Мясорубка Фортуны

Глава 21. ПРОГУЛКИ С ДИВАНОЗАВРОМ

Солнечным утром мы с Сатибо дружно перенесли кушетку Лаврентия во внутренний дворик и поставили на чахлый истоптанный газон.

Юми ждала нас с канистрой бензина и зажигалкой наготове. Притеняя глаза, я надвинул на лоб козырек фирменной кепки с эмблемой мясокомбината.

— Отойдите в сторону. Будет жарко, — «гейша» обильно полила заколдованную кушетку горючим, чиркнула зажигалкой, бросила ее точно в цель и отскочила.

Рыжее пламя взметнулось выше человеческого роста, опалило голые ветки абрикосов и разлетелось вширь. Мы бросились наутек, но дворик был тесен: с западной стороны наш разбег ограничивал кирпичный гараж, с северной и восточной на пути высился железный забор. Горячие ошметки пламени, вылетевшие из костра будто стайка скворцов из кустов, нас мгновенно настигли. Пришлось тушить друг на друге одежду.

В священном страхе перед могучей стихией мы посмотрели на пылающую кушетку и поняли, что она не горит. Окруженная огненным заревом, дотла спалившим ряд колючих кусточков и саженец фигового дерева редкого сорта «Фиг вам» домашней селекции профессора Бричкина, проклятая кушетка оставалась невредимой. По шелкам обивки струилось желтое свечение. Красное дерево ножек, окантовки спинки и подлокотников обновилось и засияло так, словно его только что покрыли лаком.

Нецензурные слова на русском и японском языках, в изобилии посыпавшиеся из уст моих временных компаньонов, я не стану цитировать ввиду высокой культуры воспитания.

— Бежим в дом! — Сатибо предвидел грядущую опасность.

Издав львиный рык, заколдованная кушетка подпрыгнула на четырех лапах и отряхнулась, разбрасывая огненные сгустки во все стороны.

Мы переждали огненную метель в гараже. Убедившись, что буря улеглась, Сатибо и Юми убежали в сад протягивать шланги. Обойдя вдоль забора угомонившуюся под солнечным светом кушетку, я пошел включать воду для полива. Солнце закатилось за облако. Чувствуя каждый мускул готовых к стремительным движениям рук и ног, я обернулся. Глубокая тень накрыла смертный одр Лаврентия. Слабыми всполохами света ее нарушали горящие вечнозеленые кустарники. Ненавистная мебель лениво размяла когтистые лапы, легонько встряхнулась, почесала спинку о фонарный столб и потопала к парадному входу во дворец.

Бежавшие со шлангами подобно участникам соревнований по пожарно-прикладному спорту Сатибо и Юми остановились перед шедшей им навстречу кушеткой округлив рты и глаза, и уступили ей дорогу.

Взойдя по лестнице, кушетка постучалась в дверь. Призрак Лаврентия отделился от нее и впустил ее в дом, поклонившись на манер дворецкого. Забыв о тушении кустов, мы крадучись последовали за ней. Обходя преграды и пролезая в дверные проемы, кушетка то шла бочком, то приподнималась на задние лапы. Одна из ее львиных голов понюхала тарелку из-под острого самурайского супа на журнальном столе и громко чихнула. Вырвавшийся из ее ноздрей огонь выжег два черных пятна на многострадальном бессарабском ковре.

Как ни в чем не бывало, кушетка замерла на обычном своем месте в старой гостиной и больше не оживала за те полчаса, что я следил за ней из-за приоткрытой двери, пока освободившийся от тушения пожара Сатибо не запер гостиную на два внутренних замка и два навесных.

Консультировавший нас по телефону Юрий Шмыгин, узнав о хулиганском поведении любимице Лаврентия, посоветовал ее продать. Медиум предположил, что, потеряв мистическую связь с домом, кушетка будет спокойно стоять на месте и не причинит беспокойства новым хозяевам.

Сатибо быстро нашел покупателя. Доставку «антикварного дивана с богатой историей» он назначил на следующее утро.

— Артем Васильевич — коллекционер, — просветил меня самурай. — На всякий случай я предупредил его в электронном письме о сверхъестественных свойствах дивана. Наш покупатель ответил, что ему нравятся необычные вещи. Кроме того, он сказал, что не боится колдовских чар.

— Не забудь впарить ему договор купли-продажи с пометкой: «Обмену и возврату и подлежит», — Юми открыла пятизвездочный армянский коньяк — подарок Джаника Саркисова, и налила его с изяществом гейши себе и брату. — За успех нашего дела.

Я поднял стакан минеральной воды.

Господа Яматори улыбнулись. Право слово, мы практически сдружились, решая общую проблему.

Нанятые водитель и грузчик вынесли кушетку из дома. До ее погрузки в кузов «Газели» Сатибо светил на проклятую мебель ультрафиолетовым фонариком. Но вот дверцы закрылись, водитель задвинул засов, и самурай выключил фонарик. Я помолился, перекрестил себя и кузов, набрал воздуха в грудь…

Машина выехала с участка, покатила к маяку охраны. Я начал дышать, увидев, что «Газель» проехала под поднятым шлагбаумом. Кушетка Лаврентия не выпрыгнула из кузова. Медиум оказался прав.

В сумерках я сидел на скамейке в саду Камней под пурпурным кленом, не спешившим сбрасывать на зиму нарядную листву и внимательно читал с планшета сквозь затемненные стекла очков статью Юрия Шмыгина. Друг прислал мне ее на проверку, прежде чем представить редактору.

«Зацени мое творение», — просил Юрий в электронном письме. — «Еле наскреб статью. Перечитал и обалдел. Полная ерунда. Просто зашибись. А мне ее сдавать через десять минут.

Вот что получается, когда душа не лежит к работе. Прикинь, наш мэр решил отхватить кусок заповедного леса под кладбище. А я, между прочим, с друзьями летом участвовал в пикетах против вырубки волшебного леса. Сам разработал дизайн агитационных листовок. Я говорил Клариссе, что не хочу писать вражеско-пропагандистский бред. А она прицепилась как прилипала. Ходит по редакции, заглядывает через плечо, торопит: «Учись, Юра, писать заказные материалы, денежки зарабатывать. Это твоя первая пиар-статья. Ты молодой, энергичный, умеешь заинтересовать читателя. Уверена, ты справишься на отлично. Коньков нам потом премию назначит. Если не хочешь себя афишировать, подпиши материал каким-нибудь Иваном Пяткиным. Только сдай в срок. Нам его еще с пресс-службой согласовывать целый час».

Тихон, я чувствую себя предателем родины. И работу терять не хочу. Меня одно утешает — думаю, я написал такую чушь, что кроме смеха у читателя она ничего не вызовет, и никто не клюнет на приманку мэра. Главное, чтобы Кларисса не заставила ее переделывать. Прочти и напиши свое мнение. Я жду».

Громкое название для статьи Юрий Шмыгин пока не придумал, и озаглавил ее просто: «Про Кладбище».

Вот что он настрочил:

Ознакомившись с журналистским материалом, я понял одно — статью о кладбище не должна прочесть Лиза. Иначе она совсем меня замучает просьбами о незамедлительном обращении в вампира. Номер «Волочаровского Вестника», в котором будет опубликовано нежеланное творческое детище Юрия, придется прятать от Лизаветы Филипповны. Но вдруг ей кто-нибудь его покажет на работе. Что мне делать? Призвать на помощь самураев-кладоискателей?

Айфон в кармане зашевелился, зажужжал. Под действием вампирского инстинкта я высоко подпрыгнул и случайно продавил пальцем хрупкое стекло экрана под защитной пленкой.

Звонил Сатибо.

— Что вам угодно, господин Яматори? — ответил я, стоя обеими ногами на скамейке.

— Артем Васильевич сказал мне, что диван исчез. Сходи в дореволюционную гостиную и отзвони.

— Побудь на линии, — я боялся испортить еще одну дорогостоящую технику. — Иду. Поднялся по ступенькам. Прохожу в Венецианскую гостиную. Открываю дверь старой гостиной… Стоит проклятая кушетка! На прежнем месте. Будь она неладна!

— Ничего не предпринимай. Запри дверь в гостиную на все замки. Я выезжаю… Подожди… Позвони журналисту Шмыгину. Пусть он подъедет. Срочно!

Я был согласен с самураем. Помощь медиума нам необходима.

— Юрий Сергеевич, — приняв меры безопасности, я позвонил Шмыгину. — Ваше творение выше всех похвал. Скорей сдавайте его редактору и мчитесь к нам на виллу. Без вас не обойтись.

— Диванозавр разбушевался, — Юрий смекнул, в чем проблема.

— Не беспокойтесь, мы с самураями не отдадим вас на растерзанье кровожадной мебели. Приезжайте, как только освободитесь от работы.

— Домой заеду на пару минут. Возьму дедову книгу заклинаний, сухие травы. Примерно в полшестого ждите.

Юрий крепко втянулся в состязание с заколдованной кушеткой. Ему не терпелось одержать над ней победу.

Прочитав с полсотни заклинаний, обсыпав присмиревшую кушетку растертыми в порошок волшебными травами, Юрий Шмыгин заявил с подчеркнутой уверенностью:

— Я очень надеюсь, что теперь этот диван никогда не сбежит от нового хозяина. Вселившийся в него мстительный дух связан по рукам и ногам и абсолютно бессилен.

— Благодарю за помощь. Дорогой мой коллега по писательскому ремеслу, ты — наш спаситель, — я почтил его крепким дружеским рукопожатием.

— Выбрал лучший объектив в магазине фототехники. Телевик. Ориентирован на спортивную съемку, — Сатибо возместил журналисту ущерб в троекратном размере и вручил ему дорогое приобретение.

— Я мечтал о таком, но сомневался, что смогу на него заработать, — Юрий открыл фирменную коробку и осмотрел объектив. — Ваш подарок дороже моего фотика. Спасибо ребята.

— Надеюсь, теперь мы с тобой будем встречаться только для интервью и фотосессий, — Юми намекнула пареньку, что ему не стоит рассчитывать на более тесное знакомство с ней. — Сможешь в субботу эффектно снять новогодний сервелат? Мы выпускаем к празднику ограниченную серию колбасных изделий. Нужны листовки для подбрасывания в почтовые ящики для рассылки зарегистрированным на нашем сайте покупателям.

— Приехать на комбинат?

— Да. На твое имя выпишем пропуск.

— Не забудьте. Диван кто-то должен сопровождать по дороге в его новый дом и читать заклинания, — предупредил Юрий. — Оставляю вам дедушкину книгу до субботы. Там закладками отмечено. Найдете. Меня ждут в редакции. Пресс-служба прислала ответ. Надо заменить пару фраз. Если что, звоните.

— Позвоним, — Юми не верила в возможность быстрого решения наболевшей проблемы.

Самураев вызвали на мясокомбинат. Сопровождать кушетку Лаврентия пришлось мне. Сидя напротив нее в кузове «Газели» на привинченной к полу железной табуретке, я читал заклинания тишайшим шепотом, чтобы их не услышали водитель и грузчик в кабине.

При въезде на мост над широкой рекой Чурихой грузовичок сильно тряхануло из-за выбоины в асфальте. Волшебный порошок посыпался с гладкой шелковой обивки. Чуть не откусив кончик языка, я прервал чтение заклинаний. Кушетка встряхнулась, сильным ударом лап открыла дверцы и выскочила на автотрассу. Я прыгнул за ней, прихватив с собой настольную книгу медиума.

Заколдованная кушетка сиганула с моста в реку. Автомобилисты притормозили, водители и пассажиры стали высовываться из окон, снимать мобильными устройствами плывущий в легких волнах и заметно подгребающий львиными лапами диван в стиле ампир.

Я шел к левому концу моста по узкой пешеходной кромке спиной к машинам, прятал лицо от крохотных видеокамер.

Кушетка выбралась на пологий берег, заваленный жестяными банками и прочим разноцветным мусором, стряхнула с себя воду и степенной походкой побрела домой. Идя следом, я возобновил чтение заклинаний, но они больше не действовали на нее, и скоро я закрыл книгу. Как назло, в семь вечера на городских улицах было много прохожих. Люди возвращались с работы, гуляли с детьми и собаками.

— Смотрите!

— Диван идет по улице!

— Это обман зрения или колдовство?

— Ну и прикол!

— А чей диван?

— Да вон того мужика!

Слышать, как меня, потомственного дворянина, кличут мужиком, было во сто крат обиднее, чем если бы меня назвали толстяком или вампиром.

— Ваш самоходный диван? — мне наперерез кинулся прыткий старичок с клюшкой. — Продадите? Я буду на нем в погожие деньки прогуливаться на свежем воздухе, и на почту ездить за пенсией.

— Я больше заплачу. Мне продайте! — воскликнула девушка в ярко-розовом коротком пальто, подняв руку как на аукционе. — Я так гламурно буду смотреться на этом диване, — шепнула она подруге. — Буду ездить на нем на работу и с работы, и ни один мужик не сможет меня не заметить.

— Не в курсе я, чей диван, — безжалостно эксплуатируя современный русский язык, солгал я.

— Раз он бесхозный, его можно бесплатно взять, — сделал вывод лысый здоровяк с фигурой штангиста. — Кто первый поймает, того и диван.

— Витюха, у тебя есть в рюкзаке веревка? — спросил долговязый студент своего друга. — Надо сделать лассо.

— Есть провода от наушников, — ответил тот.

— Народ, вам его не взять. Диван кусается, — предупредил я.

Отважные прохожие попытались зажать кушетку в клещи, двинулись на нее рычащим стадом, загоняя за продуктовый ларек.

Заколдованная мебель притворилась испуганной, заманила преследователей в тесное место и бросилась на них с ужасающим ревом. Перекусила пополам клюшку бойкого старика, растерзала рюкзак студента, порвала рукав розового пальто девушки. Ловцы разбежались кто куда. Только пятки засверкали.

Кушетка галопом понеслась домой. Я потрусил за ней.

У витрины мебельного магазина кушетка устыдилась, посмотрев на примерно ведущих себя сородичей, и встала как вкопанная.

По энергетическому следу меня нашли охотники на вампиров, одетые в камуфляжную форму.

— Вот он, вампир. Мы его чувствовали, — Смолин натаскивал сына на охоту и учил уму-разуму.

Иван Иванович давно развелся с женой. Его бывшая супруга и двое сыновей жили где-то в Сибири, и вот старший сын был направлен в Волочаровск проходить студенческую практику.

— Сердечно рад неожиданной встрече, господа охотнички, — я улыбнулся с легким поклоном, сидя на кушетке нога на ногу.

— Тихон! Что ты тут делаешь? — удивился Иван Смолин.

— Провожу рекламную акцию, господа. Продаю антикварный диван. Дешево, — я похлопал кушетку по мягкой спинке. — Натуральное красное дерево. Золотистый китайский шелк… Великолепный диван… Мне почти что ровесник.

— И часто у вас в городе вампиры на улицах торгуют?! Распродают мебель из своих дворянских гнезд?! — осведомился потрясенный Смолин — младший со строгостью прокурора советской закалки.

— Так это же Тихон! Писатель! Фантазер! Он еще и не такое может учудить! — Иван Иванович разразился нервными взрывами смешков.

— Что нам с ним делать? Пристрелить или осиновый кол всадить ему в сердце?

— Остынь, Димка! Тихон — домашний вампир. В октябре я его выгодно продал хозяйке здешнего мясокомбината.

— Разве мы можем продавать вампиров людям?

— Хо! Так говоришь, как будто я его в рабство загнал! Я пристроил Тихона в хорошие руки. Сделал доброе дело… Жалко было смотреть, как несчастное живое существо шатается всеми ночами по городу от тоски… и радар мне сбивает. А теперь… погляди, какой франт. Хозяйка мясокомбината души в нем не чает. Кормит его слитой с убитой скотины кровью… Часы ему покупает швейцарские, золото, бриллианты, дорогие костюмы… Мажет его автозагаром, чтоб народ не пугался его бледной рожи… Людям Тихон не мешает… Все довольны…

Пока молодой охотник в недоумении шевелил черные кудри на макушке, его папаша осмотрел кушетку со всех сторон, проверил мягкость сиденья и спинки.

— Надоел, что ли, вам с Лизаветой диван? С чего продать решили?

— Лизавета Филипповна модернизирует интерьер усадьбы. Старинная мебель не вписывается в современную обстановку, — объяснил я.

— Почем отдашь?

— Для старого друга сделаю приличную скидку. Отдам за считанные гроши. Пять тысяч рублей ассигнациями. Платежных карт не принимаю.

Я считал, что у Ивана Смолина нет с собой наличности.

— Пять с полтиной, — охотник вытряхнул все карманы пятнистого военного костюма. — Дай посидеть.

— Присаживайтесь, — я положил деньги в книгу медиума и уступил покупателю кушетку.

— Спинка жестковата, а так ничего, — Иван Иванович и сел, и лег, и встал, и снова сел. — Красиво смотрится! Богато!

Львиная голова на левом подлокотнике извернулась и тяпнула охотника за тощий окорок.

Иван Смолин с диким воем отскочил от кушетки, снова замершей в ожидании добычи.

— Ловушку для меня устроил, негодяй?!! — заорал он.

— Простите, ваше благородие, — имитируя уважительный жест, я прижал ладонь к груди, защищая сердце. — Не успел предупредить. Диван предназначен для лентяев, таких как я. Он стимулирует владельца на оздоровительные прогулки, не дает залеживаться.

— Нахрен нужен мне такой диван! У меня вся жизнь — пробежка, — Иван Иванович схватил возвращенные мной деньги.

— Пап, что нам делать? Мы не можем это так оставить! — негодовал его сын.

— Для нас работы на сегодня нет, — Иван Иванович убрал сложенные пополам купюры в нагрудный карман. — Вампир в городе всего один, и тот не кусается.

— У вас тут все шиворот-навыворот. Вампиры не кусаются! Вместо них диваны нападают на людей! Мы должны привлечь Тихона к ответственности, — паренек наставил на меня осиновый кол, словно юный колдун из кинофильма — волшебную палочку.

Под его прицелом я сел на кушетку и раскрыл на коленях книгу, как будто собрался дочитать увлекательный роман.

— Мы не торговая инспекция, — Иван Иванович поправил козырек панамки. — Мы не уполномочены оштрафовать Тихона за несанкционированную торговлю… Заявок от покусанных его диваном граждан в Отдел пока не поступало. Пусть и дальше тут сидит, и продает антиквариат… Это Волочаровск, сынок. Волшебный заповедник. Здесь ничему не стоит удивляться. Небось, у вас в Вятках таких чудес не увидишь!

— И у нас порой случаются чудеса… — возразил Димка.

Охотники побрели к городскому парку. Сын стал рассказывать отцу о лесной встрече со снежным человеком.

Дождавшись их исчезновения из вида, кушетка Лаврентия повезла меня в «Крутой берег», как послушная лошадка, так что домой я добрался с большим комфортом.

В саду меня поджидали господа Яматори и Юрий Шмыгин. Умоляя не слезать с дивана, журналист включил в фотоаппарате съемку видео и временно переквалифицировался в телеоператора. В прихожей я спрыгнул на пол вопреки его уговорам, и до любимого места напротив камина кушетка добралась без наездника.

— Продали! — Юми бросила свой смартфон на диван венецианской гостиной. — Артем Васильевич обозвал нас лохотронщиками и потребовал вернуть ему деньги. Я выбываю из команды избавителей от бешеных диванов! Поеду в кафе «Зайди Попробуй» на встречу с обиженным коллекционером. Всем удачи. Постарайтесь тут как следует. Чтобы к моему возвращению бегающего дивана в Лизином доме не было!

Юми взяла смартфон и вышла в сад.

Сатибо оглянулся ей вслед.

— Ходячий диван стал звездой соцсети для жителей аномальных зон, — самурай насмешливо подмигнул мне. — Наша заноза из красного дерева и в Ютьюб просочилась, но там пользователи как всегда решили, что видео поддельное.

— Надеюсь, хоть кто-нибудь из зависающих в соцсетях волшебников соблаговолил дать совет по укрощению взбесившейся кушетки?

— Все только лайкали и спрашивали: «Чей диван?» и «Где такие продаются?» — разочарованно улыбнулся Юрий. — Я не раз задавал твой вопрос в разных формулировках и под разными никами. Никто не ответил… Но у меня завелась маленькая рискованная идея.

— Не тяни, — поторопил Сатибо.

— Пока я ждал Тихона, я почувствовал в доме присутствие еще двух неупокоенных душ, — напугал нас Юрий, прохаживаясь вдоль лестницы.

«Филипп и Агния», — предположил я.

— Да, новость — застрелись, — Сатибо тоже приготовился к худшему. — И как ты предлагаешь с ними со всеми бороться? Учти, нам не нужны скачущие гарнитуры!

— Те два духа — не злые. Они хотят помочь, — утешил Юрий. — Но у них недостаточно сил, чтобы прогнать из дома мстительный полтергейст. Если бы Тихон согласился передать им часть своей вампирской силы, они бы сразились с нашим призрачным врагом.

— Что скажешь? — Сатибо намекнул принудительным взглядом, что мне следует рискнуть. — Дело за тобой.

— А что я могу сказать? Я рад случаю возвратить старинного неприятеля в адское пекло. Мне не жаль своей силы для великого дела, благо она легко возобновляемый ресурс. Говори, что от меня требуется, Юрий Сергеевич.

— Мы вдвоем войдем в ту страшную комнату, и ты возьмешь меня за руку. Я стану проводником между тобой и духами — союзниками. Ты будешь молчать, а я произнесу заклинания. Усвоил?

— Как страусиную кровь.

— Тогда вперед… Сатибо, ты нас вытащишь, если все опять пойдет не так, — решил подстраховаться Юрий.

— Не надо мне опять! — рявкнул самурай. — Не халтурь, великий медиум. Не то я закрою дверь и сиди там вместе с привидениями.

— Я ж говорил, якудза, — шепнул мне Юрий.

Медиум поставил меня посреди гостиной, взял мою вытянутую правую руку в свою, такую же напряженную, и загудел гробовым шепотом.

Я ждал разгула ледяных ветров, обрыва штор, паденья люстры. Был начеку, но только не в том направлении, в котором следовало бы навострить уши. Я приготовился услышать громкий страшный звук, и потому испуганно отшагнул назад, увидев огромную морду самца мантикоры, приблизившегося мягкой бесшумной поступью. Воинственно взъерошив гриву, зверь стоял передо мной и преданно смотрел на меня желтыми стеклянными глазами, не оглядываясь на оцепеневшего от ужаса человека.

— Не бойся, Юра. Они тебя не тронут, — я вытащил свою кисть из руки медиума и погладил жесткую пластинчатую шкуру Орфея.

Муза подкралась сзади и ткнулась носом в правую ладонь, царапая усами пальцы.

Я не мог поверить, что мы с мантикорами снова охотимся вместе.

Юрий попятился к двери, решив, что за оживление чучел ему влетит вдвойне. Недовольный результатом Сатибо, как и обещал, втолкнул его обратно и сам вошел в старую гостиную, пытаясь разобраться, что же происходит.

Муза лизнула мое запястье резиновым языком и нежно зарычала, будто прощаясь навсегда. Кушетка Лаврентия, приготовившись к бою, нетерпеливо скребла когтями пол. Мантикоры ощетинили холки, оскалились, припали на передние лапы, и прыгнули на нее, целясь в шеи львиных голов.

От рева задрожал весь дом. Противники сплелись в клубок. Полетели клочья шкуры, шелковой обивки, ваты. Спорхнули с комода голые купидоны, упал в камин мраморный бюст императрицы Екатерины Второй…

Я вытащил оцепеневшего Юрия на своей спине, а сзади нас подталкивал Сатибо. Любопытный Кампай умудрился самостоятельно открыть дверь Самурайского зала, где его закрыла Юми. В старую гостиную пес забежал всего на миг, и с визгом выскочил, забился в угол прихожей, перевернув свою лежанку.

Минуты три спустя в старой гостиной воцарилась мертвая тишина. Рискнув туда заглянуть, мы увидели страшный погром. Кушетка превратилась в груду обломков и клочков ткани. Шкуры мантикор, к моему величайшему расстройству, также не подлежали восстановлению.

— Дом свободен от неупокоенных духов! — важно поводив руками, воскликнул Юрий. — Мы справились!.. Призраки навсегда ушли в мир иной, — суровый взгляд Сатибо убил его радость. — Помочь вам с уборкой? Но знайте, мне нечем возместить ущерб.

— С тебя никто не требует денег, — прошипел самурай, пересиливая тягу чихнуть от пыли. — Я сам заплачу тебе за работу медиума. Ты сделал свое дело. Спасибо. Рассчитаемся у меня дома. Пойдем.

Оставшись наедине с воспоминаниями, я расплакался, упав на колени возле голой основы чучела Музы с оторванными лапой и хвостом и разорванной пополам основы для шкуры Орфея… Я рыдал в своем воображении… Но от этого боль не была слабее.

Я потерял лучших друзей. Дважды.

Орфей и Муза спасли меня от мстительного предателя, утащили Лаврентия с собой в мир духов.

Сходив на кухню, я принес две мозговые косточки из холодильника, предназначенные для Кампая, и вложил их в открытые пасти мантикор. Если верить древнейшим преданиям, почившие друзья получат мой подарок на том свете.

Услышав шаги Сатибо, я притворился, что занят уборкой.

— Разгребаешь бардак? Лови свои мешки, — Сатибо бросил мне рулон черных полиэтиленовых мешков вместительностью 240 литров и два капроновых мешка чуть меньших по размеру. — К счастью, Лиза не разбирается в антиквариате и не отличит копии от оригиналов. Фотки Шмыгина помогут моему знакомому мастеру восполнить утрату в коллекции. Сомневаюсь, что Лиза вдруг захочет продать часы с ангелочками или бюст царицы.

Наполняя один мешок за другим, мы рассредоточились по разным углам гостиной.

— Опа! Гангнам стайл! — вполголоса воскликнул Сатибо.

Прирожденный кладоискатель нашел в мраморном постаменте, на котором стояло чучело Орфея, небольшое прямоугольное отверстие на месте передних лап. Потянув за него, Сатибо сдвинул постамент — крышку и заглянул в глубокий тайник.

Вампирское сердце притихло, затаилось перед великой битвой.

В тайнике хранился знакомый мне старинный сундук с расписной крышкой. А в нем лежало мое сокровище.

Сатибо оставался начеку. Пряди растрепанных волос скрывали его щеки. В их тени прищуренные узкие глаза самурая походили на слепые темные впадины, но я понимал, что мой соперник прекрасно видит все, что ему нужно, и находится в состоянии полнейшей боеготовности.

Воздух стал тяжелым, как после извержения вулкана.

Час икс настал. Я ждал его сто лет. Сражение с Сатибо Яматори будет не из легких. Моя вампирская сила вполне восстановилась за полчаса разгребания завала. Но и самурай далеко не слабак. Хоть бы его снова предзнаменование свалило, как во время нашего поединка за статус вожака.

Сатибо ответил на мой шаг вперед небрежным поворотом головы. Все так же он сидел на корточках, касаясь левой рукой крышки сундука, а правую положив на колено.

Я перевел взгляд чуть левей его черной фигуры, и заострил на ярких древнерусских орнаментах, почти не потускневших с годами.

«Пора, Тихон Игнатьевич, вам вернуть утраченное богатство».

Убив Сатибо, я сгребу сокровища в прочный капроновый мешок для строительных отходов и с ним сбегу из заповедника. Ничто меня не держит в Волочаровске, магический оберег Хранителя погас… Пройду через портал, но только не в волшебный мир. Я выберу пунктом назначения маленький провинциальный городок. Там подкуплю охотников на вампиров, построю свой собственный мясокомбинат, куплю просторную усадьбу в два гектара с хвойным лесом и роскошным дворцом, облицованным натуральным белым камнем… Поставлю у порога мраморных рычащих львов. Заведу собак… и кошку, чтоб мурлыкала мне песенки у электрического камина (от горящих дров испаряется смола). Возьму из леса дикую вампиршу с покладистым характером. Она мне станет и женой гражданской, и прислугой. Клыкастая красавица будет ублажать меня в постели вечерами, а днем, пока я стращаю ленивых работников на мясокомбинате, она будет мыть полы во дворце и смахивать пыль с моих коллекционных статуэток и картин великих живописцев. Держать жену я буду в строгости, питание ей отмерять пластмассовым кувшином с мерными отметками, чтоб красоту не потеряла и не родила случайно нежеланного детеныша. Я не намерен вампирят плодить. Они как вырастут, так поедом меня съедят. К чему мне создавать неиссякаемый источник для нервического расстройства?

По этой же причине в моей норе не будет человеческого духа, не исключая всевозможных метисов — хоть наполовину, хоть на четверть, но людей… Чересчур уж люди привередливы и мечтательны. Им слишком много надо — всего и сразу… С ними тяжело… На миг не сохранишь душевное равновесие. А я устал от ежедневных, а порой и ежечасных потрясений…

…Я снял швейцарские часы, чтоб не разбить их в драке. Самурай напрягся и встал. Мы посмотрели друг на друга.

«Что будет с Лизой?»

За миг передо мной с космической скоростью пронеслись прекрасные ее виды из воспоминаний, как будто кто-то из нас, или я, или она, умирал. Я вновь увидел ее нежный сострадательный взгляд из нашей первой встречи на мясокомбинате, снова закружился с ней в вальсе на открытии «Модного улета», любуясь ее счастливой улыбкой и легким румянцем на щеках… Будет ли меня хоть кто-нибудь любить так искренне, глубоко, жертвенно, как Лизавета Филипповна? И полюбит ли кто-нибудь ее? Или весь мир для нее провалится в черную пропасть, утягивая ее за собой в беспросветную тьму?

О чем мне горевать? Я ухожу, оставляя Лизу в безопасности. Призрак ее деда — вампира обезврежен и навеки заключен в аду. Убийца Пехтель сам убит. Коварный самурай Сатибо, подсунувший в адресованный ей букет ядовитого жука, бесследно исчезнет, и она решит, что он сбежал в волшебный мир. Уйду и я, и некому будет соблазнять ее вампирским долгим житием, да вряд ли она после расставания со мной останется верна обманчивым мечтам. Составит ли она Семену партию? Как знать…

Неведомо и сколько новых угроз возникнет в жизни Лизы. Но ей все нипочем. Она непобедима и бессмертна…? Если бы знать наверняка!..

Задумчиво опустив голову, я сделал шаг назад и отступил бочком к старинному серванту из андалузской вишни. Мантикоры и кушетка в драке разбили в нем все стекла.

Я не сказал Сатибо: «Забирай сокровища и уходи… прокатывай на вороных через портал в любимую Америку вместе с развращенной сестрой», из гордости, но так подумал.

Я дал слово оберегать Лизавету Филипповну, и я ее не брошу, не предам. Пусть Сатибо уходит. Пусть он навсегда исчезнет из ее жизни. А я останусь с ней. Я всегда буду рядом. Буду защищать ее от внешних угроз и помогать ей справляться с невидимыми злыми подстрекателями — негодяйскими генами.

«За этим ты пришел, так получи свою добычу и уходи», — взглядом сказал я Сатибо.

И отвернулся к серванту, считая уцелевшую посуду. Боялся не удержаться от борьбы за клад, если увижу блеск сокровищ хоть краем глаза.

Защелка отворилась. Скрипнули петли поднятой крышки сундука.

Я стиснул горло воображаемого скупого старикашки, не позволяя ему дышать и говорить.

«Не глупо ли, дорогой Тихон Игнатьевич, предпочесть остаться нищим, бесправным вампиром, Бродячим Псом?» — надрывно прохрипел он. — Куда, пожалуй, лучше стать директором мясокомбината. Вы здесь живете, пользуетесь всеми благами, но богатство Лизаветы для вас чужое».

«Я ее люблю», — вздохнул я. — «Прочее неважно».

«Любовь не длится вечно. Все конечно», — в рифму зашептал мерзкий старик.

«Поживем — увидим», — твердо ответил я.

— Это действительно твой клад, — звучно подтвердил Сатибо. — Можешь его забрать.

Я повернулся.

Самурай держал в руках большую бронзовую скульптуру. Сундук был пуст. А где же золото? Где драгоценные каменья? Неужели, Филипп растратил остаток моего сокровища на украшения, часы, дизайнерские безделушки?

Выходит, так.

Я взял скульптуру. Даже мне, вампиру, не ослабленному голодом или ранением, она показалась тяжелой, и я поставил ее на массивное трюмо.

Неизвестный мастер отлил в бронзе сценку из вампирской жизни, изобразил по частному заказу меня, Лаврентия и Лейлу возле убитого оленя. Растрепанная женщина с полуоткрытым ртом, из уголков которого лилась кровь, лежала на земле, приподняв голову от прокушенной шеи добычи, и удивленно глядела на споривших мужчин. Лаврентий и я стояли по обе стороны от оленьей головы, воинственно наклонившись вперед и злобно скалились друг на друга.

Что и кому хотел сказать заказчик изваяния? Мучила ли его совесть? Жалел ли он о нашей дружбе, растерзанной нежданным сокровищем?

На скульптуре мы были изображены нищими, но свободными… Как же мы были красивы, стройны! Рваная крестьянская роба сидела на моей атлетической фигуре не хуже, чем богатый костюм. Мои длинные волосы были подвязаны ленточкой. Я и сейчас с удовольствием отрастил бы шевелюру, и она еще гуще была бы, подпитанная витаминными добавками и ценными микроэлементами, только к моим теперешним пухлым щекам категорически не шла черная грива, не подходил и «конский хвост».

— Уберем обратно или оставим? — Сатибо потребовался мой совет.

— Пускай стоит здесь. Лиза навряд ли узнает меня, или своего деда, в тощих рычащих оборванцах. Скажешь, знакомый коллекционер антиквариата подарил нам статуэтку.

Я подумал, что скульптура будет постоянно напоминать Лизе о том, как тяжела и опасна вампирская доля.

Похоже, мысли самурая были солидарны моим.

Одно огорчало меня — Сатибо и Юми не сбежали в Америку.

Мне снова придется терпеть господ Яматори и быть готовым предотвратить очередную их пакость…

Продолжая уборку, я то и дело поглядывал пытливым взором натуралиста на Сатибо… Железо его нервов расплавилось. Ему нелегко было сосредоточиться на кропотливой работе. Склеивая фарфоровую вазу, он уронил отколотую половинку и вдребезги разбил… Порезал палец старинной саблей при ее чистке.

Надо мной воздушным шаром с корзиной для путешественников парил огромный знак вопроса. Не собирался ли Сатибо уступить мне клад в расчете на то, что я сбегу с сокровищем и больше никогда не вернусь в усадьбу Лизы?

Предположение сперва казалось мне абсурдным, но чем дольше я размышлял над заданным самому себе вопросом, тем достовернее оно выглядело.

Я выделил в расследовании ключевой аргумент. Сатибо намеренно привлек мое внимание к сундуку дурацким возгласом. Взяв за основу избранное событие, я вычислил как минимум два варианта действий самурая, при условии, что он не намеревался отдавать мне клад.

Вариант первый — Сатибо мог незаметно замаскировать найденное углубление и сдвинуть мраморную плиту как-нибудь в другой раз, когда меня поблизости не будет. Ведь он заранее не знал, что в сундуке спрятана скульптура, которая, хоть и дорого стоит, но все-таки не настолько, как древние монеты и драгоценности, и далеко не каждый коллекционер антиквариата ее купит, придется долго искать любителя. Итак, самурай украл бы сокровища в наше с Лизой отсутствие и сбежал из города.

Вариант второй — Сатибо не раз успел бы отсечь мне голову. Пока я собирал обломки кушетки, он поднял бы с пола саблю, упавшую со стены во время звериной драки, он подскочил бы сзади и прощайте, дорогой Тихон Игнатьевич. Я бы пикнуть не успел, не то что развернуться. Потом Сатибо сжег бы в крематории мой труп, как останки дикого вампира, и дальше он выбрал бы, что ему милей — перебраться в Америку или остаться с Лизой. Спрятав сокровище в надежном месте, он подвел бы Лизу к пустому сундуку и рассказал ей, что ее возлюбленный вампир оказался жуликом. Не сомневаюсь, хозяйка мясокомбината поверила бы преданному самураю, что мне всего и надо было от нее старинное сокровище, о котором я случайно узнал от ее умирающего именитого предка, и что в охоте за заветным сундуком, я спас ее от банды Джаника и влюбил в себя.

Чего ждал Сатибо, когда мы с ним смотрели друг на друга, и на сундук в тайнике? Моего нападения? Если бы ситуация развивалась по такому сценарию, то как бы он поступил? Нанес мне пару метких ударов, дал хорошенько ударить себя, и, отлетев к стене, прикинулся бы мертвым. Сэнсэй хвалился, что умеет останавливать сердце на несколько секунд, и лично показывал нам с Лизой смертельный трюк. Несомненно, он научил этому фокусу лучшего ученика… Сатибо позволил бы мне вынести сокровище и радовался бы тому, что сердце Лизы вновь свободно для него. Что бы ни болтали волочаровские девицы, я не верил в существование подружки самурая.

Он ее любит, — я разглядел тонкую нить чувственной грусти в глазах Сатибо. — Это страшно!

Мошенник может прекратить преследование, если потерпит неудачу раз-другой, или поймет, что нечего ловить, что добыча ушла из-под носа. Ослепленный любовью человек не отступится. Ему не страшны испытания. Он уверен, что ему любая трудность по плечу.

«Скоро я убью тебя, и все проверну так, чтобы Лиза сильно не расстроилась», — расшифровал я мысли Сатибо по его движениям и взгляду.

«Крепко же вы влипли, дорогой Тихон Игнатьевич!»