время. Я бы не поверила, скажи он мне правду раньше, а снять с меня настолько сильную иллюзию, которая так хорошо покрывала всё тело, мог только чистокровный, обладающий мощнейшим резервом сил. Именно это он и хотел, чтобы я прочла в книге его отца о фейри и их силах. Чтобы позже смогла всё понять. И мне было понятно из написанного одно — меня поменял чистокровный сильный феец. И это произошло достаточно давно. Тогда, когда я ещё была ребёнком и не могла запомнить себя.

Затем я посмотрела на Дорна, который так и замер в хватке своего отца и жениха Лоры. Лицо друга выражало удивление и облегчение от того, что я не лишусь жизни прямо сейчас, да и когда-либо. Его отношения ко мне не поменяло даже моё новое обличие, хоть и он тоже ненавидел фейри всей душой. Сама Лора смотрела заворожено, практически не дыша. Да что говорить, все собравшиеся были изумлены в равной степени. В огромном торжественном зале, где ещё недавно обитали звуки громкой музыки и гула голосов, повисла тягостная тишина. Все взгляды были обращены ко мне.

— Нет, Милли, это правда. Под иллюзией скрывалась твоя истинная суть. Теперь тебе предстоит с ней смириться и жить.

Я отшатнулась от мужа. Его слова резали слух, а глаза предупреждали держать язык за зубами, чтобы не разгневать Градоса. Эрбос выглядел взволнованно, но не удивлённо. Может и он знал? Во всяком случае, этот вопрос мне не пришлось задавать, его озвучил король:

— Самюэль, — громко обратился чистокровный к моему мужу. — Сам того не осознавая, ты вложил мне в руки сокровище. Или ты догадывался, кто твоя жена и поэтому привёл на праздник?

Эрбос напрягся всем телом, но ответил твёрдо и уверенно.

— Для меня это такая же неожиданность, как и для тебя, Градос. Иначе я не стал бы мучить Миллиору и привёл бы её к тебе раньше, чтобы освободить. Ведь не факт, что она оказалась бы настолько сильна, чтобы снять чары сама и безопасно войти в Аргум, — с этими словами, муж снова подошёл и обхватил мою талию, словно опасался, что нас разделят.

— О-о-о, поверь, она сильна. В этом я даже не сомневаюсь, — удовлетворённо проговорил король. — Но, ты прав, войти в Аргум безопаснее без чар. Тело должно петь магией, ничем не сдерживаясь.

Градос, словно учитель, осмотрел толпу, скопившуюся вокруг него и состоящую, по большей части, из полукровок. Затем прямо и серьёзно взглянул на Эрбоса.

— Миллиора останется в замке для последующего обучения. Ты должен это понимать. Учитывая, что она росла, как человек, ей предстоит тяжёлый путь в освоении магии и необходимых знаний.

— Прекрасно всё понимаю, Ваше Величество, буду рядом с ней и помогу во всём.

Градос стал ещё счастливее. Ему явно нравилось держать Инквизитора при себе. А учитывая, что его жена будет обязана несколько лет жить в замке, то и он станет привязан к этому месту.

— На том и решили.

Король осмотрел меня, трясущуюся и опирающуюся на руки мужа.

— Отведите Миллиору в её покои, расположенные рядом с теми, что выделены для Самюэля в моём замке и обеспечьте всем необходимым, — отдал распоряжение король, впервые обращаясь ко мне по имени. Слуги тут же были рядом. — На сегодня с неё хватит. Ты же, Самюэль, пока останься, теперь нам необходимо многое оговорить.

С этими словами Градос резко развернулся и пошёл к выходу из торжественного зала. Эрбос же обратился ко мне:

— Следуй за слугами и жди меня в комнате, скоро я навещу тебя. Авалард будет рядом, — быстро сказал мне он и поспешил за своим повелителем, следуя его немому зову.

Один из лакеев хотел поддержать меня, чтобы я случайно не оступилась, привыкая к новым ощущениям своего тела, но Авалард уже был рядом и приобняв, повёл меня сам в нужном направлении. Лора и Дорн, наверняка провожали меня взглядами, как и остальные гости, но моё внимание привлекла другая особа, мимо которой мы как раз проходили. Элеонора уставилась на меня, оценивая новый облик и его чистые фейские черты, на лице полукровной были написаны ненависть. Но под ней я успела заметить и кое-что другое — страх.

Вскоре мы с Авалардом уже шагали по длинным коридорам замка в сопровождении двоих лакеев. От непривычного ощущения в теле большой силы и резкости движений, мои шаги были странными, а ноги путались. Я всё ещё не могла поверить, что всё это происходит со мной. Казалось, если я усну и проснусь, то это окажется, лишь дурным сном. Плодом моей бурной фантазии.

— Дальше я проведу её сам, — заявил феец и слуги, немного помешкав, всё-таки развернулись и отправились назад, оставляя нас наедине.

Наверняка они знали Аваларда, и кем он приходится Самюэлю Алахосскому. А потому, остерегались, ведь были людьми.

— Как ты? — развернулся он сразу ко мне лицом и сжал мои плечи, всматриваясь в необычные глаза с интересом их изучая.

Я сразу опустила взгляд, вперив его в чёрный праздничный костюм фейца. Ведь прекрасно запомнила образ той, что предстала передо мной в зеркале. И мне, несмотря на всю немыслимую красоту, что теперь дарила благородная кровь фейри, не нравилось в этом облике ничего. А в особенности глаза, которые словно кричали о том, что я теперь тоже хищник среди овец.

— Плохо. Очень плохо, — не стала врать я. Сейчас совсем не хотелось притворяться сильной. — Даже не хочется думать, кто и почему наложил на меня эти чары. А тем более о том, что человек, который растил меня всю жизнь, был мне не родным отцом…

Авалард коснулся моего подбородка, приподнимая лицо выше, и я отпрянула.

— Не нужно смотреть в эти отвратительные глаза. Просто отведи меня куда велено и оставь там. Я хочу побыть одна.

Молча, мужчина, снова приобнял меня за плечи и повёл дальше. Больше Авалард не пытался со мной говорить. Лишь когда мы вошли в богатые покои замка, он прикрыл тяжёлую дверь и, наконец, стал чеканить слова, как в тот самый день, когда я, впервые, его повстречала в лице Златоглаза.

— Ты должна намертво запретить себе применять магию на любом из фейри, на котором есть кольца защиты. На Градосе — тем более. Даже если будут просить, изображай неумелую фейку. Позже я смогу тебе всё рассказать открыто, что к чему, но не здесь, — предостерёг феец тихо и осмотрел комнату глазами.

— Мне надоели твои тайны! — прошипела я злобно. — И странности твоего характера тоже!

Авалард неожиданно взял меня за руку.

— Обещаю, Милли, я расскажу тебе всё о твоей магии, и мы разберемся, кто и зачем на тебя наложил иллюзию.

Глаза фейца впервые сверкнули сочувствием и пониманием. Более того, я знала, что он дал мне осознанное, а значит крепкое фейское обещание.

— Хорошо… — измученно ответила я. — А теперь оставь меня. Хочу побыть одна…

Но Авалард не спешил уходить.

— Прости, что не мог сказать правду. Я хотел сделать это, ещё тогда, в «Белом вороне», когда всё понял о тебе. Когда попробовал твою кровь…

Я усмехнулась.

— Тогда бы я приняла тебя за умалишённого. Нет, Авалард, этот твой поступок я прекрасно поняла. Хоть и не являюсь настолько умной как ты, но вполне сообразительна.

Я уже хотела отойти и осмотреться в больших покоях, тем самым намекая мужчине покинуть меня, но Авалард неожиданно снова меня обнял. Только сейчас его объятия отличались. Он не просто успокаивал меня, а и сам наслаждался прикосновениями ко мне. Его руки блуждали по моим плечам и спине. Я вдохнула запах его тела и меня, совсем неожиданно повело от наслаждения. Личный аромат Аваларда хоть и не пробудил во мне той жажды обладать этим мужчиной, как это бывало с Эрбосом, но был настолько приятен, что хотелось вдыхать его вечно. Руки сами потянулись обхватить торс фейца. Я плотно прижалась щекой к его груди, отмечая про себя, что раньше кажется, была чуть ниже ростом.

Именно в этот момент дверь в комнату открылась. Я поспешила отпрянуть от Аваларда, но тот, словно и не хотел размыкать наших объятий, руки его с трудом меня отпустили. На пороге стоял Эрбос и яростно прожигал своего брата взглядом. И хоть наши объятия с Авалардом не таили в себе интимного подтекста, но моему мужу и этого явно было достаточно для того, чтобы сильнейшая ревность уже пылала в его глазах. Удивительно, но сказать он ничего не посмел, видимо пощадил мои нервы, которые и без того за сегодняшний вечер были истерзаны всеми возможными способами. Лишь испепелял брата взглядом, пока тот сам не вышел из комнаты, бросив на меня последний взгляд.

Когда мы с мужем остались наедине, впервые между нами повисло неловкое молчание. Чтобы отвлечься, я немного осмотрелась в комнате, которая станет для меня пристанищем на несколько лет. Большая кровать из тёмного дерева и с тёмно-бордовым балдахином стояла слева от входа, занимая большую часть пространства. В тон к ней была и остальная мебель, явно дорогая и массивная, с витиеватыми узорами на своей поверхности. Широкий письменный стол, мягкое кресло слева от него у большого окна, массивный шкаф. Всё, включая стены, увешанные картинами с пейзажами фейского мира, было в тёмных тонах.

Ещё одна дверь вела в ванную комнату, но больше всего моё внимание привлекло большое напольное зеркало. Оно как раз стояло напротив меня и щедро отражало новый облик, напоминая то, кем я являюсь. Глаза снова прошлись по остроконечным ушам и остановились на лице. Я не готова была принять эту правду, а потому, стащив покрывало с огромного ложа, подошла и накрыла им зеркало. С туалетным столиком в углу комнаты проделала всё то же. Отыскав в большом шкафу какую-то ночную сорочку и укрыв зеркало поменьше ей. От понимания факта, что я теперь одна из фейри, да ещё и чистокровная, становилось всё неприятнее по мере того, как осознание реальности становилось больше.

За своими переживаниями я и не заметила, насколько внимательно Эрбос в это мгновение наблюдает за мной. Когда же я снова посмотрела в его глаза, то увидела в них чистую жалость. Он сделал шаг ко мне и хотел уже обнять, но я отскочила даже слишком быстро, забывая какой ловкостью, теперь обладает моё сильное фейское тело.

— Не смей. Жалость — это последнее, чего я жду сейчас.

Эрбос не стал спорить, просто отошёл и сел на кресло у окна в своей расслабленной властной манере, лицо его снова стало суровым, не выражая и капли былых эмоций.

— И чего же ты хочешь?

— Вернуть всё как было…

— Ты и сама прекрасно должна понимать, что пути назад больше нет.

— Я вообще ничего не понимаю… Мне кажется всё это сном.

С этими словами я села на кровать и накрыла лицо ладонями.

— Со временем ты привыкаешь. Я дам тебе время, не стану давить и требовать принять перемены быстро. Скоро к тебе приставят служанку и предоставят все необходимые вещи. Позже привезут и твою одежду из нашего дома.

— Я хочу вернуться домой… — сразу же взмолилась я, вспоминая мрачный, но такой уютный особняк.

— Мы не можем. Градос ясно дал понять, что не отпустит тебя за пределы замка. Позже начнётся твоё обучение. Наверняка из-за иллюзии, лежащей на теле так долго, ты можешь иметь теперь серьёзные проблемы с применением сил.

— Мне это неинтересно. Я и вовсе не хочу этих сил. Как и этих глаз, ушей и … всего остального.

Эрбос резко встал. Он был зол на то, как я отзываюсь о фейцах и о себе среди них.

— Не смей говорить такое при Градосе! Да и вообще ни при ком. Понятно? — предостерегающе произнёс он. — Теперь ты — одна из нас. И если я смог это принять, то и ты примешь.

На самом деле в груди клокотали все возможные неприятные чувства, а в голове и вовсе происходил хаос. Я не желала принимать новую ипостась и дала себе право на это. Ведь никто не спрашивал меня, чего я хочу ни когда я дважды была вынуждена выйти замуж. Ни в детстве, когда меня лишили даже моего тела. А сейчас, даже, несмотря на такое «благородную» происхождение я по-прежнему оставалась заложницей ситуации, находясь под властью Эрбоса и короля.

— Я бы хотела побыть одна. Мне нужно отдохнуть и подумать, — в конце концов, решила я.

— Конечно, — Эрбос с трудом произнёс эти слова, ему также и сложно далось предоставить мне право на некоторую свободу от его компании.

Этот мужчина привык следовать за мной повсюду, и теперь, подойдя просто обнять, сжал моё тело сильнее обычного, словно опасался, что я от него упорхну, и, правда, будто бабочка. Вдохнул глубоко аромат моих волос, наслаждаясь, и я, тоже почувствовала его запах тела. То самое, пугающее и умопомрачительное желание снова принялось порабощать мой разум. Быстро вырвавшись из рук фейца, я отпрянула, пугаясь новых инстинктов. Эрбос хоть и застыл в недоумении, но не стал расспрашивать о странностях моего поведения, прекрасно понимал, что после таких перемен, можно было даже двинуться умом. Я же отвернулась, пряча своё состояние.

— Скажи слугам, что беспокоить меня понапрасну не нужно. Я сама за собой в силах ухаживать.

Феец не ответил, вскоре лишь несколько шагов послышались позади, тяжёлая дверь отворилась, и он закрыл её снаружи, оставляя меня одну в полнейшей тишине.

Я сменила платье на ночную сорочку, погасила свет, зашторила окна и легла в постель. Дальнейшие дни прошли, словно в тумане. Первую ночь я, и вовсе не могла сомкнуть век, переполненная эмоциями и ощущениями. Только лежала и смотрела в одну точку перед собой, свернувшись калачиком под одеялом. Зато позже, когда провалилась в обитель Морфея, вынырнуть из забвения было уже сложно. Мне снился смех отца, то, как он подбрасывал меня в воздух, когда я была совсем малышкой. Разве мог неродной, совсем чужой человеческий мужчина любить так сильно чужого ребёнка? Нет. Я отказывалась в это верить. Может меня подменили? Перепутали? Эта догадка отпала сразу. Ведь если я вошла в Аргум, мне должно быть не менее двадцати лет. Значит, родилась я до Сайнума и точно не осенью. И я собственными глазами видела могилу матери. Вернее могилу женщины, которую похоронил мой человеческий псевдо отец. Чтобы не думать об этом, я попросту снова предпочитала уснуть. Во сне было всё иначе. Тепло. Безопасно. И хорошо.

Туманно, я слышала как иногда кто-то из слуг, практически не дыша, прокрадывался в мою комнату, для того, чтобы оставить поднос с едой. Похоже, моя просьба была услышана Эрбосом, меня долго никто не беспокоил. А я не хотела вставать и смотреть на этот мир вовсе. Еда на подносе лишь менялась слугами не тронутая мной. Не хотелось ни пить, ни есть. Надежды на то, что я вот так и решу все свои проблемы уходом из мира от голода и жажды, тоже вскоре отпали. Казалось, теперешнее моё тело могло пережить гораздо большее, чем полная голодовка и лишь закостенеть от неподвижности и недостатка влаги.

Но в один из вечеров, когда тонкая полоска между тяжёлых штор снова окрасилась оранжевым цветом закатного солнца, в дверь постучали громко и настойчиво. Не так, как обычно это делали слуги. Это хоть и вырвало меня из глубины тяжёлых размышлений, но я так и не ответила моему посетителю, который в принципе и не нуждался в приглашении.

Дверь, так или иначе, открылась. В намеренно тяжёлых и громких звуках шагов, я сразу узнала манеру своего мужа, появляться раздражающе звучно. Он всегда так делал, когда сам хотел, чтобы его непременно ощутили даже спиной. Судя по звукам, Эрбос замер у входа, наверняка осматривая комнату в полумраке и, как всегда, нетронутый поднос с едой на столе у окна.

— Это совсем никуда не годится, Миллиора, — послышался его голос, пропитанный нотками строгости, но таящий в себе нешуточную тревогу.

Я сглотнула и немного пошевелила пересохшим языком, прежде чем ответить.

— Оставь меня. Мне не нужны твои советы.

Голос звучал хрипло и жёстко, заставляя, поморщится даже меня от неприятного звука. Феец оказался рядом со мной в мгновение ока и подхватил на руки. Затем также быстро мы оказались на кресле у стола. Он усадил меня к себе на колени, словно маленького ребёнка и, подхватив графин с водой со стола, налил мне её в кубок. Затем принялся поить.

— Не смей, Милли. Не смей меня оставлять! Пей!

Хоть некоторое время я и пыталась отвернуться, Эрбос, обхватив мою нижнюю челюсть, настойчиво втолкнул между губ серебряный кубок и стал насильно вливать в рот воду. Как только влага коснулась языка, я, наконец, поняла, насколько хотела пить и стала глотать воду с жадностью, проливая часть на себя. Когда проглотила, таким образом, три кубка воды, то поняла, что действительно рисковала жизнью. Жажда была безумной, как и голод. Но совсем иной. Моих пазух носа снова коснулся аромат тела Эрбоса и теперь, я уже не смогла противостоять влечению. Внутри мгновенно вспыхнуло неконтролируемое желание. Ловко сменив положение в его руках, я буквально оседлала его и впилась в самые манящие, любимые губы, стала покрывать поцелуями его шею и нетерпеливо срывать одежду.

Эрбос сразу понял мою затею и грязно выругавшись, приподнял мои бёдра, для того, чтобы стянуть брюки и поднять мою сорочку, под которой не было одежды, а значит и лишних преград. Мы соединились резко, и совсем в этом не было прежней нежности и романтики, лишь похоть и страсть. Я брала своё порывисто и грубо, а Эрбос двигался мне навстречу, наполняя собой до лёгкой боли. Наше соитие напоминало не воссоединение возлюбленных, а скорее жёсткую трапезу изголодавшегося зверя. Но и в этом было нечто особенное, не поддающееся объяснению.

По комнате разлетелись наши стоны, а пальцы впились в плоть друг друга. Наверняка наши взаимные ласки могли бы остаться отметинами больших синяков на теле, если бы не защитные кольца, но это нас волновало сейчас меньше всего. Я первая задрожала в руках мужа, достигая своей цели и разрядки. Вскоре и Эрбос последовал за мной. Мы не стремились растягивать удовольствие в этот раз. Скорее наоборот, жаждали его получить как можно скорее.

Позже муж снова уложил меня на кровать, и мы ещё долго не могли насытиться друг другом. Теперь не только Эрбос мог наслаждаться мной без устали, но и я им. В этом я нашла первый и пока единственный плюс моей истинной природы происхождения, но очень приятный. К тому же, касания, запахи и звуки теперь ощущались сильнее, громче, вызывая покалывания по всему позвоночнику от сильнейшего возбуждения.

— Я считала себя ведьмой, — призналась Эрбосу уже лёжа на его груди, и расслабленно слушая стук его сердца. — Магия проявляла себя и раньше. Сначала совсем редко, а когда я вышла за тебя, гораздо чаще, словно назло моим диким страхам.

Рука мужа, которая поглаживала меня по спине, замерла. Но он не спешил задавать вопросы, продолжил слушать.

— Ты бы убил меня, узнай, что я ведьма? — Приподнялась я и посмотрела в глаза своему любимому мужчине.

— Нет, — ответ его звучал твёрдо и был оглашён без раздумий. — Если бы я узнал, что ты маг или ведьма, то отправил бы тебя увидеть «новые земли». Градосу же принёс бы весть о смерти человеческой девушки, как он того и желал.

Эти его слова задели меня за живое, глаза наполнились влагой. Я зря сомневалась в муже. Хоть наши отношения и начались совсем неидеально, но постепенно, стали гораздо крепче и пропитались доверием.

— Тебе необходимо поесть. — Феец встал и принёс прямо в кровать большой поднос с едой, тем самым прерывая тягостный разговор.

И в этот раз я ела с удовольствием, позабыв обо всём, на мгновение даже и о том, кем стала совсем недавно. Вернее была всегда, но освободилась от иллюзии на себе. Виноград, сыр и вяленое мясо, тонко нарезанное изящными кусочками, были поглощены мной мгновенно. Эрбос только и успевал мне предлагать что-то новое, радуясь моей резкой смене настроения.

— Я хочу, чтобы ты научил меня накладывать на себя чары. Если мне предстоит жить в этом теле, то хотела бы многое в нём изменить, чтобы спокойно смотреть в зеркала. Глаза особенно меня выводят из равновесия. Почему полукровки с такими не рождаются?

— Наверное, человеческая кровь, смешанная с фейской всегда затмевает наследие такого типа глаз. В любом случае, этого нам не узнать точно. Но из того, что мне известно наверняка, так это то, что всё тело менять нельзя. Магия иллюзии не просто набрасывает мнимую оболочку. Если ты делаешь себя человеком, то ты им себя и чувствуешь, частично закрывая путь к источнику своих сил. Именно по этой причине даже твоя мощная магия, может быть нестабильна после сильного морока. Перед тем как её использовать на себе, стоит потренироваться на тюках с сеном. А пока, только я могу изменить тебя частично.

С этими словами, Эрбос протянул ко мне руку и яркое свечение из его пальцев, стало тёплыми языками магии покрывать моё тело. В это мгновение я и заметила на его груди большой круглый шрам. Совсем свежий и розовый. Меня сразу пронзила догадка — эту метку на нём оставила я. Как сегодня вспомнилась та череда пуль, которыми я сполна одарила Инквизитора. Тогда мне казалось правильным разрядить обойму револьвера, целясь в Эрбоса, но теперь… стало сложно вдохнуть…

Видимо, когда он стал одаривать меня иллюзией, его тело сбросило морок. Я всё ещё очень мало знала о фейри и об их силах, но мне показалось это единственным логичным объяснением происходящему. Затем я стянула одеяло немного ниже и увидела на его теле, ещё семь шрамов от выстрелов. Чуть меньше и более светлые, но все они наверняка были когда-то смертельными ранениями.

— Не смотри, — прорычал Эрбос недовольно, старательно орудуя над моей внешностью.

— Хорошо. Прости, — ответила я с немалой долей вины и постаралась действительно не смотреть на его истерзанное тело.

Перевела взгляд за его спину, чтобы исполнить данное обещание и когда феец завершил свою работу надо мной, обняла его. Руки дотронулись широкой спины, а сам Эрбос резко напрягся. Кожа, которой я касалась, была сплошь покрыта неровностями шрамов. Даже не видя этих ужасов, я с лёгкостью смогла понять, насколько ужасны были его увечья. Теперь я и, правда, задохнулась от переполняющих чувств.

Эрбос молниеносно среагировал и, отстранившись, перехватил мои запястья. Он явно ожидал, что я могу увидеть его шрамы спереди, но совершенно случайно, кажется, я обнаружила действительно самое слабое место мужа, нёсшее в себе не только большую физическую боль в прошлом, но и истинные страдания души настоящего.

— Кто сотворил с тобой такое? — сипло спросила я, поскольку в горле застрял стон. Было даже сложно представить, сколько мук в своей жизни выдержал этот мужчина.

— Ты не должна была этого обнаружить, — коротко ответил он.

— Мне не противно, Эрбос. Я поражена… Кто это сделал?! Градос? Так он заставил тебя служить ему?

Феец горько и болезненно рассмеялся.

— Нет, Милли. Градос не любит такие методы. Он либо даёт жить, либо мгновенно убивает. А так старательно разрисовал моё тело родной отец, когда я ещё был слишком юн, чтобы ему противостоять. Если этого изверга вообще можно называть отцом. Можешь смотреть, мне не жалко. Но после не говори мне об отвращении. Ты же знаешь, его я не приму. Ведь я отчасти такой же, как и он. Ни за что не отпущу тебя, даже если ты скажешь, что стал противен тебе. Я попросту иду по его стопам. Возможно, когда-нибудь я и вовсе стану как он.

Слова Эрбоса явно намекали, что я могу повторить судьбу его матери. Он действительно верил в некую наследственность той ярости и жестокости, носителем которой был его отец, а в зелёных глазах сквозил настоящий страх. Эрбос не хотел превратиться в такого же монстра, как его отец, но опасался, что станет им вопреки всему. После сказанного он повернулся ко мне спиной, открыто демонстрируя шрамы.

Я закрыла рот обеими руками, чтобы не выдать звуков своего шока. На спине моего любимого мужчины не было ни единого живого места, которое бы не покрывали длинные рубцы, оставленные розгами или даже плетью. То, что я успела потрогать, ни в какое сравнение не шло с тем, что увидели мои глаза. Я сразу почувствовала себя капризной маленькой девочкой, которая сокрушается о том, что получила не то тело, которое бы хотела. Абсолютно здоровое и не имеющее ни единого шрама на себе…

Протянула руку и дотронулась лишь кончиками пальцев до кожи, которую пересекали неровные глубокие линии вдоль и поперёк. Эрбос вздрогнул и немного повернулся ко мне. Но он, конечно, всё ещё не мог видеть полной реакции. В моей же голове застрял один вопрос: «Как родной отец смог такое сотворить со своим сыном? Как?». После увиденного я навсегда поняла — кровные узы, ничто в сравнении с близостью душ. Мой папа никогда не был мне родным по крови, но любил меня всем сердцем, как умел. Никогда не позволял себе и грубого слова в мой адрес.

Недолго думая, я сделала первое, чего мне так сильно захотелось. Обняла мужа и стала покрывать поцелуями искалеченную некогда часть тела. Слёзы хлынули из глаз, омывая его рубцы, если бы я обладала способностью излечивать шрамы, то непременно сделала бы это, но никто из фейри не владел такими умениями. А потому, я хотя бы попыталась немного излечить ту душевную боль, которая сопровождала Эрбоса всю его жизнь. Мои касания губами к шрамам были хаотичными и жадными, не хотелось пропустить ни одного участка его спины.

— Ты мне никогда не будешь противен, Эрбос. Никогда. И ты — не твой отец. Запомни это!

В конце концов, я просто прижалась к нему всем телом, обнимая, и мужские ладони обхватили мои руки спереди на его груди. Затем он аккуратно высвободился и полностью развернулся ко мне лицом.

— Перестань плакать, милая. Ещё не хватало, чтобы ты переживала и за это. — Эрбос аккуратно вытер слёзы на моём лице и поцеловал в губы. Обнял и уложил нас на мягкие подушки, укрывая одеялом.

Он старался спрятать эмоции, не давал мне прямо посмотреть в свои глаза. Тот, кто привык годами таить свою боль, не мог открыть её за секунды, но я прекрасно знала, насколько сильно тронули его мои слова и реакция. Об этом, прямо сейчас, говорил его слишком частый стук сердца, который я могла бы расслышать, кажется, даже из другого конца комнаты, а прижимаясь ухом плотно к его груди, так и вовсе ощущала каждой клеточкой своего тела.