Не говори любви «прощай»

Глава тридцать первая

Народ сновал взад-вперед: из помещения на улицу — чтобы вдохнуть свежего воздуха, с улицы в помещение — чтобы не пропустить очередь… В какой-то момент одна из больших групп принималась разыскивать исчезнувших именно сейчас, в самую нужную минуту, родителей, свидетелей, жениха с невестой… Кто-то из самых активных начинал выкрикивать своих, собирать всех в кучку… Остальные ожидающие непроизвольно включались в эту суету, крутили головами, определяя, из какой компании, к примеру, тот гость, что только что вошел в медведковский районный загс и потерянно теребит цветы, и теряли всякий интерес, когда тот прибивался к нужной группе…

Потом все выходили умиротворенные, довольные прошедшей процедурой, насыщенные ответственностью момента. Они доверчиво отдавались в руки поджидающих их фотографов-операторов, отсматривали видеосъемку, платили деньги, получали квитанции…

Веня и Инна должны были влиться в поток четвертыми…

Несмотря на то что в загсе яблоку было негде упасть, Любе удалось занять диванчик. И сейчас они сидели, прижавшись друг к другу, как сельди в бочке, и Анна Степановна, Венина мать, не замолкала ни на минуту.

— У нас с Семой, — делилась она воспоминаниями, — регистрация была назначена на три часа. Я сижу в общежитии, где жила, в чужом платье, чужих туфлях, взятых у знакомой. Десять минут третьего, пятнадцать… А жениха все нет. Вдруг Сема появляется, причем совсем не в праздничном виде. Я — в слезы: что такое, почему даже не одет… А он, оказывается, пока по общежитию шел — раздал девчонкам нашим костюм гладить: брюки — в одну комнату, рубашку — в другую… Ко мне буквально ворвался и спрашивает: «Ты машину достала? Свидетеля предупредила?» У меня от этих вопросов — еще больше слезы. Я-то думала, что он все сам сделает. Сижу, тушь течет… А Сема, ни слова больше не сказав, опять исчез. Потом выяснилось, что побежал соседнюю клумбу обрывать. Заодно разбудил свидетеля, который крепко спал после дежурства в котельной, — мы ведь студентами подрабатывали почти все, вместе они нашли какого-то частника. И ровно в три жених предстал передо мной при полном параде, в выглаженном костюме, с цветами и при свидетеле. После загса посидели в общаге, все быстро напились и разошлись. Сема захмелел и уснул. А я сняла платье, туфли и стала все мыть, убирать. Потом на соседнюю кровать прилегла и тоже заснула. Такая вот свадьба.

— Оказывается, он очень деловой, ваш Сема, — сделала вывод Люба.

Она поправила свой костюм, за которым специально ездила в «Зару», — из легкого хлопка, с веселенькими цветочками. То чудное платье, с бледно-лиловыми вставками, купленное на ВДНХ, нравилось ей гораздо больше, но она запихнула его подальше в шкаф, чтобы даже не напоминало, не будило тревогу… Может быть, когда-нибудь, в другой раз, при случае Люба его еще наденет, но не сейчас, не в этот день…

Зато Инна наплевала на все приметы. Она была в том же свадебном платье, хотя выглядела совсем по-другому — невесомой, неземной, сияющей…

— Наши — самые красивые, — Варя уловила момент, когда Анна Степановна сделала паузу. — Женихи в подметки нашему Вене не годятся… А невесты… Смотрите, сколько из них глубоко беременны… А по другим не поймешь: то ли они слишком упитанны, то ли тоже детей ждут…

— Я мечтаю стать бабушкой, — опять завладела инициативой Анна Степановна. — Помню, Венечка такой серьезный родился, все хмурился… Сема недавно сказал: он просто тогда, в колыбели, предвидел свой несчастный первый брак… А если верить теории, что в первые минуты у ребенка стирается в памяти вся его прежняя жизнь, то… — она подбирала слова, — то… Венечка, скорее всего, в прошлой жизни был маршалом!

— У Инки совсем еще ничего не видно. — Женька как европейская дама сидела с веером в руке и лениво обмахивалась, иногда эти струйки ветерка попадали на страдающих от духоты подруг.

В состоянии ожидания они пребывали уже около часа. Люба стала рассказывать, как жениху перегородили натянутыми веревками вход в квартиру, а он не мог угадать ни размера обуви невесты, ни ее точного веса, ни любимого блюда… А потом его друг-свидетель сказал: не будете нас пускать, так мы вообще уедем… И подружки Инны веревки сразу убрали…

— А вы видели, на какой машине они приехали? — спросила Люба. — У них там на номере написано: Инна плюс Веня равняется любовь. Когда мы со двора выезжали, бабули соседские дорогу перегородили, тоже выкуп требовали. А у нас ничего с собой нет, шампанское в другой машине, которая раньше уехала… Жениху пришлось раскошеливаться. А бабули говорят: мало, что это за деньги, еще давай…

— Что ж вы так не подготовились? — Женька всегда была очень предусмотрительной, а после эмиграции в ней буйным цветом расцвела любовь к порядку.

— Слушай, когда однажды жених не явится на свадьбу, то в следующий раз ни о чем, кроме этого, не думаешь. — Люба поерзала на месте, пытаясь слегка подвинуть Женьку, которая с левой стороны мяла ее костюм. — Правда, Веня — молодец, он прибыл, когда Инка еще не одета была. Так спешил! Но я всю ночь не спала, боялась рецидива. Накануне в церковь сходила и свечку поставила.

Наконец их позвали.

Варя с Женей приготовили фотоаппараты. Пока они старательно щелкали, брачный союз был скреплен, слова регистратора пронеслись мимо, а вот Люба всплакнула, и им пришлось дать ей носовой платок, который она, конечно, забыла дома. Торжественные Веня с Инной принимали поздравления, светясь от счастья.

На выходе из загса кто-то из гостей крикнул «горько», но был резко остановлен гармонистом, поджидавшим молодоженов и их окружение на улице.

— Тихо! — приказал он. — Кричим только по моей команде. — И заиграл марш Мендельсона.

Закончив, он перешел на какую-то игривую мелодию, дожидаясь, пока гостям разольют шампанское в бумажные стаканчики, а молодых осыпят монетками и рисом. И только тогда зычно выкрикнул:

— Приготовились! А теперь дружно три раза по моему знаку — «горько!».

Заплатив гармонисту-энтузиасту сто рублей, Гена восхитился:

— Ну мужик деньги рубит!

На ступеньки загса уже выходила следующая пара. Гармонист переключился на нее, растянул меха, пресекая любую инициативу со стороны новоиспеченной семьи. Глядя на него, можно было не сомневаться, что выход молодоженов будет обставлен по всем правилам известной ему науки и он выдержит любой свадебный марафон, несмотря на жару и количество брачующихся.

Веня подхватил молодую супругу на руки и под аплодисменты отнес ее к машине.

Гости нырнули в свои автомобили, и кавалькада машин, украшенных лентами и воздушными шариками, которые сразу же начали лопаться один за другим, издавая жуткие Щелчки, двинулась в сторону Поклонной горы. Встречные автомобили приветствовали их длинными гудками, присоединяясь к чужому празднику… На Кутузовском проспекте в этот час стоял сплошной гул… Лимузины и «мерседесы» с кольцами на крышах образовали длинную очередь на подъезде к Поклонной горе…

— Такое впечатление, что вся Москва женится, — комментировала Женька. — И кто придумывает мифы, будто сейчас молодежь выбирает гражданский брак? А это тогда что?!

— И якобы рожать не хотят, — добавила Варя под впечатлением от невест из загса.

Головная машина с Веней и Инной остановилась, а следом выстроилась на обочине вся компания. Пока срочно собранный совет решал, вставать в очередь или, чтобы не терять времени, двигаться дальше — к Воробьевым горам, Женька начала настойчиво шептать Варе, что ей нужно в туалет…

— Да где ж его взять?! — Варя подруге сочувствовала, но плохо себе представляла, где искать нужное учреждение.

Переминаясь с ноги на ногу, Женька посмотрела вдаль, туда, где через параллельную с проспектом дорогу открывалась взору зеленая зона, и ее лицо просветлело от увиденной перспективы. Не говоря ни слова, она рванула навстречу природе, которая всегда принимала человека в свои объятия и помогала в самых критических жизненных ситуациях. Волны здоровых инстинктов, исходившие от Женьки, заразили добрую половину вылезших из автомобилей людей, которые тонкой струйкой потянулись за ней…

Мимо с большой помпой, окруженный навороченными джипами, проехал белый лимузин самой последней модели, из верхнего люка которого по пояс высунулись очередные молодожены, слегка качающиеся в длинном нескончаемом поцелуе…

— Скромнее надо быть, — пробурчала вернувшаяся Женька.

— Да, — засмеялась Варя, — ты, например, очень скромничала, когда в качестве Ивана Сусанина повела массы в никуда.

— Так ведь все благополучно вернулись, — резонно заметила Женька.

На смотровой площадке Воробьевых гор они обнаружили то же столпотворение, что и на Поклонной горе. Московские женихи и невесты соблюдали традиции: смотрели сверху на город, пили шампанское за счастливую семейную жизнь и фотографировались.

Варя нашла свободное местечко у парапета, облокотилась, наблюдая, как Веня-жених отделился от группы гостей, подошел к торговцу воздушными шарами, купил целую связку красных, белых, голубых, малиновых, зеленых, с сердечками, надписями про любовь, осторожно держа отнес их Инне, а она стала выпускать их по одному, и они медленно полетели вниз, в сторону Лужников, на раскинувшуюся Москву…

— Пить не хочешь? — Серега протянул ей стаканчик с шампанским. — Чего-то ты загрустила…

— Сто лет мы с тобой здесь не были, — сказала Варя. — А раньше, помнишь…

— По машинам! — услышали они зычный Генкин голос, не давший разрастись Вариной ностальгии по их с Серегой юности. — Время, дорогие гости, время! Нас в кафе заждались!

…Тамада в длинном сверкающем платье, уже не имевшая никаких претензий к музыкантам, а всячески с ними кокетничающая, взяла в руки микрофон. В вазах с фруктами желтые банановые голубки, вырезанные умельцем-поваром, нежными клювиками соединялись в поцелуе.

Банкет начинался.

После первого тоста гости по кругу начали представляться. Папа, мама, тетя, дядя, опять мама, снова папа…

— А я — подруга, — весело поднялась Женька. — У папы, у мамы, у тети, у дяди… У всех подруга…

Знакомство получилось веселым, запутанным, разрядило обстановку, и дальше банкет покатился как по маслу.

Тамада была в ударе. Люба, знавшая коллегу много лет, поняла, что та зря растрачивала свой талант на неблагодарных учеников. Ее призванием была сцена, а не жалкие школьные подмостки. Когда она брала интервью у молодоженов, публика лежала от хохота. Когда вместе с молодоженами пела песню, посвященную родителям, зрители среднего возраста, имевшие сыновей и дочерей на выданье, утирали набежавшие слезы.

Люба посмотрела в сторону новых родственников. Семен Васильевич тут же ей подмигнул и поднял рюмку с водкой. А Анна Степановна выпорхнула из-за стола, подскочила к Любе и предложила:

— Давайте закажем вальс!

— Я не умею, — испуганно попятилась Люба.

— Вы не представляете, как его танцует Сема! Ваша тамада сможет ему составить пару?

— Она все может! — В этом Люба была твердо убеждена.

Семен Васильевич, стройный как мальчик, с хохолком поседевших волос, оказался непревзойденным танцором. Вместе с тамадой они выделывали такие па, что зал остолбенел. Посмотреть на это чудо искусства собрались все повара, официанты и бармены. Некоторые представители молодого поколения тоже поплыли по кругу, но их попытки казались лишь жалким подобием вальса. На арене царили виртуозы!

Слегка запыхавшийся Семен Васильевич поцеловал тамаде руку и галантно раскланялся под аплодисменты присутствующих.

— Где же вы так научились?! — В Любиных глазах застыло восхищение.

— Занимался бальными танцами, — скромно объяснил свой успех Семен Васильевич. — Я и сейчас со студентками… На выпускных вечерах…

— Они в очередь к нему записываются, — гордо добавила Анна Степановна.

Люба обвела глазами зал: все в порядке, все при деле, веселье идет полным ходом. Она ревниво отметила, что Генка чересчур оживлен, танцуя с какой-то симпатичной девчонкой — кажется, Вениной родственницей. Да, подумала Люба, а они неплохо смотрятся… Все-таки она чересчур доверяет своему мужу, слишком уверена в нем, а вот попадется такая нимфетка, покачает стройными бедрами, поведет невинными глазками — и пропал мужик, забыл обо всем на свете… Возраст у Генки наступает критический… Так что глаз да глаз нужен… И хватит баловаться с этим доверием. Все люди слабы. Генка вон тоже ей безгранично доверял…

Даже легкое воспоминание о случае с Валентином способно было испортить Любе настроение. Она вдруг представила, что Генка изменил ей с этой молодой девчонкой, с которой сейчас танцевал… Ну и что? Она бы простила его сразу, без всяких объяснений… Если, конечно, это случайность, как у нее… Да нет! Чего это она?! Ноги обломает! Кишки выпустит! И ей, и ему!

Люба еще раз бросила взгляд на веселящегося мужа… Прямо из штанов от счастья выпрыгивает! Смотри у меня… Она вышла в холл, чтобы выкурить сигарету, к которой прибегала только в минуты сильных волнений. Мягкие кожаные кресла по углам были, к ее удивлению, пусты, не заняты гостями, она села в одно из них и не сразу заметила стоящую у окна сгорбленную фигуру, в которой узнала Свету. Они уже виделись сегодня, но не в загсе, куда та не приезжала, а здесь, в кафе, перекинулись парой слов… Света казалась веселой, шутила, а потом Люба закрутилась со всеми этими мелкими заботами… Кто тут мог Свету обидеть?

— Что случилось? — бросилась к ней Люба.

— Ничего-ничего, — Света отняла руки, которыми сжимала голову, и подняла заплаканное лицо. — Не обращай внимания. Это я от зависти, — она попыталась улыбнуться. — Ну почему на месте жениха не мой сын, не Вова?! Я ничего не хочу сказать плохого, — спохватилась она, — этот мальчик… у Инны… он такой милый… Но мне… больно, понимаешь, жалко Вовку…

— Я все понимаю, — Люба погладила ее по плечу. — И у Вовы все, дай бог, наладится… А что он пишет из Франции?

— Ничего, — Света всхлипнула. — Им нельзя пока… Первое время… Потом, позже… А Инна… Она не против, что я здесь?

— Конечно нет, — успокоила Люба, подумав, что Инна вряд ли замечает, кто гуляет на ее свадьбе. Видит ли она вообще сегодня кого-нибудь, кроме своего Вени? — Пойдем в зал… Хватит тут киснуть… Там, кажется, кто-то выступает…

Выступали Жанна с Виталиком. Около них стоял большой разукрашенный сундук.

— Мы тут подумали, — говорил в микрофон Виталик, — чего же не хватает нашим молодоженам, и собрали все недостающее в этот сундук.

Жанна торжественно открыла крышку.

— Хотя вам сегодня наверняка уже вручали хлеб, — продолжил Виталик, — но поскольку это символ духовного и материального благополучия, то пусть его в вашем доме будет больше. — Он достал несколько хлебных колосков.

— А ветка дерева принесет вам долголетие в браке, — громко объявила Жанна. — Тут еще орехи есть — для силы ума…

— И виноград, — подхватил Виталик, — который означает любовную страсть.

— Но главное, — Жанна, как фокусник, доставала и доставала из сундука предметы, — мы насыпали вам целый мешок семян тыквы, и это символизирует плодородие в смысле многочисленных детишек…

В конце она по-хулигански крикнула:

— Значит, так: все, что здесь нами говорилось, — полная ерунда. И давайте наконец выпьем за молодых!

— Горько! — подхватили за столом.

— Ты не очень-то… — Варя, улучив момент, подошла к дочери. — Не увлекайся шампанским…

— Да ладно… Я же шучу… Для общего веселья… Мам, — в голосе Жанны появилась тревога, — ну как тебе Виталик?

— Нормально, — ответила Варя.

— И все?! — обиделась Жанна.

— Ну я же его почти не знаю, — начала оправдываться Варя. — Вроде симпатичный… Общительный такой…

— А папе понравился! — с вызовом сказала Жанна. — Он считает, что у Виталика высокий интеллект.

— Это хорошо. Мне нравятся умные мужчины. — «Интересно, когда это Серега успел выяснить такие подробности», — подумала Варя.

— А Инка, — горячо зашептала Жанна, — знаешь, она ко мне настолько равнодушно отнеслась, такая странная, даже не сказала, как ей мой парень! Я ее просто не узнаю! Может, мне самой у нее спросить?

— Давай.

Варя проследила, как ее взбудораженная дочь, утащив невесту в сторонку, выпытывает у старшей подруги мнение о своем Виталике. Для Жанны сегодня главным событием была не столько чужая свадьба, сколько возможность похвастаться своим избранником.

— Этот танец посвящается родителям! — объявила раскрасневшаяся тамада.

— Горько! — закричали гости. — Горько — родителям!

Генка с Семеном Васильевичем тут же нарисовались около своих половин. После скромного поцелуя они вышли в круг.

«Дорогие мои старики», — запели музыканты.

— Не старики!!! — возмутилась Люба.

«Молодые мои старики», — стали исправляться музыканты.

— Да что ж такое!!! — Люба даже остановилась.

— Ладно тебе, — умиротворенно проворковал ей в ухо слегка захмелевший Генка. — Просто песня такая…

Тамада затеяла очередной конкурс, и народ покатывался со смеху, наблюдая, как участники пытаются изобразить героев русской народной сказки «Репка».

— А невеста? Где невеста? — в середине зала появились Женька и Света, пытавшиеся привлечь к себе внимание. — Невесту украли!!! Граждане, похитители требуют выкуп!

— Ну что это за самодеятельность?! — зарычала рядом с Варей Люба. — Как же я их не предупредила, чтобы не лезли с этими выкупами! Терпеть не могу, когда людей на деньги раскручивают!

Прихватив Варю, она быстро подбежала к инициативным подругам.

— Сворачивайтесь, — зашипела Люба. — И срочно верните невесту!

— Ну вот, — обиделась Женька. — Хочешь как лучше…

Но гостей уже мало интересовало наличие невесты и жениха, а потому слабый проблеск любопытства у отдельных представителей к новому повороту событий тут же погас. К тому же уже выносили торт…

Отверженные «похитители невесты» уединились в уголке, и Женька страстно уговаривала Свету:

— Обязательно приезжай ко мне в гости! Мы вместе смотаемся во Францию — это же рядом! — и навестим твоего Вову! Заодно по Европе прокатимся! И, знаешь что, я тебе заодно какого-нибудь бюргера подыщу! Запросто! С твоей-то внешностью! Даже не возражай! Я же точно знаю: все хотят замуж! А кто говорит, что не хочет, тот просто врет!

…Домой Варя с Сергеем ехали на такси. Они сидели на заднем сиденье, уставшие от всего того, что вместил в себя этот день, — танцев, речей, гомона, обилия впечатлений, еды, вина…

— Странно, — сказала Варя, — вроде более бесполезного занятия, чем свадьба, и не придумаешь… Но почему-то она будит романтические чувства… Я вот думаю: все-таки одна свадьба у женщины должна быть…

— А сама? — встрепенулся Серега. — Мы-то ничего не справляли… Ты ни за что не хотела… А я…

— Не очень-то ты меня и убеждал…

— Варюша, — Сергей снисходительно взглянул на жену, — разве ты не знаешь, что все в женских руках? Я что-то не видел мужчин, которые бы на коленях упрашивали своих женщин пойти с ними в загс… Это все вы… подводите к такому решению… Вон Инка тоже добилась своего — заставила своего Веню штамп в паспорте поставить… Как она этому радовалась сегодня! Сразу видно, что ее мечта исполнилась!

— Ну вот, — пробормотала Варя полусонным голосом, — взял и все опошлил…

— Да я ничего, — Серега пошел на попятную, — хорошая свадьба была, веселая… А мы тоже с тобой справим, раз женщинам это необходимо… Через сколько у нас там серебряная? Ну и вот… И в свадебное путешествие поедем… Куда бы махнуть?

— Только не в Египет. — Варя почти спала на плече мужа.

И уже через секунду ей снилось, что это они — Серега в темном костюме, она в подвенечном платье — запускают разноцветные воздушные шарики на Воробьевых горах…

Определенно, в этих свадьбах что-то такое было.