Мясорубка Фортуны

Глава 7. ПЕСНЬ ГОЛОДНОЙ НОЧИ

Я потерял счет времени. Мои биологические ритмы сбились, перепутались, как шерстяные нитки, протянувшиеся от спиц в ловких руках старушки-рукодельницы до уведенного котенком клубка. Природные часы сломались, приостановились, требуя для починки доброго нерушимого сна. Силы их покореженного механизма хватало разве что на опускание тяжелых сонных век, которому я усиленно сопротивлялся. А сколько времени натикало, я не имел представления.

Кажись, уж наступила ночь. Тревожная, страшная темнота пантерой подкралась к деревянной японской беседке с двумя жесткими лавками и столом из бамбуковых клееных досок, где мы сидели с Лизой визави. Пружинисто изгибаясь и резво перебирая лапами — тенями, хищница взобралась на краснолистный клен, прыгнула на крышу беседки, помахала оттуда длинным хвостом, окутывая сад темнотой, и затаилась в ожидании добычи.

Ночь была голодна. Она жаждала свежей горячей крови. Я это чувствовал, хоть и был перекормлен заботливой хозяйкой мясокомбината — жалел даже, что Иван Смолин, изобразивший вампиров в своем опусе ненасытными тварями, не потрудился указать малозаметной сноской, что и нам неполезно есть слишком много. Нет, я и сам виноват, признаюсь. Мог бы отказаться от очередной «уточки» или «ягненка»… Если б ни Лизин талант предлагать угощения так, что от них не отвертишься (Недаром, она работала официанткой в шикарном ресторане), и ни упоительный аромат подаваемых блюд, я бы сдержался. Но перед вышеуказанными обстоятельствами я оказался бессилен.

Преступные намерения волшебной волочаровской ночи меня тревожили и как-то шевелили, не давали тут же, сидя на лавке, уснуть. И от Лизы не хотелось отводить глаз. Она самозабвенно играла на гитаре и пела нечто неудобоваримое для моего тончайшего поэтического вкуса:

… и далее в том же духе.

Слушать ее было невозможно, а смотреть на нее, вошедшую в музыкальный азарт, вжившуюся в роль страдающей от неразделенной любви школьницы, я мог до бесконечности. О, как она мотала головой, растрепывая завитые локоны, щедро облитые лаком! О, как она морщила носик, кривила губы! Как плотно закрывала глаза, будто сдерживая выделение слез! Как терзала тонкими нежными пальцами гитарные струны!

Я радовался, что никогда не забуду этих восхитительных мгновений.

— Песню про стенку я написала в девятом классе, и получила за нее приз зрительских симпатий на школьном фестивале, — просветила меня Лиза, оставив струны в покое. — Твоя очередь. Гитара по кругу. Как в бардовском клубе. Спой мне старинный романс.

— Разве могу я выдать свое пребывание в усадьбе раньше воскресенья? Подать голос в неурочный час?

Чтобы прогнать с лица блаженную сонливость, я посмотрел на освещавший беседку кованый фонарь с оранжевыми стеклами, и, поняв, что недостаточно встряхнул нервишки — на легкую рябь глубокого пруда, над которым нависала открытая всем ветрам беседка.

Вампиры не любят смотреть как на свет, так и на водоемы. То и другое может таить опасность — ультрафиолет или недружелюбных подводных жителей.

— Тиша! — девушка рассмеялась. — Ты уверен, что тебя услышит хоть кто-нибудь из соседей в таком шуме?

— Не вполне, — засомневался я.

Ближайший не самурайский сосед слева, банкир Борис Верховцев, собрался со своей женой провести остаток лет на жарком острове аномальной оффшорной зоны. Улетали они ранним утром. Чиновники, коммерсанты и родственники провожали Верховцевых как в армию — с песнями и плясками. Оглушительно гремела танцевальная музыка. Приглашенные артисты истошно орали в микрофон. Они то ревели как медведи-шатуны, то завывали, как пьяные перевертные волки.

А справа Джаник Саркисов, обиженный тем, что старый друг погнушался пригласить его со всей разбойничьей шайкой на веселые проводы, вытащил на улицу динамики от домашнего кинотеатра и включил на всю мощь радио «Шансон».

Вот и вышло так, что вопль о рябиновых бусах слева и причитания о тяжкой доле тюремного надзирателя справа разрешили наш с Лизой спор в ее пользу.

Исполняя просьбу девушки, я взял гитару и спел под ее тихий аккомпанемент красивый проникновенный романс, посвященный Полине, да и вообще всем охотницам на вампиров:

Лиза внимательно слушала, полулежа на столе, и мечтательно улыбалась.

— Супер! — похвалила она, не дав протянуть завершающую паузу. — У тебя талант.

— Я знаю это много лет, — нескромно признался я.

— Не забыть бы мне записать тебя на городской конкурс исполнителей романсов в отделе культуры администрации, — взяла на заметку Лиза.

Краснолистный клен скрипнул, наклоненный усилившимся ветром.

— Холодает, — Лиза развернула сложенный на лавке красный шерстяной кардиган и накинула его поверх атласного халатика в красных и белых пионах. — Пойдем домой.

— С твоего позволения… посижу здесь немножко. Но ты не зябни, на меня глядя.

Мне нужно было услышать таинственную ночь, понять, о чем она меня предупреждает. Я ждал затихания звуковых вибраций, перебивавших волшебное излучение земли…

Яростный визг пробился сквозь какофонию.

«Супружеская пара» вампиров узнала меня по голосу. Я тоже узнал старых «друзей», и не обрадовался их прибытию в Волочаровск. Пятак и Глаша. Бесшабашные убийцы. Разбойники, предпочитающие нападать на слабых. Они были частью моей стаи, доставшейся от убитого мной тирана — самодура Демьяна Чепурных. Некоторое время мне с большим трудом удавалось держать их под контролем. Узнав от Лаврентия о моем общении с охотниками, Пятак и Глаша сбежали из волшебного заповедника. Долгие годы о них ничего не было известно. И вот они вернулись. Не с благими намерениями.

Меня колотило от желания завизжать. Инстинкт считал, что я обязан ответить. Передать наглецам, чтобы они уматывали из моих угодий туда, откуда пришли. Но я был уверен, что ни блатной шансон, ни эстрадные шлягеры не помогут скрыть мою вампирскую песнь от соседей — людей.

Пятак и Глаша завизжали снова — еще нахальнее. По очереди и дуэтом.

— Это вампиры? — робко спросила Лиза.

— Да, — в смятении ответил я.

Я не хотел пугать девушку и потому не продолжил: «И очень опасные».

«Не надо было вам сюда переезжать, а тем паче, романсы исполнять, дорогой Тихон Игнатьевич. Что вы натворили?!!»

Мы вышли из беседки. Я пригнулся, борясь с инстинктом.

— Интересно, а у меня так получится? — задумчиво произнесла Лиза, выйдя на просторную окошенную лужайку.

И, вскинув голову, завизжала так пронзительно, громко и долгоиграюще, как не всякий чистопородный вампир сумеет.

Не успев распрямиться, я пуще согнулся, а потом совершенно соединился с лужайкой, подкошенный акустической волной. На меня нахлынули красочные наваждения. Я видел и чувствовал вампиров из разных губерний и государств. Один из них поперхнулся кровью затащенной в подворотню девчушки. Другой в погоне за молодым лосем на полном ходу оступился и шмякнулся в лужу. Третья свалилась с балкона десятого этажа, откуда высматривала добычу на малолюдной улочке… Все они грязно ругались, плевались, но в головах их засело одно — надо спешить на зов госпожи. Почувствовав, где находится пункт назначения, они стали отвечать сигнальным визгом.

Приподнявшись на четвереньки, я пополз к Лизе, едва переставляя конечности под тяжестью невидимого груза.

Белый сияющий камень оберега Бажены, который я носил на шее, погас, почернел, прожигая шнурок, и упал в траву. Волшебная покровительница Волочаровского района подумала, что я ее предал, и лишила меня своей магической защиты.

«Заповеднику и городу придет конец», — в ужасе подумал я. — «Слова Адской Птицы сбываются».

Сквозь рябь колебавшегося словно в жару воздуха я увидел, как Сатибо перемахнул низкий заборчик и, едва касаясь лужайки босыми ногами, подлетел к переставшей визжать девушке.

«Он убьет ее», — притянутый к земле, я не успевал защитить Лизу.

Металлический блеск сверкнул у ее шеи…

То был не остро заточенный клинок, а браслет часов на руке самурая.

— Ни звука, — шепнул Сатибо, сняв ладонь с губ испуганной Лизы.

Мне удалось встать на ноги. Подобрав с лужайки потерявший силу оберег Бажены, я положил его в карман трикотажных брюк.

«Сохраню на память».

— Сати, ты считаешь, у меня получилось? — Лиза заметалась от волнения. — Тиша, а ты как думаешь? Друзья, вы не представляете, какой это кайф. По мне бежало электричество от головы до ног. А это чувство единения с природой… Оно бесподобно.

«Бе-е-е! Бе-е-е!» — под забором проблеял автомобильный гудок.

— Кто там? — вздрогнула Лиза.

— Городничий, — я влез на прочную старую яблоню, чтобы заглянуть за сплошной железный забор.

Гудок повторился.

Сатибо снял с Лизы кардиган, растрепал ее локоны и ослабил поясок атласного халата.

— Что ты делаешь? — негромко возмутилась девушка.

— Спасаю одну глупенькую крикливую вампиршу, — ласково улыбнулся самурай.

Он разделся до трусов, освободил свои волосы от резинки и, стиснув Лизу в объятиях, потащил ее к калитке.

Мне снова пришлось лезть на дерево…

Валерий Денисович Коньков угодил в градоначальники по шутливому стечению обстоятельств. В администрации его называли техническим кандидатом, на выборы он был выставлен для заполнения пространства в избирательном бюллетене. Трусоватый скромняга ни за какие коврижки не согласился бы сменить уютное место директора завода овощных консервов на колючее кресло главы волшебного края, где то и дело случается что-то необыкновенное, и часто — опасное для жизни.

«Гарри Поттер повзрослел», — характеризовали нерешительного очкарика его компаньоны и подчиненные, хоть и не было у Валерия Денисовича ни толики волшебных способностей.

Волочаровская земля, обделившая своего уроженца незаурядными талантами, приготовила для него иной ценный подарок. За день до выборов главы Волочаровска сильнейший кандидат, начальник Управления строительного комплекса администрации, уважаемый народом и финансово поддерживаемый компанией — застройщиком, был употреблен на ужин безвестным вампиром в собственном «Мерседесе». Другой обласканный администрацией кандидат — отставной военный, крикун и пустобрех, горожанам не приглянулся. А умного на вид интеллигента, зарекомендовавшего себя неплохим управленцем, и частенько извергавшего здравые идеи, жители Волочаровска полюбили от всей души. Не только мэром города, но и главой района пожелали они видеть Валерия Конькова.

Народная любовь стесняла новоиспеченного городничего до перебоев дыхания. Валерий Денисович похудел, стал чаще курить, а потом сильно запил. То вампиры и лесные чудища мерещились ему в пьяном бреду, то Джаник Саркисов с его разбойниками, то инициативные жители, недовольные ухабистыми автодорогами, очередями в детские сады, высокими коммунальными платежами, чиновничьими взятками, неопрятными торговыми павильонами и разной скребущей душу ерундой, которой в любом российском городишке немерено.

— Я не справлюсь, — повторял Валерий Денисович, вглядываясь в свое отражение на прозрачной глади водки, налитой в подаренный губернатором стакан из набора для виски. — Меня съедят, пристрелят, задушат.

— Никто тебе не страшен, милый. Любая городская проблема тебе по плечу, — внушала ему бодрым голосом жена Наталья.

На ней и держалась политическая карьера Валерия Денисовича. Да что там карьера — вся его жизнь. Она помогала ему в управлении заводом, и стала директором после его избрания городничим. Наталья была первым и лучшим советником главы Волочаровского района. Увидев, что ее муж спивается, решительная бизнес-леди силой приволокла полубесчувственного страдальца к лесной знахарке бабе Шуре Ежовой, которую горожане прозвали Бабкой Ежкой, и попросила заколдовать его от пьянства. Да так, чтобы от капли спиртного он превратился в… крокодила.

Наталья питала страсть к изделиям из крокодиловой кожи — туфлям, сумочкам, кошелькам. Она все устроила так, чтобы ее любимые аксессуары напоминали мужу о том, что ему нельзя выпивать ни в коем случае. И не прогадала.

Валерий Денисович стал кристальным трезвенником, и курить бросил. Позже его осенило пропагандировать здоровый образ жизни, приводя в пример самого себя.

Наталья сопровождала мужа на всех публичных мероприятиях, оставаясь за кулисами. Она сочиняла за него речи вместо пресс-секретаря, писала для городской газеты статьи о его заслугах.

Перед выходом Валерия Денисовича к народу Наталья нашепчет ему на ушко, зарядит его мощной энергией, словно алкалиновую батарейку, и вот он, заведенный, выскочит с электрическим блеском под очками, и будет говорить, говорить без остановки, пока не кончится заряд. И, право же, городничий не все бестолково молотил языком. Удастся ли вам, любезный читатель, опровергнуть сей неоспоримый аргумент?

«Как думаете, дорогие мои, что лучше — когда люди погибают и получают травмы в автомобильных авариях, потому что водители носятся с бешеной скоростью по шоссе, или когда все автолюбители ездят тихо, соблюдают правила движения, потому что дорога не позволяет им шумахерить? Вы говорите — нужен ямочный ремонт на Старой улице, нужно обновить асфальтовое покрытие на Егоркином проезде. А знакомы ли вы с городской статистикой по ДТП? Известно ли вам, что и на Старой улице, и на Егоркином проезде за год не произошло ни одной аварии? Так что по-вашему дороже, гладкий асфальт или человеческая жизнь?»

— Вы слышали? — Валерий Денисович высунул испуганное лицо в окошко длинного служебного «Ниссана». — Совсем близко, да?

— Не могу поверить, что вампиры пробрались в «Крутой берег», — у Натальи, сидевшей рядом с мужем — водителем, зуб на зуб не попадал от страха, и накачанные губы не могли сомкнуться. — Куда смотрит Смолин? И вы, Сатибо, почему не в патруле?

— Я остался, чтобы оберегать начальницу, — самурай заговорил нечетко, словно принял добрую порцию сакэ. — И мы немного… отвлеклись.

Лиза ответила улыбкой на его смеющийся взгляд.

— Вижу! — Наталья сорвалась на грубость.

— Вы могли бы проводить нас до ворот? Мы боимся ехать дальше, — пролепетал Валерий Денисович.

— Если подождете, — Сатибо откинул растрепанные волосы с лица. — Мне нужно привести начальницу в дом, одеться и взять оружие.

Подыгрывая ему, Лиза захихикала как пьяная.

— Глава не может ждать, — решила за двоих Наталья. — Тут два шага. Сами доберемся.

— Дело ваше, — Сатибо втянул Лизу в сад.

Я спустился с яблони.

Служебный лимузин мягко зашуршал покрышками по идеально гладкому асфальту в направлении усадьбы городничего.

— Наташка всем растреплет, что я сплю с охранником, — ликовала Лиза. — Ну и пусть! Ты классно придумал, Сати… Молодец!

— Больше так не кричи, — попросил Сатибо. — Это действительно опасно.

— Но очень клево. Мне показалось, они мне ответили. Значит, у меня здорово получилось.

— Ничего у тебя не получилось. Ты только разозлила вампиров. Теперь они будут за тобой охотиться.

— Меня есть кому защитить. Правда?

Лиза так посмотрела на Сатибо, взяв его за руку, что я снова чуть не оказался на траве. За подобными взглядами обыкновенно следуют жаркие поцелуи.

Отступать было поздно. Я настолько припечатал сам себя к проклятой мною же усадьбе, что и доверие единственного испытанного временем друга потерял почем зря — не то ради возвращения похищенного клада, не то ради спасения хозяйки мясокомбината от унаследованной ею зловещей неукротимой силы. Устоять бы… Не поддаться бы влиянию той силы самому.

«Ей будет дарована особая власть над вампирами», — мне снова вспомнилось пророчество Шениглы.

Нет, надо мной Лиза не властна. На ее зов я не откликнулся. А стало быть, я сильнее ее… Пока.

— Вы не запамятовали, случаем, господин Яматори о нашем обоюдном намерении устроить рыцарский турнир для увеселения Лизаветы Филипповны? — я решил отвлечь самурая от влюбленной в него девушки.

— Нисколько, господин Подкорытин — Тарановский, — улыбнувшись во все зубы, отозвался Сатибо. — Мы дождемся возвращения Мираи и Ичи из патруля… они приедут к утру… и отправимся в лес, где вы станете основной приманкой для сородичей. Когда я вам хорошенько двину, уважаемый князь, за сегодняшний бесплатный концерт, вас почувствуют все вампиры в заповеднике. И придут разведать, что происходит, и можно ли съесть вас на завтрак.

— Надеюсь, с Тишей ничего не случится? — заволновалась Лиза.

— Ты что-то напутала? Это твое новое увлечение — полный придурок, а я вполне вменяемый истребитель вампиров, — подоткнул Сатибо. — Мы заманим его лесных друзей в ловушку и убьем их.

— Как страшно!

— Твой выбор, Лиза, — горько усмехнулся самурай.

Они вошли в дом. Я поплелся следом, и на пороге новой гостиной, освещенной ярче некуда, зажмурился от рези в глазах.

Лишившись волшебного покровительства Бажены, я стал обычным вампиром, со всеми вытекающими неудобствами. Яркий свет, громкие звуки, острые ароматы специй, все это стало намного труднее переносить. И солнце… Неужели, мне больше не погулять белым днем?

«Напрасно ты отвернулась от меня, Бажена. Разве тебе неизвестно, что я не служу твоей злобной сестрице? Тебе было б милее, если бы я убил наследницу зла. Но я не могу исполнить твое пожелание. Лиза — не зло».