Не родные. Малышка в награду (СИ)

Глава 5

МАРУСЯ

Из зеркального отражения на меня смотрит девушка. Бледная, под глазами пролегли тени, губы сухие… Я сильно похудела. Последние полтора месяца толком не сплю. Однако, причина не в Варе — я до смерти боюсь бывшего.

Стоит прикрыть глаза — мерещатся страшные картинки. Как наяву видятся чужие лица, протянутые руки. Они трогают мою доченьку, грубо вынимают ее из кроватки и увозят. Я в ужасе вздрагиваю… Прижимаю малышку к груди, обнимаю и плачу, плачу…

В первый раз «милые» женщины из органов опеки явились к нам через неделю после выписки из роддома.

К тому времени мама успела оформить на меня дарственную. Дамочки морщились, поджимали губы, заглядывали в холодильник и платяной шкаф, перебирали своими мерзкими руками выглаженные вещи моей малышки. Искали, к чему прицепиться, но так и не нашли ничего… Ушли, тоскливо вздыхая.

Я знаю, что они вернутся… Не жду их визита, но уверена, что дамы придут снова.

— Ну чего ты опять? — спрашивает мама, подойдя ближе.

Так и стою перед зеркалом, погруженная в тоскливые думки.

— Мам, у меня есть квартира, но нет работы. Скоро они придут, вот увидишь… Одна из них, кажется, Валерия Сергеевна, пообещала, что самолично проверит и…

— Ну, хватит уже хандрить, — мама обнимает меня за плечи. — Посмотри в окно, Маруся. Птички поют, пахнет смолой и свежей зеленью. Лето вступает в права. Новая жизнь, дочка. Пока Варя спит, узнай про курсы повышения квалификации. Ты же забрала диплом из дома? Выйдешь работать на полставки, а я буду с внучкой помогать.

— Хорошо, мамуль. Узнаю. Побегу я, мам… Звони, как Варюша проснется.

Пока Варюха спит, я бегаю мыть подъезды в соседнем доме. Мамина знакомая Степановна так и не оформила меня официально — невыгодно ей налоги платить. А мне ничего другого не остается — на одну лишь мамину пенсию мы не проживем.

Опускаю тряпку в большое ведро и тщательно ее выполаскиваю. Еще немного — всего три этажа — и я свободна.

Возле тридцатой квартиры на втором этаже обнаруживаю пустые бутылки от водки — я не узнавала точно, но, по слухам, здесь живет местный алкоголик Федорыч.

Бутылок штук десять. Выуживаю из кармана плотного черного фартука мусорный пакет и складываю туда «добычу».

Выхожу на улицу и направляюсь к мусорному баку, стоящему между домами — нашим с мамой и соседним.

А там…

— Что у вас в руках? Ну-ка, Валерия Сергеевна, зафиксируйте быстро! — командует одна из представителей органов опеки — Алла Ивановна.

Не успеваю открыть рот, меня фотографируют на смартфон. И тут же комментируют увиденное:

— Мария Дмитриевна несет в руках пакет, наполненный пустыми бутылками водки. Вид у нее нездоровый. Судя по всему, женщина не просыхает много дней, — бодро произносит Валерия Сергеевна.

— Вы что такое говорите? Вы в своем уме? Я убираю подъезды, ясно? Бутылки принадлежат жильцу из тридцатой квартиры. Можете подняться и проверить. Вы…

— Поверьте, милочка, никому ваши оправдания не нужны. И правда ваша тоже. Прежде чем вступать в борьбу за ребенка, хорошенько взвесьте свои силы, — язвительно произносит Алла Ивановна, тряхнув длинным рыжим хвостом. — Отдайте ребенка отцу, пока он не превратил вашу жизнь в ад. Ждите нашего визита и… Приглашения на заседание.

Они уходят, довольные собой. Сердце больно толкает ребра. Кажется, от него ничего не остаётся — одни лишь лоскуты… Так больно… От людской несправедливости, черствости бывшего мужа, его алчности… Я ведь понимаю, зачем ему ребенок? Согласно завещанию его умершего в прошлом году отчима, наследство он получит только при наличии наследника. Варенька совсем не нужна ему… Все из-за денег только. Он об этом завещании трубил, когда мы были женаты. Сетовал на судьбу, потому что я не могла забеременеть.

Выбрасываю проклятые бутылки в бак и опускаюсь на лавочку. Во что превратилась моя жизнь? Какая же я дура… Нельзя было так растворяться в муже… Больше я не совершу такой ошибки, нет… Я вообще больше не влюблюсь.

Тихонько плачу, вдыхая теплый летний воздух. Все будет хорошо… Не имеют они права отнимать дочь. Пугают только.

Возвращаюсь домой и рассказываю обо всем маме. Она внимательно слушает, а потом произносит:

— Завтра едем в деревню. Поживем пока там. Никто нас там не отыщет, Маруся. Давай вещи собирать.

— А если он что-то сотворит с квартирой, мам? Рома. Поджог устроит или…

— Надо камеру купить. Они недорогие. Поставим на входе и будем через приложение наблюдать, кто захаживает. Если и посмеет что-то сделать — у нас будут веские доказательства его причастности.

— Ты права, мам. Какая ты у меня, оказывается, грамотная. Едем. Я согласна.

— Корми нашу красавицу, она проснулась уже, — с улыбкой говорит мама.

Какая же у меня славная Варюшка… Пухленькая, румяная, улыбчивая. Прикладываю малышку к груди и просматриваю предложения о повышении квалификации банковских работников, опубликованные в интернете. А потом вспоминаю об Алексе… Лезу на его страничку, рассматривая совсем недавно выставленные фотографии — на них он с Яной… Любит ее, наверное? Вон как улыбается, обнимая девушку. Какой он стал красивый… Он и раньше был привлекательным, но сейчас в нем появился незнакомый мне лоск. И, пожалуй, строгость. Грустно вздыхаю, уверенная, что Саша никогда бы так не поступил с женщиной. Не пытался отнять ребенка. Кто угодно, но Алекс нет… Он благородный и честный. И я когда-то очень его любила…