Немилосердная

ГЛАВА ПЯТАЯ ЛОГОВО ОСЬМИНОГА

Дом номер восемьдесят восемь не слишком поражал воображение. Строго говоря, он был одним из наименее элегантных строений в округе. Пусть все здешние здания и не шли ни в какое сравнение с обиталищем лорда Акелдамы, они всё же выставляли на всеобщее обозрение наилучший кирпич, заявляя без слов, что расположены в самом модном квартале Лондона, а потому архитектура у них соответствующая и прилежащая территория тоже. Рядом с ними восемьдесят восьмой дом казался каким-то замарашкой. Его краска не то чтобы совершенно облупилась, но поблекла, а садик порос сорной травой и латуком, который прочно там прижился.

«Ученые», — думала Алексия, поднимаясь по ступенькам парадного крыльца и дергая веревку колокольчика. Для нынешней миссии она нацепила худшее платье из ткани сомнительного качества, цвет которой представлял собой переходную стадию от коричневого к зеленому, перешитое так, чтобы налезать на живот. Теперь леди Маккон и не припомнить было, зачем она когда-то вообще приобрела эту сиротскую тряпку — вероятно, просто назло матери.

Еще Алексия позаимствовала у Фелисити одну из ее уродливых шалей, хоть для таких ухищрений день и был слишком теплым. В белом чепце и с очень скромным выражением лица она выглядела точь-в-точь как экономка, и именно это было ее целью.

Открывшего ей дворецкого маскировка вроде бы убедила, поскольку он даже не стал задавать вопросов о ее общественном статусе. Держался он с педантичной приятностью, осложненной грубоватой веселостью, которая свойственна скорее булочникам и мясникам, чем дворецким. У него была толстая шея и буйная густая седая шевелюра, наводящая на мысли о цветной капусте.

— Добрый день, — приседая в книксене, сказала Алексия. — Я слышала, вам требуется прислуга, и пришла справиться насчет места.

Дворецкий, поджав губы, осмотрел ее с ног до головы.

— Несколько недель назад мы действительно лишились кухарки, но прекрасно обходимся временной и точно не намерены нанимать никого в вашем положении. Вы должны понять наши резоны, — прозвучало это доброжелательно, но очень твердо, чтобы не оставлять никаких надежд.

Алексия распрямилась и решила все же попытать счастья.

— Да-да, сэр, конечно, но мой срок придет не раньше, чем через две недели, и я готовлю лучшее заливное из телячьих ножек, вы такого и не пробовали никогда. — Дворецкий выглядел большим любителем заливного, о чем говорила его фигура, которая сама уже начинала напоминать эту субстанцию.

Предположение оправдалось сполна. В прищуренных глазах дворецкого засветились довольные огоньки.

— Ну что ж, в таком случае… Есть у вас рекомендации?

— Наилучшие, от самой леди Маккон, сэр.

— Неужели? А насколько велики ваши познания в травах и специях? Понимаете, проживающие у нас джентльмены по большей части холостяки. Их требования к пище просты, но дополнительные запросы могут показаться вам немного необычными.

Алексия притворилась потрясенной. Дворецкий поспешил внести ясность:

— О, нет-нет, ничего подобного. Просто они могут попросить для своих опытов какие-нибудь сушеные травы. Они, знаете, люди умственного труда.

— Ах вот оно что! Скажем так, мои познания выгодно отличаются от тех, которыми обычно обладает прислуга, — Алексия обожала хвастаться навыками в тех областях, о которых отродясь не имела никакого представления.

— Я нахожу, что поверить в это очень сложно. Наша предыдущая кухарка являлась признанным знатоком медицинского искусства. Как бы там ни было, заходите, миссис…

Алексия попыталась измыслить фамилию и ляпнула первое, что более или менее подходило:

— Флут. Миссис Флут.

Похоже, здешний дворецкий не знал ее дворецкого, потому что выражение его лица не изменилось, что неизбежно произошло бы, представь он вместе Флута и Алексию. Он просто впустил ее в дом и повел вниз, на кухню. Таких кухонь она не видела никогда в жизни. Не то чтобы она проводила много времени в этих утилитарных помещениях, но все равно считала, что в общих чертах знакома с их устройством. Конкретно эта блистала первозданной чистотой и могла похвастаться не только необходимым количеством кастрюль и сковородок, но и какими-то паровыми приспособлениями, парочкой больших мерных ковшей и выстроившимися на столах стеклянными банками, наполненными какими-то образцами. В целом кухня напоминала комбинацию фабрики розлива, пивоварни и лаборатории мадам Лефу.

Алексия даже не попыталась скрыть свою оторопь — любая нормальная прислуга была бы изумлена при виде такой странной кухни.

— Мать честная, что за удивительный набор мебели и посуды!

В кухне, кроме них, никого не было — в этот час дня у большинства слуг выдается немного времени, когда они могут заняться собой, прежде чем нужно будет подавать чай.

— Ах да, это все наша предыдущая кухарка. Ее интересовали разные вещи, не только приготовление пищи. Она и сама была вроде как интеллектуалка, если вы в состоянии предположить подобное в женщине. Иногда мои наниматели поощряют аномальное поведение.

Алексия, которая провела долгие годы за чтением книг и посетила множество заседаний Королевского научного общества (не говоря уже о ее близком знакомстве с мадам Лефу), не испытывала на этот счет особых сомнений, но в теперешнем своем обличье предпочла об этом не заявлять. Вместо этого она молча огляделась, мысленно отметив, что такого изобилия осьминогов ей встречать еще не доводилось. Они, отпечатанные на крышках банок и этикетках, вытравленные на ручках железных сковородок, выгравированные на стенках медных кастрюль, буквально кишели! Один был даже выдавлен на поверхности мыла в чане, которое поставили затвердевать в буфет.

— Ого, кто-то тут явно большой любитель головоногих!

Она с самым непринужденным видом поковыляла рассматривать рядок крохотных бутылочек из темно-коричневого стекла с загадочным содержимым. Они были закупорены, и на каждой пробке красовался маленький осьминожек определенного цвета. Никаких надписей на них не наблюдалось.

Алексия потянулась к одной бутылочке и обнаружила, что дворецкий бочком подобрался к ней в той бесшумной манере, которая свойственна всей его братии.

— На вашем месте, миссис Флут, я не стал бы этого делать. Наша предыдущая кухарка вдобавок ко всему интересовалась всякими рискованными способами консервирования и приготовления спиртных напитков.

— И что же случилось с этой достойной дамой, сэр? — делано легким тоном спросила Алексия.

— Она перестала этим заниматься. На вашем месте я был бы особенно осторожен вот с этим желтым осьминогом.

Алексия поспешила прочь от ряда маленьких бутылочек, внезапно ощутив, что они как-то ненадежно стоят на полке. Дворецкий снова окинул ее взглядом с головы до пят.

— Вы понимаете, что в этом доме много лестниц, миссис Флут? Вам не удастся находиться исключительно на кухне. Как мне убедиться, что вы сумеете выполнять свои обязанности?

Алексия ухватилась за его слова как за прекрасный шанс продолжить исследование здания.

— Ну что же, я бы взглянула на жилье для прислуги, вдруг вы и правда решите меня нанять. Если вы будете так любезны и покажете мне его, я смогу продемонстрировать, что вполне подвижна.

Дворецкий кивнул и махнул рукой в направлении черной лестницы, которая поднималась через весь дом к расположенным в мансарде комнатам. Та, в которую они в конце концов зашли, оказалась крошечной захламленной клетушкой, где, как и надеялась Алексия, до сих пор оставались кое-какие вещи предыдущей обитательницы. Тут и там лежали поблескивающие коричневые бутылочки и несколько странных на вид флаконов. На расстеленном на подоконнике носовом платке сушились пучки трав.

— Конечно, мы приберем тут, прежде чем кто-нибудь заселится, — дворецкий покрутил головой, поджав от брезгливости губы.

Повсюду валялись блокнотики в матерчатых переплетах; некоторые покрывал приличный слой пыли — ими явно пренебрегали последнее время. Еще в комнатке обнаружилось нечто вроде гроссбуха и многочисленные клочки бумаги.

— Ваша предыдущая кухарка была грамотной, сэр?

— Я же упоминал, что у нее имелись странности.

Алексия еще раз огляделась и, быстро сообразив, как ей быть, направилась к узкой кровати.

— Ох, похоже, эти лестницы противопоказаны мне в моем нынешнем положении. Кажется, я слишком перевозбудилась.

Она рухнула на прикрытую куцым одеялом постель и, театрально откинувшись назад, чуть не потеряла равновесие. Представление получилось неубедительным, но дворецкий тем не менее принял его за чистую монету.

— А я ведь говорил, миссис Флут. Из вашей затеи просто ничего не выйдет. Право же, мы не можем рассматривать кандидатуру, которая…

Алексия прервала его стоном и выразительно схватилась за живот.

Дворецкий побледнел.

— О, если вы дадите мне совсем немножечко времени, чтобы прийти в себя… Вы позволите, сэр?

Дворецкий, судя по его виду, предпочел бы исполнить любую просьбу, дававшую ему шанс оказаться где угодно, только не здесь.

— Принести вам воды? И, скажем, гм, заливного?

— О-о, да, превосходная идея. Не торопитесь.

Услышав эти слова, дворецкий поспешно удалился. Алексия, приложив немалые усилия, быстро, что с лихвой окупало недостаток достоинства, поднялась на ноги и принялась обыскивать комнату. Вещей, которые позволили бы судить о личности предыдущей жилицы, обнаружилось очень мало, но в прикроватной тумбочке и в платяном шкафу нашлись новые блокноты и загадочные бутылочки. Кое-что из скопища несомненно важных вещей Алексия попрятала в потайные карманы своего парасоля. Потом, понимая, что нужно себя сдерживать, прихватила два блокнота — самый свежий с виду и, вероятно, самый старый (поскольку самый пыльный) — и вместе с аккуратно напечатанным гроссбухом завернула все это в шаль Фелисити. Конечно, сверток мог вызвать подозрения, да и парасоль от избытка груза слегка потерял форму и стал побрякивать, но вернувшийся дворецкий так обрадовался, увидев посетительницу ожившей, что, похоже, ничего не заметил.

Алексия сочла момент весьма подходящим для побега. Заявив, что на нее напала слабость и ей лучше поспешить домой, пока не стемнело, она двинулась к выходу. Дворецкий, провожая ее, констатировал, что рассчитывать на место ей не приходится, несмотря на кулинарный талант, но предложил наведаться через настолько месяцев, когда она оправится — судя по всему, гипотетическое заливное возбуждало его воображение. Он как раз открывал входную дверь, когда чей-то голос заставил их обоих остановиться.

— О-о, какая неожиданность! Мисс Таработти?

Алексия крепче прижала к груди добычу, прикрыла глаза и набрала в легкие побольше воздуха, а потом посмотрела вверх. По лестнице медленно спускался джентльмен с внешностью типичного классического ученого. У него были неопрятные седые бакенбарды, очки и твидовый костюм, совершенно неуместный в разгар лета и в центре города.

— Как, доктор Нибс? Я думала, вы мертвы!

— Нет, не совсем. Хотя лорд Маккон и старался, как только мог.

Джентльмен продолжал спускаться по лестнице, подволакивая ногу — вероятно, эта хромота возникла в результате схватки в кабинете кровопускания клуба «Гипокрас». Когда он оказался совсем близко, Алексия заметила, что его глаза за стеклами очков смотрят очень жестко.

— В таком случае разве вы не должны отбывать наказание за противоправное поведение?

— Уверяю вас, я свое отсидел. А теперь, мисс Таработти, думаю, вы должны пойти со мной.

— Но я как раз ухожу.

— Я настаиваю.

Дворецкий в некотором недоумении переводил взгляд с Алексии на ученого и обратно.

Попятившись к дверям, леди Маккон приняла оборонительную позу, вскинула перед собой парасоль и нажала большим пальцем соответствующий лепесток лотоса на ручке, чтобы дослать в наконечник зонтика парализующий дротик. Ей бы очень хотелось, чтобы при ней была Этель: в общем и целом пистолеты пугают куда сильнее зонтов. Однако доктор Нибс взглянул на парасоль с опасливым уважением:

— Работа мадам Лефу, я прав?

— Вы знаете мадам Лефу?

Доктор Нибс посмотрел на нее как на идиотку. «Конечно, — подумала Алексия, — это же ячейка Ордена медного осьминога. Мадам Лефу тоже состоит в нем, а я до сих пор не понимала, что Орден поглотил остатки „Гипокраса“. Надо сообщить об этом Коналлу».

Ученый склонил голову набок.

— Что вам нужно, мисс Таработти?

Алексия задумалась. Она не сомневалась: доверять доктору Нибсу нельзя. Судя по всему, он сделал насчет нее такие же выводы, потому что резко бросил дворецкому:

— Хватайте ее!

К счастью, дворецкий изрядно растерялся от происходящего и не мог понять, почему от него вдруг требуют выступить в роли какого-то бандита. К тому же он держал в одной руке стакан с водой, а в другой — баночку с заливным из телячьих ножек.

— Что такое? Сэр?

В этот миг Алексия выстрелила в ученого парализующим дротиком — мадам Лефу оснастила их по высшему классу, быстродействующим ядом, несколько схожим с лауданумом. Доктор Нибс рухнул вперед с выражением шока на лице и завалился у подножия лестницы.

Дворецкий вышел из ступора и устремился к Алексии. Леди Маккон, которая и в лучшие свои времена была несколько неуклюжей, качнулась в сторону, бешено размахивая парасолем так, что он чертил в воздухе широкие дуги. В какой-то момент она умудрилась нанести дворецкому скользящий удар по голове, не слишком точный, но отчаянный, и бедолага, явно непривычный к подобному обращению, отшатнулся, глядя на нее с таким недовольством, что ее губы сами растянулись в усмешку.

— Ну и ну, миссис Флут, что за предосудительное поведение!

Алексия вскинула парасоль и сразила дворецкого вторым дротиком. У того подогнулись колени, и он осел на пол передней.

— Да, вы правы. Приношу свои извинения. Очень неловко получилось, виновата.

С этими словами она выбралась на улицу и воровато поковыляла прочь, прижимая к груди свою добычу и гордясь собственными достижениями.

Увы, когда леди Маккон вернулась домой, не нашлось абсолютно никого, кто мог бы по достоинству оценить ее деяния. Все оборотни в городе еще лежали в своих постелях, Фелисити до сих пор не вернулась (впрочем, Алексия и не смогла бы ей довериться), Флут тоже отсутствовал в связи с какими-то хлопотами. Недовольная Алексия уселась в задней гостиной, чтобы исследовать свои трофеи.

Эта задняя гостиная сразу ей полюбилась. Она была создана для тихих вечеров за партиями в карты: стены, окрашенные в кремовые и бледно-золотые цвета, вычурная мебель из темного вишневого дерева, синие шторы и покрывала. Тут стояло несколько маленьких столиков с мраморными столешницами, а большая люстра могла похвастаться самым современным газовым освещением. Словом, элегантная гостиная обладала той самой душевностью, которой бездушная Алексия никак не могла добиться самостоятельно — нечего и надеяться.

Отложив бутылочки, чтобы отдать для анализа в БРП, она с интересом взялась за гроссбух и блокноты и только через два часа, когда в животе заурчало, а забытый чай на столе остыл, перевернула последнюю страницу. То, что она прочла, захватывало настолько, насколько вообще могут захватить личные размышления совершенно незнакомого человека. А еще в результате кое-что прояснилось, хотя записи и не касались угрозы, которая нависла сейчас над жизнью королевы. Упоминаний о ней не было вообще, как не прослеживалось и никаких связей с ОМО.

В гроссбухе содержалась закодированная — сплошь символы, инициалы, аббревиатуры и цифры — информация о сделках, главным образом продажах, которые кухарка совершала с разными лицами. Причем неведомая особа вполне могла оказаться по совместительству и членом ОМО, как предположила Алексия после прочтения дневников. Кухарку явно интересовали составы, которые непросто купить у аптекаря или фармацевта — к примеру, жидкости, которыми мадам Лефу зарядила парасоль Алексии, а может, и более опасные яды.

В самом свежем блокноте, незаконченном и почти бесполезном, содержались лишь всё более запутанные воззрения стареющей женщины, которая, похоже, стала жертвой какой-то микстуры собственного изготовления, принятой либо по ошибке, либо вследствие душевного расстройства. Никакого способа определить, была ли кухарка призраком, явившимся леди Маккон, не нашлось, но эта зацепка казалась не хуже любой другой.

Однако особенно увлек Алексию старый блокнот. Лет двадцать лет назад в нем появились интригующие рассуждения о новом заказе: некие ингредиенты требовалось из соображений секретности выслать по почте по частям. Адресатом значилась стая оборотней в Шотландии. Указания времени и места заставили Алексию припомнить исполненный боли рассказ мужа о предательстве — том самом, которое вынудило его оставить стаю Кингэйр и отправиться в Вулси. Коналл очень переживал из-за той истории. «Я застукал их, когда они готовили отраву, — сказал он жене. — Отраву, представь себе! Ядам нет места на землях и в делах стаи. Это бесчестный способ убийства кого бы то ни было, а уж монарха в особенности». Алексия понимала, что доказать ничего не получится, но лично ей хватило совпадения дат. Несомненно, перед ней лежал отчет Ордена за яд, которым давным-давно предполагалось убить королеву Викторию.

— Поразительно, — проговорила она в тишине пустой комнаты, перечитывая уличающий отрывок. Потом автоматически взяла чашку и сделала глоток. Чай оказался холодным. Алексия, скривившись, отставила его в сторону, убедилась, что чайник под стеганой грелкой тоже остыл, и потянула веревку звонка.

Тут же материализовался Флут:

— Мадам?

— Пожалуйста, Флут, принесите свежего чая. Будьте так добры.

— Конечно, мадам.

Он исчез и через поразительно короткое время снова появился с чайником свежезаваренного чая и, к большому удовольствию леди Маккон, небольшим ломтиком соблазнительного на вид пирога.

— О-о, спасибо вам, Флут. Это лимонный бисквит? Дивно. А скажите, кто-нибудь из наших людей уже проснулся?

— Насколько мне известно, мистер Рабиффано и профессор как раз встают.

— Кто такой этот мистер Рабиффано? А-а, Биффи! А мой муж?

— Трудно сказать, мадам, коль скоро он находится в другом доме.

— Ах да, конечно, как глупо было не сообразить, — и леди Маккон вернулась к чтению блокнота.

— Что-нибудь еще?

— Меня занимает вот какой вопрос: зачем закупать отравляющие вещества в Лондоне? Почему не осчастливить заказом преступные элементы поближе к дому, пусть бы они удовлетворяли такие пагубные потребности?

— Мадам?

— Вот что я имею в виду, Флут. Зачем, чисто гипотетически, размещать специальный заказ на ингредиенты отравы в одном конце страны, если готовый яд потребуется для совершения злодеяния в совсем другом? Хотя, полагаю, королева могла в то время посетить Шотландию. Но все равно какой смысл возить токсичные вещества за тридевять земель?

— Сейчас всё заказывают в Лондоне, — решительно ответил Флут, который понятия не имел, о чем именно идет речь, — мода такая.

— Да, но неужели они не боялись, что их поймают?

Казалось, Флут считал, что может участвовать в обсуждении, толком не зная фактов.

— Возможно, они хотели, чтобы их поймали, мадам.

Леди Маккон нахмурилась.

— Нет-нет, думаю, такое едва ли…

Ее прервало появление профессора Лайалла, который выглядел как обычно, то есть щеголевато и неприметно, хотя только проснулся. Бета с некоторым удивлением сунул голову в дверной проем, явно не понимая, как реагировать на временное становище своей госпожи.

— Леди Маккон, добрый вечер. Как вы поживаете?

— Профессор Лайалл! Флут, а вы возвращайтесь к своим обязанностям.

Дворецкий удалился, напоследок бросив на Лайалла очень многозначительный взгляд, как бы говоря: «На нее опять нашло, будьте осторожны».

Вняв невысказанному совету, оборотень осторожно просочился в дверь.

— Вы в задней гостиной, леди Маккон?

— Как видите.

— Не в парадной?

— Мне нравятся эти обои. У меня был день, который очень многое прояснил, профессор Лайалл.

— Да что вы говорите, неужели? — профессор устроился в кресле неподалеку от альфы-самки его стаи. По кивку леди Маккон налил себе чая: Флут, будучи Флутом, догадался принести несколько чистых чашек. — Я еще не читал вечерних газет. Это имеет значение, миледи?

Леди Маккон нахмурилась.

— Вряд ли. Не думаю, что полицию оповестили о том, чем я занималась.

Профессор воздержался от комментария, хотя явно подумал, что это, возможно, говорит в пользу необходимости подобного оповещения.

— Итак?

Леди Маккон чрезвычайно самодовольным тоном подробно рассказала о своих дневных похождениях. Пока она говорила, лицо профессора все сильнее кривилось от беспокойства.

— Вы были одна? В вашем-то положении?

— Я абсолютно самостоятельна.

— Да, несомненно. Вы сумели даже использовать свое положение себе на пользу. Но, мне кажется, предполагалось, что на подобные вылазки вы будете брать с собой Биффи. Шеф лично приказал.

— Вообще-то да, но дело не ждало до вечера. И я раздобыла такие интересные свидетельства! Не пойму, куда я подевала свою ручку? — И Алексия принялась в раздражении охлопывать не занятые животом колени.

Бета извлек из жилетного кармана стилографическую ручку и вручил своей госпоже. Та в знак благодарности кивнула.

— Вы всерьез считаете, что нынешняя угроза как-то связана со старым покушением Кингэйрской стаи? — спросил профессор Лайалл, пока Алексия делала пометку на полях одного из блокнотов.

— Не исключено.

— Свидетельства, которые вы добыли, в лучшем случае могут служить косвенными доказательствами.

— Никогда нельзя недооценивать интуицию. Будьте так добры, отдайте эти зелья на анализ. А еще мне бы хотелось ознакомиться с отчетом БРП насчет неудачного покушения стаи Кингэйр и последующего поединка моего мужа с альфой стаи Вулси, ну и всем, что удастся найти на эту тему в газетах.

Вид у профессора Лайалла стал несколько обиженным.

— Если вы настаиваете, моя госпожа.

— Настаиваю.

— Вы дадите мне несколько часов, чтобы все организовать? Лаборатории понадобится некоторое время на работу с вашими образцами — по меньшей мере пара-тройка дней, — но все остальное, что вам требуется, я принесу сегодня же.

— В этом нет нужды. Я сама отправлюсь в БРП, после того как съезжу к мадам Лефу. Тогда и зарегистрирую соответствующие заявки.

— Так значит, вы намерены…

— Не раньше, чем мне удастся отследить связь с ОМО. Конечно, двадцать лет назад Женевьева была еще ребенком и не могла участвовать в делишках головоногих, но расспросить ее все равно стоит. Ей многое известно. И мало того, Айви как-то вечером наткнулась на привидение неподалеку от шляпного магазина мадам Лефу. Это, конечно, другой призрак, привязь так сильно не растягивается, но связь с нашей таинственной гостьей наверняка должна быть.

— Ну раз вы считаете это необходимым, миледи… Но, пожалуйста, на этот раз возьмите с собой Биффи.

— Конечно. Я буду рада его компании. А теперь не пора ли нам идти на ужин?

Профессор Лайалл благодарно кивнул, и они поднялись, чтобы идти в столовую.

— Как делишки, жена?

Коналл Маккон топал вниз по лестнице. Никогда с самого дня их знакомства Алексия не видела, чтобы он выглядел настолько подтянутым. Лазурно-голубой галстук, идеально подходящий к его коньячного цвета глазам, был весьма элегантно завязан под необычно высокими уголками воротничка. Рубашка была безукоризненно заправлена, на жилете не наблюдалось ни единой складочки, на рукавах сюртука — тоже. Естественно, догадаться, насколько Коналлу неуютно, не составляло труда.

— Невероятно, муженек, до чего ты хорош нынче вечером! Не иначе как до тебя добрались трутни?

Граф очень выразительно посмотрел на жену, а потом, подойдя, запечатлел на ее устах поцелуй прямо на глазах смутившихся Лайалла, Флута и кое-кого из прислуги.

Из-за ограниченной подвижности у Алексии не оказалось возможности совершить хоть какой-нибудь маневр, чтобы увернуться, и она, словно какая-нибудь распутная бесстыдница, была вынуждена терпеть амурные знаки внимания, краснея и распаляясь от восторженного ужаса. Наконец граф отступил.

— Замечательно, это лучшее начало вечера. Вы согласны, джентльмены?

Профессор Лайалл, реагируя на выходку альфы, только закатил глаза, а Флут быстренько убрался по каким-то неотложным делам.

Все прошли в столовую. За время беседы Алексии с профессором Лайаллом два оборотня и несколько клавигеров — то есть большинство членов стаи, обитавших сейчас в городе, — проснулись и собрались вокруг стола. Все они воспитанно стояли, ожидая, пока леди Маккон усядется, а потом вернулись к тому, что делали до ее появления: кто к беседе, а кто к еде — в зависимости от характера. Биффи, сидевший слегка на отшибе от остальных, делал вид, что кроме еды полностью поглощен последним номером «Ле бу ассамбли», известного также как «Журнал придворных мод, адресованный исключительно праздным джентльменам». Лорд Маккон хмурился на денди, но тот делал вид, будто ничего не замечает.

Алексия положила себе в тарелку фруктового мусса, сливового пудинга и заварного крема. Обсудив с мужем кое-какие домашние дела, она рассказала ему о своем недавнем расследовании.

— Как ты могла!

— Очень даже могла. А теперь мне нужна карета. Я должна навестить мадам Лефу, а потом поехать в БРП за документами, которые пообещал мне профессор Лайалл.

Лорд Маккон бросил на своего бету уничижительный взгляд. Профессор пожал плечами, словно говоря: «Вы сами на ней женились».

— Алексия, — издал протяжный рык лорд Маккон, — ты же знаешь, мне неприятно, что снова всплыл именно этот случай. Мне бы не хотелось, чтобы ты мутила воду вокруг инцидента, который окончательно и бесповоротно улажен.

Леди Маккон, прекрасно понимая, что муж рычит не от злости, а вследствие огорчения, положила вилку и накрыла его ладонь своей.

— Но ты должен понимать, что, если связь есть, необходимо найти ее, используя все доступные источники. Я обещаю полностью сосредоточиться на значимых деталях и не отвлекаться на удовлетворение личного любопытства.

Лорд Маккон вздохнул. Леди Маккон понизила голос, хоть и полностью осознавала, что окружена сверхъестественными созданиями, слух которых позволяет разобрать каждое ее слово:

— Я знаю, любимый, что это болезненная для тебя история, но если мы хотим докопаться до истины, ты должен понять: связь действительно может быть.

Он кивнул.

— Только, сердечко мое, будь осторожна, ладно? Боюсь, ты лезешь туда, куда лучше бы не соваться.

Профессор Лайалл перестал шуршать газетой, казалось, выражая по этому поводу полное и безоговорочное согласие со своим альфой. Алексия кивнула, выпустила руку мужа, подняла взгляд и посмотрела на сидевшего по другую сторону стола Биффи.

— Биффи, не согласитесь ли вы сопровождать меня сегодня вечером? Общество более маневренного, чем я сама, лица пойдет на пользу делу.

— Конечно, миледи, буду рад. Какой головной убор мне следует надеть?

— Обычный городской котелок вполне подойдет, мы не будем появляться в обществе.

Лицо Биффи слегка вытянулось.

— Очень хорошо, миледи. Должен ли я оставить трапезу?

— Нет-нет, пожалуйста, доешьте. Нельзя упускать еду, гоняясь за информацией, первое куда существеннее второго, что бы там ни считал лорд Акелдама.

Биффи чуть улыбнулся и продолжил уминать мясо с кровью и яичницу.

Мадам Женевьева Лефу была женщиной стильной и знающей. И хотя многое в ней — и костюмы, и манеры, и познания (исключительно научные, как практические, так и теоретические) — считалось традиционно мужским, леди Маккон никоим образом не относилась к черствым людям, которые могли осуждать подругу за подобную эксцентричность.

Определенная близость, возникавшая несколько раз между двумя женщинами, оставили Алексию с ощущением, что она нравится мадам Лефу, а мадам Лефу нравится ей. Собственно, больше ничего об их отношениях сказать было нельзя — например, взаимное доверие до сих пор оставалось под вопросом. При этом их дружба в корне отличалась от той, что связывала Алексию, к примеру, с Айви Танстелл — обсуждать новинки моды или светские сплетни им с Женевьевой никогда не доводилось. И даже отвечая на прямой вопрос о темах бесед с французской изобретательницей, леди Маккон могла бы сказать лишь, что точно не помнит, о чем они обычно разговаривают, но в любом случае у нее всегда остается ощущение интеллектуального напряжения и смутной усталости — примерно как после посещения музея.

Придя в «Шапю де Попю», Алексия и Биффи увидели, что за прилавком магазинчика стоит новая продавщица, хорошенькая и молоденькая. Продавщицы у мадам Лефу всегда бывали хорошенькими и молоденькими. Конкретно эта, похоже, переволновалась от прибытия величественной леди Маккон и явно испытала облегчение, когда ее работодательница, элегантная и изысканная, одетая в серый фрак и цилиндр, появилась, чтобы позаботиться о столь авантажной персоне.

— Моя дорогая леди Маккон!

— Мадам Лефу, здравствуйте!

Француженка схватила Алексию за руки и поцеловала сперва в одну щеку, а потом в другую, причем ее губы действительно коснулись кожи, а не чмокнули воздух, как это заведено между светскими дамами. Эти поцелуи не являлись также и данью моде. Нет, для мадам Лефу подобное приветствие было таким же естественным, как рукопожатия для американских дельцов. Ее манеры отличались ласковостью, она искренне улыбалась, и на щеках появились ямочки.

— Какая неожиданная радость! Но вы уверены, что в вашем положении следует появляться на публике?

— Женевьева, дорогая моя, вы так долго отсутствовали, что мне стало казаться, вы никогда сюда не вернетесь. Что же тогда делать жительницам Лондона, если им понадобятся новые шляпки?

Мадам Лефу ответила на слова Алексии, которые были одновременно и комплиментом, и упреком, склонив темноволосую головку.

Леди Маккон с некоторой озабоченностью заметила, что подруга выглядит чуть ли не истощенной. И без того состоявшую в основном из острых углов мадам Лефу никто и никогда не назвал бы упитанной, но во время недавнего путешествия она утратила даже те фунты веса, терять которые никак не следовало. Изобретательница всегда больше заботилась о своем уме, чем о теле, однако никогда прежде вокруг ее прекрасных зеленых глаз не залегали темные тени.

— Вы здоровы? — поинтересовалась Алексия. — Неужели Джанел совсем распоясался? Вроде бы он должен с месяц быть дома, правильно? Наверное, ведет себя отвратительно?

Сын мадам Лефу, жизнерадостный белобрысый бесенок, обладал прискорбной склонностью шалить. В действиях Джанела не было злого умысла, но от одного его присутствия в доме возникал микроскопический хаос, державший Женевьеву в постоянном напряжении.

Мадам Лефу чуть поморщилась и покачала головой.

— На этот раз он домой не приехал.

— Ах вот как? Но если дело не в Джанеле, то в чем же тогда? Честно говоря, у вас не слишком цветущий вид.

— Алексия, умоляю, не беспокойтесь. Я просто не выспалась, ничего более. А как вы? Насколько мне известно, вы обзавелись городской резиденцией. Вы явно поправились! Удается ли вам создавать спокойную обстановку? Я недавно прочла, что для младенца ужасно важно, чтобы его окружал покой, и заволновалась, зная о некоторых ваших склонностях.

Алексия заморгала. Француженка, почувствовав, что ее забота не к месту, быстро переключилась на другое:

— Вы пришли забрать новые стеклокуляры по заказу Вулси или просто повидаться?

Леди Маккон не возражала против перемены темы. Она уважала потребность подруги в приватности и ту атмосферу загадочности, которую та старательно культивировала. А еще ей не хотелось показаться чрезмерно любопытной.

— Так значит, мы делали заказ? Думаю, я смогу его забрать. Но на самом деле мне бы очень хотелось обсудить с вами кое-что, — увидев любопытство в глазах новой продавщицы, Алексия добавила: — Может, мы уединимся? — а затем, не зная, насколько продавщица в курсе всего, что происходит в мастерской, понизила голос до шепота: — Внизу.

Мадам Лефу опустила ресницы и серьезно кивнула.

— Конечно-конечно.

Алексия посмотрела на своего спутника.

— Биффи, вы найдете, чем занять себя тут в течение четверти часа, или предпочтете сбегать в чайную «Лоттапигл» на Кавендиш-сквер?

— Я с удовольствием проведу некоторое время среди всей этой красоты, — и молодой оборотень изящно махнул затянутой в перчатку кистью в сторону целого леса болтавшихся вокруг шляпок. Потом он провел рукой по чрезмерно крупному страусовому перу — так девушка окунает пальчики в струи фонтана. — Дивно поля отделаны.

— Я не задержусь надолго, — заверила Биффи леди Маккон и проследовала за подругой в заднюю часть магазина, где в стене имелась дверь, которая вела в подъемную комнату. Комната эта доставила их в коридор под Риджент-стрит, откуда они перешли в прославленную в узких кругах мастерскую изобретательницы.

Лабораторию мадам Лефу смело можно было считать восьмым чудом света хотя бы только потому, что француженка умудрялась что-то в ней находить; и это само по себе казалось невероятным. Громадную, похожую на пещеру комнату заполняла всякая всячина, издающая постоянный, неумолкающий шум. Алексия часто думала, что его не слышно наверху только потому, что Риджент-стрит — одна из самых оживленных улиц Лондона. Возможно, потому-то мадам Лефу и выбрала для своей мастерской именно это место.

Как всегда, леди Маккон огляделась с неким трепетом, вызванным отчасти восторгом, а отчасти — ужасом. Тут находились во множестве различные двигатели, узнаваемые механизмы и таинственные приспособления; одни работали, другие были разобраны на составные части. Повсюду валялись чертежи и наброски более крупных устройств, в основном они относились к аэронавтике, потому что эфирные путешествия были одним из коньков мадам Лефу. А еще тут стоял запах машинного масла.

— Ну и ну, а вот и нечто новенькое. Что это?

Приподняв юбки, чтобы ни во что не вляпаться, Алексия медленно пробиралась сквозь весь этот хаос. Основное внимание привлекало к себе какое-то отчасти собранное средство передвижения, во всяком случае, таковым его сочла леди Маккон, хотя у него пока не имелось ни колес, ни катков, ни ножек. По форме оно напоминало громадный котелок без полей, поэтому Алексия подумала, что использовать его предполагается под водой. Внутри устройства находились рычаги и тросы, сиденье оператора, а также две расположенные в передней части узкие щели — чтобы обеспечивать обзор. Вся конструкция смахивала на исполинского жука и совершенно не вязалась с теми принципами утонченности, которые в норме исповедовала француженка. Парасоль Алексии с его потайными карманами и незаметными приспособлениями куда более соответствовал вкусу мадам Лефу. Обычно она не создавала ничего большого и аляповатого.

— Одна вещь, над которой я в последнее время работаю.

— А оружие там есть? — леди Маккон испытывала до неприличия неподобающий истинной леди интерес к современным технологиям.

— Кое-где, — тон мадам Лефу будто предостерегал: не надо в это лезть.

— Ах, я не сообразила, это заказ военного министерства? Наверно, мне не следует ничего знать. Прошу прощения за вопрос. Не будем больше говорить об этом.

— Благодарю вас, — благодарность мадам Лефу была какой-то вымученной — когда она улыбнулась, ямочки на щеках едва-едва наметились.

Заказы от военного министерства приносили хорошую прибыль, но обсуждать их в открытую нельзя было даже с королевским маджахом. Изобретательница нежно взяла подругу за руку своей натруженной за десятилетия работы с разными инструментами кистью. Алексия даже через перчатку почувствовала ее шероховатость, а еще — легкий трепет. Это ощущение она со временем привыкла воспринимать как часть той цены, которую приходится платить за близкую дружбу с этой женщиной. Женевьева вообще была полна загадок.

— Вас интересует что-то особенное, милая моя Алексия?

Леди Маккон поколебалась, а потом без всяких экивоков перешла к сути дела.

— Женевьева, известно вам что-нибудь о покушении, которое стая Кингэйр двадцать лет назад пыталась совершить на королеву Викторию? Я имею в виду — что-нибудь касающееся Ордена медного осьминога?

Мадам Лефу с неподдельным изумлением уставилась на нее.

— Боже мой, что заставило вас снова обратиться к этой теме?

— Скажем так, недавно у меня произошла встреча, из-за которой приходится теперь копаться в прошлом.

Скрестив руки на груди, мадам Лефу прислонилась спиной к рулону медной обшивки.

— Гм. Лично я ничего не знаю. Мне в то время было не больше тринадцати лет, но мы можем спросить мою тетушку. Не уверена, что из этого выйдет толк, но попытка не пытка.

— Вашу тетушку? Или вы имеете в виду…

Мадам Лефу кивнула, и лицо ее опечалилось.

— Она наконец вошла в стадию ослабления спектральных связей. Даже с использованием моих техник консервации и навыков в области химии это было неизбежно. Однако моменты просветления у нее случаются.

Алексия сообразила, что это, наверно, и является истинной причиной угнетенного состояния Женевьевы: любимая тетушка, женщина, которая ее вырастила, угасала на ее глазах. Пусть подругу и окружал ореол таинственности, но чувствовала она глубоко и любила сильно. Алексия подошла к француженке поближе, погладила по руке и почувствовала, как от прикосновения у той напряглись мышцы.

— Ах, Женевьева, как же я вам сочувствую!

Лицо изобретательницы слегка исказилось при ее словах.

— Ничего не могу поделать, все время думаю, что это и моя судьба. Сначала Анжелика, а вот теперь Беатрис.

— Ну что вы, ничего подобного! Вы не можете точно знать, есть ли у вас избыток души.

Алексия могла бы провести экзорцизм, но Женевьева, помнится, очень рассердилась, когда она сделала это для Анжелики.

— Да, вы правы. Чтобы найти способ продлить тетушкино посмертное существование, я путешествовала, производила исследования, ставила опыты… но все напрасно, — в голосе мадам Лефу звучала боль ученого, который видит проблему, но не может найти ее решения.

— Но ведь вы сделали для нее все что могли! Вы дали ей долгие годы без развоплощения, гораздо больше, чем мог бы ожидать любой другой призрак.

— Долгие годы чего? Унижений и безумия? — Женевьева глубоко вздохнула, потом положила ладонь на руку леди Маккон, гладившую ее по плечу, остановив это движение. — Алексия, милая, простите меня. Я не должна обременять вас своей ношей. Вы все еще хотите поговорить с ней?

— Как вы думаете, она станет со мной разговаривать?

— Мы можем попытаться.

Леди Маккон кивнула и попыталась изменить свою обычную царственную осанку, чтобы выглядеть не такой властной и угрожающей. Ей не хотелось пугать призрака. Хотя, конечно, женщина в ее положении не могла похвастаться внушающим ужас обликом. Обычно мелодичный голос мадам Лефу прозвучал резко, когда она воскликнула:

— Тетя, ты где? Тетушка!

Через несколько секунд сбоку от конвейера с угрюмым видом замерцала призрачная фигура.

— Да, племянница, звала?

При жизни Беатрис Лефу была угловатой старой девой сурового поведения и скупых чувств. Возможно, когда-то она обладала примечательной внешностью, но явно никогда не позволяла ни себе, ни окружающим получать удовольствие от такого положения вещей. Племянница унаследовала от нее многое, однако в Женевьеве присутствовали также добрый нрав и проказливость, которых у тетушки не было и в помине. Сейчас ее призрак начал потихоньку расплываться — не так сильно, как явившаяся к Алексии вестница, — но все равно сомневаться не приходилось: его дни в этом мире сочтены. Заметив леди Маккон, былая Беатрис как бы втянулась сама в себя, будто закутываясь в колеблющиеся нити бестелесной сущности, — так оборотень, вновь приняв облик человека, кутается в плащ.

— Что, племянница, к тебе в гости опять явилась эта бездушная? Сказать по чести, я не знаю, зачем тебе понадобилось такое знакомство, — голос призрачной дамы звучал горько, но больше по привычке, чем от какой-то реальной обиды. Потом она, похоже, потеряла нить собственных рассуждений. — Где? Что? Где я? Женевьева, в чем дело, почему ты такая взрослая? Где моя малышка? — она закружилась на месте. — Ты построила махолет? Я же сказала, чтобы больше никогда! Что еще может быть настолько ужасно? — призрачная дама то и дело перескакивала с французского на английский, звучавший у нее с сильным акцентом, и обратно.

Алексия, к счастью, сносно разбирала оба языка. Пытаясь скрыть огорчение, мадам Лефу сделала каменное лицо и щелкнула пальцами перед лицом тетушки.

— Тетя, пожалуйста, сосредоточься. У леди Маккон к тебе серьезный вопрос. Давайте, Алексия.

— Былая Лефу, известно ли вам о попытке покушения на жизнь королевы Виктории зимой тысяча восемьсот пятьдесят третьего года? В ней была замешана стая оборотней из Шотландии. Королеву хотели отравить.

От удивления призрачная дама запрыгала на месте, теряя контроль над некоторыми своими частями. Ее брови оторвались от лба.

— Конечно, известно. Хотя, разумеется, без подробностей. Скорее со стороны, чем изнутри. Из-за этого покушения я потеряла одну из своих учениц.

— Неужели?

— Да-да. Потеряла ее в тумане болот. Потеряла из-за долга. Такую многообещающую, такую сильную, такую… погодите. О чем вы спрашиваете? Что мы обсуждаем? Почему я постоянно что-то забываю?

— Мы говорим о покушении, которое готовили в стае Кингэйр, — напомнила Алексия.

— Глупая собачья свара. Бедная девочка. Вообразите, каково это, когда на тебя ложится такая ответственность! В шестнадцать! И кругом одни оборотни. Оборотни, которые затевали отравление. В самой этой идее столько всего неправильного! Нехарактерного. Нетипичного для сверхъестественных. Интересно, наладилось там что-то хоть когда-нибудь?

Алексия разобралась во всей этой бессвязной информации.

— Значит, Шиаг Маккон была вашей ученицей?

Дама-призрак склонила голову набок.

— Шиаг… знакомое имя. Ах да! Так трудно закончить одним способом, так легко закончить другим. Она сильная девочка, умела заканчивать. Но, опять же, сила в девочках ценится не так высоко, как должна бы.

Хотя леди Маккон и очень интересовало все, что имеет отношение к прапраправнучке ее мужа, единственной в Британии женщине-оборотне и альфе стаи Кингэйр, она понимала: нужно вернуть мысли призрака к более насущным вопросам.

— Может, вы слышали тогда что-то о связи между этим покушением и Орденом медного осьминога?

— О связи? Связи? Конечно, нет.

Убежденность в голосе призрака обескуражила Алексию.

— Почему вы так в этом уверены?

— А как же иначе? Как можно вообразить подобное? Нет-нет, заговор против королевы исключается. Против королевы Виктории — никогда! Мы бы знали. Я бы знала, — былая Беатрис в смятении закружилась на месте и вдруг снова заметила последнюю работу мадам Лефу. Она замерла, будто загипнотизированная видом такой грандиозной конструкции. — О-о, Женевьева, я не могу в это поверить. Нипочем не могу. Почему, дитя мое, зачем? Я должна рассказать. Должна признаться, — она опять оказалась лицом к Алексии и, будто увидев ее впервые, воскликнула: — Вы! Бездушная! В конце концов вы всех прикончите, ведь так? Даже меня.

Мадам Лефу сжала губы, прикрыла глаза и печально вздохнула.

— Ну вот и все. Сегодня вечером мы больше не добьемся от нее ничего толкового. Простите, Алексия.

— Да ничего страшного, все в порядке. Мои ожидания не совсем оправдались, зато теперь ясно, что нужно поскорее связаться с леди Кингэйр. Придется убедить бывшую стаю моего мужа посвятить меня в детали того старого плана. Только они в состоянии пролить свет на эту тайну. Не верится мне, что Орден никак не был замешан в покушении, но раз ваша тетушка так убежденно это отрицает, правду мы сможем узнать только от заговорщиков.

— Так ведь тетушка никогда и не состояла в ОМО.

— Не состояла? — искренне поразилась Алексия.

— Совершенно верно. В ее время женщин туда не принимали. Нам и сейчас довольно трудно попасть в подобное сообщество.

Французская изобретательница, одна из умнейших представителей рода человеческого, каких только встречала Алексия, дотронулась пальцем до татуировки осьминога, набитой у нее на шее сзади, сразу под скандально короткими кудряшками. Алексия попыталась вообразить Женевьеву без ее тайного подпольного мира. Это оказалось невозможно. Она сказала:

— Я должна послать кого-нибудь в Шотландию. Полагаю, вы не…

Вид у мадам Лефу стал еще более несчастным.

— О нет. Очень сожалею, дражайшая моя Алексия, но не смогу уделить этому время. Именно сейчас никак. Я должна закончить, — она махнула рукой в сторону недостроенной громадины, — вот это. А еще должна заботиться о тетушке. Сейчас, когда конец близок, мне нужно побыть с ней.

Леди Маккон повернулась к изобретательнице и нежно обняла ее, потому что та выглядела так, будто нуждается в этом сильнее всего на свете. Учитывая живот Алексии, вышло неловко, но стоило того, потому что напряженные плечи мадам Лефу слегка расслабились.

— Хотите, я ее освобожу? — еле слышно спросила Алексия.

— Нет, спасибо. Я пока еще не готова ее отпустить, понимаете?

Алексия, вздохнув, разжала объятия.

— Ну что ж, хотя бы насчет моего дела не тревожьтесь, пожалуйста. Я докопаюсь, что там происходило на самом деле, если даже мне придется послать в Шотландию Айви Танстелл!

Об этой роковой фразе, легкомысленно произнесенной для красного словца, Алексии предстояло еще не раз пожалеть. Такое часто случается в подобных ситуациях.