Не говори любви «прощай»

Глава двадцать вторая

Бабушке лучше было ничего не рассказывать. От неприятных новостей у нее начинало болеть сердце, она ойкала, капала корвалол и без конца спрашивала подробности.

Но если от нее всё скрывали — было еще хуже. Она надувалась, обижалась, намекала, что никому не нужна, делала несчастное лицо, твердила, что понимает: какой от нее теперь толк, только зря небо коптит.

С появлением новостей бабушка оживала и, хотя жаловалась на усиленное сердцебиение, демонстративно показывала, как переживает и хочет помочь. Она словно обретала смысл существования, регулярно звонила, читала заметки в газетах на нужную тему, вспоминала примеры знакомых, живших в разные времена и на разных территориях, и таким образом чувствовала себя активным членом общества, участвуя в жизни родных и близких.

Кроме того, бабушке было просто необходимо рассказывать о своих трудностях и проблемах. Она отвлекалась на них и переставала изводить Варю многочисленными историями о том, как заботливы другие внуки, как они с утра до вечера готовят и убирают в квартирах своих бабушек, практически ежедневно делают там ремонт, возят в Макдоналдс и каждые пять минут интересуются здоровьем. У Вари создалось впечатление, что все эти внуки, во-первых, нигде не работают, а во-вторых, не имеют собственных семей и своего дома. Иначе трудно объяснить, когда они все успевают. Варина бабушка жила на другом конце Москвы, переезжать куда-то поближе отказывалась, в гости к внучке ходить не любила, тем более жить вместе не собиралась. Старое дерево, говорила она, нельзя пересаживать.

Она была слишком независимой. К тому же бабушке категорически не нравилось, как что-то делают другие. Варя, например, неправильно убиралась, не так готовила, надевала на себя не те вещи, покупала продукты, которые можно было найти и лучше и дешевле. Бабушка никому ничего не доверяла. Только она — одна-единственная — знала во всем толк.

— Ты совсем про меня забыла! — выговорила бабушка Варе, когда та выгружала на кухне пакеты. — А это зачем привезла? — показала она на йогурты. — Я их не люблю. И куда мне так много? Сколько раз говорила: не трать зря деньги! А это хорошо, — она увидела очередной номер газеты «Спид-инфо». — Я прошлую от корки до корки прочитала. Жуткий разврат, но как интересно!

Она любовно отложила газету на холодильник, потом быстренько включила газ и поставила греть грибной супчик, который специально сварила к приходу внучки.

— Да я есть не хочу, — попыталась отказаться Варя.

— Немножко, — бабушка сделала вид, что заставлять не собирается. — Ты последнее время совсем исхудала, посмотри, на кого стала похожа… Я сейчас…

Она сходила в комнату, сменила старый халат на нарядный и принесла свой слуховой аппарат, который носить не любила, но без него не могла вести с Варей душещипательные разговоры.

— Думала я о твоем гаденыше. — С тех пор, как бабушка узнала о недостойном поведении Сереги, по-другому она его не называла. — И о своем первом муже вспоминала. — Она налила Варе огромную тарелку супа и села рядом, подперев желтыми кулачками подбородок. — Он ведь под Москвой работал, а домой приезжал на выходные. И вот один раз его нет, второй… Как-то оттуда его сослуживец заявился и говорит: чего ему домой торопиться, ему и там весело, компания у них, пьянки-гулянки, вот деньги просил тебе передать. И дает мне его зарплату. Я как швырнула этому знакомому деньги обратно, сказала: не возьму, вези назад! Он глаза вытаращил: почему? А потому, говорю, что ни он мне в таком случае не нужен, ни его зарплата! Знакомый уехал восвояси, а муж на следующий же день прямо на работу ко мне заявился: что случилось? Я сказала: развод! Ну он объяснил, что сплетни это, от зависти.

— И ты поверила? — Варя старательно поедала суп, чтобы не расстраивать бабушку.

— Конечно. Ему многие завидовали.

— Так ведь ты все равно развелась… Сама же говорила: из-за измен…

— Ну это потом было, — бабушка погрузилась в воспоминания. — Я и хочу сказать, что горбатого могила исправит. Да он сколько времени еще ходил, просил все сначала начать. На суде говорил: у меня хорошая жена, я ее любил, люблю и разводиться не хочу. А я как отрезала: видеть не желаю! Народная заседательница там была, хорошая женщина, она моему мужу прямо сказала: все вы — кобели.

Бабушка стала совсем грустной.

— А твой дед? — она вступила на любимую тропу. — Мало он мне нервов попортил! Я такой хорошенькой была, а он при мне однажды, напившись, зажимался с одной страшилищей… С тех пор смотреть на него не могла.

— Как же прожила с ним всю жизнь?

— Семью сохраняла ради детей, — гордо сказала бабушка.

Историю о том, как дедушка сто лет назад приставал к какой-то «страшилище», Варя слушала с детства. Бабушка изводила этим деда при каждом удобном и неудобном случае. Еще Варя знала, что первый раз бабушка выходила замуж без любви, а второй — по любви, но результат для нее, кажется, получился одинаковым. Хотя Варя деда очень любила — он был красивым, добрым и веселым.

— А когда дедушка умер, тебе лучше стало? Одной?

Бабушка потерла кулачками щеки.

— Нет, — сказала она. — Вдвоем было веселей. Поговоришь, бывало… Помнишь, я в больницу попала? Так ведь каждый день приходил. А я, бывало, его жду… Две дощечки, если их вместе сложить, крепче одной.

— Вот видишь!

— Ко мне же потом сватался один старикашка, вдовец. Я, говорит, вас давно уважаю… А зачем он мне нужен? Трусы ему стирать? Да мой дед такой чистенький был, аккуратненький, а этот… Тьфу… А у нашей соседки, — повеселела бабушка после воспоминаний о своем последнем ухажере, — ну у той, с четвертого этажа, муж ушел к другой бабе. Ничего ведь хорошего в нем нет, а соседка — такая интересная женщина! Ходила вся убитая… А я ее подбадривала. Спрошу, бывало: как там твой с молодой поживает? Подлец он у тебя… Через год смотрю: она с мужем под ручку идет. Вернулся, оказывается. Каялся, в любви признавался, не знает теперь, как жене угодить. А дочь их, взрослая уже, ни в какую отца обратно принимать не хочет. Так они квартиру сняли и там живут. Каких только чудес на свете не бывает!

— М-да. — Раньше Варя пропустила бы эту бабушкину историю мимо ушей, но теперь ей было интересно.

— Что он тебе говорит?

— Кто? — вздрогнула Варя.

— Гаденыш твой.

— Что мне все приснилось.

— Как это — приснилось?

— Ну он так говорит.

— Какой наглец, — презрительно протянула бабушка.

— Понимаешь, бабуля, это отмазка такая. Чтобы не объясняться. Вот ты скажи: почему ты сама мужьям не изменяла?

— Я — честная, порядочная женщина! — возмутилась бабушка. — Я терпеть этого не могу!

— Ну и зря.

— Ты что это говоришь? — забеспокоилась бабушка, обнаружив в мыслях внучки что-то неладное. — Не вздумай!

— Да кому нужны наши честность и порядочность?! Вот я тут ездила в гости к одной знакомой, мы в бане помылись, остались ночевать. А Серега в это время домой пришел, меня ждал. Всю ночь не спал. Утром на работу уехал. На следующий день не успела домой зайти — звонит: где ты была? Мол, мужики телефон оборвали. А это клиенты мои были, насчет квартир, они все время звонят. Раньше я домашний телефон никому не давала, а теперь даю. Из экономии. Потому что за мобильник платить не успеваю. Классическую сцену ревности мне устроил! И сразу предложил поехать вместе отдохнуть. Я ему говорю: у тебя любовь, вот с ней и отдыхай, а мне работать надо.

— Так и сказала? — Бабушкины глаза засветились.

Варя победно кивнула.

— Страдает, — жалостливо протянула бабушка.

— С каких это пор ты стала мужчин жалеть? — возмутилась Варя.

— Да не мужчин, — у бабушки на глазах выступили слезы. — Тебя. Как же ты одна? Молодая женщина, в расцвете сил…

От этой жалости Варя почувствовала себя человеком, у которого из-под ног выбили основу.

— Мало ли что бывает в семье, — вдруг сделала вывод бабушка. — Ни одна семья не обходится без ссор. Но потом ведь мирятся! Да, — вспомнила она, — я тебе говорила или нет, что, когда умру, не вздумай музыку мне заказывать. А вот отпеть — обязательно. Можно даже не в церкви, а домой батюшку пригласить. И платье мне надень синее, новое, оно чистошерстяное. Я ведь тебе показывала тот чемоданчик, где все у меня приготовлено?..

Возвращаясь домой, Варя думала о том, что бабушкина жизнь идет к естественному финалу, что все так быстротечно в этом мире, что скоро и ее женский век кончится.

Когда был жив дедушка, атмосфера в доме была совсем иной. Дед умел поднимать настроение. Он постоянно шутил, пикировался с бабушкой, подтрунивал над внучкой. Всем в итоге было весело и хорошо. Теперь квартира осиротела, и каждый раз после визитов сюда Варя испытывала необъяснимое чувство вины перед старушкой. Словно в ее одиночестве есть и Варина вина. Действительно, неужели трудно лишний раз позвонить или приехать? А Жанка совсем потеряла совесть! Напрочь забыла о прабабушке! А ведь маленькой так любила там бывать…

Все погружены в свои заботы, и никому нет дела до тех, кто сошел на обочину.

Варе вдруг стало страшно за собственное будущее. Она вытащила мобильник и решительно набрала номер мужа.

Она поедет с ним отдыхать! Почему бы нет? Почему нельзя пойти навстречу? Сергей хочет наладить отношения? Варя даст ему шанс. А может быть, все еще можно исправить? В человеческих отношениях нет справедливости. Но с ними можно что-то сделать, пока люди живы. И даже хорошо склеенная чашка способна еще долго служить в хозяйстве.

Мобильник Сергея оказался заблокированным. Варя набрала номер еще раз. Это было так непохоже на мужа, он никогда не забывал платить за телефон. И надо же было такому случиться именно в тот момент, когда он срочно нужен! Варя порылась в записной книжке, разыскивая Серегин рабочий телефон. Прошло совсем мало времени, а его номер уже выветрился из памяти! Через полгода она начнет спокойно думать о его измене. Через год вспомнит об этом и удивится: а из-за чего потрачено столько нервов? А через два все окончательно забудет.

— Он в отпуске с сегодняшнего дня, — ответил какой-то парень.

— А где его можно найти? По какому телефону? — спросила Варя и добавила: — У меня к нему очень срочное дело. Это касается моих акций.

— Вряд ли вы его найдете, — бодро сказал парень. — Человек улетел на отдых. Но по поводу акций вы можете поговорить с кем-то из наших сотрудников. Вас переключить?

— Не надо.

Ничего себе! Такой вариант даже не приходил Варе в голову. Она прислонилась к колонне у входа в метро. Вот для чего ему были нужны летние вещи… А предложение о совместном отдыхе — это так, для издевки. Конечно, он никуда с ней не собирался. Просто подобным изуверским способом поставил в известность… Перед глазами поплыла картина: ее Сережка сидит в самолете бок о бок с соседкой Иркой, они пьют вино, мило воркуют о предстоящем отдыхе…

Варя вспомнила: несколько лет назад они с мужем летели в Турцию. Рядом сидела одна парочка. Уже по тому, как сразу в самолете они бросились в объятия друг друга, долго и страстно целуясь на виду у всех, было понятно, что это любовники, временно сбежавшие от своих половин. Они не могли уняться весь полет!

И сейчас, вполне возможно, тем же занимается ее муж!!!

Варя заскрипела зубами. Только-только она начала оттаивать, а он все испортил, поломал, растоптал! Ему плевать на ее чувства, он делает все больнее и больнее! Мечтает совсем пригнуть к земле, чтобы она уже никогда не поднялась!

Мимо спешили сосредоточенные люди… Кто-то ждал кого-то у входа в метро. Жизнь большого города шла своим чередом. И никому не было дела до Вари.

Она вошла в метро, вливаясь в пассажирский поток, спустилась на эскалаторе, на полном автомате перешла на смежную станцию и села в нужный ей вагон.

В Женькиной квартире у нее была назначена встреча с потенциальным покупателем. И хотя больше всего на свете Варе хотелось сейчас закрыться дома, никого не видеть и не слышать, ей пришлось тащиться в это ненавистное место, при одном воспоминании о котором у нее начиналось учащенное сердцебиение. Покупатель был респектабельным и дотошным. Чтобы окончательно согласиться на дорогую покупку, он потребовал повторного осмотра. Знала бы Женька, сидя в своей Германии, чего стоит для Вари каждый поход в ее квартиру!

Пока еще в ней обитал интеллигентный, милый Веня — было как-то легче. Но неделю назад он вернулся в родительский дом. Варя потратила кучу времени, а главное, сил на поиски жилья для его бывшей жены, которая постоянно капризничала и долго не соглашалась ни на один из вариантов.

Где были глаза, у вроде неглупого Вени, когда он женился на этой особе?! Варе хватило одного взгляда, чтобы понять, что она собой представляет! Да на ней пробы негде ставить! Внешне она чем-то напоминала Варе соседку Ирку, а своими хищническими манерами ее даже переплюнула! Когда настало время оформлять на ее имя купленную квартиру, то обычное мероприятие превратилось в настоящую пытку. Эта мадам довела всех участников сделки до белого каления: она подозревала их в нечестности, ко всему придиралась, успела оскорбить буквально каждого, а под конец сообщила Варе, что, если что-то будет не так, она ее из-под земли достанет. За время работы в сфере недвижимости Варе приходилось сталкиваться с разными людьми, но подобного она еще не видела.

…Покупатель не опоздал, явился вовремя, проверил сантехнику, внимательно осмотрел полы, стены, остался доволен, и они договорились, что завтра он внесет задаток. Оставалось дозвониться до Женьки, сообщить о долгожданном событии и назначить день сделки.

После ухода клиента Варя еще раз обошла квартиру.

Ненавистные халаты по-прежнему висели в ванной. Вид спального ложа вызвал у нее приступ бешенства. Свечки, которыми Веня за время своего проживания ни разу не воспользовался, казались бельмом на глазу.

Варя взяла большой полиэтиленовый пакет, смела туда все это барахло и, закрыв квартиру, выбросила свидетельства бурного романа в мусоропровод, громко хлопнув крышкой.

Спускаясь по лестнице, она думала о том, что делать с кроватью. Может быть, вернуться и разломать ее на части? Пожалуй, голыми руками не получится… Нужно зайти домой и взять какой-нибудь инструмент. Топор, например… Где-то он должен быть…

Она так погрузилась в эти мысли, что даже вздрогнула, когда, оказавшись на первом этаже, обнаружила прямо перед своим носом художника Валентина.

— Теперь, когда наверху раздаются шаги, я уже на стреме, — радостно сообщил он. — Рад, что это вы… Не зайдете ко мне? Я покажу вам портрет, который пишу по фотографии вашей подруги Любы. То есть она принесла снимок мужа, хочет сделать ему подарок. Почти готово. А вы все-таки знаете этого мужа, посмотрите, оцените…

Никакого желания тратить время на Валентина у Вари не было. Но она считала себя обязанной проявлять к нему внимание, все-таки он тоже им помогал, сочувствовал, кормил сухой рыбой… При воспоминании о последней Варю слегка затошнило.

Портрет стоял в центре комнаты, и Генка на нем был облачен почему-то в гусарский костюм. Это смотрелось, на Варин взгляд, смешно. Какой из Генки гусар? Скорее он похож на Илью Муромца… Только без бороды. Общая схожесть с оригиналом все-таки была, но чего-то не хватало, какой-то Генкиной изюминки…

— Ну как? — На лице Валентина застыл неподдельный интерес. — Похож?

— И да и нет, — деликатно ответила Варя.

— Понимаете, у любого человека существует собственное представление о себе, — пустился в объяснения Валентин. — Когда он впервые видит себя со стороны — например, его сняли любительской камерой, то страшно удивляется. Он ведь считал себя красивее, лучше! То же и с фотографиями. Мало кто любит собственное изображение. И почему-то больше всегда нравится тот снимок, где человек на самом деле совсем не похож на себя.

Он обошел портрет, удовлетворенно почмокал и неожиданно предложил:

— А хотите, я вам свои стихи почитаю?

— Нет-нет, — испугалась Варя, которая искала предлог, чтобы поскорее покинуть мастерскую. — У меня нет соответствующего настроения.

Валентин потух, весь сжался, его взгляд остановился на противоположной стене. Глядя на его сгорбившуюся фигуру, из которой словно выпустили воздух, в Варе проснулись угрызения совести. Валентин принимал их с Любой, терпел бабские жалобы и даже не намекал, что они ему до смерти надоели. А вот когда ему потребовалось человеческое внимание, Варя ведет себя как последняя стерва. Все-таки он неплохой, этот Валентин, только неряшливый какой-то, вызывает чувство жалости. А Варе в ее теперешнем состоянии хочется, чтобы ее окружали не такие же размазни, как она, а уверенные в себе люди.

— Я не смогу оценить ваши стихи, — как можно теплее сказала она, — потому что плохо разбираюсь в поэзии.

Валентин оторвался от портрета и резко распрямился, как будто был пружиной.

— Вы — честный человек, открытый, а значит, беззащитный, тонкий, — проникновенно перешел он на шепот. — Мне хочется вас нарисовать. Я думаю, что именно вы можете стать моей музой, если захотите, конечно. Ведь не случайно мы с вами встретились. Как вы думаете?

— Простите, — Варе было приятно, что ее так высоко оценивают, — я ничего не понимаю в творчестве. А на позирование для вас нужно время, которого у меня нет.

— А что вы делали в той квартире? — вдруг вспомнил Валентин.

— Я ее продавала.

— И продали?

— Почти.

— А можно мне ее посмотреть? Напоследок? — осенило Валентина. — Столько о ней слышал, а ни разу не видел. Мне это с художественной точки зрения интересно…

Варя пожала плечами. Она хотела сказать: да мне все равно, раз так хочется, то не жалко, хотя лично ей очередной поход туда никакой радости не доставлял… Словно боясь отказа, Валентин поспешил к выходу, захлопнул дверь мастерской, вприпрыжку, увлекая за собой Варю, поднялся на второй этаж.

— Шикарно! — восхитился он, оценивая, вероятно, уровень евроремонта. — Да тут и мебель есть!

Валентин стоял у кровати и почесывал свою лысину. Мимоходом Варя отметила, что растительности на его голове все-таки осталось совсем мало. А потом перевела взгляд на кровать. Она, застеленная синим покрывалом, по-прежнему возвышалась посредине комнаты как живое существо и словно излучала превосходство над окружающими предметами и людьми.

— Вот это ложе! — Валентин с размаху упал на кровать и дважды подпрыгнул. — Ой, — смутился он, — не сломаю?

— Кстати, — прыть художника заразила Варю, — было бы здорово!

Не снимая босоножек на шпильках, она решительно взобралась на это отвратительное лежбище и стала прыгать за компанию с Валентином. Каблуки дырявили тонкую ткань, которая застревала в Вариных босоножках и тянулась за ними вверх… Изумленный поначалу Валентин быстро включился в это безумство. Они молча прыгали, будто соревнуясь, у кого получится выше. Варя делала это яростно, вкладывая в странное занятие всю свою силу и ненависть. Кровать держалась как железобетонная, только слегка поскрипывала, словно жалуясь на усталость. А тонкие каблуки не выдержали, один подломился, проткнув матрас и оставшись там. Варя попыталась его вытащить, Валентин взялся помогать и вдруг впился в ее губы. Они упали на истерзанное синее покрывало… Все произошло слишком неожиданно, как продолжение их дурацких скачек на кровати, и Варя плохо осознавала, что делает.

Когда все кончилось и в голове прояснилось, она с ужасом подумала, что ей только и остается, как прыгать из постели в постель, открыть счет любовным победам и хвастаться этим перед подругами. И не то чтобы Валентин был уж слишком плох. Он хорош хотя бы тем, что не указывает Варе на ее недостатки, не посылает на пластические операции… Но это совершенно чужой, посторонний человек, при виде которого она не испытывает никаких романтических чувств. Может быть потому она никогда раньше не изменяла мужу, что часто влюблялась только до встречи с Серегой, а потом как отрезало — она не встретила никого в своей жизни, кто сильно превосходил бы ее мужа.

Валентин дежурно чмокнул Варю в щеку и спросил:

— Когда заглянешь в следующий раз?

Она помялась:

— Не знаю.

За последние дни Варя хорошо усвоила истину: никогда не говори «никогда».

Приехав домой, она подошла к Иркиной двери и позвонила. Никто не отозвался.