Мясорубка Фортуны

Глава 11. КРОВАВЫЙ АЛМАЗ

Сатибо присвоил мою заслугу и получил немаленькую премию за уничтожение особо опасной вампирши Глафиры Стремякиной. Народная слава самурая взлетела до небес, и все же мне особливо яростно не довелось на него позлиться. На сайте газеты «Волочаровский вестник» я прочел, что половину полученных от государства денег Сатибо передал городскому благочинному отцу Иннокентию на ремонт часовни. Другую половину он поделил между директором лицея Клавдией Рачковой и начальником управляющей компании «ЖилТрест» Глебом Сарафановым — на эти средства было решено восстановить позолоту на двух заборных пиках, залатать выбоины на фонарных столбах и заменить сломанную голубую елку.

Под домашним арестом Лиза провела восемь часов, все это время она отсыпалась. На вечер у нас с ней было назначено приятное времяпровождение под названием «Торжественное открытие торгового центра «Модный Улет».

Я стоял у зеркала, можно сказать, во всеоружии. К своему первому за полторы сотни лет балу я подготовился основательней некуда. Черный костюмчик был так ладно скроен и так удачно украшен золотыми запонками, что я был в нем как будто самый настоящий олигарх, по иронии природы угодивший на своей яхте в сильный шторм и вместо французской Ривьеры неожиданно заплывший в Волочаровский залив. Белоснежный отложной воротничок и тонкие манжеты рубашки подчеркивали коричневатую золотистость моей кожи (Лиза накрасила меня искусственным загаром по самые плавки). Модно подстриженные волосы были залиты ароматным лаком и блестели так, словно я только что выбрался из бассейна. А одеколон — о! это было нечто! Что именно, я в точности не смогу обрисовать, потому что от каждого витка его запаха, вызванного резкими движениями рук, у меня прочно закладывало нос.

Важно не забывать и о всяких мелочах, дополнявших прекрасную картину — о жгуче черной краске для моих подстриженных бровей, о защитных контактных линзах, оберегавших глаза от яркого света, о вязкой бесцветной помаде, придававшей моим бледным губам человеческую живость и блеск. Отдельного упоминания достойны роскошные швейцарские часы. Не один год они пролежали в секретере Филиппа. Хозяин не носил их из жадности, боялся, что Саркисов и компания украдут их во время совместной попойки, или что они случайно потеряются.

Наконец-то часы дождались своего выхода в свет. Как и господин Подкорытин-Тарановский.

Нежная кровь молодого бычка в моем желудке отзывалась приятным послевкусием на языке. Сердце тихонечко дрожало от радостного возбуждения. Улыбка так прочно прилипла к напомаженным губам, что я целых полчаса не мог прогнать ее хотя бы на несколько секунд, чтобы показаться себе в серьезном и даже несколько суровом настроении.

— Как же я хорош! Как красив! Просто великолепен! И счастлив до сердечных колик, — радостно засмеявшись, я погладил сидевшего у ноги пса. — Ну что, дружище Кампай? Ответь, разве я не самый счастливый вампир на планете Земля?

Кампай склонил голову набок, словно хотел еще раз внимательно меня оценить, прежде чем дать ответ, и вдумчиво произнес: «Гав — гав!». То есть — да, вне всякого сомнения.

— Тиша! Как я тебе? — Лиза спустилась с лестницы, приподнимая длинное пышное платье, и покружилась передо мной.

Вся она была словно отлита из чистого золота, линзы слабовато меня защитили от ослепительного блеска атласной ткани, усыпанной стразами от Сваровски и от сияния бриллиантов в ее толстых, тяжелых украшениях: ожерелье, серьгах, браслетах, так и кричащих весьма беззастенчиво о чрезмерном достатке.

— Умопомрачительный наряд, — я поднял большой палец — пусть видит, что я научился выражать мысли и чувства на современный манер.

— Да, я хочу, чтобы тупые чинуши из администрации окончательно свихнулись от нашего сюрпризика, — агрессивно выпалила Лиза, ухватив меня под локоть.

Сейчас она была так невыносимо прекрасна, что мне не хотелось портить ее радостно-боевое настроение очередными упреками. Мне хотелось закружить ее в танце и немного побыть с ней наедине, пока у меня не отнимет ее жадная до сюрпризов толпа. Но Лиза быстренько утянула меня в прихожую, а там нас поджидал «лакей» Сатибо в черном смокинге, бормочущий, как белый кролик из сказки Льюиса Кэролла: «Скорее, скорее, мы опаздываем».

Свой «Модный улет» Семен Верховцев построил по образу и подобию центра европейского городка — немецкого или швейцарского — с просторной площадью, сходящимися на ней узкими улочками и маленьким нарядным парком. В желтых и розовых домиках-павильонах с извилистыми крышами, балконами, башенками и колоннадной располагались магазины модной одежды, аксессуаров, посуды, спортивных товаров и мобильных устройств, а также рестораны и кафе на любой вкус (кроме моего, к легкому сожалению).

На высоких постаментах у распахнутых железных ворот сидели, вытянувшись по стойке, белая волчица и черная пантера в широких золотых колье. Вадик Лурьмин в перламутровом пиджаке и белых брюках, тонких и обтягивающих, как лосины, стоял между ними и раздавал указания.

— Мисс взбитые сливки, поднимите выше нос и поставьте прямо уши, — модельер похлопал Альбину по плечу. — А вы, мисс семьдесят процентов какао, добавьте страсти в ваш кислый взгляд и перестаньте прятать хвост, — он кинулся к Жанне, схватил ее свисавший с постамента длинный хвост и подвернул его к передним лапам. — Вот так намного лучше. Девочки, держим осанку. Не крутим головой. С минуты на минуту сюда подъедет Валерий Денисович. Вас будут снимать на фото и видео. Не подведите… Я отчаливаю.

Не обернувшись на нас с Лизой, модельер вприпрыжку поскакал к высокому красному зданию на центральной площади «Модного улета», где перед деревянной сценой собралась небольшая толпа. Строение было очень похоже на колокольню, недоставало только креста над позолоченным куполом.

Мы беспрепятственно прошли мимо волчицы и пантеры. Те молча скосили на нас глаза, не поворачиваясь, и хором промычали сквозь зубы что-то невнятное.

Со всех сторон на площади шуршали фонтаны. Вода выстреливала даже из дырок в асфальте перед фуршетными столами. Кое-кто из нерасторопных гостей ненароком подмочил репутацию платья или костюма. Я предусмотрительно отводил Лизу от водяных ловушек, непрестанно шныряя глазами во все стороны.

На церемонию открытия любимого детища Семен пригласил волочаровскую знать и почетных жителей города — ветеранов, директоров школ и детских садиков, заслуженных спортсменов.

Навстречу нам попалась живописная пара, напомнившая мне о старых добрых временах. Елена Варвянская чинно вышагивала рядом с начальником отдела безопасности Станиславом Заздравных. Томно заведя глаза, откинув голову к плечу своего кавалера и сложив руки на необъятной груди, прикрытой цветастым платком, Елена Дмитриевна долго слушала его сладкие комплименты, поигрывая тонкой улыбкой. Потомственный казак Станислав Григорьевич тоже скромно улыбался и после каждой произнесенной фразы дул задумчиво в усы, приглядываясь, не нахмурилась ли его обожаемая барынька.

Они нас тоже не заметили, уплыли как по воздуху в полутемную улочку.

Наша невидимость быстро начала раздражать Лизу. Ей не терпелось оказаться в центре внимания. От злости она сжала кулачки и, ускорив шаг, потянула меня к толпе.

Тут прибыл городничий, и Семеновы гости ринулись к нему все разом мимо нас, толкаясь и браня друг друга полушепотом на бегу. Лизу выудил из давки какой-то субподрядчик. Ему не было дело до приезда Конькова, и его нисколечко не интересовало сопровождение хозяйки мясокомбината. Ему сию минуту необходимо было узнать сроки поставок ветчины. Еще он хотел обговорить увеличение количества поставляемого товара. Короче говоря, он занял Лизу надолго. С ее позволения я отлучился погулять по «Модному улету», ушел подальше от городничего и толпы, осматривая интересно оформленные витрины, забрел в мини — парк, и далее произошло событие, не так давно ставшее для меня привычным. Четвероногое создание с разбега опрокинуло меня на лужайку.

Я повалился на спину, не оказывая сопротивления.

— Ты записался в альфонсы? — белая волчица шлепнула меня лапой по носу. — Покажи-ка часики! — она схватила меня зубами за запястье, как служебная овчарка нарушителя границы и положила мою руку мне на живот, чтобы лучше разглядеть подарок Лизы. — Это что, картье? Та самая модель, которая стоит дороже трехкомнатной квартиры?

— Не имею представления об их цене. Не я их покупал. Теперь, мохнушечка, будь любезна, перестань украшать мой замечательный костюмчик авторскими штампами в форме лап и ботаническими наклейками.

— Вставай, — Альбина спрыгнула с меня.

Я поднялся на ноги и стал усердно стряхивать с костюма шерсть, пыль и травинки.

— Ну ты даешь, — волчица не сдержала бурных чувств.

Встряхнувшись, она прыгнула на высокий каменный прямоугольник большого фонтана, сделанного в виде перетекавших одна в другую геометрических фигур из мрамора и гранита.

Я подошел к ней, и она тронула меня лапой за плечо.

— Не представляю, как тебе удается жить с Лизкой под одной крышей. Она просто ненормальная. От нее весь город в ужасе. Таких идиоток еще поискать, — в Альбине взыграла женская ревность. — С ней невозможно говорить ни на какую тему! Лизка слышит только себя. Чужого мнения для нее не существует. Ты знаешь, Тихон, она совсем не умеет вести себя в обществе! Приехала пару месяцев назад, и успела так достать новых знакомых, что теперь от нее все шарахаются! Говорят, на прошлой неделе она напугала Совет депутатов. Пришла на открытое заседание и выдала с порога, что они все — лодыри и хапуги, что они зря протирают штаны в администрации и валяют дурака на своих собраниях. Еще Лизка сказала, что она им всем покажет, где раки зимуют. Пригрозила стукануть на них губернатору и заявила, мол скоро она сама станет депутаткой, а затем и победит на выборах главы. И тогда кердык настанет полнейший всем бездельникам. Разве она не дура?

— Умный человек помалкивал бы на ее месте. Держал бы свое мнение при себе, — я нечаянно скрипнул зубами.

Лиза рассказывала мне об открытом заседании депутатской комиссии по поводу лужи между одиннадцатым и пятнадцатым домами по улице Весельчаков. Дело в том, что после сильного дождя во дворе разливалось настоящее озерцо, в котором по фары утопали многотонные грузовики. Жители винили в своей беде компанию-застройщика «ЖилКвадрат» и клялись, что при возведении двух соседних небоскребов была повреждена система ливневой канализации. Строители перекладывали вину на канализационную службу. Руководство службы в свою очередь обвиняло управляющую компанию за ненадлежащую эксплуатацию труб на придомовых территориях. Утомительная и безрезультатная тяжба длилась без малого год. За это время жители двора успели привыкнуть к необычному водоему. Взрослые проторили пути обхода и объезда и стали ласково называть «озеро» под окном кто «Миргородской лужей», кто «Маленькой Венецией». Дети с удовольствием играли в пиратов — они соорудили из досок и торговых поддонов пристани и запускали в лужу резиновые кораблики. Только некоторые пенсионеры ворчали — дескать, не место озеру во дворе… На то они и старики, чтобы ворчать… Надеюсь, меня минует эта неприятная стадия человеческого взросления. Тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо.

Лиза пришла на заседание в самый острый момент, когда представители интересов противоборствующих сторон перешли от острых слов к решительным действиям. Две дамы с визгом выщипывали друг дружке волосы, трое господ дубасили четвертого. Лизе не понравилась увиденная драматическая сцена, и она высказала депутатам все, что о них думает. Окажись я на ее месте в свои юные годы, я несомненно, поступил бы так же.

— Как ты только терпишь избалованную зазнайку? — Альбина переиначила заданный ранее вопрос, не получив ответа.

— С трудом, мохнушечка… С большим усилием, — я притворно вздохнул. — Приходится мириться со всеми ее причудами. Куда деваться? Кто мне подаст кровь страуса к столу? Кто мне подарит часики дороже квартиры? Кто пригласит меня на бал?.. Овчинка стоит выделки. А глупая овца — отличная добыча. Ты знаешь, я всегда любил охотиться на овец.

Альбина захихикала. Я посмеялся для вида. Ноги от стыда отяжелели, колени не гнулись. Поступая по совести, я должен был защитить хозяйку мясокомбината — назвать ее умной, доброй, замечательной девушкой. Но в этом случае я бы потерял осведомителя в команде охотников. А мне как раз был очень нужен надежный шпион.

— Я так и думала, что ты ее не любишь, — Альбина вильнула хвостом и взошла на край наклоненного треугольника как на утес.

— Лиза — мой кровавый алмаз, который я не выпущу из когтей, — я показал ей ладонь и сжал пальцы. Игра захватила меня, повысила мой голос, но я вовремя спохватился и перешел на шепот. — Для меня она всего лишь добыча. О любви и речи быть не может.

— Давай, как-нибудь встретимся в лесу? — сиганув на лужайку, волчица завалилась на спину и сложила лапы на груди. — Я соскучилась.

— Пока не располагаю временем для тайных свиданий.

— Дурында держит тебя на коротком поводке? — Альбина вскочила.

— Увы, мохнушечка, — я присел на лавочку у фонтана и почесал волчице щеку, глядя с тоской в зеленые глаза. — Как вырвусь на полчасика, так сразу прибегу к тебе. Ты расскажи мне, как твои дела сердечные.

— Так… Никак, — волчица опустила голову на мое колено и вздохнула. — Чувствую себя девушкой из твоей эпохи. Родители склоняют меня к браку по расчету. Выдают меня замуж за Федьку. Он и оборотень, и богач с двумя квартирами и частным домом. То, что им надо. А я люблю Сатибо. А Сатибо… помешался на твоей Лизке. Ну, с тобой все понятно, а он чего к ней прицепился?

— Сам не могу разгадать мудреную загадку. Да и зачем нам ломать умные головы без толку, ежели мы легко можем все управить. Все устроить так, как нам надобно.

— Ты о чем? — встав передними лапами на скамейку, Альбина заинтересованно подняла брови и уши.

— Любишь Сатибо? Так забирай его со всеми потрохами! — я словно с цепи сорвался. — Все, что от тебя требуется — представить Лизе, будто вы с ним любовники. Заболтай самурая. Усыпи его бдительность. Нежно возьми его за руку. Соблазнительно покачай головой. Постреляй глазами. Сделай так, как вы, женщины, умеете, когда хотите показать сопернице свою любовь к избраннику.

— Это будет самая настоящая подстава! Так нечестно… так подло я не могу поступить. Нет, Тихон. Ни за что.

— Еще как можешь, Алечка! — на сей раз я опрокинул ее на лужайку. — Убери Сатибо с моей дороги! — я вцепился когтями в белый густой мех. — Немедленно! Иначе будешь плакать о нем всю жизнь!

Отпустив волчицу, я встал и стряхнул шерсть с пиджака.

— Пойми, ты сделаешь лучше всем. Себе. Мне. Своему любимому… Избавишь Сатибо от страданий, которые причиняет ему безответная любовь.

— Я все сделаю. Перевернусь, оденусь и приведу Сатибо сюда. Приходи с Лизой минут через десять, — Альбина собралась бежать и вдруг остановилась, оглянулась и посмотрела на меня с укоризной. — Знаешь, Тихон… Лиза, конечно, редкая дура. Но глупость — не преступление. Думаю, она не заслужила такое наказание, как ты.

Я нашел Лизу в окружении партнеров по бизнесу. Девушка вполне разумно обсуждала с ними рабочие нюансы, и вела себя в рамках деловой этики. В пугающих слухах о ней явно было больше преувеличения, чем истины.

Увидев меня, Лиза отложила деловые разговоры на будни и схватила меня за руку, чтобы я больше никуда не исчез.

— Ландшафтный архитектор Семена придумал необыкновенно красивый парк, — я приступил к исполнению коварного плана. — Давай, прогуляемся немножко. Городничий еще долго будет говорить.

Лиза посмотрела на сцену, где Валерий Денисович только начал торжественную речь, и улыбнулась мне в знак согласия.

На углу тесной улочки стоял, покачиваясь и опираясь на фонарный столб, преждевременно «тепленький» высокий худой мужчина. Это был оборотень Аркадий — богатый отец Федора. К торжественному вечеру он сделал модную стрижку — на висках его русые волосы были микроскопической длины, а на лоб свисала кудрявая челка, однако трехдневная щетина придавала его усталому лицу неряшливый вид. Улыбаясь самому себе, он покуривал сигарету собственной торговой марки.

Аркадий с юности не горел желанием бегать по лесам в поисках вампиров. Смолину не удалось заманить его в охотничью команду даже в качестве внештатного сотрудника. Табачный бизнес стал отличной отмазкой. И в самом деле, много ли толку на службе от волка, у которого постоянно нос в табаке?

— Неосмотрительно с вашей стороны было приводить сюда вампира, — отделившись от тонкого черного столба, Аркадий возник на нашем пути.

— Тиша не охотится на людей, — сердито выпалила Лиза. — Иван Хельсинг должен был вас предупредить о нем.

— Все так, но… м-м-м, — Аркадий пососал сигарету. — Где вы тут видите людей? Мы с вами в зоопарке, — он обвел широким жестом толпу. — Взгляните на Варвянскую! Ну разве не гусыня? А вон ковыляет к корыту свинячье семейство, — он указал на подошедших к фуршетному столу толстяков — Роберта, Софью и Феликса Ланских. Старый хряк, его хрюшка и подсвинок. Глядите, и Раиса Максимовна тут как тут! — Аркадий заприметил начальницу налоговой в ярко-зеленом коротком не по годам платье. — Ощипанная курица! Ко-ко-ко! Кудах-тах-тах! — он закудахтал, взмахивая руками как крыльями. — Что-о у вас за отче-о-тность? Ко-ко-ко! Где отчисления в бюдже-ет? Кудах-тах-тах! Вы слышали, как она говорит? Того гляди, снесется… Видите тупую вонючую гориллу со стадом орангутангов в правом углу? — он указал на Джаника Саркисова с бандой. — А эти двое… тьфу! Не то павлины, не то павианы. С какой стороны посмотреть, — под раздачу попали Вадик и Славик, гулявшие по площади в обнимку. — Вы лучше присматривайте за своим вампиром. Не отпускайте его далеко в этом зверинце.

— Хорошо, Аркадий Палыч, — смеясь, произнесла Лиза.

Прогулочным шагом я привел ее в парк. Как и было оговорено, Сатибо с Альбиной беседовали у фонтана. Лиза превратилась в чистое внимание. Почти крадучись мы подобрались ближе и замерли. Гремела музыка. Человеческие уши не могли разобрать тихих слов, которыми моя агентесса обменивалась с самураем. А я все слышал. И девушка-волчица услышала стук Лизиных шпилек.

— Мне становится все труднее себя контролировать. Удерживаться от внезапных превращений. Как только начинаю нервничать, сразу обрастаю шерстью, — повернув Сатибо к нам спиной, Альбина взяла его за руку и эротично изогнула шею, глядя ему в глаза. — Твои восточные практики очень помогали. Мне не хватает наших совместных тренировок.

— Я постараюсь выкроить время, — пообещал Сатибо. — Из-за того, что в заповедник с каждым днем прибывает все больше вампиров, мы забросили тренировки. Остались только практические занятия.

Самурай усмехнулся, и Альбина отозвалась веселым игривым смешком, подсократив дистанцию.

— Мы туда не пойдем, — шепнула Лиза, тяжело дыша.

Развернувшись, мы поспешили к площади.

Альбина превосходно выполнила задание. Моя «добыча» покраснела до ушей.

— Давно они встречаются? — спросила Лиза, хватая воздух ртом.

— Со школьной скамьи, — реальные факты нередко служат плодородной почвой для убедительного вранья. — Сатибо и Альбина учились в одном классе. Неужели, ты до сих пор не знала об их чувствах, лапушка?

— Представь себе, нет.

— Ты думала, что самурай водит дружбу с охотниками из чувства гражданского долга? Тебе не приходило в голову, что его участие в совместных тренировках — всего лишь способ чаще видеться с Альбиной?

— Увы, — Лиза моргнула влажными глазами.

Мне было неприятно осознавать, что она имела большие виды на Сатибо.

— Не вздумай плакать о нем, — я остановил ее и приподнял ей голову. — Было бы о ком жалеть. Пил ли он шампанское на балу с великим Пушкиным? Вел ли тайную переписку с Герценом? В отличие от вашего покорного слуги, сударыня, Сатибо не представляет из себя ни малейшей исторической ценности, — я поцеловал Лизе руку и преданно посмотрел ей в глаза.

— Тиша… — девушка растаяла.

Наступило многообещающее безмолвие. Не слыша громогласных корявых стихов председателя Совета депутатов Григория Фонаря, посвященных волочаровским модницам, я очутился в самой романтической атмосфере, какую только могла изобразить моя прыткая фантазия. Над нами с Лизой будто закружились купидоны с итальянских настольных часов Лаврентия. Нас окутали ароматы роз, коих и в помине не было на всем пространстве «Модного улета»… И как всегда бывает по закону подлости, сперва какая-то неуклюжая дама толкнула меня мягким локтем на ходу, потом меня узнала представительница малого бизнеса Галина Несмачная:

— Гляди, Васятка, це ж наш упырек! — крикнула она мужу. — Чегой-то он весь почернел, как будто его в чесночном маринаде обварили.

— Ты ошиблась, Галочка. Здесь не может быть вампиров, — Василий потащил жену к сцене от греха подальше.

Реплика правнучки гоголевской ведьмы начисто развеяла романтическую атмосферу.

— Ты с ними знаком? — удивилась Лиза.

— Время от времени заходил к ним в ресторацию поболтать о том, о сем, — снова я маленько приврал. — Славные гостеприимные люди.

— Смотрите, мэр сейчас разрежет ленточку! — воскликнула толкнувшая меня дама.

Лиза решила, что это надо видеть, и мы с ней протиснулись к сцене.

Руки Валерия Денисовича тряслись, будто ему было страшно приближаться к красной ленточке. Вот он натянул левой рукой ленточку, как тетиву лука, вот он поднес к ней ножницы в правой руке, и вдруг…

— Я думаю, что ленту должен перерезать создатель и владелец «Модного улета», один из главных городских благотворителей Семен Верховцев, достойный продолжатель славного дела своего отца, уважаемого мецената и почетного гражданина Волочаровска, — на одном дыхании протараторил городничий.

Под бурные аплодисменты на сцену поднялся Семен — гладко причесанный, в строгом темно-сером костюме.

— Я рад приветствовать всех пришедших на сегодняшний праздник. Открытие «Модного улета» — без преувеличения, событие мирового масштаба. Здесь вы сможете приобрести изделия всемирно известных брендов по демократичным ценам. Вместе с командой специалистов мы позаботились о том, чтобы «Модный улет» стал не просто вторым в городе торговым центром, а любимым местом отдыха для вас и ваших детей. Здесь есть удобная парковка, зеленый уголок, детская игровая площадка… Как видите, я очень старался, чтобы вам понравился мой подарок городу. Скажу по секрету, — Верховцев на миг склонился к зрителям, — я и сам ужасно хочу вам понравиться. Знаю, мне будет непросто завоевать ваше доверие. Многие из вас знают меня… не с очень хорошей стороны. До недавнего времени я был тем персонажем анекдота, от которого, когда он был ребенком, стонали и плакали учителя и был в ужасе директор школы, а потом, когда он повзрослел, стонали девушки в его постели и ужасался главный мент, — Семен подмигнул Виктору Свербилкину. — Кое-кто из вас помнит, как я под кайфом разгромил ресторан «Дырявый Джо»… и прочие мои выкрутасы. Все это в прошлом. На ваших глазах я начинаю новую жизнь. Вы видите другого Семена. И таким я останусь навсегда. А знаете, почему? — он задал вопрос гостям праздника.

— Папаша приструнил?

— Совесть замучила?

— Светит тюремный срок?

Зрители не церемонились с ответами.

— Не угадали! — гордо крикнул Семен в микрофон. — Только любовь способна изменить человека. Благодаря любви я начал жизнь с чистого листа. Раньше у меня было много подруг. Мне казалось, что я люблю их всех, пока однажды не познакомился с девушкой, которая помогла мне прозреть. Внезапно я понял, что настоящая любовь нам дается только раз в жизни. И теперь только с одной любимой я хочу быть вместе до своего последнего часа. Ей я готов подарить весь мир. Начну, пожалуй, с того, что подарю ей на нашу свадьбу «Модный улет». Эта девушка считает себя заядлым шопоголиком. Уверен, ей понравится мой подарок. Не пора ли представить ее вам?

— Пора! — дружно отозвались зрители.

— Приглашаю на сцену Елизавету Багрянову, генерального директора Волочаровского мясокомбината.

Обомлевшие гости поздно вспомнили о приветственных аплодисментах.

Лиза поднялась на сцену, не оглядываясь на зрителей, и подошла к Семену.

— Прошу тебя, любимая, разрезать ленточку и открыть двери в наш эдем для модников и модниц. — Семен передал Лизе ножницы и встал перед ней на колено, приложив ладонь к груди. — Дорогая Лиза, я предлагаю тебе руку и сердце. Ты выйдешь за меня замуж?

— Извини, Сенечка. Все мои части тела и душа принадлежат вот тому молодому человеку, — Лиза указала на меня. — Надеюсь, ты не пустишься во все тяжкие, — обратилась она к поднявшемуся Семену. — Не хочу, чтобы ты умер от передозировки наркотиков или попал в тюрьму. Обещай не дурить.

Семен стоял молча.

Меня выделил из толпы белый круг подвижной лампы, и ко мне ястребом подлетел тощий рыжий фотограф. Хорошенько засветив мои глаза мощной вспышкой, парень сунул мне под нос диктофон и протараторил:

— Юрий Шмыгин, корреспондент газеты «Волочаровский Вестник». Представьтесь, пожалуйста, и расскажите немного о себе.

Юрий стал беспрестанно «обстреливать» меня из фотооаппарата. Защитные линзы не спасали.

— Прекратите меня щелкать, и, быть может, я скажу вам что-нибудь благопристойное, — проворчал я, пряча под губами вылезшие клыки и прикрывая лицо рукой.

— Не жмурьтесь. Опустите руку. Подарите мне один красивый кадр. Улыбнитесь, наконец, и я перестану вас снимать, — трещал настырный паренек.

— Волочаровское районное телевидение, — Шмыгина отпихнул его бритый наголо коллега — сверстник, и по моим глазам ударила лампа здоровенной видеокамеры.

От городских репортеров мне пришлось спасаться на сцене. Туда им был вход воспрещен.

— Тихон Тарановский! Талантливый писатель, поэт, и мой самый любимый мужчина, — Лиза представила меня гостям праздника. — Тиша, ты моя радость, моя прелесть, мое бесценное сокровище, — она взяла меня за руки и повернулась со мной боком к зрителям. — Я люблю тебя больше жизни… Я тебя обожаю, и хочу всегда быть только с тобой.

Лиза так сильно волновалась, что я не мог разобраться, искренны ли ее слова, или она играет на публику. Когда ты сам постоянно врешь, и все вокруг тебя заливают напропалую, очень трудно выудить крупицу истины из болота лжи.

— Я тоже тебя люблю, Лизонька, — на половине фразы я заподозрил, что говорю правду.

Лиза поцеловала меня… Разве я мог ее отвергнуть под прицелами фотоаппарата, видеокамеры и всяких там смартфонов-планшетов? Наш поцелуй был долгим и, наверное, очень красивым. Фотогеничным. Репортеры остались довольны… Я старался хорошо сыграть свою партию… Я думал, что играю… Но сердце вело себя странно, не беспокойно колотилось, а пело. Как маленький упругий барабанчик, выстукивало мелодию любви.

«Таких чудес с вами давненько не случалось, дорогой Тихон Игнатьевич. Сотню лет, а то и поболе. Пожалуй, с Полины и не было», — завершив поцелуй, я больно прищемил клыками язык. — «И что мне все в голову лезет эта охотница? Не пора ли ей наконец обрести вечный покой?»

— Тиша, как гость нашего города, ты должен разрезать ленту, — Лиза подала мне ножницы — эстафетную палочку.

Растоптанный в пыль Семен под шумок куда-то удалился.

— Что я могу сказать? — я действительно не знал, что говорить. Мысли путались. Душу теребило необъяснимое беспокойство, как если бы сотня моих злобных сородичей окружила «Модный улет». — Городок ваш чудесный, уютный. Буду рад остаться в нем насовсем. А вот к ленточке прикоснуться я недостоин. То привилегия вашего достопочтенного главы, — я говорил страшную ерунду. Перед глазами встал давно покойный основатель Волочаровска Анисим Герасимович Пыжиков. «Мечтаю, чтобы в нашем городе никогда не было никаких вампиров», — твердил Пыжиков на всяком народном собрании. Мне представилось, что, перерезав ленточку, я вызову мстительный дух первого городничего.

«Довольно с меня одного злобного призрака в усадьбе», — приняв решение, я продолжил спонтанную речь:

— Всем вам известно, что даже вампиры — уж на что живучие создания — и те не могут жить без головы. Городу тем паче нужна мудрая голова. Такая, как у многоуважаемого Валерия Денисовича. Пожелаем ему долгих лет и благоприятного правления.

Иван Смолин от злости шевелил усами, как таракан.

Гости замешкались.

Прежде грома торжественного марша в толпе прозвучало подозрительное шуршание, волнами поползли змеиные шепотки…

Оглушенный музыкой, я взглянул с высоты на зрителей и увидел сборище упырей. В первые секунды мне сделалось чуток нехорошо при созерцании злых мордасов, принадлежавших ненавистным честному обывателю мздоимцам, подхалимам, мошенникам, разбойникам и мелким пакостникам широкого профиля. Примерно на пятой-шестой секунде мне стало приятно от осмысления совершенного мстительного действия, от которого круглые мордасы стали прямоугольными, а длинные вытянулись в спицы. Внутри меня разлилось расслабляющее тепло — нежнее, чем от горячей крови загрызенного в хлеву новорожденного ягненка.

К самому концу минутной паузы у меня наступило стыдливое прозрение. Я вспомнил, что среди гостей есть честные горожане, чьи близкие родственники или друзья были съедены моими собратьями, и капельку пожалел о том, что наступил добропорядочным людям на больную мозоль.

Сверля меня осуждающим взглядом, городничий покромсал тупыми ножницами ленточку. Загремели аплодисменты, раздались крики «Ура», над площадью вспыхнули огни фейерверков.

Из-за кулис вышли ведущие концерта — депутат Олег Букашкин, маленький беспокойный мужичонка в клетчатом костюме а-ля Арлекин, и принявшая человеческое обличье Жанна в пятнистом золотисто-черном платье.

От внимательных глаз Лизы не укрылось мое беспокойство. Догадавшись, что я опасаюсь после взрывоопасной речи спускаться в толпу, девушка придумала как исправить мое положение. Шепнула словечко городничему и пару словечек депутату Букашкину, с которым еще не успела поссориться, так как Олег Евгеньевич не состоял в депутатской комиссии по вопросу лужи на улице Весельчаков.

— Дорогие друзья! Мы начинаем праздничный концерт в честь открытия «Модного улета». Откроет наш торжественный вечер выступление почетного гостя. Тихон Игнатьевич, прошу вас спеть для волочаровцев красивую песню, — депутат Букашкин любил конферировать на городских праздниках. До избрания в местный парламент он десять лет руководил Дворцом Культуры. — Нам с кошечкой Жанночкой хотелось бы услышать песню «Как упоительны в России вечера». Вы одобряете наш выбор?… Очень хорошо. Прошу к роялю, Тихон Игнатьевич.

На сцену выкатили великолепный белый рояль.

Присев за инструмент, я разволновался, как на первом в жизни кадетском балу. Своим нервным ерзаньем на узком неудобном табурете я «заработал» сомнительный комплимент.

— Смотри, зайчик, — чирикнул Вадик своему любовнику. — какая у него аппетитная попка.

— Я хочу съесть этот пончик, — Славик причмокнул губами.

— Тебе не кажется, что за белым роялем он похож на Элтона Джона? — захихикал Вадик.

— Да, мой крольчонок, немножко похож… — согласился Славик. — А давай с ним познакомимся!

Чувствуя, что становлюсь гомофобом в самом прямом смысле, то есть начинаю всерьез бояться случайных встреч со сладкой парочкой, я сыграл вступительную мелодию и запел о том, как упоительны в России вечера.

Зрителям понравился мой голос. Они вмиг простили мне преступную речь. Богачи подняли над головами ярко горящие дорогие смартфоны и планшеты, и стали покачивать ими в такт музыке, а люди попроще и победнее использовали потрепанные сотовые телефоны или зажигалки.

Следом за мной выступал директор Волочаровского театра оперетты Александр Лайка с арией графа из «Летучей мыши».

Гости поспешили к фуршетным столам, расхватали бокалы шампанского и устремили жадные взгляды на городничего. Валерий Денисович налил себе виноградного сока и прицелился сказать тост, но, поглядев вокруг себя, не увидел хозяина торжества и организовал его поиски. Под ободряющие крики гостей Павел и Феликс выудили напившегося с горя Семена из углового кафе, где они только что приводили его в чувство, как боксера после зубодробительного раунда — похлопывая по щекам и обтирая полотенцем.

Мальчики-мажоры поставили Семена к правому плечу городничего, придерживая друга за плечи, чтобы он случайно не принял неприличной позы. Феликс подал ему стакан сока, но упрямый Верховцев бросил стакан под стол и так крепко вцепился в рюмку водки, что никто не осмелился ее у него отобрать.

— За нас, — Лиза коснулась своим бокалом с шампанским моего стакана с минеральной водой.

— За нас, — повторил я, пропустив слова городничего мимо ушей.

Юрий Шмыгин застыл перед нами, как высматривающая мышь пустельга над полем. Фотограф ждал, что мы снова поцелуемся.

— Молодой человек, не могли бы вы оставить нас наедине и поискать другую добычу? — мое терпение быстро иссякло.

— Вы — звезды праздника. И здесь публичное место, а значит, я имею право вас снимать, — сказал нахальный паренек. — Не обращайте на меня внимания. Представьте, что меня здесь нет. Так вы естественнее выйдете на фото.

Как ни странно, мне понравилась его настойчивость. Было в его хватке что-то вампирское…

Организацией застолья занимался редкий скупердяй. Вместо жареных индюков, молочных поросят, запеченных с черносливом, пудовой стерляди в сметанной одежке и сочных кулебяк с разнообразными начинками, здесь на широких тарелках покоились крошечные бутербродики-таблетки с двумя икринками, тонюсеньким кусочком сервелата или единственной маслиной. Реже на столе встречались плошки с детскую ладошку, в них были фигурно уложены кусочки фруктов или шоколадные конфеты.

Хотя человеческая пища давно уже не возбуждала мой аппетит, а только служила красивой декорацией, мне было противно смотреть на Семенов натюрморт.

Рассердившись на скрягу Верховцева и настырного фотографа, я со злости сжевал сочную дольку персика — авось, переварится.

Вампирам тоже нужны витамины.

Голодные гости уничтожили натюрморт за пять минут. Не успели певички из городского молодежного ансамбля, качавшиеся из стороны в сторону как маятники, начать вторую песню, а на столах уж было шаром покати.

Депутат Букашкин объявил танцевальный марафон. Гости разбились на пары и ударились кто во что горазд. Вместо воздушного, захватывающего в нежные объятия и несущего по воздуху бала я увидел очень странные танцы.

Станислав Заздравных держал Елену Варвянскую за полметра от себя, не решаясь прижаться к ее пышному бюсту, и вращался с ней наподобие вальса, но в трое крат медленнее, чем предписано хореографическими законами. Двухметровая каланча — руководитель местного подразделения МЧС Антон Соломатин пригласил на танго всего чуть-чуть уступавшую ему в росте начальницу отдела благоустройства Инну Карманову. Вышагивая с ней взад-вперед, словно на параде, он ей шептал на ушко о подвигах своей молодости, рассказывал, как служил городским пожарным. Достигая тупиковой отметки, Соломатин бережно наклонял и выпрямлял партнершу, и они маршировали в обратном направлении. Начальник УВД Виктор Свербилкин скакал вокруг жены вприсядку. Джаник Саркисов в ногу с Магомедом Байрамуковым плясали лезгинку на спор. Тот, кто первым из них собьется, должен был заплатить победителю пятьсот долларов.

Профессор Бричкин из ИНАЯ и Раиса Максимовна вскочили на сцену, потеснив певиц, и взялись оттопывать чечетку «Морячок» с элементами ирландской джиги.

Кучка юнцов тряслась как на дискотеке. Особо отличился председатель молодежного парламента Андрей Косоухов — зверский зануда, оперировавший в разговоре такими заковыристыми словами, что даже мне тяжело было понять, что парень имеет в виду. Правда, я держал в уме подсказку — о чем бы Косоухов не заговорил, все у него сводилось к плодотворной деятельности партии «Единая Россия». Так вот, сей юный тяжелослов уж точно не по совету партийного руководства надумал показать брейк-данс и покрутиться на голове. На голову он встал, однако ноги быстро перевесили и оказались на столе в крошках от бутербродов-таблеток. При попытке Андрея выправить стойку, фуршетный стол сложился пополам и прищемил его длинные ноги. На помощь партийному краснобаю поспешили идейные друзья, да и начальнику МЧС по долгу службы пришлось прервать танго-марш.

— Тишуля, может мы тоже потанцуем? — Лиза прикрыла пальцами мой разинутый от удивления рот.

— Не представляю… не могу… не знаю… — растерялся я, взяв ее руку. — Не сердись, моя голубушка… Я не умею так плохо танцевать. Боюсь, я крепко зашибу кого-нибудь, или нас с тобою кто-то сшибет.

Перед нами живой иллюстрацией пронеслась Галина Несмачная в гопаке.

— Минутку подожди здесь, — Лиза подержала меня за плечи. — Все будет оки-оки!

Хозяйка мясокомбината подбежала к одиноко пританцовывавшей возле сцены Жанне. Уговаривать девушку-пантеру ей пришлось немного дольше, чем депутата Букашкина.

— Друзья! Вспомним наши школьные годы, первую любовь! Все помнят свой выпускной бал?!! — прокричала Жанна со сцены.

— Да-а-а! — ответили гости торжества.

— Танцуем вальс! — Жанна хлопнула в ладоши и подхватила, как пушинку, депутата Букашкина.

— Помнишь свой выпускной в кадетском корпусе? — ко мне подлетела Лиза.

— Как будто он был вчера, — я повел ее танцевать.

Снова солгал. Я почти не помнил петербургских балов. Я стирал их из памяти долгие дикие годы. Мне спокойнее было вспоминать охоту на оленя. То целая наука — как настичь, как свалить с ног, как куснуть понадежней. А что балы — чувства одни. Бесполезные, глупые чувства. Блаженными мечтаниями сыт не будешь.

Мне нельзя влюбляться… Какой бы сильной ни казалась любовь, она неизбежно пройдет бесследно.

«Вы ее любите, дорогой Тихон Игнатьевич. Вы ее любите», — кружилось в моей голове, пока я кружил Лизу в вальсе и смотрел в ее счастливые глаза. — «И она вас любит. Но известно ли вам, в скольких мужчин она влюблялась до Сатибо, до вас? Как долго продолжалась ее любовь? Кто вы для нее? Живая игрушка? Верный рыцарь? Интересный компаньон? Надолго ли хватит вашей вампирской любви, если вы снова уступите чувствам? Не придется ли вам вспоминать о Лизе спустя много лет с содроганием? Не будут ли мысли о ней нарушать ваш покой? Не будет ли в залитом дождем окне всплывать ее туманный лик, как всплывает порой лик Полины? И чего добиваетесь вы сейчас? Хотите оставить ее в одиночестве? Создать вокруг нее пустыню? Что вам надо?!!»

Вальс кончился. На площади опять началась танцевальная неразбериха. Лизу утащил за руку Павел. Ко мне прицепилась пассия Джаника, одетая и причесанная как ресторанная певичка двадцатых годов прошлого века. Топчась с ней на месте, я нетерпеливо ждал спасительной паузы.

— Возьмите визитку, — партнерша дала мне цветастую бумажку, которую я не разглядывая положил в карман. — Приглашаю вас в салон красоты «У Кристины». Кристина — это я.

— Очень приятно. Меня зовут Тихон.

— Слышала, вы писатель. Что строчите?

— Исторические романы в стихах.

— Для меня это слишком нудное и печальное чтиво… Люблю короткие романчики с хеппи-эндом.

Я уловил тонкий намек в ее словах.

— Не надейтесь, что я прочту ваши скучные книги, Тихон, — предупредила Кристина, откинувшись назад, как кобра перед атакой.

— Я не собирался утяжелять вашу легковесную головку своими толстенными томами, — я увернулся от летящих на меня перекачанных губ.

— И все-таки мне было бы интересно с вами пообщаться, — Кристина помассировала мое плечо. — Приходите в салон. Поболтаем об исторических коллизиях.

«Переспим на досуге?» — спросили ее глаза.

— Сделаю вам скидку пятнадцать процентов на СПА-процедуры, — таинственно протянула она.

— Буду помнить о вашем приглашении, дорогая Кристина, — я поцеловал ей руку чтобы отвязалась.

— Для вас просто Крис, — женщина чихнула.

— Будьте здоровы, Крис. И до свидания, — я спасся от настойчивой поклонницы в объятиях Лизы.

«Дырявый подослал ко мне свою любовницу, чтобы заманить меня в ловушку? Или я всамделишно понравился Кристине? Кто ж разберет!»

Альбина Юсупова подала мне серьезный повод для беспокойства. Ни в человеческом, ни в волчьем облике, ее нигде не было видно после разыгранного для Лизы спектакля.

Сатибо ошивался на площади. Следя за нами издали, самурай рассказывал охранникам торгового центра о преимуществах новых моделей камер видеонаблюдения.

Куда подевалась Альбина? Не случилось ли с ней чего нехорошего? Не стала ли она жертвой самурайской мести? Что если Сатибо ее раскусил?

— Извини, лапушка. Мне надо в уборную, — я ушел от Лизы на поиски пропавшей агентессы.

У оборотней сильный запах. Искать их нетрудно. Невидимые следы Альбины привели меня в парк.

Грустная белая волчица сидела между двух высоких урн для сортировки мусора.

— Ты переела шоколадных конфет, мохнушечка? — я наклонился к ней. — У тебя слезятся глаза.

— Я призналась Сатибо, что люблю его. Наконец-то решилась, — вздохнула Альбина.

Крупная слезинка вытекла из ее правого глаза, покатилась по морде к носу.

— Молодец, — я погладил ее между поникшими ушами.

— Сатибо сказал, что мы можем быть только друзьями, — сдув с носа слезинку, волчица подняла голову и посмотрела на меня. — У него есть любимая девушка.

— Лиза?

— Я тоже спросила: «Лиза?»… «Не Лиза», — ответил он.

— Невероятно!

— Умерла моя последняя надежда… Ох!

— Если не Лиза, то кто?

— Думаешь, я знаю? Сатибо мне больше ничего не сказал… Тихон, мне так плохо! Не знаю, как все это пережить.

— Не горюй, мохнушечка, — я почесал волчицу за ухом. — Все пройдет, и на твоем пути встретится новая любовь. Взаимная… Ступай к гостям. Тебя все ищут. Твоя подружка — пантера замаялась одна веселить публику. Помоги ей.

— Я не могу показаться на людях с малиновым лицом.

— Умойся, приведи себя в порядок. Не показывай Сатибо, как тебе горько. Имей немного гордости.

— Спасибо, Тихон, — волчица подала мне лапу, и я ее пожал.

— Улыбнись. Жизнь продолжается.

Альбина кисло улыбнулась.

Обратный маршрут я проложил мимо стеклянной стены кофейни. Народу там отдыхало немного, заняты были всего три столика. Из любопытства я заглянул сквозь стекло на ходу и увидел, что пончиками и кофе угощались родители Феликса, семейство главврача поликлиники Льва Ломакина — сам Лев Андрианович, его жена Эльвира и трое детей — семнадцатилетняя Ника, восьмилетний Матвей и малютка Платон, едва научившийся ходить. Самый дальний столик заняли влюбленные друг в друга консультант и секретарша из администрации.

— Тихон, — меня окликнул звонкий голос.

Принадлежал он чернявому пареньку в кожаной куртке и джинсах.

Парень замер посреди дороги в боевой стойке. Казалось, вот сейчас он выхватит из-под куртки пистолеты и начнет стрелять с обеих рук, что называется, по-македонски. (Не понимаю, при чем здесь великий полководец Александр, если в его эпоху не было огнестрельного оружия).

Остановившись, я пристально посмотрел незнакомцу в глаза. Так вожак вампирской стаи смотрит на чужака, случайно или намеренно вторгшегося в его кормовые угодья.

Бледное лицо. Решительный взгляд. Охотник!

К моему величайшему сожалению, вампиры не чувствуют приближения охотников. Враги подкрадываются к нам невидимками. Находясь под защитой оберега Бажены, я и сам был невидим для интуитивного чутья охотников и сородичей, но после утраты доверия волшебницы стал сочной приманкой.

— Выпьем по чашке чая? — охотник показал мне безоружную правую руку, приглашая в кофейню. — Я долго ждал возможности поговорить с тобой с глаза на глаз. Мне нужно предупредить тебя.

— Что ж, побеседуем, — я чуть опустил взгляд, не прерывая наблюдения за природным врагом, и вошел в кофейню за ним следом.

Охотник выбрал столик на двоих у выхода и заказал две чашки чая.

— О чем вы собираетесь меня предупредить, сударь? — меня заело любопытство.

— О себе, — холодно ответил парень. — Я приехал из Москвы чтобы убить тебя.

— При всем честном народе? — я энергично всплеснул руками. — И не стыдно вам, молодой человек, пугать почтенную публику?

— Я выберу время, — охотник не ожидал встречного вопроса.

«Откуда взялся этот ковбой? И чем я ему насолил?»

— Простите, вы так разговариваете со мной, как будто мы сто лет с вами знакомы. А вот я что-то не могу вас припомнить… Вы, собственно, кто?

— Артур, — парень раскрыл перед моими глазами удостоверение сотрудника Федеральной Службы Безопасности.

Х-м. Охотник прежних времен обходился без официального представления… Не показывал вампиру свой служебный документ в подтверждение того, что уполномочен государством вогнать осиновый кол в его сердце.

— Меня ты не знаешь, — догадался пояснить Артур. — А ее должен помнить.

Вытащив из-под обложки удостоверения свернутую вчетверо бумажонку, охотник развернул ее на столе.

Я увидел ксерокопию маленького грифельного портрета Полины.

— Работала здесь такая сотрудница вашей конторы, — я старался не разволноваться.

Официант принес нам чай, но я не стал пить.

— Перед тобой ее потомок, который знает, что ты соблазнил и убил Полину. Она вела дневник. Я прочел его.

— Если бы вы, молодой человек, умели внимательно читать, то поняли бы, что я не убивал Полину. Не отрицаю, у нас была интимная связь, но я так сильно любил вашу прапрабабушку, что не мог причинить ей зла.

— Так же сильно любил, как свой Кровавый Алмаз? Или нет? Будь Полина владелицей скотобойни, она прожила бы немного дольше? Да… — Артур обрадовался моему смятению. — Хочешь спросить, как я подслушал твой разговор с волчицей? Годы направленной селекции не прошли даром. Охотники обладают более совершенным слухом, чем вампиры. Громкая музыка частично оглушила тебя, затмила многие другие звуки. А я спокойно отсеял посторонние шумы и слышал только ваши голоса, — охотник отпил чая и продолжил. — Как вижу, ты из хищника переквалифицировался в паразита. Но методы остались прежние. Ты втираешься в доверие к женщинам, используешь их любовь в корыстных целях. Пора бы это прекратить. Останки Полины были найдены в русле пересохшей горной реки. Они неплохо сохранились. Знаю, ты хотел уничтожить улики, но защитное заклятье от укусов, которое ты смог преодолеть, помешало гребенчатым угрям растерзать тело. В московской лаборатории наши ученые сравнят два образца вампирской ДНК и докажут твою вину. Ты утратишь неприкосновенность, и я смогу прикончить тебя.

— Экспертиза подтвердит мою невиновность. Возможно, я не ангел, но у меня не было причин убивать Полину. Она разрешала мне охотиться в городе, предупреждала о готовящихся облавах.

— Как бы она отреагировала, если бы узнала, что в городе ты жрешь людей? То-то. Фу, я даже думать не хочу о твоих мотивах. Знаю одно, Полина тебе доверяла. Она любила тебя, хотя ты не заслуживал ее любви. Она посвящала тебе стихи, рисовала тебя в дневнике… Надо сказать, ты сильно изменился с тех пор. Впервые вижу такого жирного вампирюшника.

— Не беспокойтесь понапрасну о моей фигуре. Я не нуждаюсь в услугах диетолога.

— И правильно. Объедайся, пока живой. В аду не кормят.

Охотник резко замолчал и оглянулся на прозрачную дверь кофейни.

— Вот ты где? — в кофейню ураганом влетела Лиза. — Я тебя обыскалась. Привыкай звонить и предупреждать, что задерживаешься. Для чего я подарила тебе айфон? Я думала, тебя убили!

«Пока меня только собираются убить», — мысленно откликнулся я.

— Не гневайся, лапушка, — сказал я вслух. — Мы со столичным охотничком случайно разговорились и немножечко засиделись за чашкой чая. Сей молодой человек по имени Артур прибыл на подмогу нашему Ивану Хельсингу.

— Привет. Я Лиза, его девушка, — взяв меня за плечо, Лиза склонилась к Артуру. — Я — директор мясокомбината.

— Тихон рассказал о тебе, — Артур сделал паузу, в течение которой передумал говорить о кровавом алмазе.

— Артур, ты давно приехал в Волочаровск? Пробовал нашу самурайскую колбасу? Ей присудили гран-при на конкурсе мясных деликатесов в Дрездене, — Лиза устроила рекламную акцию.

— Пока не успел, — глаза охотника лихорадочно забегали.

— А финскую салями? А эротическую ветчину?.. Тебе обязательно надо попробовать пряные копченые колбаски. Они сделаны специально для таких, как ты, и называются «Охотник на вампиров». Хочешь стать лицом с упаковки?

— Пока не готов к народной славе.

Лиза подбежала к официанту кофейни и спросила, есть ли у них в холодильнике самурайская колбаса. Получив утвердительный ответ, она попросила подать колбасу к третьему столику.

Официант выполнил заказ и принес целый батон «Самурайской» в фирменной упаковке.

— Смотри, Артур, — показывая охотнику яркую этикетку, Лиза ткнула длинным ногтем в фотографию над названием колбасы. На ней был запечатлен самурай в боевой растяжке с поднятой над головой катаной. — Это Сатибо. Он руководит службой безопасности моего предприятия. Как видишь, парень не постеснялся стать лицом торговой марки.

По взгляду Артура я понял, что он прекрасно знаком с Сатибо. Я сразу вспомнил, как самурай рассказывал сестре о секретном оружии. Потомок Полины и был его оружием. Должно быть, Сатибо нашел его при помощи Интернета.

От Лизиной колбасной атаки Артура спас звонок столичной подруги.

— Привет, Светик! — улыбаясь до ушей, крикнул он в мобильный телефон. — Да, я вчера приехал в Волочаровск. Пока все отлично. Меня устроили в гостиницу. Сегодня у меня первая охотничья ночь, — Артур кивком извинился перед Лизой и вышел из кофейни, — Дело личной мести? — переспросил он почти шепотом. — В процессе. Да, все движется. Удачной тебе охоты! Респект Блохастику! Пока-пока!

— Симпатичное подкрепление к нам прислали, — Альбина заглянула в кофейню, чтобы показаться мне в человеческом облике готовой к выступлению на сцене.

Цвет напудренного лица девушки-волчицы мало отличался от масти ее белого платья из искусственной овечьей шкуры.

Лиза в ответ пожала плечами. По известной причине она недолюбливала охотников.