Не родные. Малышка в награду (СИ)

Глава 10

МАРУСЯ

— Варя, интересно тебе, да? Оказывается, в холодильнике яйца есть. Я и не спросил твою маму, ей можно омлет с сыром?

Застываю в широком проеме кухни-гостиной, чувствуя, как меня затапливает нежность. Кажется, и не дышу вовсе… Пялюсь на Алекса с моей маленькой дочкой в руках… Когда-то я мечтала об этом. Я, он и наши дети. А сейчас картинка вызывает приступ острой боли, приправленной виной… Я не могла тогда поступить иначе. Не было другого выхода — или подстава, или его смерть… Пришлось пожертвовать нашими отношениями. Всем пожертвовать… Репутацией, работой, своей судьбой… Я так сильно его любила, что готова была наизнанку вывернуться ради его счастья. О себе тогда не думала… Месяц не выходила из дома. Ревела, как белуга… Похудела так, что меня принимали за анорексичку.

Смотрю на мужчину, понимая, что и сейчас сделаю для него все… Любит Яну — пожалуйста, я уйду, не буду мешать… Не посмею влезть в его жизнь и все в ней нарушить. Не посмею снова его подвести.

— Спасибо, Алекс, — произношу, прочистив горло. — Пахнет очень вкусно.

— Как ты себя чувствуешь, Маруся? Выглядишь… получше.

Я высушила волосы и собралась их в высокий хвост на макушке. Переоделась в сменную одежду и теплые розовые носки. В доме Саши тепло, но сейчас меня знобит не по-детски. И грудь невыносимо ноет…

— Неважно, если честно. Такое бывает у кормящих мам. И довольно часто.

— Мне это только предстоит узнать, — не без гордости протягивает Алекс, улыбаясь Варе. — И что нужно делать в таких ситуациях?

— Вот скоро и узнаем. Когда твой доктор приедет, он все расскажет. У меня это впервые.

— Садись, позавтракай. А я подержу Варюшу.

На мгновение мне кажется, что Алекс балдеет от малышки. Не хочет ее из рук выпускать. Я накладываю в фарфоровую тарелку ароматный омлет, намазываю хлеб маслом, наливаю кофе. Сажусь к столу, наблюдая за Алексом. Он опускается на диван, откидывается на мягкую спинку и кладет малышку на грудь. Та за все время ни звука не издала. Ворочается, хмурится, как старушка, ротик открывает, с интересом глядя на Алекса, но не плачет.

— Спасибо тебе, — произношу, допивая кофе. — Я тебе положила, садись, поешь перед работой. Давай я ее заберу?

Алекс молча поднимается и подходит ближе. Отдает мне малышку, не отрывая взгляда. Смотрит, как я улыбаюсь, получив свое сокровище обратно, а потом вымученно выдыхает:

— Почему, Маруся?

— Ты о чем? Если ты…

— Да, о том самом. Почему?

Его взгляд тяжелеет. Из него улетучиваются недавние нежность и тепло.

— Алекс, а мое объяснение что-то изменит? Оно нужно тебе… сейчас?

— Нет, ты права. Наверное, уже поздно для них… Оправданий, объяснений.

— Тогда я не буду отвечать.

Господи, как больно… В груди словно лопается горячее, встревоженное сердечко. Откуда в нем старые чувства? Я ведь все с корнями вырвала. Как сорняки… Влюбилась в Романа, вышла за него замуж, души в нем не чаяла. Разве нет? А теперь рядом Алекс… Снова. И его присутствие, тепло, исходящее от тела пробуждают во мне забытые ощущения. Будоражат душу… Неправильно все, плохо… Уезжать мне отсюда надо. Не хочу быть виновницей краха его семейной жизни, не хочу…

Алекс садится за стол и молча завтракает. Я кладу Варюшу на диван и мою посуду. Красивая у Алекса кухня, современная, большая и… почти новая. Словно здесь и не готовит никто. Ладно… Не мое это дело.

В домофон звонят. Алекс торопливо поднимается и открывает двери.

— Проходите, Виталий Яковлевич, ждем вас.

— Кто это у нас тут захворал?

Ну, настоящий доктор Айболит. В круглых очках, с бородкой и добродушной улыбкой на лице.

— Мы заболели, — тихо произношу я. — Я Маруся, а это моя дочка Варя. Ей два месяца.

— Ох, какие мы пухленькие и красивые, — протягивает он, приспуская очки. — Сейчас дядя доктор помоет руки и осмотрит очаровательных пациентов. Сколько она весит? Родилась в срок? Как рожали?

— Сейчас весит шесть килограммов, родила в срок, сама…

Неудобно вываливать столь интимную информацию при Алексе, но я не воспринимаю его чужим… Скорее близким и родным. Моим бывшим любимым…

Мы проходим в комнату. Виталий Яковлевич назначает лечение мне и Варе, настоятельно рекомендуя соблюдать в ближайшие дни постельный режим. Я пытаюсь возразить, но он словно и не слышит…

— Алекс, твоя гостья все время бормочет про какую-то гостиницу или хостел. Ни в какие ворота не лезет такое! Не вздумай их отпускать в таком состоянии. У малышки ОРВИ и ларингит. У мамы лактостаз и температура тридцать восемь и две! Постельный режим и точка!

— Я не хочу злоупотреблять гостеприимством Алекса, — блею я.

— Маруся, у меня есть квартира в Москве. Однокомнатная, она… Ну, ты же помнишь ее? Я не стал продавать, сделал там ремонт.

Помню… Сколько дней и ночей мы там провели… Как любили друг друга… Грезили счастьем. А потом все разрушилось… Я помню ее — старый фонд, окна с видом на парк ВДНХ, обои в цветочек и крохотная уютная кухня. Алекс тогда комплексовал, что не может обеспечить семью нормальным жильем. Он был другим — доверчивым и добрым мальчишкой с вихрастой челкой… И я была другой — открытой и смелой. Не то что теперь… Запуганная, уставшая мамаша с крохотным малышом на руках.

— Я согласна. Поживу у тебя в квартире. Мне так будет удобнее.

— Собирай вещи. Я подержу Вареньку. И в аптеку заедем за лекарствами.