Немилосердная

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ ПОСТУПЬ ОСЬМИНОГА В ЛУННОМ СВЕТЕ

Это был самый маленький из дирижаблей Жиффара, предназначенный для коротких перелетов. Обычно его нанимали лишь для тайных миссий или личных увеселительных прогулок. Гондола дирижабля, при ближайшем рассмотрении еще сильнее напоминавшая пастуший капор, могла вместить лишь пять человек. Прототипом этого судна стал воздушный шар конструкции Блашара. У дирижабля было четыре руля, похожих на крылья стрекозы и торчавших из-под пассажирского отсека. Сзади располагались маленький паровой двигатель и пропеллер, а капитану приходилось управлять транспортным средством при помощи множества рычагов и штурвальчиков, причем это действо походило на неистовую пляску. Воздушное суденышко сильно напоминало маленькую баржу из числа тех, что снуют с берега на берег Темзы; их весьма ценят криминальные умы. Жиффар недавно вывел на рынок целый флот по эксклюзивным ценам, а потому богатеи могли инвестировать в частный воздушный транспорт. Алексия находила такие дирижабли неприличными, и не в последнюю очередь из-за отсутствия дверей. Чтобы оказаться в гондоле, требовалось перелезть через ее край. Только вообразите, совершенно взрослые люди — и вдруг такие упражнения! Но когда оказываешься в переулке, где горит «Пантехникон» и неистовствует октомат, привередничать не приходится.

Две фигуры внутри шляпы свесились через борт, указывая на Алексию.

— Йу-ху! — жизнерадостно разразилась йодлем одна из них.

— Я здесь! Скорее, господа, пожалуйста! Сюда! — во всю мощь легких отозвалась Алексия, размахивая парасолем.

Один из джентльменов коснулся полей своего цилиндра (приподнять привязанную для воздушных полетов шляпу невозможно в принципе):

— Леди Маккон!

— Бутс, вот тебе и на! Как, прах тебя побери, ты можешь знать, что это леди Маккон? — полюбопытствовал второй джентльмен в цилиндре.

— А кто еще будет в ночь полнолуния стоять посреди улицы на фоне бушующего пожара и размахивать парасолем?

— Хороший аргумент, очень хороший.

— Леди Маккон, — раздался крик, — вас подвезти?

— Мистер Бутботтл-Фиппс, — раздраженно сказала Алексия, — не задавайте глупых вопросов.

Гондола дирижабля мягко ударилась о землю, и леди Маккон побрела к ней.

Бутс и второй молодой денди, оказавшийся виконтом Триздейлом, проворно выскочили из нее и поспешили на помощь Алексии. Тиззи был субтильным изнеженным блондинчиком с аристократическим носом и пристрастием к желтому цвету. У Бутса дела с мускулатурой и вкусом обстояли получше, но ненамного.

Леди Маккон посмотрела на одного джентльмена, перевела взгляд на второго, потом — на борт гондолы, который ей предстояло штурмовать. С большой неохотой и осознанием отсутствия выбора она предала себя в наманикюренные руки этой парочки.

Ни в тот вечер, ни во все последующие дни их жизней, сколько бы те ни длились, никто из троих ни разу не упомянул, что пришлось сделать ради того, чтобы поместить очень беременную леди Маккон в корзину для пассажиров. Имели место и какая-то возня, и множество взвизгиваний (издаваемых как Алексией, так и Тиззи), и прикосновения к различным анатомическим деталям, что не доставило удовольствия ни Алексии, ни ее спасителям. Достаточно сказать, что у леди Маккон были все основания поблагодарить лорда Акелдаму за настойчивость в том, чтобы его трутни, невзирая на свои светские наклонности, хоть сколько-то занимались спортом.

Алексия приземлилась на свой турнюр, слегка задрав ноги. Гравитация оказалась даже несколько более прямолинейной, чем сама леди Маккон, поэтому последней пришлось поизвиваться, чтобы в конце концов перекатиться на бок и с трудом встать. Алексия обзавелась острой болью в боку, несколькими синяками в нижней части тела, а еще пылала от жары и усилий, но все остальное, включая и ребенка, вроде бы было в порядке. Молодые люди заскочили в гондолу следом за ней.

— Что вы тут делаете? — требовательно спросила леди Маккон, все еще пребывавшая в легком шоке от того, что ее план с фейерверком во спасение действительно сработал. — Это мой муж велел вам сесть мне на хвост? Ох уж эти оборотни и хвосты!

Тиззи и Бутс переглянулись. Наконец Бутс проговорил:

— На самом деле все не совсем так. Это наш господин попросил сегодня вечером за вами приглядывать. Дескать, в полную луну в этой части Лондона могут происходить события, которые потребуют нашего вмешательства.

— Откуда, скажите на милость, ему знать такие вещи? Нет, забудьте, что я спросила. Откуда лорд Акелдама вообще знает что бы то ни было? — логика вернулась к Алексии вместе с достоинством, и она приняла к сведению изменившуюся ситуацию.

Бутс пожал плечами.

— В полнолуние всегда что-то да случается.

Пилот, приземистый, чисто выбритый тип со вздернутым носом, преисполненной эмоций физиономией и идеально завязанным галстуком, отлично сочетавшимся с жилетом, не дожидаясь приказа, поднял суденышко в воздух, подальше от огня и дыма.

— Только не говорите, — Алексия оглядела пилота с головы до пят, — что этот дирижабль принадлежит лорду Акелдаме.

— Не скажем, миледи, если таково ваше желание, — вид у Бутса стал виноватым, будто он каким-то образом подвел Алексию.

Леди Маккон поджала губы и задумалась. Дитя-неудобство мощно пнуло ее изнутри, и она рефлекторно схватилась за живот.

— Очень неловко поступать так с вами, господа, но мне отчаянно необходимо нанести визит Вестминстерскому рою, и чем скорее, тем лучше. Насколько быстро движется эта конструкция?

Пилот одарил ее нахальной ухмылкой.

— О-о, вы будете удивлены, миледи. Очень удивлены. Лорд Акелдама переоборудовал эту маленькую красотку у мадам Лефу, вот что он сделал.

— Не знала, что их связывают деловые отношения, — выгнула бровь леди Маккон.

— Я так понимаю, это была первая сделка. Самая первая. Милорд пришел в восторг от работы французской дамочки. В полный восторг. Как и я, разумеется. Сам-то достопочтенный владелец, бедняга, летать не может, — вид у пилота стал такой, будто он на самом деле искренне сочувствует вампиру. — Но он испытал ход этой малютки у себя на лужайке, и могу вас уверить, у француженки просто золотые руки. Золотые, говорю вам. В аэронавтике она чудеса творит.

— Она как-то говорила, что специализировалась в этой области, когда училась в университете. И конечно, нельзя забывать мсье Труве и орнитопланы.

Пилот отвлекся от своей деятельности и взглянул на Алексию с проблеском интереса.

— Говорите, орнитопланы? Слышал, этот француз с ними преуспел. Елки-палки, вот это, наверное, зрелище.

— Да, — голос леди Маккон стал тихим. — Но если вы спросите меня, лучше наблюдать за ними, чем в них летать, — она опять заговорила громче. — Как насчет немного ускориться? Очень важно, чтобы я оказалась в месте назначения через несколько минут. Почему бы вам не показать мне, на что способно это славное воздушное судно?

Ответом на ее просьбу стала еще одна ухмылка.

— Просто укажите направление, миледи.

Алексия так и поступила, махнув рукой на север. Дирижабль уже поднялся над крышами, пожар остался далеко позади. Леди Маккон подобралась к краю и посмотрела вниз: слева и чуть впереди виднелся Гайд-парк, тогда как Грин-парк и сад Букингемского дворца раскинулись правее. Даже на такой высоте Алексия могла слышать вой личных гвардейцев-оборотней королевы Виктории — рыкунов, запертых в специальном крыле дворца.

Алексия указала вперед и чуть вправо, на точку между двумя парками — центр Мэйфера. Пилот рванул на себя рычаг, заканчивавшийся подобием дверной ручки, и дирижабль устремился туда быстрее, чем она могла вообразить. Она вообще не знала, что воздушные суда способны на такие скорости. Не иначе, мадам Лефу постаралась.

— У него есть название, капитан? — крикнула она в поток воздуха, который бил в лицо.

Заинтересованность леди Маккон вкупе с ее титулом снискали благосклонность молодого пилота.

— А как же, миледи. — Хозяин называет его «Трясучка», подозреваю, за колебательные движения. Но зарегистрирован он как «Пух одуванчика на ложке». Вот это мне совсем не объяснить.

Тиззи понимающе хихикнул. Леди Маккон и пилот покосились на него, но молодой аристократ, похоже, не намеревался вдаваться в подробности. Леди Маккон пожала плечами.

— Неисповедимы пути лорда Акелдамы, когда он начинает давать имена и прозвища.

Бутс, глядя на руку Алексии, которой та все еще придерживала свой грандиозный живот, заботливо поинтересовался:

— Это из-за ребенка, леди Маккон?

— Такая спешка? Нет, у меня приглашение на званый вечер графини Надасди в честь полнолуния, и я опаздываю.

Бутс и Тиззи дружно кивнули в знак полного понимания. Такое серьезное светское мероприятие действительно требует всей возможной поспешности.

— Тогда нам следует поторопиться, миледи. Нам бы не хотелось, чтобы вы прибыли позднее, чем приличествует даме вашего ранга.

— Спасибо за понимание, мистер Бутботтл-Фиппс.

— А как насчет пожара, миледи? — Бакенбарды Бутса развевались на ветру.

Алексия захлопала ресницами:

— Пожара? Какого пожара?

— Ах вот как обстоят дела?

Алексия отвернулась и снова выглянула из гондолы. Ей удалось засечь внизу, прямо под ними, громадину октомата, который ломился мимо Эпсли-хауса, стоящего на углу Гайд-парка. Но пилот снова потянул тот самый рычаг, и «Пух одуванчика на ложке» рванулся вперед, оставив буйное механическое головоногое далеко позади. Трутни, заметив здоровенное грохочущее сооружение, тревожно защебетали, а потом принялись приставать к Алексии с вопросами.

Вестминстерский рой обосновался в роскошном неоготическом квартале. Занятое им здание размещалось в конце квартала и чуть в стороне от остальных, но ничто больше не выделяло его, выдавая в нем обиталище сверхъестественных. Возможно, его территория выглядела чуть ухоженнее, а свежевыкрашенный фасад — чище других, но в целом все вписывалось в рамки того, что обычно могут позволить себе очень состоятельные граждане. Район был хорош, но не чересчур, а дом достаточно велик, чтобы в нем без труда разместились сама графиня, приближенные первого порядка и десятки трутней, но при этом не поражал размерами.

В нынешнее полнолуние тут было оживленнее, чем обычно. К парадному входу особняка то и дело подъезжали кареты, извергавшие из своего нутра модных, высокопоставленных и наиболее прогрессивных политиков, аристократов и людей искусства. Будучи маджахом, Алексия знала (хотя остальные могли и не знать), что все гости либо входили в анклав вампиров, либо выполняли для них поручения, либо прислуживали им, а то и объединяли все эти три категории. Все посетители вырядились в лучшие свои туалеты: воротнички были высокими, декольте — низкими, бриджи обтягивали, турнюры поражали соразмерностью. Это был парад влиятельности; графиня Надасди не согласилась бы на меньшее.

Несомненно, прибыть на званый вечер по воздуху было весьма стильно. Некоторые даже сказали бы, что это самый современный и грандиозный вариант появления на вечеринке, но для улицы, где теснились частные и наемные экипажи, он оказался не слишком приемлемым. Когда дирижабль приблизился, некоторые лошади начали ржать от испуга и вставать на дыбы. В попытках расчистить пространство произошло несколько столкновений наземных средств передвижения, и послышались негодующие крики.

— Кем они себя возомнили, являясь таким образом? — возмутился некий господин в годах.

Вампиры любили инвестировать в последние изобретения, и финансовый интерес в торговых сделках, особенно с Ост-Индской компанией, у них имелся, но в глубине души они оставались приверженцами традиций. И их гости тоже. Неважно, насколько модным удовольствием в принципе являлись частные дирижабли, никто не одобрял, когда достоинство их собственного прибытия нарушала эта надутая новинка. Однако невзирая на это самое достоинство, дирижаблю требовалось приземлиться, а потому место для него в конце концов освободили, и гондола опустилась перед кованой оградой особняка.

Леди Маккон опять оказалась в затруднительном положении, ведь теперь ей предстояло выбраться из пассажирской корзины. Она понимала, что процесс выхода окажется не менее унизительным, чем процесс входа. Ей не хотелось снова испытать мерзкие ощущения собственной беспомощности и уязвимости, да к тому же под злобными взглядами именитых гостей роя, но она могла поклясться, что слышит грохот приближающегося октомата. Времени на соблюдение приличий просто не оставалось.

— Мистер Бутботтл-Фиппс, виконт, будьте столь любезны… — она надула щеки и глубоко вздохнула, сочувствуя сама себе.

— Конечно, миледи, — шагнул к ней всегда готовый Бутс.

Тиззи, надо заметить, не проявил подобного пыла. Молодые щеголи уже изготовились перекинуть (иных слов для описания этого действия просто не существует) Алексию через край гондолы (она предчувствовала повторное приземление на турнюр), когда явилось спасение.

Явно встревоженная недовольными криками и усилившейся суетой перед входом, из особняка вышла мисс Мейбл Дейр. Ее силуэт выгодно подсвечивали огни сияющего десятками ламп, полного народу холла. Она помедлила в центре сцены, вернее, на парадном крыльце, одетая в вечернее платье цвета старого золота, отделанное черным кружевом и шелковыми розовыми розами, с низким квадратным декольте. В волосах у нее тоже красовались розы, живые, турнюр же, вопреки последним парижским веяниям, оставался большим — мисс Дейр не признавала маленьких турнюров и сильно утягивающих лифов. Нет, здесь, под бдительным оком своей госпожи, даже такая актриса, как Мейбл Дейр, одевалась с некоторой чопорностью.

Но леди Алексия Маккон в пассажирской корзине дирижабля имела такой вид, будто могла вот-вот нарушить правила игры.

Перекрывая закаленным сценой голосом шум людной улицы, мисс Дейр воскликнула:

— Ах, леди Маккон, как это мило! Мы вас и не ждали. Особенно на таком затейливом транспорте.

— Добрый вечер, мисс Дейр. Довольно хитроумное устройство, не правда ли? К несчастью, у меня, похоже, возникли сложности с тем, чтобы из него выйти.

Мисс Дейр закусила нижнюю губу, пряча улыбку.

— Позвольте мне привести помощь.

— Да-да, мисс Дейр, благодарю вас, но я немного спешу.

— Безусловно, леди Маккон.

Актриса повернулась к дому и резко взмахнула рукой в атласной перчатке. Буквально через несколько мгновений она уже спускалась по лестнице в сопровождении изрядного количества преисполненных собственного достоинства лакеев. Они подняли леди Маккон и опустили ее на землю с совершенно серьезными лицами, без тени зубоскальства, точно так же, как выполнили бы любую другую работу по дому.

Едва Алексия вновь обрела свободу, Бутс коснулся полей цилиндра рукой в серой перчатке:

— Хорошего вечера, леди Маккон.

— Разве вы ко мне не присоединитесь?

Бутс обменялся многозначительным взглядом с Мейбл Дейр.

— На сегодняшнем суаре — нет, миледи. Наше присутствие сделало бы ситуацию, — он деликатно помолчал, — неловкой.

Леди Маккон понимающе кивнула и не стала вдаваться в подробности. Есть места, в которые не могут проникнуть даже трутни лорда Акелдамы, несмотря на все свои навыки вездесущности.

Мейбл Дейр предложила леди Маккон локоток. Алексия с благодарностью уцепилась за него, при этом крепче сжав в свободной руке парасоль. В конце концов, она ведь входила в обитель роя, а вампиры, несмотря на все правила светского общества, не проявляли ни малейшей благосклонности ни к ней самой, ни к ее бездушности. Прежде Алексия посещала этот особняк вместе с мужем, за исключением одного-единственного раза. Сегодня она была одна. Может, они с мисс Мейбл Дейр и идут под ручку, но леди Маккон прекрасно знала, что актриса не прикроет ей спину.

И дамы вдвоем отправились на званый вечер.

Особняк как таковой не изменился с тех пор, как Алексия впервые переступила его порог. Внутри он смотрелся куда роскошнее, чем можно было предположить, глядя на фасады, хотя все признаки богатства выглядели утонченно, без малейшего намека на вульгарность. Персидские ковры оставались всё такими же толстыми и мягкими, по темным оттенкам красного вились изысканные узоры, правда, едва видимые среди изысканных ботинок, многочисленных сапог с отворотами и вечерних туфелек. На стенах по-прежнему висели талантливо написанные полотна — от картин современных абстракционистов до изображения некой расслабленной дамочки с фарфоровой кожей, которая могла принадлежать только кисти Тициана. Однако Алексия знала об их существовании лишь потому, что видела прежде; сейчас обзор ей заслоняли сложные прически и украшенные цветами головные уборы. В зале была расставлена дорогая мебель красного дерева, а многочисленные изваяния римских сенаторов и египетских богов казались участниками людной вечеринки.

— Святые небеса, — крикнула своей сопровождающей Алексия, перекрывая шум, — ну и давка.

Актриса с энтузиазмом кивнула.

— Сегодня вечером графиня намеревается сделать очень важное объявление. Все — и я действительно имею в виду всех — приняли ее приглашение.

— Объявление? Какого рода…

Но внимание мисс Дейр опять сосредоточилось на том, чтобы пробираться через толпу.

Один или два человека узнали Алексию, и их головы склонились, а на лицах появилось озадаченное выражение.

— Леди Маккон? — удивленно отметили они ее присутствие, сопроводив это действие легкими кивками.

Ей было слышно, как сплетники вихрем уносятся прочь, будто паровые машины, раскочегаренные до стадии взрывоопасности. Что делает здесь жена альфы-оборотня? Ведь она вот-вот разрешится от бремени. К тому же одна! В полнолуние!

Они продолжали пробираться сквозь толпу, и вдруг Алексия поняла, что за ними кто-то следит. И как раз когда перед мисс Дейр вырос высокий худощавый мужчина, за спинами обеих раздалось покашливание.

Леди Маккон обернулась и оказалась лицом к лицу с непримечательным господином — непримечательным настолько, что даже описать сложно. Это был шатен с волосами как раз того оттенка коричневого и глазами как раз того оттенка голубого, которые в сочетании с остальными обыкновенными чертами лица совершенно не запоминаются и не вызывают интереса. Он носил неброскую, но стильную одежду, и все это вместе наводило на мысль о преднамеренной незаметности, явственно напомнившей Алексии о профессоре Лайалле.

— Ваша светлость, — нейтральным тоном произнесла она.

Герцог Гематол не улыбнулся, хотя, возможно, просто не хотел пока демонстрировать свои клыки.

— Леди Маккон, какая неожиданная радость!

Алексия взглянула на мисс Дейр, которая вела негромкую оживленную беседу с доктором Кадаврсом, еще одним господином из ближайшего окружения графини Надасди, высоким худым вампиром, чрезвычайно походившим на зонтик без чехла — сплошь выступы и острые углы и скорее раскрывается, чем ходит. Выглядел доктор весьма недовольным.

Более хитроумный герцог лучше скрывал чувства, которые обуяли его из-за неожиданного появления леди Маккон. Алексия мимолетно задумалась, куда же запропастился лорд Амброуз, третий клеврет графини. Возможно, он как раз где-то рядом с ней в качестве телохранителя. На таком многолюдном сборище королеве роя, конечно, хотелось бы держать любимого охранника при себе и как можно ближе.

— Как раз нынче ночью мы не ожидали вашего появления, леди Маккон. Были уверены, что вы станете помогать своему супругу в его, — последовала тщательно выверенная пауза, — немочи.

Алексия прищурилась и выудила кое-что из сумочки.

— У меня есть приглашение.

— Разумеется.

— И мне необходимо срочно поговорить с вашей госпожой. У меня для нее жизненно важная информация.

— Сообщите ее мне.

Алексия придала лицу самое высокомерное выражение и смерила собеседника ледяным взглядом.

— Думаю, нет.

Вампир стоял на своем. Он был не слишком крупным мужчиной. Алексия сочла, что, если дело дойдет до потасовки, пожалуй, справится с ним даже в своем нынешнем интересном положении. У бездушности есть очевидные преимущества. Леди Маккон сняла перчатки.

Герцог с заботливым интересом наблюдал за ее действиями.

— В этом нет нужды, леди Маккон.

Если он действительно похож на профессора Лайалла так сильно, как предполагала Алексия, то не станет пытаться разрешить какую бы то ни было конфронтацию при помощи физических действий. Герцог Гематол бросил взгляд на аистоподобного доктора и резко дернул подбородком. Второй вампир среагировал с присущей сверхъестественным скоростью, подхватил мисс Дейр под руку и вместе с ней растворился в гуще гостей, оставив леди Маккон с новым, куда менее привлекательным сопровождающим.

— На самом деле крайне важно, чтобы я как можно скорее увидела графиню. Вполне возможно, она в смертельной опасности, — Алексия не стала вновь натягивать перчатки и постаралась донести до вампира, насколько неотложна ее просьба, не слишком угрожая при этом.

Герцог улыбнулся. Его клыки были маленькими, острыми и такими же тонкими, как и весь его продуманный облик.

— Вы, смертные, вечно спешите.

Леди Маккон стиснула зубы.

— Сейчас это в ваших же интересах, поверьте мне.

Герцог пристально посмотрел на нее.

— Очень хорошо, следуйте за мной.

Он повел ее сквозь толпу, поредевшую, когда они покинули главный коридор, соединявший гостиную, приемные, столовую и зал, и свернули в самую симпатичную Алексии часть дома — музей техники. История человеческих изобретений была представлена так же любовно, как и расположенные в заполненных гостями помещениях мраморные статуи и живописные полотна. Герцог шел неспешным шагом, слишком неспешным даже для Алексии, которая, невзирая на беременность и этикет, обогнала своего провожатого. Она проскочила мимо самого первого в истории парового двигателя и модели двигателя Бэббиджа, едва удостоив взглядом эти достижения человеческой изобретательности.

Вампир тоже наддал, в свою очередь опередив Алексию, как раз когда они достигли лестницы, и повел наверх, а не в заднюю гостиную, как случалось раньше. Этажом выше располагалось излюбленное прибежище графини. В самом деле, это был по-настоящему особенный вечер: леди Маккон допустили наверх, в святая святых роя, чего никогда не случалось прежде.

В стратегически важных точках лестницы стояли трутни. Все как один весьма привлекательные и безупречно одетые, они выглядели неотличимо от гостей, но по их вперившимся в Алексию глазам та поняла, что перед ней такие же атрибуты этого дома, как, допустим, персидские ковры. Правда, предположительно куда более опасные. Однако трутни ничего не предпринимали, поскольку леди Маккон шла в сопровождении герцога, хоть и старательно наблюдали за ней.

Лестница привела к закрытой двери. Герцог Гематол постучал в нее условным стуком, и она отворилась, явив лорда Амброуза, высокого темноволосого красавчика: именно таким желала бы видеть своего персонального вампира любая пресная, бесхребетная и романтичная барышня.

— Леди Маккон! Какая неожиданность!

— Мне все об этом сообщают, — сказала Алексия, пытаясь протиснуться мимо него.

— Вам туда нельзя.

— Во имя всего святого, да я не собираюсь причинять ей вред. По правде сказать, у меня совершенно противоположные намерения.

Лорд Амброуз и герцог переглянулись.

— Она часть этого нового порядка. Думаю, мы должны ей поверить.

— Раньше ты считал, что Уолсингем прав! — обвинил своего собрата по рою лорд Амброуз.

— И до сих пор считаю. Но по характеру она не более дочь своего отца, чем лорд Маккон — преемник лорда Вулси или лорд Акелдама — последователь того же Уолсингема.

Леди Маккон сверкнула очами.

— Если вы имеете в виду, что у меня своя голова на плечах и я сама принимаю решения, то так оно и есть. А теперь я должна немедленно увидеть графиню. У меня…

Лорд Амброуз не посторонился.

— Вам придется отдать мне парасоль.

— Категорически нет. Он может нам очень скоро понадобиться, особенно если вы меня не пустите. Говорю вам, я…

— Я вынужден настаивать.

— Амброуз, дорогой, впусти ее.

Голос графини Надасди звучал нежно и мягко — так изъяснялось бы сливочное масло. При желании королева роя могла бы поджаривать на нем людей.

Лорд Амброуз немедленно отступил, не застя больше вид, и перед Алексией открылось внутреннее убранство комнаты. Это был прекрасно обставленный и убранный будуар, где имелась не только огромная кровать с балдахином, но и другая мебель, чтобы с удобствами посидеть и отдохнуть, а также весьма нужные для вампиров приспособления. Леди Маккон отметила новейшие и сложнейшие подогреватели крови и громадный чайник для ее хранения с множеством носиков и трубочек. И на нем самом, и на трубочках красовались вязаные чехлы, а конфорка внизу заставляла живительную жидкость двигаться по трубкам.

Графиня чаевничала на свой лад. В ее исполнении это было весьма пышное мероприятие, включавшее чайную тележку под кружевной скатертью с сервизом, состоявшим из чайника и чашечек тонкого фарфора, расписанных розочками и отделанных серебром. Имелись тут также бело-розовые птифуры, которые никто не ел, и чай, разлитый по чашкам, который никто не пил. На трехъярусном серебряном сервировочном блюде соблазнительно красовались маленькие сэндвичи и засахаренные розовые лепестки, а еще тут присутствовала — возможно ли такое? — тарелочка, содержавшая пирог с патокой.

Леди Маккон очень его любила.

Все собравшиеся здесь трутни и гости носили наряды в белых, бледно-зеленых и розовых тонах, под стать убранству комнаты. В элегантных греческих вазах стояли композиции из кремовых роз с розовыми краешками лепестков и высоких листьев папоротника. Все это было замечательно согласовано между собой, возможно, даже слишком согласовано: так научная гравюра с изображением животного отличается от настоящего зверя.

На видном месте, тоже накрытая тонкой кружевной скатертью, стояла вторая чайная тележка. На ней возлежала юная леди, одетая под стать сервизу — в белое парчовое вечернее платье с розовыми цветами. Ее открытая шея была выставлена на всеобщее обозрение, а светлые волосы подобраны высоко и со всем тщанием.

Похоже, у графини были весьма своеобразные представления о чаепитии.

— Прошу прощения, что прерываю вашу трапезу, — сказала леди Маккон, хотя ее тон был совершенно не извиняющимся, — но у меня сведения исключительной важности.

Она заковыляла вперед, только чтобы обнаружить, что у нее на пути опять стоит лорд Амброуз.

— Моя королева, я вынужден протестовать. Бездушной нечего делать в ваших внутренних покоях. Особенно когда вы за столом!

Графиня Надасди оторвала взгляд от тонкой белой шейки девушки.

— Амброуз, мы это уже обсуждали.

Алексия всегда считала, что королева Вестминстерского улья совершенно не годится на роль вампирессы, хотя не то чтобы ее мнение что-то значило. Если верить слухам, графиня Надасди занимает свое нынешнее положение уже на протяжении тысячи лет. Возможно, двух тысяч. Просто в отличие от лорда Амброуза она совсем не походила на вампира — милая маленькая и несколько пухленькая женщина с розовыми круглыми щечками и большими сияющими голубыми глазами. Сказать по правде, румянец был ртутного происхождения, а глазки сияли благодаря белладонне и расчетливости, а не вследствие веселого нрава, однако сложно ощущать угрозу от женщины, которая выглядит ожившей героиней одной из картин, посвященных соблазнению пастушек (такие во множестве висели на стенах у лорда Акелдамы).

— Но ведь она охотница, — запротестовал лорд Амброуз.

— Она леди. Не правда ли, леди Маккон?

Алексия опустила взгляд на свой выдающийся живот.

— Похоже, все факты указывают на это.

Младенец внутри матери брыкнулся, будто подтверждая ее заявление. «Да, — мысленно сказала ему Алексия, — мне тоже не нравится лорд Амброуз. Но сейчас не время для представлений».

— Ах да, мои поздравления с грядущим событием.

— Давайте будем надеяться, что оно еще не совсем грядет. Кстати, прошу прощения, уважаемые, но до недавнего времени вы вроде бы не приветствовали предстоящее появление у меня потомства.

— Воистину, моя королева, мы не можем…

Леди Маккон прервала лорда Амброуза, просто ткнув ему в ребра парасолем. Она целилась в ту точку грудной клетки, которая особенно чувствительна к щекотке. Хотя, насколько ей было известно, вампиры не боятся щекотки.

— Да-да, знаю, вы по-прежнему стоите за мою смерть, лорд Амброуз, но пока забудьте об этом. Графиня, послушайте меня. Вам надо уйти.

Лорд Амброуз отодвинулся, и леди Маккон двинулась к королеве роя.

Графиня промокнула белым льняным платочком кровь в уголке рта. Алексия едва успела заметить намек на клыки, прежде чем они скрылись за губами в форме лука купидона. Графиня никогда не демонстрировала клыки случайно, делая это только со значением.

— Леди Маккон, дорогая, что это на вас? Неужели платье для визитов?

— Что? Ах да, прошу меня извинить. Я вовсе не намеревалась являться на ваш замечательный званый вечер, иначе бы оделась соответствующим образом. Но, пожалуйста, послушайтесь меня и уходите немедленно!

— Я должна уйти из комнаты? С какой же стати? Она из числа моих самых любимых.

— Нет-нет, уходите из дома.

— Покинуть рой? Ни за что! Не говорите глупостей, дитя.

— Но, графиня, сейчас сюда движется октомат. Он хочет вас убить и знает, где вы находитесь.

— Какая нелепость! Никаких октоматов нет уже целую вечность. И откуда бы ему знать, где меня найти?

— Ах да, насчет этого. Видите ли, ко мне в комнату забрался вор…

Лорд Амброуз рассвирепел:

— Душесоска, что ты наделала!

— Не могу же я помнить о каждом приглашении, которое получила так давно!

Графиня мгновенно замерла, как оса на кусочке дыни.

— Леди Маккон, кто хочет меня убить?

— А что, желающих так много, что сразу и не сообразить? Вот и я такая же везучая.

— Леди Маккон!

Алексия надеялась, что ей не придется раскрывать личность злоумышленницы. Одно дело — предупредить рой о грядущем нападении, и совсем другое — выдать мадам Лефу, не разобравшись сперва с ее мотивами. «Что ж, — подумала она, — возможно, если бы моя подруга объяснила, что ею движет, я не оказалась бы сейчас в подобной ситуации. В конце концов, я маджах и должна помнить, что мой долг — поддерживать мир между людьми и сверхъестественными. Какие бы ни были резоны у мадам Лефу, нельзя допускать, чтобы она своевольно нападала на рой. Это не только неуместно, это еще и невежливо». В результате леди Маккон глубоко вздохнула и сказала правду:

— Мадам Лефу построила октомат. Она намеревается убить вас с его помощью.

Большие, голубые, как васильки, глаза графини сузились.

— Что?! — это воскликнул лорд Амброуз.

Герцог Гематол направился к своей королеве.

— А я говорил вам, что ничего хорошего не выйдет, если вы возьмете в горничные ту француженку.

Графиня подняла руку.

— Ей нужен мальчишка.

— Конечно, ей нужен мальчишка! — голос герцога был резким, раздраженным. — Вот что происходит, если вмешиваться в дела смертных женщин: к вам на порог является октомат. А я вас предупреждал.

— Твое возражение было своевременно записано хранителем эдикта.

Леди Маккон моргнула.

— Джанел? Он-то здесь при чем? Погодите, — она склонила голову набок и посмотрела на графиню. — Вы похитили сына мадам Лефу?

Алексия часто думала, что вампиры не могут выглядеть виновато, но сейчас графиня изобразила какое-то очень близкое подобие пристыженности.

— Но зачем? Силы небесные, с какой стати? — леди Маккон погрозила королеве роя пальцем, словно древняя вампиресса была нашкодившей школьницей, которая залезла руками в банку с вареньем. — Как вам не стыдно! Вы очень плохо себя ведете!

Графиня прищелкнула языком.

— Ладно, хватит вам. У вас нет повода для такого высокомерия. Этот мальчишка был нам обещан. В своем завещании Анжелика отдала его под опеку роя, а до того мы даже не знали о его существовании. Мадам Лефу, конечно, и слышать об этом не хотела. Но парнишка наш, а мы никогда не отдаем то, что принадлежит нам по праву. Никто его не похищал, мы его просто вернули.

Леди Маккон подумала о собственном ребенке, которого пришлось пообещать лорду Акелдаме, лишь бы и он, и она сама избавились от вампирских клыков и всяческих покушений на их жизни.

— Право, графиня, послушайте, что вы, вампиры, за люди такие, а? Вы хоть когда-нибудь перестаете плести интриги или вообще не расслабляетесь? Неудивительно, что Женевьева хочет вас убить. Похищение ребенка — это просто низость. Самая настоящая низость. Да и зачем вам вообще этот мальчишка? Он тот еще разбойник.

Приятное, круглое лицо графини стало жестким.

— Затем, что он наш. Зачем еще какие-то причины? И закон тут на нашей стороне. У нас есть копия завещания.

Леди Маккон потребовала подробностей:

— Там упоминается рой или вы лично, графиня?

— Насколько мне известно, лично я.

Леди Маккон воздела руки к небесам, хотя там точно никто не стал бы ее слушать. Общепризнанный факт гласил, что у запредельных нет средств духовной защиты, один только прагматизм. Алексия не возражала: этот самый прагматизм нередко помогал ей выпутываться из щекотливых ситуаций, тогда как духовное прибежище казалось крайне ненадежной помощью для человека в безвыходном положении.

— И вот вам результат. Без законных средств воздействия Женевьеве остается только убить вас, чтобы вернуть ребенка. Прибавьте к этому удовольствие от убийства женщины, совратившей ее любовницу.

Вид у графини стал такой, словно подобный взгляд на ситуацию никогда не приходил ей в голову.

— Не может быть, чтобы вы говорили всерьез.

Алексия пожала плечами.

— А вы встаньте на ее точку зрения.

Графиня поднялась.

— Здравое замечание. К тому же она француженка. Они ужасно подвержены эмоциям, не так ли? Амброуз, вооружи охранников. Гематол, разошли гонцов. Если там правда октомат, нам потребуется помощь военных. Найдите моего персонального врача. Да, еще понадобится эфиротронная картечница Гатлинга.

Леди Маккон вопреки желанию восхитилась тем, как графиня командует своими подчиненными в столь сложной ситуации. Алексия и сама была известна среди членов стаи под прозвищем «Генерал». Разумеется, эти самые члены стаи понятия не имели, что их госпожа знает о своем прозвище. Алексию вполне устраивало подобное положение вещей; иногда она начинала изводить оборотней диктаторскими требованиями, просто чтобы выяснить, сможет ли заставить их ворчать. Разумеется, это происходило, лишь когда они считали, что леди Маккон не слышит, — оборотни склонны считать смертных глуховатыми.

Графиня продолжала распоряжаться своими людьми, а ее пища, молодая блондинка, оставленная лежать в сонной истоме на чайной тележке, тем временем зашевелилась. Она медленно приподнялась на локтях и огляделась по сторонам затуманенным взглядом.

— Фелисити!

— Господи, Алексия? Что, скажи на милость, ты тут делаешь?

— Я? Я? — чуть не плюнула со злости леди Маккон. — Как насчет тебя? Да будет тебе известно, сестричка, я пришла, потому что у меня есть приглашение!

Фелисити скромно промокнула шею сбоку чайной салфеткой.

— Не знала, что ты вращаешься в кругах графини.

— Ты хочешь сказать, в кругах, к которым принадлежат сверхъестественные? Да мой муж, на минуточку, оборотень! Ты, должно быть, позабыла об этой крохотной детали!

— Да, но разве в ночь полнолуния тебе не следует находиться при нем? И разве на твоем сроке прилично появляться на публике?

Леди Маккон почти зарычала.

— Фелисити, то, что я здесь, не должно никого заботить. А вот твое присутствие — совсем иное дело! Какого рожна ты позволяешь вампиру — и, заметь, не абы какому, а лично румяной королеве Вестминстерского роя — тобой питаться? И ты… ты здесь… даже без сопровождения! — выпалила она.

Выражение лица Фелисити стало жестким и расчетливым. Алексия видела такое и раньше, но никогда не придавала значения, относя на счет некоторого скудоумия сестры. Однако в этот раз она с огорчением признала, что, кажется, недооценивала Фелисити.

— Фелисити, что ты наделала?

Сестра улыбнулась ей улыбкой, в которой не наблюдалось и намека на веселье.

— Сколько времени длится эта история? — попыталась вспомнить Алексия. Когда сестрица стала начала носить платья со стойкой и кружевные воротнички?

— Ах, Алексия, ты иногда бываешь такой тугодумкой! Конечно же, с тех пор, как я познакомилась на твоей свадьбе с лордом Амброузом. Он так мило сказал тогда, что я выгляжу в точности как творческая и амбициозная юная леди, которая обладает избытком души. И спросил, хочу ли я жить вечно. Я тогда подумала, что у меня наверняка избыточная душа. Маменька всегда говорила, что я была бы прекрасной художницей, если бы попробовала рисовать, и замечательной музыкантшей, если бы научилась играть. И уж конечно, я хочу вечной жизни! Не говоря уже об ухаживаниях лорда Амброуза! Опять же, что скажут другие дамы?

Леди Маккон стиснула зубы.

— Фелисити! Что ты наделала? Силы небесные, так это ты украла мой дневник, когда мы летели в Шотландию?

Фелисити насмешливо уставилась в потолок.

— И нарочно сообщила газетчикам о моей беременности тоже ты, не так ли?

Фелисити легонько пожала плечами.

Теперь сестра вызывала у Алексии гадливость. Одно дело быть глупой, совсем другое — нечистоплотной со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Ах ты дрянь вероломная! Как ты могла! Как ты могла так поступить с собственной плотью и кровью? — Алексия была еще и скандализирована вдобавок. — Натяни-ка платье. Ну и декольте! — на самом деле она до такой степени вышла из себя, что почти забыла об опасности в лице разъяренного осьминога в два этажа ростом, которая грозила им всем. — Ну?

Фелисити поджала губы и продолжала смотреть в потолок.

— Поторопись!

— Ах, сестра, в самом деле, совершенно незачем разговаривать со мной в таком тоне. Лорду Амброузу только и надо было время от времени получать отчеты о твоих делах и здоровье, и всё. Да, и дневник еще. А недавно ты переехала, и мы подумали, что мне лучше пожить у тебя, ну сама понимаешь… и графиню я навещала только от случая к случаю, чтобы она куснула меня слегка и новости ей передать. От этого никакого вреда не было. Она такая славная, правда же? Прямо как мать родная.

— Если не считать того, что за шею кусает? — сарказм, конечно, недостойное оружие в споре, но имея дело с сестрой, Алексия иногда не могла устоять перед искушением. Наверное, нечто подобное как раз и испытывала графина Надасди. Вот и нашлось объяснение уродливым шалям, в которые куталась Фелисити, — она просто прятала таким образом шею.

Обе сестры повернулись посмотреть на графиню, которая что-то говорила двум трутням. Она молниеносно переходила от задачи к задаче, готовясь защищать свои владения силой, хитростью и, если Алексия могла верить собственным глазам, подобием жестянки с соленой селедкой. Вампирская королева обладала внешностью и повадками какой-нибудь маленькой и подвижной пичужки, к примеру синички. Если только синичка способна убить одним кивком своей крошечной головки.

— Фелисити, что ты ей обо мне рассказывала?

— Конечно же, все, что могла. Но правда, Алексия, у тебя очень скучные занятия. Не понимаю, почему кто-то мог заинтересоваться тобой и твоим ребенком.

— Ты и не поймешь.

Пока рой стягивал войска, графиня вернулась на свое место и уселась с таким видом, будто собиралась чаевничать дальше.

Леди Маккон прищурилась, сделала несколько шагов, все еще отделявших ее от прекрасного кремового диванчика, обитого парчой, и весьма твердо положила обнаженную ладонь на предплечье вампирской королевы. Алексия была куда сильнее, чем подобало истинной английской леди, и у графини внезапно не нашлось сил стряхнуть ее руку.

— Никакого больше чая, — решительно заявила леди Маккон.

Графиня перевела взгляд с нее на Фелисити.

— Удивительная вещь родство, не правда ли? Глядя на вас, ни за что не догадаться, что вы сестры.

Алексия закатила глаза, выпустила руку графини и с легким упреком посмотрела на нее.

— Вероятно, из моей сестры никогда не выйдет хорошей шпионки.

Королева роя пожала плечами и потянулась к чаю — обыкновенному. Держа в руках чашку из костяного фарфора, она отпивала по маленькому глоточку, не получая от напитка удовольствия и не подкрепляя им силы.

Только зря переводит превосходный чай, подумала Алексия и посмотрела на сестрицу. Наверное, графиня считала, что в Фелисити только зря переводится превосходная кровь.

Мисс Лунтвилл тем временем, сделав капризную гримаску, театрально развалилась на чайной тележке.

Леди Маккон потянулась к куску пирога с патокой и забросила его в рот.

— В последнее время вы проводили кое-какое интересное расследование, леди Маккон, — сказала лукаво вампиресса. — Связанное с прошлым вашего отца, если, конечно, рассказу вашей сестры можно верить. И с призраком. Знаю, вы отвергнете мой совет, но поверьте, леди Маккон, лучше бы вам не углубляться чересчур в записи Алессандро Таработти.

Алексия подумала о Флуте, который, как ей всегда казалось, знает о ее отце больше, чем согласен рассказать. Или чем ему дозволено рассказывать.

— Вы, вампиры, стараетесь держать все связанное с моим отцом в тайне, ведь так? Вот и моему дворецкому, похоже, не позволяете ничего рассказывать. А теперь еще и развращаете мою сестру. Честное слово, графиня Надасди, зачем такие усилия?

Леди Маккон снова положила ладонь на предплечье королевы роя, превращая ее в смертную. Та поморщилась, но не отдернула руку.

— Леди Маккон, неужели это так необходимо? Ощущения самые огорчительные.

В этот миг лорд Амброуз обернулся и увидел, что происходит на диванчике.

— А ну отпусти ее, гадина, душесоска! — он бросился к графине через всю комнату.

Алексия оставила свою соседку в покое и вскинула парасоль.

— Не надо, Амброуз, ничего плохого не случилось, — голос графини звучал благодушно, однако ее клыки стали чуть-чуть видны.

Фелисити переводила взгляд с одного игрока на другого, и недоумевающее выражение на ее хорошеньком личике становилось все отчетливее. Это выражение вообще было ей свойственно, когда она пыталась понять какой-нибудь не относящийся непосредственно к ней разговор, а потому Алексия не видела причин вдаваться в объяснения. Пусть Фелисити и дальше считает, будто ее старшая сестра — всего лишь обычная зануда, незачем ей знать что-то еще. «Если, конечно, ей до сих пор неизвестно, что я — запредельная, — подумала Алексия. — Я не стала бы исключать никаких возможностей, если дело касается Фелисити».

Вид у лорда Амброуза был такой, словно ему очень хочется стукнуть леди Маккон.

Все еще держа парасоль на изготовку, Алексия полезла в ридикюль и извлекла оттуда Этель. Потом опустила зонт и продемонстрировала револьвер, который был наставлен теперь прямо на вампира.

— Будьте любезны, лорд Амброуз, отойдите чуть-чуть назад, пожалуйста, а то я чувствую себя нежеланной гостьей.

Вампир послушался и буркнул:

— Так оно и есть.

— Почему мне приходится напоминать всем и каждому, что у меня есть приглашение?

— Алексия, да у тебя пистолет! — с ужасом воскликнула Фелисити.

— Да, — леди Маккон снова откинулась на спинку дивана, так что дуло револьвера слегка сместилось в сторону графини. — Должна предупредить вас, лорд Амброуз, я не очень меткая.

— А чем заряжен ваш револьвер? — спросил вампир, но не стал дожидаться ответа, потому что и так знал его.

— Я, конечно, никогда не признаю того факта, что Этель заряжена сандаунерскими пулями, но некоторые из них могли по ошибке попасть из мужниных запасов в мои. Ума не приложу, как именно.

Лорд Амброуз попятился еще сильнее.

Алексия раздраженно посмотрела на сестру.

— Фелисити, да слезь ты уже с чайной тележки. Совершенно неподходящее место для юной леди. Ты хоть понимаешь, в какую беду попала?

Фелисити фыркнула.

— Ты говоришь совсем как маменька.

— Это ладно, а вот ты начинаешь вести себя как маменька.

Фелисити ахнула. Лорд Амброуз сделал движение вперед, думая, что леди Маккон отвлеклась. Дуло Этель тут же снова оказалось направлено точно на графиню — рука у Алексии была на диво твердая.

— Ну-ну-ну.

Вампир снова отошел.

— А теперь, — сказала Алексия, — хоть мне и ужасно не хочется поступать так с вами, но безопаснее всего будет отсюда убраться. И побыстрее.

Графиня замотала головой.

— Вы, леди Маккон, конечно, можете уйти, но…

— Нет-нет, мы уйдем обе, я настаиваю.

— Глупое дитя, — проговорил, возвращаясь в комнату, герцог Гематол. — Как можно так мало знать о вампирском эдикте и при этом заседать в Теневом совете? Наша королева не может покинуть этот дом. Это вопрос не выбора, а физиологии.

— Она может начать роение, — леди Маккон снова качнула револьвером в сторону вампирской королевы.

Лорд Амброуз зашипел. Леди Маккон сказала:

— Давайте, графиня, роитесь. Будьте хорошим вампиром.

Герцог недовольно вздохнул.

— Спаси нас судьба от практичности душесосов. Она не может начать роиться по команде, женщина. Королевы не способны просто взять и зароиться, когда им велят. Роение — это биологический процесс. С тем же успехом можно велеть кому-нибудь самовозгореться.

Алексия посмотрела на лорда Амброуза.

— Неужели? А с ним такое сработает?

В тот же миг дом содрогнулся от тяжелого, громкого удара, и собравшиеся внизу гости подняли крик.

Это прибыл октомат.

Леди Маккон властно взмахнула револьвером.

— Теперь вы будете роиться?