Немилосердная

ГЛАВА ШЕСТАЯ В КОТОРОЙ МИССИС ТАНСТЕЛЛ ОКАЗЫВАЕТСЯ ПОЛЕЗНОЙ

Если бы не недавний переезд, леди Маккон, вполне возможно, сделала бы иной выбор, остановившись, к примеру, на одном из старших клавигеров, но из-за переселения в стае царил хаос. Оборотни, в отличие от вампиров, без особых проблем снимаются с места, однако испытывают сильную привязанность друг к другу и, говоря простыми словами, являются натуральными рабами привычки. От навязанных сверху перемен шерсть у них встала дыбом. Сейчас, чтобы сохранить сплоченность, стае как никогда требовались солидарность и взаимная близость. Если бы БРП не занималось собственным расследованием нависшей над королевой Викторией угрозы, Алексия попыталась бы обратиться к Хавербинку или к другому опытному следователю. И наконец, если бы у Теневого совета были собственные агенты, маджах прибегла бы к их услугам. Однако поскольку ни одной из этих возможностей на самом деле не существовало, леди Маккон проанализировала ситуацию и обнаружила, что у нее есть только один выход — настолько сомнительный и нежелательный, насколько это вообще возможно.

У миссис Танстелл было справное хозяйство, хотя вела она его в съемной квартире спустя рукава и довольно легкомысленно. Ее жилище, выдержанное исключительно в пастельных тонах, отличалось чистотой и опрятностью, а гости всегда могли рассчитывать на чашку приличного чая или конфетницу с сырым мясом — в зависимости от вкусов и наклонностей. Словом, Танстеллы быстро обрели известность в среде посвященных обитателей Вест-Энда: они считались весьма славными хозяевами с широким кругом интересов, с радостью открывающими свои двери дружелюбно настроенным посетителям. Из этого следовало, что практически в любое время дня и ночи у них гарантированно торчал какой-нибудь посредственный поэт или бесталанный скульптор.

Поэтому, когда летним днем леди Маккон приехала приблизительно к чаю, довольная миссис Танстелл приветствовала ее заявлением, что, хоть они и приютили некоего неприкаянного стихоплета, тот крепко спит и, изредка просыпаясь, провел таким образом уже три дня. Добродушное лицо Айви сделалось грустным.

— Этот бедолага пьет, чтобы забыть нестерпимую боль, которую причиняет его трансконтинентальной душе жестокая Вселенная. Или мне следует сказать — его трансцендентальной душе? В общем, нам несколько раз пришлось насильно отбирать у него чай. Танни говорит, тем, кто страдает таким нервным недугом, можно пить только ячменный отвар.

— Да уж, — посочувствовала Алексия, — мне кажется, это верный способ вылечить душу от отчаяния. Если пить только этот отвар, волей-неволей поправишься. Если не погибнешь…

— Именно так! — Айви кивнула, радуясь очевидной проницательности мужа в том, что касается мерзких напитков и приунывших поэтов. Она провела подругу в парадную гостиную — крошечную комнатушку, которая в своей льдистой элегантности могла похвастаться сходством с замороженным пудингом.

Леди Маккон поместила парасоль в маленькую подставку для зонтов и опасливо направилась к креслу с подголовником, стараясь не опрокинуть ни одной декоративной безделушки, которыми изобиловало пространство. Ее платье для визитов из струящейся голубой материи в «турецких огурцах», с жесткой стеганой юбкой, пошитое так, чтобы вместить ставшие весьма объемистыми формы, было куда шире — и куда опаснее для приемной Айви, — нежели диктовали тенденции современной моды.

Алексия тяжело опустилась в кресло, вздохнув с облегчением, когда ее бедные, распухшие почти в два раза ноги избавились от тяжести тела.

— Айви, милая моя, я хочу, если позволишь, попросить тебя о громадной услуге.

— Конечно же, Алексия. Только попроси, и я сделаю что угодно.

Леди Маккон поколебалась, гадая, что именно можно рассказать подруге. Айви, конечно, добрая наивная душа, но вот как у нее с надежностью? Потом Алексия решила не вешать нос и приступила к делу.

— Айви, ты никогда не думала, что во мне есть — ну или просто предположительно может быть — нечто слегка необычное?

— Что ж, душенька Алексия, я не хотела говорить, но твой выбор шляпок всегда несколько меня смущал. Ты обычно покупаешь какие-то слишком простенькие.

Леди Маккон помотала головой. Длинное голубое страусовое перо на ее вовсе-не-слишком-простенькой шляпке метнулось туда-сюда у нее за спиной.

— Да нет, я не об этом вовсе, я имею в виду… проклятье, Айви, шляпы тут вообще ни при чем.

Услышав из уст леди Маккон столь приземленную лексику, миссис Танстелл в шоке ахнула.

— Алексия, в последнее время ты чересчур много якшаешься с оборотнями! Военные ужасно выражаются, и, кажется, это пагубно влияет на их окружение.

Алексия набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:

— Я запредельная.

Темные глаза Айви расширились.

— О нет! Это заразно?

Алексия заморгала. Айви скроила сочувственную гримаску:

— Наверно, тебе очень больно?

Алексия продолжала моргать. Ладонь Айви взлетела к горлу:

— Это из-за ребенка? С вами обоими все будет в порядке? Может, послать за ячменным отваром?

К Алексии наконец вернулся дар речи.

— Да нет же, это так называется — запредельная. Может, ты знаешь другой термин — «бездушная»? Или «разрушительница проклятий»? У меня нет души. Совсем. На самом деле дай мне хоть полшанса — и я могу вернуть сверхъестественных в смертное состояние.

Айви расслабилась.

— А-а, ты об этом! Это я знаю. Пожалуйста, не переживай. Сомневаюсь, что кому-то есть до этого дело.

— Да, но… погоди, ты знала?

Айви поцокала языком и тряхнула темными локонами, изображая беззаботность.

— Конечно, знала. Я уже целую вечность знаю.

— Но ты ни разу не сказала об этом ни словечка!

Алексия нечасто приходила в замешательство и теперь осваивалась с непривычным ощущением, заодно гадая, не то ли это состояние, в котором Айви пребывает большую часть времени. Однако откровения подруги придали леди Маккон некоторую уверенность в следующем шаге, который она собиралась предпринять. Несмотря на все свое легкомыслие, Айви, как выяснилось, умела хранить тайны и оказалась куда наблюдательнее, чем Алексия считала до сих пор.

— Я просто думала, что ты, Алексия, этого стесняешься, и не хотела ставить тебя в неудобное положение. Я не настолько черства и равнодушна к чувствам других людей, чтобы так поступать!

— Ах… ох… ну да. Конечно, ты не такая. Как бы там ни было, в качестве запредельной я сейчас вовлечена в одно расследование и надеялась заручиться твоей помощью. Это связано с работой моего мужа, — Алексии не хотелось выкладывать Айви всю подноготную, но и откровенно врать не хотелось тоже.

— Связано с БРП? Со шпионажем? Неужели? Ах, как это гламурно! — от восхищения Айви захлопала в ладоши, ее руки в желтых перчатках так и замелькали.

— И потому я надеялась… ну, скажем так, ввести тебя в некое тайное общество.

Вид у Айви стал такой, будто она в жизни не слышала ничего приятнее.

— Меня? — взвизгнула она. — Правда? До чего замечательно! И как же оно называется, это тайное общество?

Алексия некоторое время посомневалась, а потом, смутно припомнив фразу, которую ее муж как-то ляпнул в пылу раздражения, неуверенно проговорила:

— «С зонтом наперевес»?

— О-о, какое прекрасное, восхитительное название! В нем столько экспрессии и упоминается аксессуар! — от восторга Айви чуть ли не запрыгала на лавандовом диванчике, где сидела во время их беседы. — Должна я буду принести клятву, или выучить священный кодекс поведения, или участвовать в каком-нибудь языческом ритуале? — лицо подруги отражало взволнованное ожидание, и становилось ясно, что в противном случае она будет ужасно разочарована.

— Ну да, конечно, — растерялась леди Маккон, пытаясь изобрести что-нибудь подходящее к случаю.

Она не могла заставить Айви преклонить колена, ведь ее дневное платье — муслиновое, цвета барвинка, с длинным тугим корсетом (именно такие платья предпочитают актрисы) — совершенно не годилось для этого. После короткого размышления Алексия с трудом поднялась, доплелась до подставки для зонтов и извлекла оттуда свой парасоль. Потом раскрыла его и установила навершием вниз в центре комнаты. Если учесть, что гостиная была очень мала, зонтик умудрился занять почти все свободное пространство. Жестом велев Айви встать, Алексия сунула ей ручку парасоля и сказала:

— Крутани его три раза и повторяй за мной: «Я встану грудью во имя моды. Я стану украшать всё и вся. Стремление к истине — моя страсть. Клянусь в этом великим зонтом».

С серьезным и сосредоточенным лицом Айви сделала, как ей велели, повторив:

— Я встану грудью во имя моды. Я стану украшать всё и вся. Стремление к истине — моя страсть. Клянусь в этом великим зонтом.

— Теперь возьми парасоль и подними его, открытый, к потолку. Вот, правильно делаешь.

— Как, и всё? А разве не надо скрепить клятву кровью или что-то еще в этом духе?

— Думаешь, надо?

Айви с энтузиазмом закивала головой. Алексия пожала плечами.

— Ладно, если ты настаиваешь.

Она забрала у подруги свой парасоль, закрыла его и повернула рукоятку. Из навершия тут же выскочили два шипа, серебряный и деревянный. Айви восхищенно ахнула. Леди Маккон перевернула зонт и сняла одну перчатку, Айви после секундной заминки повторила ее последнее действие. Алексия уколола подушечку большого пальца серебряным шипом, потом проделала то же самое с подругой, которая при этом издала встревоженный писк. Затем Алексия прижала свой большой палец к Айвиному.

— Пусть кровь бездушной защитит твою душу, — нараспев произнесла Алексия, чувствуя в происходящем омерзительную напыщенность, но понимая: именно эта часть наверняка больше всего понравится Айви.

Так и вышло.

— О-о, Алексия, это потрясающе! Про такое надо пьесы писать!

— Я закажу тебе такой же зонтик, как у меня.

— Спасибо, что ты об этом подумала, но лучше не надо, Алексия. Я не смогу расхаживать с аксессуаром, из которого с бухты-барахты вылезают такие штуки. Правда, я очень признательна, но просто не смогу такого вынести. Ты, конечно, умудряешься совершенно хладнокровно таскать его с собой, но для дамы вроде меня это будет слишком вульгарно.

Леди Маккон нахмурилась, но, зная слабости подруги, сделала новое предложение:

— Тогда, может, заказать тебе специальную шляпу? — Айви заколебалась. — Мой парасоль сделала мадам Лефу.

— Ну, наверно, можно сделать маленькую шляпку. Не слишком аляповатую.

Алексия улыбнулась.

— Убеждена, это нетрудно устроить.

Айви, улыбаясь, закусила нижнюю губу.

— Ах, Алексия, тайное общество! Как ты ко мне добра! Кто еще в нем состоит? У нас бывают регулярные собрания? И есть ли какой-нибудь тайный сигнал, по которому мы можем узнать друг друга в свете?

— Гм, ну, если честно, пока что ты, так сказать, мой первый рекрут, но я предвижу, что будут и другие.

Айви помрачнела. Леди Маккон поспешила продолжить:

— Но, конечно, во время твоей деятельности тебе придется использовать псевдоним — будешь подписывать им эфирограммы и другие тайные сообщения.

Личико Айви снова прояснилось:

— О да, конечно же! И какой же у меня будет псевдоним? Надеюсь, романтичный, но утонченный?

Пока леди Маккон вдумчиво созерцала собеседницу, на кончике языка у нее вертелись всякие довольно-таки дурацкие словосочетания. В конце концов она выбрала одно: оно наверняка понравится Айви, потому что намекает на особенно любимый той аксессуар, и в то же время не забудется самой Алексией, намертво ассоциируясь с любимой подругой.

— Как насчет Пышный Капор?

Миловидное лицо Айви засияло удовольствием.

— О-о, потрясающе. Очень стильно. А у тебя какой псевдоним?

И опять Алексия оказалась неподготовленной к вопросу. Ее мысли беспомощно заметались.

— Э-э… дай подумать.

Она принялась судорожно прокручивать в голове ласковые прозвища, которыми наделял ее лорд Акелдама, и другие, более интимные, за авторством мужа. Ни одно из них не годилось для тайного общества, во всяком случае, открыть их Айви она не могла. Наконец ей пришло на ум остановиться на самом простом варианте.

— Можешь называть меня Неистовым Зонтиком. По-моему, мне подходит.

Айви снова захлопала в ладоши.

— Да, просто идеально. Алексия, до чего же все это весело, я так довольна!

Леди Маккон села на прежнее место.

— Как ты думаешь, мы можем сейчас попить чаю? — спросила она жалобно.

Айви немедленно дернула за веревочку звонка, и вскоре нервная с виду молодая горничная принесла поднос, на котором нашлось все необходимое для чаепития.

— Вот и славно, — с видимым невооруженным глазом облегчением проговорила Алексия.

Айви наполнила их чашки.

— А теперь, когда меня по всем правилам приняли в тайное общество, каким будет мое первое задание?

— Ах да, из-за него-то в первую очередь я и пришла. Видишь ли, это дело национальной деликатности, оно касается покушения на убийство ее величества королевы Виктории. Его двадцать лет назад совершили члены стаи Кингэйр.

— Неужели? Как такое может быть? Ты говоришь о тех славных шотландцах? Просто невозможно, чтобы они замышляли нечто настолько предательское. Я еще могу понять эту их привычку разгуливать с выставленными на всеобщее обозрение коленками, но чтобы покуситься на венценосную персону? Это слишком ужасно.

— Уверяю тебя, Айви, это достоверная истина, она известна тем, кто по долгу службы должен знать такие вещи, — леди Маккон пригубила чай и рассудительно кивнула. — Факт, бывшая стая моего мужа пыталась убить королеву при помощи яда. Мне нужно, чтобы ты слетала в замок Кингэйр и выяснила все подробности.

Айви широко улыбнулась. Еще во времена их с Алексией первого путешествия в Шотландию она взрастила в себе абсолютно неподобающую приличной даме любовь к путешествиям на дирижабле. Правда, в последнее время обстоятельства не позволяли потакать этой страсти, зато теперь…

Леди Маккон улыбнулась в ответ.

— Я знаю только, что этот заговор возглавлял предыдущий бета, за что поплатился жизнью, а мой муж оставил свою стаю. Любая дополнительная информация для моего нынешнего расследования будет бесценна. Как ты думаешь, удастся ли тебе справиться с таким заданием, несмотря на нынешнее положение?

Айви вспыхнула от одного лишь упоминания о «положении».

— У меня пока все впереди, а вот тебе лететь точно нельзя.

Алексия погладила себя по животу.

— Да, трудность именно в этом.

— Можно мне взять с собой Танни?

— Полагаю, да. И можешь рассказать ему о своем задании, а вот о тайном обществе молчок. — Айви кивнула. Алексия заподозрила, что подругу больше радует необходимость хранить от мужа одну из тайн, чем возможность открыть ему вторую. — И, Айви, пожалуйста, удели особое внимание любой информации об отраве, которую собирались использовать заговорщики. Я думаю, это своеобразный ключ ко всему остальному. Я дам тебе кристаллический золотник для эфирографической трансляции на мой личный передатчик в Вулси. Ты должна будешь выходить на связь на закате, даже если не обнаружишь ничего интересного. Я хочу быть уверена, что с тобой все в порядке.

— Но, Алексия, ты же знаешь, какая я бываю неуклюжая со всякими приборами!

— Айви, ты прекрасно со всем справишься. Когда ты сможешь отправиться? Естественно, все твои расходы будут возмещены. — При упоминании таких низких материй, как финансовые расходы, Айви зарделась. Алексия отмахнулась от смущения подруги: — Я знаю, обычно говорить о таких вещах не принято, но раз уж ты действуешь во благо организации «С зонтом наперевес», то должна делать все, что ей необходимо, невзирая на траты. Это тебе понятно, Айви?

Миссис Танстелл, щеки которой все еще были красными, кивнула.

— Конечно, Алексия, но…

— Просто замечательно, что я патронесса твоей труппы, это отличный способ скрыть все перечисления, которые понадобится сделать.

— Да, Алексия, безусловно. Но я бы хотела, чтобы ты не настаивала на обсуждении чего-либо подобного во время еды.

— Все, больше ни слова на эту тему. Ты можешь выехать немедленно?

— У Танни сейчас нет спектаклей.

— Тогда завтра я пришлю Флута со всеми необходимыми бумагами.

Леди Маккон допила свой чай и встала. Она вдруг почувствовала себя такой усталой, будто почти всю ночь провела вне дома, решая проблемы целой империи. В сущности, отчасти так оно и было. Миссис Танстелл тоже поднялась.

— Я лечу в Шотландию расследовать попытку погашения!

— Покушения, — поправила леди Маккон.

— Да, правильно. Я должна найти свои специальные наволосники для путешествия на дирижабле. Я сделала их в тон собственным локонам. Они довольно-таки потрясающие, если мне позволено себя хвалить.

— Не сомневаюсь ни единой секунды, дорогая.

Леди Маккон торжественно подъехала к своему новому дому и скрылась за входной дверью. Ей ужасно хотелось поскорее прилечь. Она миновала анфиладу комнат и пару маршей лестницы, направляясь тайным путем в особняк лорда Акелдамы. Строители Флута прекрасно справились с работой и сконструировали между двумя балконами незаметный в сложенном состоянии подъемный мостик, который переходил в рабочее положение под действием гидравлического рычага. Мостик опустился, одновременно с этим сложный пружинный механизм заставил перила балконов откинуться. Благодаря этому Алексия с легкостью перебралась из одного здания в другое, несмотря на нынешние физические кондиции, и с радостью устремилась в бывшую гардеробную вампира-отщепенца.

Последние несколько часов, она, обитавшая под одной крышей со сверхъестественными, провела, общаясь с дневным народом, и это было так странно, хотя и не из-за сбитого сна, поскольку погружаться в объятия Морфея дитя-неудобство мешало ей в любое время суток — какая-нибудь часть ее тела непременно немела, а всякие неприличные потребности организма заставляли покидать постель хоть днем, хоть ночью. Право же, беременность стала для нее самым унизительным состоянием, какое ей довелось испытать в жизни, а ведь Алексия Таработти на протяжении нескольких лет являлась отпетой старой девой, вынужденной терпеть общество Лунтвиллов — в высшей степени лишенное достоинства положение, — так что это кое о чем говорило.

Ее сон был беспокойным, но порой достаточно глубоким. Когда муж присоединился к ней в постели, она чуточку отодвинулась и снова погрузилась в грезы. Но на закате Алексии пришлось пробудиться окончательно и бесповоротно, оттого что кто-то принялся барабанить к ним в дверь.

— Коналл, там кто-то пришел! — она потрясла своего корпулентного мужа, бесформенной горой лежавшего рядом.

Граф Вулси тихонько засопел и перекатился, стараясь оказаться поближе к ней. Потом, не приходя в сознание, погладил Алексию по животу и уткнулся носом ей в шею. Алексия, насколько могла, выгнулась, наслаждаясь тем, как ласково шевелятся его губы — очень мягкие для человека, который даже не пытался как следует за собой ухаживать.

— Любимый, свет моих очей, господин моего сердца, кто-то стучит в дверь нашей гардеробной, хочет войти. Не могу поверить, что лорд Акелдама и его мальчики уже проснулись.

Но граф лишь еще глубже зарылся в ложбинку у ее шеи, видимо, находя аромат жены в высшей степени интригующим.

Дверь дрогнула и завибрировала, будто кто-то пытался открыть ее силой. Однако, несмотря на игривое убранство, дом лорда Акелдамы был выстроен с учетом возможностей, которыми обладают сверхъестественные, а защиту собственных нарядов старый вампир полагал задачей приоритетной. Поэтому дверь лишь слегка шелохнулась. С другой стороны вроде бы раздался крик, но толщина створки, способной остановить обувных воров, заглушала даже самые громкие комментарии, которые отпускались на эту тему.

Леди Маккон начала беспокоиться.

— Коналл, ну же, встань и открой! Судя по звукам, тот, кто стучит, очень настойчив.

— Я тоже кое в чем настойчив, особенно в данный момент.

Алексия хихикнула, ее позабавила и игра слов, и намек с фривольным подтекстом. Ей льстило, что муж до сих пор находил ее привлекательной, невзирая на ее состояние — ни дать ни взять кит на берегу, — но соответствовать его ожиданиям становилось все сложнее. Дух был готов ко всему, но плоть раздалась чрезмерно. Однако Алексия наслаждалась комплиментами, понимая, что за ласками ничего особенного не последует. Граф знал жену достаточно хорошо, чтобы не сомневаться: она ценит его вожделение почти так же, как его любовь. Прожив целую жизнь с ощущением собственного уродства и ненужности, Алексия теперь не сомневалась, что желанна для мужа, пусть даже его вожделение временно пропадает втуне. Мало того, ей было ясно, что он демонстрирует плотский интерес еще и потому, что для нее это важно. Пусть ее муж — оборотень и фигляр, он при том удивительно заботлив.

Тем временем кто-то по-прежнему терзал их бедную дверь. Коналл моргнул, просыпаясь, его карамельные глаза широко раскрылись и посмотрели на Алексию в упор. Он поцеловал жену в кончик длинного носа, с протяжным вздохом скатился с кровати и потопал к двери.

Алексия с трудом разлепила тяжелые со сна веки, полюбовалась задницей мужа, а потом крикнула:

— Коналл, халат! Ради всего святого, надень его.

Лорд Маккон проигнорировал это восклицание, рывком распахнул дверь и скрестил руки на широкой волосатой груди. Никакой одежды на нем не было. Алексия стыдливо съежилась под одеялом. Но беспокоиться было не о чем, к ним ломился всего лишь профессор Лайалл.

— Рэндольф, — рыкнул ее муж, — зачем весь этот шум?

— Дело в Биффи, милорд. Вам лучше бы поторопиться, вы нужны.

— Уже? — лорд Маккон сопроводил это слово потоком цветистой ругани, которую породило сочетание злости, живого творческого воображения и многих лет военной службы.

Окинув комнату взглядом, он, похоже, решил, что перекинуться выйдет быстрее, чем одеться, и начал меняться. Мышцы под кожей изменили форму, волосы с головы расползлись по телу и превратились в шерсть. Прошло совсем немного времени, а граф уже стоял на четырех лапах. Потом он выскочил из комнаты и бросился по коридору, намереваясь перемахнуть из одного дома в другой и посмотреть, что там стряслось. Алексия только полюбовалась на разноцветный кончик пушистого хвоста, когда муж скрылся из виду, даже не кивнув на прощание.

— Что происходит, профессор? — повелительно спросила она, прежде чем бета успел последовать за графом.

Беспокоить Макконов с такой настойчивостью было вовсе не в стиле профессора Лайалла. К тому же ситуации, требовавшие непосредственного вмешательства альфы, потому что его заместитель не мог ни отложить разбирательство на потом, ни предпринять какие-то предварительные шаги, возникали крайне редко.

Профессор Лайалл обернулся и с неохотой, которая читалась во всей его позе, снова посмотрел в сумрак комнаты.

— Проблемы с Биффи, миледи. В этом месяце он из рук вон плохо справляется с проклятьем, слишком сопротивляется, а чем сильнее сопротивление, тем больнее.

— Но до полнолуния еще больше недели! Сколько еще он будет страдать от таких ранних приступов физиологического расщепления?

«Бедный Биффи. Преждевременные изменения — это так неловко», — подумала Алексия.

— Трудно сказать. Прежде чем мальчик научится себя контролировать, могут пройти годы, а то и десятилетия. Со всеми новыми щенками вначале такое происходит, хотя их редко накрывает так внезапно и болезненно, как Биффи. Обычно приступы начинаются за несколько дней до полнолуния. А у Биффи из ряда вон выходящий цикл.

Алексия поморщилась.

— И вы не можете…

В свете дорогой газовой лампы, установленной в узком коридоре дома лорда Акелдамы, было невозможно рассмотреть выражение лица оборотня. Впрочем, зная профессора Лайалла, Алексия не сомневалась: даже при обычном освещении по его физиономии много не поймешь.

— В конце концов, леди Маккон, я всего лишь бета. Когда оборотень под воздействием луны принимает волчью форму и буйствует, успокоить его или подчинить может только альфа. Сейчас вам, наверное, понятно, что быть альфой значит куда больше, чем просто обладать внушительным размером и силой. Альфа — это еще и способность сдерживать, и ум, сохраняющийся в волчьей форме оборотня.

— Но, профессор Лайалл, вы все время очень сдержанны.

— Спасибо, леди Маккон. Для оборотня лучшего комплимента не придумаешь, но речь о сдерживании других, а не себя, ведь второе — только вопрос самоконтроля. Другим от этого толку мало.

— Если не считать примера, который вы таким образом подаете.

— Да, если не считать примера. А теперь я вас оставлю, чтобы вы могли одеться. Насколько мне известно, результаты из БРП, которых вы ждете, скоро будут готовы.

— Результаты, которых я жду?

— Результаты анализов тех загадочных жидкостей из бутылочек ОМО.

— Ах да, как замечательно! И будьте так добры, организуйте для нас с Флутом экипаж после ужина. Я должна съездить в библиотеку Вулси, и чем скорее, тем лучше.

Бета помотал головой.

— У меня есть подозрения, что с экипажем вы опоздали. Биффи придется отвезти в замок и там запереть. В результате недавних проявлений его нестабильности ваша задняя гостиная требует довольно существенного ремонта.

— Неужели? Как неудачно! И это после того, как трутни там все так замечательно устроили.

— Его нужно было где-то изолировать, а там нет окон.

— Понимаю. Но следы когтей пагубны для обоев.

— Как это верно, леди Маккон!

Профессор Лайалл удалился и, будучи профессором Лайаллом, сумел направить к леди Маккон свежепробудившегося трутня Акелдамы, чтобы тот помог ей одеться.

Бутс сунул голову в комнату, прежде чем успел заметить, что леди Маккон еще в постели. Голова тут же исчезла, и вместо нее в дверном проеме возникла спина.

— О господи, леди М., прошу меня просить. Вечно со мной такая история. Второй раз кряду оскандалился. Это не слишком благородно. Я схожу и отыщу кого-нибудь более подходящего, чтобы вам помочь, вы не возражаете? Через миг вернусь.

Озадаченная Алексия приступила к трудоемкому процессу, в результате которого она, извиваясь, постепенно покинула кровать. Только ей удалось встать, как в комнату явился веселый лорд Акелдама.

— Наидобрейшего вечера вам, моя цветущая маргаритка! Мой страдающий от безнадежной любви малютка Бутс сказал, вам не помешала бы горничная, а я подумал: коль скоро я проснулся, то могу насладиться вашим восхитительным обществом и одновременно оказать столь необходимую помощь.

Сам лорд Акелдама еще не был как следует одет для вечера. Его бесполезный монокль отсутствовал, как и обязательные румяна на алебастровых щеках и нелепые гетры. Тем не менее даже в своем самом неофициальном виде древний вампир блистал.

— Но, дорогой мой друг, ваши колени!

На вампире были панталоны из муарового шелка глубокого синего цвета, жаккардовый бело-золотой жилет и стеганая бархатная домашняя куртка с отделкой из тесьмы. Его брюки отличались таким высоким качеством, что Алексия боялась даже подумать о том, как вздумавший поиграть в камеристку лорд Акелдама попытается в процессе встать на колени — прямо на пол!

— Фи, дорогая, вы же меня знаете — я всегда готов экспериментировать с туалетами.

Леди Маккон сильно сомневалась, что лорду Акелдаме приходилось на регулярной основе иметь дело с одеванием — или раздеванием — дам, но он справился с задачей более чем сносно. На заре беременности Алексия, вероятно, оделась бы и сама, отказавшись от корсета и выбрав платье для поездок или какое-нибудь еще из тех, что застегиваются спереди. Но сейчас она не только не могла дотянуться до собственных ног, она их даже не видела, поэтому ей пришлось смириться с экстравагантной новой служанкой.

— Наверное, со стороны профессора Лайалла было очень любезно прислать мне кого-нибудь. Но, право же, если какому-то джентльмену, не являющемуся моим мужем, приходится видеть меня обнаженной, почему это не сам профессор?

Лорд Акелдама скользящей поступью двинулся к Алексии, по пути прихватив ее исподнее. От одной только высказанной ею идеи он захихикал.

— Ах, мой бесценный горошек в цвету, ваш профессор может нечаянно получить от этого слишком уж большое удовольствие. Как и бедный Бутс. А они оба — господа с принципами, — руки вампира проворно справлялись с завязками и пуговицами.

— На что вы намекаете, милорд? — спросила леди Маккон, голова которой лишь отчасти высунулась из-под сорочки.

Вампир потянул книзу прекрасный муслин и легким движением огладил ткань на выступающем животе. Другая его рука коснулась ее голого предплечья, и этот контакт на миг превратил сверхъестественного в человека. Его тонкие острые клыки исчезли, бледная до белизны кожа приняла легкий персиковый оттенок, а глянцевитые светлые волосы утратили толику своего блеска. Он улыбнулся Алексии, и его лицо выглядело в это мгновение скорее жено-, чем богоподобным.

— Ба, жимолость, вам ведь прекрасно известно, что все мы тут, каждый на свой лад, отклоняемся в своих влечениях от нормы.

Леди Маккон подумала о приемной лорда Акелдамы, обо всей этой позолоте и бахроме и, даже зная, что вампир имеет в виду совсем иное, кивнула.

— Да-да, я заметила.

Лорд Акелдама редко пожимал плечами, чтобы не нарушать линии своей куртки, но сейчас выглядел так, будто вот-вот это сделает. Однако вместо этого он метнулся в ту часть комнаты, где на длинной вешалке висела одежда Алексии, и принялся перебирать платья, вперяя в каждое взыскательный взгляд.

— Только не это, — сказала Алексия, заметив, что он слишком долго рассматривает одно, в зеленую и золотую полоску.

— Нет?

— Декольте слишком глубокое.

— Дражайшая моя девочка, так это же хорошо, а не плохо. Вы должны подчеркивать свои лучшие качества.

— Но, милорд, сказать по чести, в последнее время… как бы лучше выразиться… всего с переизбытком. Это ужасное неудобство, — Алексия сделала обеими руками движение в районе бюста, будто собираясь перекувырнуться. Упомянутая часть ее тела всегда была выдающейся, а в последние несколько месяцев и вовсе увеличилась до почти карикатурных размеров. Лорд Маккон восторгался. Леди Маккон находила это нелепым. «Можно подумать, природа меня изначально обделила», — ворчала она про себя.

— Ах да. Понимаю вашу точку зрения, барвинок, — лорд Акелдама перешел к следующему платью.

— Что вы там сказали о профессоре Лайалле?

— Я имел в виду, пчелка медоносная, что существуют разные уровни отклонений. В своих вкусах некоторые из нас, скажем так, больше прочих склонны к экспериментам. Я полагаю, одних вынуждает к этому скука, других — их природа, а третьих — безразличие, — вампир говорил обычным для него легкомысленным тоном, но у Алексии возникло ощущение, что он веками исследовал этот вопрос. Кроме того, лорд Акелдама никогда не делился информацией без веской причины. Перебирая гардероб леди Маккон и не глядя на нее, словно беседуя с ее платьями, вампир продолжал разглагольствовать: — И так выходит, что очень немногим посчастливилось любить тех, кого они хотят. Или, наоборот, не посчастливилось.

В конце концов он выбрал прогулочный наряд: гофрированную пурпурную юбку, кремовую блузку и укороченный лиловый жакет в испанском стиле. Несмотря на то что на всех этих вещах было очень мало отделки, вампира явно что-то привлекало в них. Алексия осталась довольна, потому что костюм подходил к одной из ее любимых шляпок — маленькому лиловому котелку, который украшало пурпурное страусовое перо.

Вампир принес ей все это, приподнял повыше и кивнул:

— Отличные цвета для вашей внешности, итальяночка моя прелестная. Наверно, наш Биффи помог вам все это заказать? — не дожидаясь подтверждения, он с нарочитой небрежностью вернулся к предыдущей теме: — Ваш профессор Лайалл как раз из таких.

— Из безразличных?

— Нет, лепесточек, из тех, у кого нет определенных предпочтений.

— А Бутс? — Алексия стояла, не шевелясь, а вампир обошел ее и, совсем как настоящая камеристка, принялся зашнуровывать юбку.

— А Бутс другого типа.

Леди Маккон подумала, что понимает, о чем он говорит, но была полна решимости прояснить все настолько, насколько это вообще возможно. Пусть себе лорд Акелдама наслаждается двусмысленностями и эвфемизмами, но ее никто и никогда не обвинял в излишней скромности.

— Вы хотите сказать, милорд, Бутс получает удовольствие как от мужского, так и от женского общества?

Вампир снова обошел ее, чтобы оказаться лицом к лицу, и склонил голову на сторону, словно покрой жакета собеседницы интересовал его больше, чем их беседа.

— Да-да, голубка моя, это весьма эксцентрично, правда? Но не мне и не моим домочадцам осуждать чьи-то пристрастия. Возможно, мы склонны к этому меньше, чем кто бы то ни было еще в Лондоне, — он наклонился и расправил бант у горла Алексии, а потом усадил ее и стал возиться с чулками.

— Что ж, я никогда не посмела бы поставить под сомнение ваше суждение о Бутсе, но, право же, вы наверняка ошибаетесь, оценивая природу профессора Лайалла. Во имя всего святого, он же военная косточка!

— Из этого я делаю вывод, что вы очень мало слышали о военно-морском флоте ее королевского величества, правда же?

Вампир перешел к обуви. Ноги Алексии так отекли, что она, к собственному отвращению, не влезала больше ни в одни ботинки и сапожки.

— Только вообразите — костюм для прогулок и танцевальные туфельки!

— Ну не то чтобы я сейчас много ходила. Однако, мой милый лорд, я не могу в это поверить. Кто угодно, только не профессор Лайалл! Вы, должно быть, неверно что-то истолковали.

Лорд Акелдама застыл, склонил голову над одной из ее кожаных туфелек.

— Ах нет, кустик мой сиреневый, я знаю, что прав.

Леди Маккон, заставляя себя успокоиться, хмурилась на белокурую голову, с таким радением склонившуюся к ее ногам.

— Мне не доводилось видеть, чтобы он оказывал внимание кому бы то ни было независимо от пола. Думала, это свойство любого беты — не заводить романов, а любить всю свою стаю. Хотя нельзя сказать, что я знакома со многими бетами. Значит, это не свойство его характера? Он всегда был таким сдержанным или нет? — Лорд Акелдама встал, в очередной раз обошел Алексию и принялся возиться с ее волосами. — Для аристократа вы неплохо справляетесь с дамским ансамблем, не так ли, милорд?

— Все мы изначально откуда-то да пришли, лютик, даже наш брат вампир. Конечно, я никогда не вращался в тех же кругах, что ваш профессор Лайалл, и должен признать, что, пока вы не вошли в наши жизни, никогда не обращал на него особого внимания, — вампир нахмурился, и на его красивом лице мелькнуло осуждение. — И может оказаться, совершил катастрофическую оплошность, столь же ужасную, как в тот краткий период, когда я вдруг воспылал нежностью к пальто лаймового цвета, — он даже содрогнулся от неприятного воспоминания.

— Я убеждена, в этот раз все не настолько кошмарно. Ведь мы говорим всего лишь о профессоре Лайалле.

— Вот именно, моя сливовая слоечка. Очень к немногим из нас могут быть отнесены слова «всего лишь». Я провел кое-какое расследование. Говорят, он так до конца и не оправился от сердечного недуга.

Алексия нахмурилась.

— Так действительно говорят?

— Неловко как-то, когда бессмертный страдает от разбитого сердца, вы согласны? Особенно если это здравомыслящий и достойный человек.

Леди Маккон бросила проницательный взгляд на отражение своего друга в зеркале. Тот тем временем подкалывал ей локон.

— Ну нет, я предпочту сказать «бедный профессор Лайалл».

Лорд Акелдама закончил ее прическу.

— Готово! — с гордостью провозгласил он и поднял маленькое зеркальце, чтобы Алексия могла увидеть свой затылок. — Я не так ловок со щипцами для завивки, как наш драгоценный Биффи, поэтому придется удовлетвориться таким вот простеньким вариантом. Прошу прощения за мою неумелость. Нужно только добавить розетку-другую или свежие цветы, вот сюда.

— Простота — это прекрасно, получилось куда лучше, чем все, что я могла бы сделать сама. И конечно же, приму ваш совет относительно цветов.

Вампир кивнул, забрал зеркальце и положил на шкаф.

— И как… как там Биффи?

Нарочитая прозаичность этого якобы будничного вопроса предупредила Алексию о том, как он важен.

— Он все еще расстраивается, что пришлось отказаться от нюхательного табака. — В ответ на ее попытку отшутиться лорд Акелдама лишь чуть улыбнулся, и Алексии пришлось тоже заговорить серьезно. — Не так хорошо, как нам бы хотелось. Мой муж думает, и я склонна с ним согласиться, будто что-то держит его, тянет назад. И это достойно сожаления, ведь, хотя Биффи и не хотел посмертия в волчьем обличье, ему придется научиться принимать такое положение вещей. — Идеальные губы лорда Акелдамы чуть искривились. — Мне дали понять, что это вопрос контроля. Что он должен научиться управлять превращением, а не наоборот. Пока этого не произойдет, ему придется подчиняться всевозможным ограничениям. Он не может выходить днем, иначе ему грозят постоянные травмы, а задолго до полнолуния и после такового возле него должно быть серебро, и еще ни в коем случае нельзя, чтобы он унюхал базилик. Все это довольно печально.

Лорд Акелдама чуть отступил, а потом промурлыкал, словно он не задавал свой вопрос, а Алексия на него не отвечала:

— Ну что же, дражайшая моя девочка, вынужден с вами попрощаться. Пора мне заняться и своим туалетом. Как раз нынче вечером в варьете премьера самого что ни на есть безнравственного шоу, и я намерен явиться на него при полном параде.

И он двинулся к дверям тем размашистым шагом, который так мил опереточным злодеям, когда они удаляются со сцены. Но провести леди Маккон ему не удалось.

— Милорд, — заговорила она самым тихим и нежным голосом, каким только смогла, не будучи той, кто обычно прибегает к женским уловкам, — возвращаясь к вопросу разбитого сердца, следует ли мне теперь говорить «бедный лорд Акелдама»?

Вампир удалился, не удостоив ее ответом.

Леди Маккон опустила мостик между балконами, вернулась в городскую резиденцию стаи Вулси и спустилась по лестнице. Ходить по мосткам, не видя собственных ног, было чуточку нервно, но Алексию Маккон, женщину с решительным характером и твердыми принципами, не мог победить какой-то там безразмерный живот. Ей встретилась Фелисити, явно недавно вернувшаяся с одной из своих неподобающих вылазок — это было понятно по вязаной накидке. К счастью, необходимости завести праздную беседу помешала царившая в доме неразбериха. Однако Фелисити не могла допустить, чтобы Алексия прошла мимо нее просто так, и отпустила комментарий:

— Сестрица, что за ужасный гвалт в задней гостиной?

— Фелисити, знала ли ты, когда решила воспользоваться моим гостеприимством, что тебе предстоит жить в логове оборотней?

— Да, но чтобы вести себя как дикие животные? Это совершенно некультурно.

Леди Маккон сощурилась, наклонила голову и молча уставилась на сестру, давая той время обдумать собственные слова. Фелисити зачастила:

— Что ты имеешь в виду? Он перекинулся? Здесь, в городе?! Какой неслыханный позор! — она повернулась и принялась спускаться по лестнице следом за Алексией. — Можно посмотреть?

«Как ни печально, но предыдущую ипостась Фелисити, откровенно язвительную и противную, выносить было легче», — подумала леди Маккон.

— Конечно, нельзя! И вообще, что на тебя нашло в последнее время? Ты сама на себя не похожа.

— Неужели невозможно представить, что я хочу заняться самосовершенствованием.

Алексия коснулась тускло-серой шали, наброшенной на выцветшее платье сестры:

— Да. Невозможно.

Фелисити раздраженно фыркнула:

— Мне нужно переодеться к ужину.

Леди Маккон осмотрела ее с головы до ног, скривив губы, что, по совести сказать, выходило у нее почти так же, как у Фелисити. Иногда, хоть и не слишком часто, признаки их родственной связи все-таки вылезали наружу.

— Да, тут я с тобой совершенно согласна. Нужно.

Фелисити повела плечами, будто стряхивая оскорбление, издала какой-то звук и проследовала обратно в лучшую спальню, которую, естественно, не преминула занять.

А леди Маккон поковыляла дальше, осторожно ступая на каждую ступеньку. Настойчивые звуки снизу заставляли ее злиться на собственную неспособность двигаться проворно. «Нет, правда, это просто нелепо! — мелькнуло в голове. — Я оказалась в ловушке собственного тела».

Добравшись до главного зала, она обнаружила, что дверь в заднюю гостиную заперта и трясется. Профессор Лайалл и два клавигера стояли перед ней с понурым видом, переминаясь с ноги на ногу и излучая мужскую озабоченность.

— Почему вы не на ужине? — властно и требовательно поинтересовалась леди Маккон. — Не сомневаюсь, Флут с прислугой приложили немало усилий, пока его готовили.

Все замерли и уставились на нее.

— Вперед, идите кушать, — скомандовала она мужчинам, словно те были малыми детьми или комнатными собачками.

Профессор Лайалл вопросительно поднял бровь. Леди Маккон понизила голос.

— Биффи не хотелось бы, чтобы кто-то это видел.

— Ага, — после этого бета, послушный воле своей госпожи, последовал за остальными в столовую и закрыл за собой дверь.

Леди Маккон вошла в заднюю гостиную. Тут царил полный хаос. Лорд Маккон, ставший большим пятнистым волком — Алексия всегда считала, что он хорош даже в образе дикого животного, — застыл в боевой стойке перед более молодым и поджарым зверем. Шерсть Биффи была темно-шоколадного цвета, почти как его человеческие волосы, отливая красноватым только на животе и вокруг шеи. Желтые глаза светились безумием.

Лорд Маккон автоматически рявкнул на жену. Он всегда на нее рявкал независимо от того, в каком обличье пребывал. Алексия отмела его командный тон:

— Да-да, но ты должен признать, что в таких обстоятельствах я могу оказаться полезной даже в нынешнем малоподвижном состоянии.

Лорд Маккон с видимым раздражением рыкнул.

Биффи учуял запах леди Маккон и инстинктивно повернулся, чтобы броситься на источник новой угрозы. Граф крутнулся на месте, преграждая ему путь своим телом. Менее массивный волк со всей дури врезался в своего альфу, пошатнулся, затряс головой и заскулил. Лорд Маккон сделал выпад в сторону Биффи, прихватил его зубами и прижал к почти уничтоженному диванчику.

— Ах, Коналл, ты только посмотри на эту комнату! — леди Маккон была очень недовольна. В помещении царил полный кавардак — мебель перевернута, занавески изодраны, а один из бесценных блокнотов таинственной кухарки покусан и обслюнявлен. — Вообще ни в какие ворота не лезет! Это же улики, вот что это такое, — от расстройства Алексия схватилась за грудь. — Боже мой, наверно, следовало держать их при себе. — Конечно, на самом деле нельзя было винить в случившемся Биффи, но до чего же все это досадно! Снимая перчатки, она поковыляла к оборотням.

Биффи по-прежнему огрызался и пытался броситься на нее, рыча в неконтролируемой ярости — проклятое чудовище из народных легенд, обретшее плоть и шерсть у нее на глазах. Алексия цыкнула на него:

— Право, Биффи, оно тебе надо? — тут она задействовала лучшие интонации леди Маккон. — Соберись! Такое поведение не пристало джентльмену!

Алексия тоже была альфой, и ее командный тон пронял Биффи, который умерил свое кусачее неистовство. В его желтых глазах даже появилась какая-то осмысленность. Воспользовавшись этим, лорд Маккон атаковал, крепче сжав зубами шею противника и завалив того на пол, используя явное преимущество в массе.

Леди Маккон, приблизившись, уставилась на эту сцену сверху вниз.

— Так не пойдет, Коналл. Я не смогу нагнуться и дотронуться до него, непременно завалюсь.

Явно позабавленный муж фыркнул и, небрежно тряхнув головой, подбросил молодого волка кверху. Изумленный Биффи приземлился на спину поверх остатков диванчика и попытался перевернуться, чтобы снова атаковать.

Леди Маккон схватила его за хвост. От неожиданности молодой волк дернулся, да так, что Алексия потеряла равновесие и, охнув, шлепнулась на диванчик рядом с ним. В тот же миг под воздействием ее запредельного прикосновения Биффи вынужден был снова стать человеком: даже когда он лишился хвоста, Алексия другой рукой перехватила его за лапу.

Никто и глазом моргнуть не успел, а голый Биффи уже лежал, распростершись в самой неприличной позе на диванчике, крепко схваченный за ногу своей госпожой. Коль скоро контакт с Алексией сделал парня смертным со всеми вытекающими из этого состояния реакциями тела, в том, что он густо покраснел от унижения, ничего удивительного не было.

Даже сочувствуя бедственному положению Биффи, Алексия не ослабляла хватку и со свойственной людям науки отстраненностью отметила, что его румянец стыда распространился до самого низа. «Удивительно», — подумалось ей.

Мужнин рык заставил ее переключиться. Ее супруг тоже перекинулся в человека и тоже был наг.

— Что?

— Хватит на него таращиться. Он голый.

— Точно так же, как и ты, муженек.

— Ну да, поэтому, если хочешь, можешь смотреть на меня.

— Ох, и верно… Ой, — свободной рукой леди Маккон вдруг схватилась за живот.

Легкая ревность Коналла моментально трансформировалась в гипертрофированную заботу.

— Алексия, тебе нехорошо? Ы-ы, не надо было тебе сюда лезть, слишком опасно. Ты упала.

Биффи тоже разволновался, сел и попытался освободить свою лодыжку, но леди Маккон не выпустила ее.

— Миледи, что с вами?

— Ох, да прекратите оба! Просто младенец разбушевался и брыкается от такой неожиданной суеты. Нет, Биффи, милый, мы должны сохранять контакт, каким бы неприличным тебе это ни казалось.

Биффи предложил ей руку, и Алексия приняла ее, соглашаясь на такой обмен заложниками.

— Следует ли мне позвонить Флуту? — предложил Биффи, снова краснея, но на этот раз чуть меньше: теперь ему было о чем побеспокоиться помимо своего позора.

Алексия спрятала улыбку.

— Это не так-то просто, потому что ты отгрыз веревку колокольчика.

Биффи оглянулся по сторонам и вспыхнул с новой силой. Он прикрыл лицо одной рукой, но подглядывал в щели между пальцами, будто не мог ни вынести такого зрелища, ни оторвать от него взгляд.

— Ну, грудинка трепаная, что же я наделал?! Бедная ваша гостиная. Милорд, миледи, пожалуйста, простите меня. Я был не в себе. Я был в плену проклятья.

Лорд Маккон не желал слушать ничего подобного.

— В том-то и проблема, щенок. Ты был очень даже в себе, но по-прежнему отказываешься это принять.

Леди Маккон поняла, что имеет в виду ее муж, и попыталась перефразировать его высказывание, используя более сочувственные слова:

— Биффи, дорогой, ты должен привыкать к тому, что стал оборотнем, и даже попытаться получать от этого удовольствие. Продолжать сопротивление вредно, — она окинула комнату взглядом. — Главным образом для моей мебели.

Биффи потупился и кивнул.

— Да, я знаю. Но, миледи, это настолько лишено достоинства… я хочу сказать, прежде чем перекинуться, нужно раздеться догола. А потом… — он посмотрел на нижнюю часть своего туловища и попытался скрестить ноги.

Лорд Маккон сжалился и швырнул парню бархатную декоративную подушечку. Биффи с благодарностью пристроил ее себе выше колен. Алексия обратила внимание, что ее мужа такие пустяки не беспокоят. Голубые глаза Биффи были громадными.

— Спасибо, миледи, что вернули меня. Это больно, но я готов терпеть что угодно, лишь бы только снова стать человеком.

— Да, но вопрос в том, как нам тебя одеть, пока я тебя касаюсь, — ответила со своей обычной практичностью Алексия.

Лорд Маккон ухмыльнулся.

— Кое-что можно организовать. Думаю, мне следует позвать Флута. Он наверняка знает, как все устроить.

За неимением шнурка от колокольчика Коналл вышел из комнаты и заорал, призывая дворецкого, который явился в считаные секунды. Он оценил бедственное положение гостиной, валяющуюся кругом мебель, а также полное отсутствие одежды на двух джентльменах, которые там находились, даже глазом не моргнув.

— Господа. Мадам.

— Флут, дружище, — бодро заговорил граф, — нам понадобится кто-нибудь, чтобы прибраться в этой комнате, а то тут небольшой беспорядочек. Думаю, нужно поменять обивку дивана, разобраться с обоями и занавесками, ну и потребуется новый шнур для колокольчика. Ах да, еще необходимо одеть Биффи так, чтобы моя жена его не отпускала.

— Да, сэр, — Флут повернулся, чтобы посмотреть, в чем дело.

Леди Маккон демонстративно кашлянула и со значением окинула мужа взглядом сверху вниз и обратно.

— Что? Точно, еще пришлите одного из клавигеров с каким-нибудь обмундированием для меня. Дьявольски неудобно, но, полагаю, сегодня вечером мне придется нацепить штаны и сюртук с галстуком.

Флут исчез и тут же появился снова со стопкой одежды для Биффи. У того стал такой вид, словно он возражает против тех вещей, которые выбрал дворецкий, однако не намерен еще раз устраивать переполох. Похоже, Флут выбрал самый мрачный наряд из павлиньего гардероба молодого денди. Облачить нижнюю частью туловища Биффи оказалось относительно просто. Потом Флут предложил молодому человеку встать на колени на краю дивана. Леди Маккон касалась его шеи сзади, пока на него надевали сорочку, жилет, жакет и галстук. Флут справился с поразительным мастерством — вероятно, потому, подумалось Алексии, что он долгие годы служил у ее отца камердинером. Судя по всему, Алессандо Таработти и сам отчасти был денди.

Пока Флут, Алексия и Биффи играли на диванчике в сложную игру с замысловатыми движениями, явился клавигер с одеждой для лорда Маккона. Граф как попало натянул на себя предметы гардероба, демонстрируя при этом такое же внимание к деталям, какого можно ожидать от хорька, которого попросили украсить шляпку. Лорд Маккон считал, что, когда на нем брюки и еще что-нибудь на торсе, он уже одет, а дальше — чем меньше вещей, тем лучше. Как-то летом Алексия обнаружила, что ее супруг в прямом смысле слова расхаживает по комнате босиком! А однажды — и, имейте в виду, только однажды — Коналл даже попытался в таком виде присоединиться к ней за чаем. Невозможный человек. Разумеется, леди Маккон сразу положила этому конец.

Когда профессор Лайалл сунул голову в комнату, все уже разрешилось.

— Ага, хорошо, вы всё уладили.

— А разве она не всегда всё улаживает? — проворчал муж леди Маккон.

— Да, профессор Лайалл? — спросила Алексия.

— Я думал, миледи, вы захотите узнать, что из нашей лаборатории в БРП доставили результаты анализов, которые вас интересовали.

— Что?

— Ну, те пузыречки, которые вы, гхм, нашли.

— И что же там?

— Яды. Абсолютно во всех бутылочках. Разных видов, разной эффективности. Какие-то удалось идентифицировать, какие-то нет. В основном они действуют на смертных, но два или три могут на время свалить даже сверхъестественных. Мерзкие вещества.