Навечно твой

Глава 8

Бет толкнула дверь аварийного выхода и снова оказалась в переулке. Стук высоких каблуков привлек ее взгляд к плачущей женщине, когда она внезапно остановилась и присела на корточки перед мусорными баками. Бет посмотрела на нее, а затем перевела взгляд на стоящую фигуру, спрятанную в тенях, отбрасываемых мусорными баками. Прищурив глаза, она попыталась пронзить темноту и получше рассмотреть человека, ожидающего, чтобы напасть на нее, но все, что она смогла разглядеть, это очертания кого-то высокого в костюме.

«Каштаны! Всего, пенни!

Вздрогнув, Бет обернулась на этот крик и посмотрела в переулок в другом направлении. Ее глаза расширились, и на мгновение ей показалось, что в дальнем конце переулка горит огонь. Однако, как только она подумала об этом, она внезапно оказалась посреди всего этого света и тепла, и она увидела, что то, что она приняла за огонь, на самом деле было сотнями огней, исходящих от киосков, стоящих по обеим сторонам дороги. В каждом прилавке был как минимум один, а иногда и два светильника для освещения товаров. У одних горели свечи, у других дымилось пламя старомодных жирных ламп. Однако вместе они все работали, чтобы осветить всю площадь, так что она была почти ослеплена окружающими ее цветами. Вот всплеск красных яблок, там фиолетовая квашеная капуста рядом с прилавком с желтым луком, а затем мясной прилавок с кусками мяса, сложенными высоко за спиной мясника, который расхаживал взад и вперед, точа нож о сталь, свисающую с его пояса.

Это был субботний вечер на рынке в Тоттенхэм-Корт, когда народу было так много, что едва можно было пошевелиться. Запахи были ошеломляющими, а звуки….

«Подходим, не стесняемся! Бумага за пенни!

«Фунт винограда два пенса!»

«Кому нужно дешево, то это здесь! Три ярмута за пенни!»

«Прекрасный красновато-коричневый отрез, пенни!»

Шум был невероятным, Бет уже позабыла об этом.

Она почувствовала, как ее дернули за длинное голубое викторианское платье, которое сейчас было на ней, и взглянула на девочку лет пяти-шести с тяжелой корзиной в руке.

— Грецкие орехи, мисс? Шестнадцать пенни, — сказала девушка, поднимая корзину, чтобы Бет могла лучше видеть.

Заметив ее обнадеживающую улыбку и ее пальцы, покрытые коричневыми пятнами от грецких орехов, Бет ощупала себя, надеясь, что у нее есть карман или кошелек с монетами. Ребенок напомнил ей ее младшую сестру, и она купила бы все грецкие орехи до последнего, если бы могла.

— Вот, девочка.

Бет огляделась, и ее глаза расширились, когда она увидела рядом с собой Скотти, одетого в традиционную шотландку. Пока она смотрела, он вручил девушке несколько монет, но отмахнулся от корзины, которую она с радостью протянула ему.

Скотти покачал головой и ласково сказал: — Монеты для тебя, девочка. Держи свои грецкие орехи.

— Благодарю вас, милэр. Спасибо. Девушка бросилась прочь, как будто боялась, что он передумает.

— Это было мило, — мягко сказала Бет, ничуть не удивившись, обнаружив его здесь. В ее снах всегда фигурировал Скотти, с тех пор как она встретила его сто двадцать пять лет назад.

Повернувшись, она обвела взглядом прилавки и снующих людей. Именно здесь она была счастливее всего в своей жизни, на рынке с матерью и сестрами.

— Субботний ночной рынок в Тоттенхэм-Корт, — пробормотал Скотти, оглядываясь по сторонам.

«Ты откуда знаешь?» — спросила она с удивлением.

«У меня был дом в Лондоне в семнадцатом веке, — пробормотал он.

Бет нахмурилась, не зная, было ли это правдой или ей просто приснилось. Она полагала, что это не имеет значения. Правда это или нет, но ей нравилось, что он знал эту часть ее жизни, хотя бы во сне.

— Я любила рынок, — пробормотала Бет, начав ходить вдоль прилавков. «Всегда было шумно, волнительно и красочно. Казалось, что это всегда было похоже на ярмарку».

— Да, — согласился Скотти, а затем схватил ее за руку и притянул к себе, когда резкий щелчок прорезал воздух. Но он расслабился, когда понял, что это всего лишь капсюль от каких-то мальчишек, стреляющих по мишеням.

«Торопитесь! Не опоздайте! Мистер Фредерикс собирается спеть «Точилку ножей (Knife Grinder)»! Когда она проходила мимо, рядом с ней прогудел высокий худощавый мужчина.

— Я и забыл, каким шумным всегда был рынок, — сказал Скотти с кривой улыбкой, и Бет снова удивилась, что он вслух высказал ее собственные мысли. Но тогда, что еще он мог сказать? Ведь это был ее сон.

— Ммм, клубника, — внезапно пробормотала Бет, заметив ее в соседней палатке. Улыбаясь Скотти, она призналась: «Я всегда любила клубнику. Она была моим любимым лакомством в детстве».

«Но не сейчас?» он спросил.

Бет поморщилась. «Сегодня они собирают их зелеными и отправляют в магазины, и они не такие сладкие и сочные, когда их покупаешь. Если только ты не найдешь их в придорожном киоске или не вырастишь сам, — сказала она с гримасой. «Тогда они всегда были красными, спелыми, сладкими и сочными». Она усмехнулась и добавила: «Конечно, они были только в сезон и были слишком дорогими, поэтому у нас их все равно никогда не было».

— Тогда откуда ты знаешь, что любила их? — спросил он с весельем.

«Раньше я следовала за мистером Бэдхемом, когда он нес свою клубнику к прилавку, в надежде, что одна или две могут упасть на землю», — объяснила она.

— И как? — спросил он с улыбкой.

— О да, раз или два, — кивнула Бет. «И я хватала их и ложила сразу в рот. Они были восхитительны, даже с кусочками грязи, которые иногда были на них осенью».

Что-то мелькнуло на его лице, она не могла понять что, но затем Скотти внезапно подвел ее к прилавку с клубникой и бросил мистеру Бэдэму монетку, прежде чем взять плетеную кварту спелых красных ягод. Повернувшись к Бет, он вытащил одну, быстро осмотрел ее, а затем удовлетворенно кивнул и протянул.

— Без грязи, — торжественно заверил он ее. «Открой свой ротик».

Бет неуверенно улыбнулась, не зная, почему она покраснела, но она чувствовала, как горят ее щеки. Взволнованная, она попыталась взять у него маленький фрукт вместо того, чтобы открыть рот, но он тут же убрал клубнику из ее досягаемости.

— Нет-нет-нет, — сказал он, качая головой. «Открывай.»

Бет ненадолго прикусила губу, но затем покорно открыла рот и смотрела, как он приближает подношение, пока она не смогла откусить его. Ягода была такой же пухлой, сладкой и сочной, какой она помнила, и Бет закрыла глаза со стоном, когда она прожевала и проглотила то, что откусила. Но затем ее глаза распахнулись от удивления, когда Скотти внезапно облизал ее нижнюю губу, слизывая капельку сока.

— Восхитительно, — хрипло согласился он, а затем отшвырнул корзинку ягод в сторону, обнял ее и поцеловал.

Вздрогнув, Бет сначала не шевелилась. Это просто было не похоже на нее. Даже во сне она никогда не проявит инициативу посреди рынка. Несмотря на ее прошлое, у нее было определенное чувство приличия, которое вдолбила ей ее мать. Публичные проявления похоти посреди рынка казались неуместными, и в тот момент не было никаких сомнений в похоти. В то время как она могла быть спокойной и послушной, поцелуй был опустошительным, рот Скотти работал над ее губами, его язык выскальзывал, проникая между ее губами и пробуждая ее желания.

Когда его руки начали блуждать, Бет попыталась возразить, но это было трудно, когда его рот прикрыл ее рот. Одна его рука держала ее голову на месте, пока он целовал ее, в то время как другая опустилась, чтобы обхватить ее сзади сквозь платье и немного приподнять, одновременно подталкивая ее вперед, пока их тела не терлись друг о друга.

Задыхаясь, Бет удалось разорвать их поцелуй и смущенно оглядеться, только чтобы удивленно моргнуть, когда она увидела, что рынок исчез. Теперь они были в большой спальне, которую освещало пламя, потрескивающего камина в соседней стене, и стояли у кровати с драпировкой и шелковыми простынями цвета лесной зелени. Они были одни.

Это было все, что действительно заметила Бет. В тот момент, когда она прервала их поцелуй, Скотти начал покусывать ее ухо и шею, и ее тело в ответ начало дрожать.

Бет сразу поняла, что это будет один из самых неприятных моментов. Так ей нравилось называть сны, которые казались настолько реальными, что она действительно ощущала вкус соли на его коже и тепло его тела. Это были самые редкие из снов, которые она видела со Скотти, но они были и самыми сильными, так что она просыпалась впоследствии с потным телом, сытым и все еще дрожащим от удовольствия, которое доставил ей возлюбленный.

Она знала, что Скотти начал расстегивать ее платье. Бет не пыталась остановить его нетерпеливые руки, но когда он прикусил ее мочку уха, она повернула голову, чтобы он мог снова поцеловать ее. На этот раз она ответила на поцелуй со всей страстью, которой ей не хватало на рынке. Теперь она также позволила своим рукам блуждать по его твердой, широкой груди, а затем подергала булавку, скреплявшую плед. Он расстегнулся, как по волшебству, и ткань тут же соскользнула на пол, оставив его стоять в белой льняной рубашке, едва прикрывавшей фамильные драгоценности.

Бет только что заметила это, когда ее платье тоже упало на пол. Скотти отступил назад, чтобы рассмотреть ее, а она, глянув вниз, увидела, что на ней белое бюстье и трусики, а также чулки и подвязки. Она на мгновение задумалась, откуда они взялись, а затем Скотти прорычал: «Красиво».

Бет перевела взгляд на него. Он тепло улыбнулся.

«Я оформлял свою комнату, думая о тебе. Я понял, что этот цвет подойдет к твоей алебастровой коже и рыжим волосам. Ты как огонь и лед в лесу».

Глаза Бет расширились от изумления. Она никогда не была лиричной, поэтому понятия не имела, откуда взялись эти слова. Но они ей нравились, решила она, и потянулась вниз, чтобы найти его и показать, как сильно. Только в эту минуту, когда ее пальцы нащупали твердость, которая, как она знала, ждет ее под льняной рубашкой, Скотти схватил ее руку и тут же убрал ее.

— Нет, — прорычал он, схватив обе ее руки одной и подняв их над головой, прижимая ее спиной к одному из столбиков кровати. Удерживая ее своим телом, он встретил ее взгляд и твердо сказал: «Я не клиент, которому нужно доставить удовольствие. Я доставлю тебе удовольствие».

Замешательство снова затуманило ее разум при этих словах, потому что Бет была совершенно уверена, что они исходили не от нее. На самом деле, они были немного обидными, возможно, из-за гнева, вспыхнувшего в его глазах, и даже некоторое отвращение. Кроме того, Скотти никогда раньше не говорил во сне. Он всегда был больше деятелем, чем болтуном. Но обычно его рот был занят другими вещами, подумала Бет и резко переключила свое внимание обратно на него, когда он снова поцеловал ее.

Все еще немного уязвленная его словами, Бет сначала не спешила отвечать на поцелуй. Но когда его язык проник ей в рот, а его свободная рука скользнула вверх по ее боку, а затем по кругу, чтобы размять одну грудь через ее бюстье, ее тело ответило, как собаки Павлова, и вскоре она то вздыхала, то задыхалась, когда он хлестал ее языком. Она почувствовала, как его рука дернулась, чтобы найти верхнюю часть ее бюстье, но все еще была поражена, когда он дернул ее, заставив ее опуститься, чтобы освободить одну грудь. Когда он прервал поцелуй, чтобы опустить рот, чтобы взять сосок, который он освободил, она скользнула руками в его волосы и обхватила его голову, пока он сосал, полностью сосредоточившись на ощущениях, которые он пробуждал в ней. Ощущения, которые только усилились, когда он скользнул одной ногой между ее и поднял ее, пока его бедро не потерлось о ее возбуждение.

Закрыв глаза, Бет закусила губу и отдалась нарастающей в ней потребности. Даже не осознавая этого, она начала двигать бедрами, оседлав его бедро. Но затем его свободная рука скользнула под линию талии ее трусиков и скользнула вниз, чтобы проникнуть между ее бедрами, и Бет вскрикнула, ее тело дернулось.

Выпустив ее сосок изо рта, Скотти выпрямился и поцеловал ее в шею, пробормотав: «Тебе это нравится?» Он слегка провел пальцами по ее влажной коже, прежде чем остановиться, чтобы обвести кончик ее возбуждения. — Тебе нравится?

— Да, — выдохнула Бет, теперь оседлав его руку.

«Я хочу отведать тебя. Хотела бы ты этого? — прорычал он, покусывая ее ухо.

«О, Боже», — простонала Бет и от слов, и от ощущения его пальца, прижимающегося к ней, хотя его большой палец продолжал ласкать ее. Она слегка надавила, а затем разочарованно ахнула, когда он убрал свои искусные пальцы. Только чтобы снова задохнуться, когда он внезапно опустился перед ней на колени.

Поняв, что ее подвязки помешают ему снять с нее трусики, Бет начала опускать теперь свободные руки, чтобы помочь снять их, но затем напряглась, когда Скотти схватил ее трусики на талии. Пока она смотрела с изумлением, он разорвал их, вместо того чтобы снять с нее подвязки и чулки. Это было быстрое и жестокое действие, и его было легко выполнить, хотя какая-то часть ее мозга утверждала, что это не должно было выполняться так легко. Бет даже пришлось напомнить себе, что это был сон. Просто все это казалось таким чертовски реальным.

«Ой!» — выдохнула она, когда Скотти внезапно схватил ее за талию и повернулся, чтобы бросить на кровать. Едва она подпрыгнула на перинном матрасе, как он поймал ее под колени и потянул по шелковым простыням, пока ее попка не оказалась у края кровати.

Когда он опустился на колени на пол и уткнулся лицом между ее раздвинутых ног, Бет ахнула и наполовину села в шоке, только чтобы взбрыкнуть и закричать, когда его язык прошелся по нежной плоти.

Пока она все еще была наполовину приподнята, Скотти протянул руку, чтобы сжать грудь, которую он освободил ранее, а затем поиграл с соском, лакая ее.

Застонав, Бет накрыла его руку одной своей рукой, а другую положила на кровать, чтобы удержаться в вертикальном положении, пока она дрожала и извивалась под его языком. Когда он добавил свои пальцы и начал вводить и выталкивать один из них, облизывая и покусывая центр ее наслаждения, Бет вскрикнула и упала навзничь. Ее тело корчилось, ее ноги сцеплялись и разъединялись вокруг его головы, а ее руки теперь путались в простынях, когда она боролась за то, чтобы достичь той вершины, к которой он подталкивал ее. Она также осознавала, что издавала самые ужасные звуки — глубокие и тяжелые стоны, перемежающиеся с тем, что она выкрикивала его имя умоляющим голосом. и ей было все равно.

А затем ее тело на мгновение напряглось и сжалось, прежде чем все взорвалось, и Бет начала дрожать и почти биться в конвульсиях, когда нашла свое удовольствие.

Скотти освободился между ее ног и присоединился к ней на кровати. Он привлек ее в свои объятия и передвинул их обоих дальше по кровати, а затем просто держал ее, пока ее дыхание и сердцебиение не успокоились.

— Спасибо, — прошептала Бет, лаская его грудь. «Могу я-"

Ее вопрос замер, когда Скотти схватил ее за подбородок и поднял лицо для поцелуя. Сначала это было мило и успокаивающе, но вскоре стало более требовательным, и его руки снова начали скользить по ней. Она снова стонала, когда Скотти перевернул ее на спину и накрыл. Поддерживая собственный вес руками, он прижался к ней и засунул язык ей в рот.

Застонав в ответ, Бет раздвинула для него ноги и подняла колени, чтобы упереться ступнями в поверхность кровати. Скотти ответил на приглашение и ворвался в нее, и все тело Бет откликнулось, полная сила ее голода устремилась назад, как будто она не была только, что удовлетворена.

Выкрикивая его имя, она схватила его за плечи и подняла бедра, чтобы встретить его, подталкивая его, пока он не напрягся и не закричал, найдя свое собственное удовольствие. Бет знала, что это не конец — этого никогда не было в этих более напряженных снах, — поэтому она не удивилась, когда он оттолкнул ее, встал на колени между ее ног и приказал ей перевернуться. Она сразу же села, но затем встала на колени перед ним и потянулась назад, сумев схватить его за бедро и подтолкнуть ближе. Рыча, Скотти двинулся вперед на своих коленях, его ноги обхватили ее, когда его грудь встретилась с ее спиной. Затем он скользнул руками вокруг ее талии и вверх по ее животу, чтобы обхватить ее грудь.

Бет застонала и выгнулась к нему, когда он взвесил и сжал ее груди, ее бедра двигались и терлись ягодицами о твердость между ними. Скотти прикусил ее за ухо и поцеловал в шею, но когда он начал играть с ее сосками, она повернула голову в поисках его рта. Он грубо поцеловал ее, а затем позволил одной руке упасть с ее груди и скользнуть между ее ног.

Бет закричала ему в рот, ее бедра двигались от его прикосновений, а потом она больше не могла этого выносить, прервала их поцелуй и опустилась на руки и колени. Схватив ее за бедра, Скотти тут же начал…. лизать ей лицо?

Задыхаясь от шока, Бет открыла глаза и уставилась на большого черного зверя, стоящего над ней на кровати и счастливо дышащего.

«Что за-?»

«Чико! Вниз!»

Бет взглянула на дверь, когда Матиас распахнул ее еще шире, и бросился внутрь, чтобы быстро обойти кровать.

«Извини! Мне жаль. Я проверял тебя, а он проскользнул мимо меня. Чико, иди сюда, — прошипел он, хватая добермана за ошейник и падая на кровать, когда вторая собака ворвалась, чтобы присоединиться к веселью, и поставила ему подножку, а затем забралась на него сверху и лизнула верхнюю часть спины. Голос Матиаса был раздражен, когда он уткнулся лицом в кровать и пробормотал: «Нет, Пайпер. Плохая.»

Тихо посмеиваясь, когда Чико переместился, чтобы опуститься ей на ноги, чтобы он тоже мог добраться до своего хозяина, Бет села, чтобы убрать ноги, чтобы взволнованная собака не растоптала ее. Затем она откинулась на спинку кровати и просто смотрела, как обе собаки набрасываются на ее кузена, облизывая его руки, ноги, волосы.

— Я люблю своих собак, — сухо сказал Матиас, его голос был приглушен одеялами. Оба добермана немедленно переключили свое возбужденное внимание на его лицо, пытаясь добраться до частей, которые он зарыл в одеяла.

— Они милые, — весело сказала Бет.

«Хм.» Он не казался убежденным. Отталкивая то одного, то другого, он изо всех сил пытался встать. В ту минуту, когда он снова встал и они не смогли дотянуться до его лица, Чико и Пайпер повернулись к ней. Визжа, Бет тут же натянула одеяло на голову, чтобы избежать влажных поцелуев. Это, казалось, еще больше возбудило собак, и они начали пытаться забраться к ней под одеяло.

Сдавшись, Бет отбросила одеяло в сторону, схватила первую собаку за уши и начала тереть их, целуя его в макушку и бормоча: «Теперь я поймала тебя. Ты весь мой. Теперь ты у меня есть».

— Ты ему нравишься, — весело сказал Матиас, пока Чико успокаивался и наслаждался массажем ушей. «Они оба», — добавил он, когда Пайпер устроилась рядом с ней на кровати и положила голову ей на колени.

Улыбнувшись, Бет отпустила одно ухо Чико и почесала за ухом Пайпер. Когда Чико тоже лег рядом с ней, она продолжила их гладить, но взглянула на Матиаса и спросила: «Почему ты проверял меня? Ты знал, что моя рука достаточно хорошо заживает.

«Хм.» Матиас усмехнулся и сел на кровать рядом с ней. Рассеянно гладя Пайпер, он сказал: «Ну, я боялся, что на тебя снова напали».

— Напали? — спросила она с удивлением.

«Хм.» Ухмыляясь, он объяснил: «Ты стонала, охала, хрюкала и кричала. Это было очень тревожно. Я был уверен, что тебя либо замучили до смерти, либо ты занималась с кем-то безумной, страстной любовью. Но так как Донни уже встал, Скотти был в своей постели и издавал те же звуки, и теперь я вижу, что в твоей комнате никого не было, не говоря уже о твоей постели, я могу только предположить, что это был сон. общий сексуальный сон, — добавил Матиас со злой ухмылкой.

«Что?» Бет завизжала, садясь прямо.

«Si. Я знал, что между тобой и Скотти что-то есть… — добавил он с удовлетворением, а затем спросил: — Как это было? Так ли жарко, как говорят? Это звучало жарко».

«Между мной и Скотти ничего нет», — запротестовала Бет, игнорируя другие его вопросы.

— О, Чика (Chico), ты думаешь, что я глупый? — спросил он с недоверием.

«Очевидно, это очень глупо, поскольку между мной и Скотти ничего нет», — настаивала она.

«Действительно?» Матиас высокомерно поднял брови. — И все же он ужасно беспокоился о тебе прошлой ночью после того, как ты была ранена.

Бет фыркнула. «Наверное, он так обо всех беспокоится. Этот человек руководит Охотниками на изгоев в Великобритании. Это его работа — беспокоиться об охотниках.

— Бет, серьезно, — нахмурившись, сказал Матиас. «Я умоляю тебя. Ты должна знать, что он твой спутник жизни? Он показывает все признаки, — сказал он ей, а затем отсчитал: — Во-первых, я могу читать его мысли. Он намного старше меня, и я не должен, но могу. Во-вторых, он ест. Вчера вечером он съел целую пиццу сам. И он пьет. Я дал ему содовую к пицце, и он выпил ее целиком».

«Да, он ест и пьет, и его, наверное, легко прочитать», — допустила она. «И да, он встретил свою спутницу жизни. Но это не я, кузен.

— Почему ты пытаешься мне врать? — раздраженно спросил Матиас. — Вы были здесь и видели с ним общий сон. Ты стонала, охала и кричала: «Скотти, о, Скотти!» Он имитировал то, что, как она догадалась, должно было быть ее голосом нелепым фальцетом. «А Скотти был дальше по коридору, делая то же самое, но крича: «Бет! Боже мой, Бет!»

«Он это делал?» — спросила она с удивлением.

— Sí, — твердо сказал Матиас.

Бет нахмурилась, но покачала головой. «Этого не может быть. У него уже есть спутница жизни. Он просто не претендовал на нее».

«Si. ты, — удовлетворенно сказал Матиас.

«Нет. Скотти сказал Донни…

— А я говорю тебе, что могу читать его мысли. Разве я не упомянул об этом? — раздраженно спросил он, а потом продолжил: — А прошлой ночью, когда тебе было больно, его мысли были в смятении. Он был в панике, чтобы помочь облегчить ее. Он также был очень обеспокоен тем, что мы должны хорошо охранять тебя, потому что он не потеряет свою спутницу жизни. Это были его мысли. «Я не потеряю свою спутницу жизни», — сказал Матиас с акцентом, а затем самодовольно улыбнулся. «Ты. Ты и есть эта спутница жизни».

«Но как это может быть?» — спросила она с замешательством. — Я имею в виду, я встретила этого человека более ста лет назад. Как он мог не быть моим спутником жизни тогда, а потом вдруг стать моим спутником жизни сейчас? Разве он не должен был быть моим спутником жизни все это время?»

Матиас поджал губы и задумался над вопросом. — Возможно, он был все время.

«Что?» Бет удивленно взглянула на него.

«Ну, за эти годы он потратил много энергии, пытаясь помешать тебе стать охотником, а затем пытаясь удержать тебя от опасных заданий», — заметил он. — И прошлой ночью я прочитал в его мыслях, что за тобой кто-то присматривал после того, как он спас тебя от Джеймисона.

«Что?» — возмущенно повторила она.

Матиас кивнул. «Si, он думал об этом прошлой ночью. Это был некто по имени Магнус, и он вернул его обратно в Англию, когда решил вылететь сюда, в Канаду, но он думал, что после вчерашнего нападения ему следует позвать его обратно.

— Сукин сын… не могу поверить, что за мной все это время кто-то наблюдал, — мрачно сказала Бет. — Как я не заметила?

— Ты упускаешь суть, Чика, — раздраженно сказал Матиас. «Зачем ему это делать? Почему он заставил кого-то присматривать за тобой? — спросил он, а затем ответил: «Должно быть, он с самого начала знал, что ты его спутница жизни».

Бет безучастно смотрела на своего кузена, пока все, что он сказал, медленно прокручивалось у нее в голове. Скотти приставил к ней телохранителя. Он искал ее. Он ел и легко читался, потому что нашел свою спутницу жизни. И сны. Бет нахмурилась. Были ли у них общие сны? Говорят, что спутники жизни имеют их, когда находятся рядом друг с другом. но Скотти играл в большинстве ее поллюций с тех пор, как она встретила его. Даже те, что были у нее, когда они были на разных континентах.

Хотя, вдруг подумала она, они всегда были сильнее, когда он появлялся в Испании, а теперь и здесь. Бет просто предположила, что это из-за того, что он был на сцене и был таким большим, как жизнь. Теперь она поняла, что он часто останавливался либо в доме, либо в отеле недалеко от того места, где она жила. Тогда сны были намного сильнее, реальнее. Она могла чувствовать его запах, и прикасаясь к нему во сне, она чувствовала, что прикасается к нему в реальной жизни. как сон сегодня вечером, подумала она, нахмурившись.

«Честно говоря, я удивлен, что ты сама этого не поняла», — добавил Матиас.

Бет хмуро посмотрела на него. «Откуда я должна была знать? Я была новообращённой, когда я встретила его. Прошло всего две недели с тех пор, как меня повернули. Я не могла никого читать, поэтому то, что я не могу прочитать его, ничего для меня не значило. А я тогда еще ела. И. ну, он красивый мужчина. Я просто предположил, что он мне снился, потому что он был красавчиком».

— Все верно, — решил Матиас после секундного размышления. «Поэтому я соглашусь с тем, что ты не знала, но он определенно должен был знать».

Бет закусила губу, не желая верить, что Скотти знал все это время и не претендовал на нее. Насколько сильно ты должен был ненавидеть кого-то, что бы обходить его стороной, и не объявлять его возможным спутником жизни? Это единственное, чего жаждали и искали все бессмертные. И зачем им вообще быть спутниками жизни, если он ее ненавидит?

— Может быть, он не был уверен, — с надеждой предположила она.

— Бет, — тяжело сказал Матиас. «Скотти не идиот. Он знает признаки встречи со спутником жизни. То, что он не мог прочитать тебя само по себе, сказало бы ему, что ты она и есть».

— Он не может меня прочитать? — спросила она с любопытством. «Откуда ты это знаешь?»

«Потому что он не знал, о том, что ты знала о его вмешательстве в то, чтобы ты стала охотником, и о некоторых заданиях, на которых ты была», — объяснил Матиас. — Если бы он мог читать тебя, он бы это знал. Но он этого не сделал и был удивлен и даже встревожен, когда я сказал ему, что ты знаешь.

Бет только хмыкнула на это. Ее все еще раздражала мысль о том, как он вмешивался в то, чтобы она была Охотницей на протяжении многих лет.

— Значит, он должен знать, — решил Матиас, а затем нахмурился и сказал: — Но если так, то почему он до сих пор не заявил на тебя права? Большинство бессмертных сразу же потребовали бы тебя, но он этого не сделал.

Когда он вопросительно посмотрел на нее, Бет опустила голову и сосредоточилась на ласках Чико, когда она, наконец, признала правду. Скотти уже более века знал, что они спутники жизни, и ничего не предпринимал по этому поводу. Для этого была только одна причина, которую она могла придумать, и она была простой и очевидной.

— Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказала, потому что я ему не нравлюсь, — мягко сказала она.

«Что?» Матиас покачал головой и дунул малиной. «Невозможный! Ты и красивая, и обаятельная, и сильная, и умная! Ты богиня среди женщин!»

— И все же он не хочет меня, — устало сказала Бет. «Он не претендовал на меня и обычно, по крайней мере, до этого визита, был ко мне холоден, как сиська ведьмы».

— Я не видел эту холодную сиську, — торжественно заверил ее Матиас. — На самом деле, судя по его взглядам, которые я замечал, я бы сказал, что у ведьминой титьки горит огонь.

— Да, ну, это только в этот раз, — заверила она его. «Раньше он обращался со мной так, будто у меня чума. Он даже хотел, чтобы мне стерли воспоминания три на одного».

«Что?» Глаза Матиаса недоверчиво расширились, и она не могла его винить. Три на одного — это когда трое бессмертных работали вместе, чтобы вторгнуться и уничтожить воспоминания другого бессмертного. Они стирали каждое воспоминание снова и снова, чтобы предотвратить их восстановление нано, пока человек не стал чистым, как лист бумаги. Это была радикальная мера, используемая в качестве крайней меры.

— Да, — твердо заверила его Бет. «Когда он и его люди спасли нас от Джеймисона, он отвел Дри в сторону и сказал, что Совет хочет, чтобы я была отпущена, но он думает, что мне нужно провести процедуру три на одного и стереть мой разум», — сказала она ему. «На самом деле, если бы не Дри, я уверена, что он бы это сделал. Но она отказалась и в ту же ночь посадила нас на лодку, направлявшуюся в Испанию».

— Слава Богу Дрине, — покачал головой Матиас. «Я не могу представить жизнь без тебя в ней, как…. ну, как ты есть».

— Однако, по-видимому, Скотти предпочел бы именно это, — жалобно прошептала Бет.

Рот Матиаса сжался. «Ну и к черту его и его корову, на которой он скакал. Ему не повезло. Мы найдем тебе другого спутника жизни, а Скотти может пойти стереть чью-нибудь память, чтобы обзавестись овощем себе в пару».

Губы Бет дрогнули при этих словах. — Овощ?

«Ну, а как ты думаешь, что получится в результате три на одного?» — мрачно спросил он.

Она покачала головой. «Муж Маргариты Аржено устроил ей три на одного, и я совершенно уверена, что он стер все ее воспоминания, и не превратил ее в овощ».

«Тогда ей повезло. Насколько я понимаю, это очень сложно сделать. Легче просто полностью стереть память, и когда это происходит, это уже не тот человек. Он tabula rasa. Чистый лист. Их личность\индивидуальность исчезает». Матиас фыркнул и добавил: «Вероятно, это то, чего он хотел, чистый лист, который можно превратить во все, что он пожелает».

— Или просто женщину, которая не была проституткой, будучи смертной, — тихо сказала Бет.

Матиас резко повернулся к ней. — Это был не твой выбор. Он не может винить тебя за это, — сказал он с возмущением. — Твой отец продал тебя этим отвратительным торговцам плотью! А они, в свою очередь, продали тебя Дэнни после того, как у тебя украли невинность.

«Но я осталась в бизнесе после того, как Дри убила Дэнни, и я была свободна», — торжественно отметила она. Матиас много лет знал историю ее жизни. Он спросил ее, и она рассказала ему. Бет не скрывала этого. Секреты никогда не были хорошей вещью. Они, как правило, давали другим власть над вами, если вскрывались. Кроме того, она не стыдилась своей истории.

Вздохнув, Бет откинулась на спинку кровати и закрыла глаза. Было слишком рано, чтобы иметь дело с этим. И было ли это? Открыв глаза, она повернулась к двоюродному брату и спросила: «Который час?»

— Почти два часа, — ответил Матиас, а затем поднял брови. — Раз уж ты проснулась, могу я пригласить тебя на завтрак?

«Завтрак?» — спросила она с интересом.

— Это уведет тебя от дома и…. него, — сказал он извиняющимся тоном. — И это даст тебе шанс проветрить голову.

Бет криво улыбнулась и пожала плечами. — В этом нет необходимости, Матиас. Я буду в порядке. Я имею в виду, что я не тот, кто все это время бегает, зная, что мы спутники жизни. Я думала, что у меня просто есть к нему страсть, поэтому не стала эмоционально вовлекаться. Я просто буду продолжать думать о нем таким образом».

— Страсть? — весело спросил Матиас.

«Так мы с Мэри называли это, когда нас привлекал мужчина», — сказала она с легкой улыбкой, которая исчезла, когда она вспомнила судьбу своей подруги Мэри. Последние десять лет после появления Раффа в ее жизни Бет взяла за правило находить светлую сторону каждого события. Что касается Мэри, она сказала себе, что, по крайней мере, ее подруга наслаждалась парой лет на пенсии до того, как ее убил Джеймисон, что, по крайней мере, ее смерть была быстрой. Это могло показаться не таким уж большим плюсом, но Бет знала, что это так. Она видела, как многие смертные медленно умирали, угасая, ужасно страдая в течение длительного периода времени, когда они изо всех сил пытались жить жизнью, которая больше не предлагала им ничего, кроме боли от рака или какой-либо другой болезни. Она была рада, что Мэри не пришлось через это пройти.

«Я возьму собак и пойду, чтобы ты могла одеться», — сказал Матиас и начал вставать с кровати, но остановился и повернулся, чтобы крепко обнять ее. — Ты хорошая женщина, Бет. Если он не может этого увидеть и принять тебя такой, какая ты есть, это его проблемы».

— Спасибо, — пробормотала она, обнимая его в ответ. — А ты лучший кузен, о котором только может мечтать девушка, Матиас. День, когда Дри и ее брат приняли меня в свою семью, был самым счастливым в моей жизни».

Матиас сжал ее чуть крепче, а затем отпустил и встал.

— Чико, Пайпер, идем, — приказал он, похлопывая себя по бедру и направляясь к двери. Собаки тут же спрыгнули с кровати и последовали за ним в холл.