Не родные. Малышка в награду (СИ)

Глава 17

МАРУСЯ

За окном слышится гудок трамвая, шорох шин и древесных крон, склоняемых к земле ветром, но все звуки заглушает стук трепещущего в груди сердца… Оно кажется мне огромным… Живым и неимоверно чувствительным. Реагирующим острой болью на каждое прикосновение…

Саша не целует меня — касается кончиком носа моей кожи, вдыхает запах и зажмуривается. Дышит одним на двоих горячим, потрескивающим от возбуждения воздухом… Перебирает пальцами волосы, гладит плечи, груди, спускается горячими ладонями к животу и ниже…

Словно не было этих лет… И другого мужчины, за кем я была замужем. Его глаз, голоса, волос… Я словно не помню ничего, только наше с Алексом прошлое. Только его…

— Маруся… Машенька…

Не надо, миленький мой… Ничего не говори, потому что я не смогу слушать — стану рыдать как белуга и все испорчу. Лучше целуй… Ласкай меня, касайся, как ты это делал всегда. И сейчас трогаешь меня, словно не было прожитых лет. Словно ты ничего не забыл…

— Сашенька, не надо говорить. Я…

— Знаю, Марусь. Больно… Как же мне было больно, если бы ты знала.

Он приподнимается на локтях и смотрит мне в глаза. Взъерошенный, раскрасневшийся, опьяненный. Не понимаю, чего в нем сейчас больше — желания обладать мной или обиды?

— Прости меня… Я не могла поступить иначе. Я все расскажу, если хочешь, но…

— Ай… Марусь, потом, ладно?

Его губы теплые и ласковые. От прежней осторожности и следа не остается — ее сменяет напористость. Алекс подминает меня под себя и крепко целует. Обжигает поцелуями шею, спускается ниже… Боже, как же мне стыдно… Я ведь кормлю Варьку, а он…

— Марусь, наверное, я идиот. Надо было сначала спросить, можно ли тебе? Черт… Неправильно все.

Нет, Саша, правильно… Потому что я так чувствую. Никогда тебя не забывала, ни одного дня… Даже когда с Ромой встречалась, невольно сравнивала вас. Но не скажу об этом. Ничего не говорю — только крепче его обнимаю. Не отпущу… Только не сейчас. Пусть борется со своим «неправильно» завтра.

— Можно. Саша… Сашенька…

— Ну, чего ты, Марусь?

— Не уходи. Я… Знаю, что буду жалеть или… Нет, не буду.

— Мы слишком много болтаем, — шепчет Алекс, приподнимаясь надо мной.

Какой он стал красивый… Мужественный, сильный, и плечи раздались еще больше. Щеки наливаются румянцем, когда я бесстыдно его разглядываю. А он меня… Скользит взглядом по моему обнаженному телу и облизывается. Я изменилась после родов, да…

— Ты такая красивая, Марусь. Очень красивая…

Зажмуриваюсь и растворяюсь в ощущениях. Вздрагиваю от прикосновений жадных, мужских рук, дыхания, щекочущего кожу… Настоящее ранит как битое стекло. Он несвободен, я тоже… Чужой жених и мама чужого ребенка. Мне хочется без перерыва говорить ему нежности, но слова рассыпаются в горле, оставшись невысказанными. Не имею я права что-то говорить. И он тоже… Все, что мы можем — позволить жажде поглотить нас. Искупаться в ней или утонуть — тут уж как повезет.

Да и разве повлияет моя правда на его отношение? Он выбрал в жены другую женщину. Какое теперь значение имеют мои оправдания? Никакого… Тогда почему Алекс здесь? Неистово целует меня, ласкает и делает своей.

А я отдаюсь ему… Горю в его руках, подаюсь вперед, навстречу нетерпеливым толчкам, глажу влажную от пота спину, целую лоб, виски… Ловлю прерывистое дыхание и разделяю удовольствие, связавшее нас в неразрывный, тугой узел… Мой мужчина. Мой человек. Сколько бы ни прошло лет, я всегда буду давать нам шанс. Потому что это Алекс… И этим все сказано.

Просыпаюсь от кряхтения Варюши. Не помню, как поднималась и приносила ее в кровать. Обессиленные от ласк, мы провалились в сон. Наверное, Саша вставал, пока я дрыхла? Грудь переполнена — судя по ощущениям, я и ночью не кормила… Стыд-то какой… Саша такое со мной творил… Я едва ногами шевелила. Прыгнула под душ и сразу уснула.

— Кушай, дочка. Варенька моя…

Прикладываю крошку к груди, чувствуя на бедре тяжесть мужской руки. В горле ком собирается от уместности картинки. Мама, папа, дочка… Совместный сон. Я мечтала об этом. Думала, что у нас с Ромой так будет…

— Доброе утро, — хрипло шепчет Саша, целуя меня в затылок. Он смущен, понимаю это без объяснений. Одно дело — проснуться с женщиной, но совсем другое — с ее грудным малышом, присосавшимся к груди.

— Доброе. Извини… Мы тут…

— Я ночью ее качал, Марусь. Так хотел, чтобы ты поспала подольше. Даже покормил.

— Чем это?

— Твоим молоком. Приложил к груди. Варя ела, а ты крепко спала.

— Боже мой… Стыдоба-то какая. Спасибо тебе, Алекс. Давно я так крепко и спокойно не спала, я…

— Мне ехать нужно, Марусь. Увидимся в офисе после обеда.

Вот она расплата… Саше стыдно до ужаса. Ему еще невесте в глаза надо взглянуть, да и для меня найти нужные слова. Я даже представляю, что он скажет: бес попутал, вспомнил прошлое, пожалел… Сейчас он просто поднимается с кровати и идет в душ. Выходит через пять минут, одевается. Я все еще лежу и кормлю Варю. Борюсь со слезами, теснящими грудь. И чувствами, выросшими за эту ночь до размеров неба.

— Пока, Марусь. Жду тебя в офисе. Я пришлю водителя, ладно? Он поднимется и заберет вас из квартиры. Не нужно без особой надобности выходить сегодня из дома, хорошо?

— Хорошо. Спасибо тебе, Алекс. Мы приедем.

Конечно, приеду. И попробую рассказать Саше о вчерашнем визите его невесты…