Несокрушимо

13

СИльвия

Когда Фрэнни приехала забрать девочек, она попросила поговорить со мной наедине.

— Конечно, — ответила я, мельком взглянув на кухонный стол, где пятеро детей доедали свои мороженые десерты. — Пойдём в гостиную?

— Эм, давай лучше поднимемся наверх, — сказала она, её лицо выражало обеспокоенность. Она понизила голос, — Мне действительно не хочется, чтобы они нас услышали.

— Хорошо.

Мой желудок сжался в узел, пока мы поднимались в мою спальню. Как только мы оказались внутри, я села на край кровати, а Фрэнни закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.

— Я не хочу, чтобы ты паниковала, — сказала она, подняв обе руки в успокаивающем жесте.

— Фрэнни, ты меня пугаешь. Что случилось?

— Помню, ты говорила, что твоим детям нельзя заводить аккаунты в соцсетях, правильно?

— Да, я сказала, что они должны подождать до старшей школы.

— Так вот, у Уитни есть аккаунт в Инстаграм.

— Нет, у неё нет.

Фрэнни кивнула.

— Есть. Она показала его Милли. Тебе нужно это увидеть.

Мой живот скрутило от волнения.

— Господи.

— Всё не так плохо, — успокоила она, садясь рядом со мной и доставая телефон. — Но, думаю, тебе стоит с ней поговорить.

Она быстро нашла аккаунт Уитни и передала мне телефон.

Имя в профиле было вымышленным, но фотографии — настоящие. Ряд селфи с полным макияжем, где она позировала с надутыми губами. Я пролистала вниз, с облегчением не найдя ничего слишком вызывающего, но мне стало тошно от мысли, что она сделала это втайне от меня. Я подняла глаза к описанию профиля: Просто девочка, которая хочет чувствовать себя красивой.

Я закрыла глаза, пытаясь сдержать слёзы.

— Чёрт.

— Всё не так страшно, — мягко сказала Фрэнни, забирая телефон. — Профиль закрытый, и он совсем новый, у неё мало подписчиков. Но я подумала, что тебе стоит знать.

— Спасибо. А теперь скажи, что мне с этим делать.

Она тихонько засмеялась.

— Прости, но с этим у меня пока опыта нет. Хотя, думаю, скоро будет. Милли всё время выпрашивает у Мака разрешение завести соцсети, но он неизменно отказывает.

— А что бы он сделал, если бы узнал, что она сделала это тайком?

— Забрал бы у неё телефон. Наказал бы на всю жизнь. Сильно отругал, рассказав про всех извращенцев и странных людей, которые охотятся на подростков в соцсетях. А потом, поскольку его лекция наверняка включала бы много мата, он, наверное, положил бы долларов двадцать в банку за плохие слова.

Я вздохнула.

— Да, это совсем не мой стиль воспитания. Но, возможно, мой подход неправильный. Может, если бы я была строже, она уважала бы мои правила. Может, я заслужила это.

Фрэнни обняла меня за плечи.

— Перестань. Ты отличная мама. Просто она сейчас переживает сложный период. И, правда, это не такая уж большая проблема. Просто поговори с ней.

— Поговорю. — Я уставилась на наши туфли, пытаясь проглотить ком в горле. — Меня так расстраивает, что она не чувствует себя красивой. Это моя вина? Я уже в начале пути родительства в одиночку всё делаю неправильно?

— Нет, — твёрдо сказала Фрэнни, сжимая моё плечо. — Ты делаешь всё возможное в сложной ситуации. Все девочки её возраста проходят через это. Милли точно такая же. Я не могу сосчитать, сколько слёз она пролила из-за своей причёски перед школой. Её волосы, по её словам, разрушают ей жизнь.

Я покачала головой, немного усмехнувшись, потому что сама хорошо помнила те времена.

— Знаю. Я тоже через это прошла. Но она никогда не вела себя так до развода. Я беспокоюсь, что это связано с тем, что её бросил отец.

— Вот почему тебе нужно поговорить с ней. Или найти ей психолога. Девочки Мака ходили к одному специалисту после того, как их мама ушла. Хочешь её номер? Им она очень понравилась.

— Да, пожалуйста, — кивнула я.

— Хорошо. Я попрошу Мака и напишу тебе. — Она встала, пряча телефон в сумку. — Ты справишься?

Я кивнула.

— Да. Просто иногда кажется, что как только я делаю шаг вперёд в своём новом начале, тут же что-то отбрасывает меня назад.

— Это не шаг назад, Силь. Это просто маленькая кочка на дороге родительства. Ты справишься.

Я улыбнулась ей и глубоко вздохнула.

— Спасибо. И спасибо ещё раз, что взяли их вчера.

— На здоровье. Мы хорошо провели время. Ты-то хоть насладилась вечером наедине?

Моё лицо покраснело.

— Эм, да. Мне очень понравилось.

— Сильвия… — Фрэнни наклонила голову. — Почему у тебя такие красные щёки?

— Потому что я была не совсем одна.

Она ахнула.

— Что?

Я закрыла лицо руками.

— Даже не верится, что я тебе это рассказываю.

— О, мой Бог — ты была с Генри, да?

Я кивнула, всё ещё пряча лицо за ладонями.

— Я знала! — вскрикнула она и заёрзала на месте. — Я говорила Маку, что между вами что-то происходит, ещё накануне Рождества. Так, рассказывай, что случилось?

Я опустила руки на колени.

— Всё.

— В смысле, всё-всё?

— Три раза.

Фрэнни вскрикнула и начала прыгать от радости.

— О, Господи, Сильвия! Это потрясающе! — Она замерла. — Постой, это было потрясающе?

Я кивнула.

— Очень. Я целый день ни о чём другом думать не могу.

— Ничего себе. Значит, ты и Генри.

— Не совсем. Между нами нет чего-то определённого. Мы пока сами не понимаем, что делаем, — призналась я.

— А разве это сейчас обязательно знать? Может, просто посмотреть, куда всё пойдёт?

— Это примерно наш план, — сказала я. — Так что, пожалуйста, никому не говори, ладно?

— Мой рот на замке, — заверила она, делая вид, что застёгивает молнию на рту. — Даже Маку не скажу, если ты не хочешь.

Мне не хотелось просить сестру что-то скрывать от её мужа, но я понимала, что чем меньше людей об этом узнают сейчас, тем лучше.

— Спасибо. Думаю, Генри бы не возражал, если бы Мак знал, но…

Фрэнни подняла руки.

— Не переживай. Я всё понимаю. Когда мы с Маком только начали встречаться, всё было так же — мы никому не говорили, особенно детям. — Она пожала плечами. — Хотя, как оказалось, мы их всё равно не обманули.

Я нахмурилась.

— Да, дети умные. А мои пережили так много, что я просто не хочу добавлять им лишних сложностей.

— Но ты тоже заслуживаешь счастья, Сил, — мягко сказала Фрэнни. — И если время, проведённое с Генри, делает тебя счастливой, то я говорю — дерзай.

— Спасибо. — Я опустила взгляд на руки, лежавшие на коленях, мечтая, чтобы всё было так просто. — Я должна пойти к нему в винодельню сегодня вечером. Но теперь думаю, может, мне лучше остаться дома с детьми. Поговорить с Уитни.

— А ты не можешь сделать и то, и другое?

— Может быть. — Именно это и был главный вопрос, верно? Смогу ли я быть той матерью, которой нужно быть, и при этом иметь этот страстный роман с Генри на стороне?

Я не была уверена, что хочу знать ответ на этот вопрос.

Внизу Уитни умоляла меня разрешить Милли остаться с ночёвкой, и Фрэнни сказала, что ей не сложно. Я согласилась, почувствовав облегчение от того, что мне сегодня не придётся поднимать тему Инстаграма — я не хотела обсуждать это при ком-то ещё. Кроме того, мне нужно было время, чтобы обдумать, как подойти к этому разговору. Я не хотела быть злой и обвиняющей — это не тактика, которая работает с девочками-подростками. И я понимала её желание чувствовать себя красивой.

Господи, разве не это заставляло меня искать встречи с Генри? Потому что он заставлял меня чувствовать себя особенной? Потому что я так долго чувствовала себя некрасивой и ненужной? Разве лайки, которые Уитни хотела получить, не были аналогичны вниманию, которое оказывал мне Генри? Как я могу её осуждать, если сама поступаю так же? Это делало меня лицемеркой?

Эти мысли начали мучить меня так сильно, что я решила написать Генри, что не смогу прийти. Я взяла телефон и открыла его контакт — Большой Член ДеСантис. Увидев это имя, я рассмеялась. Может, я и не отменю встречу. Немного вина и смеха с Генри звучали очень заманчиво. Это не решит мои проблемы, но они точно не усугубятся, пока меня не будет, верно?

И ведь не обязательно заниматься сексом. Мы могли бы просто поговорить. Он мог бы начать учить меня. Мне просто нравилось быть рядом с ним.

После того как я снабдила детей закусками, напитками и пледами в гостиной, я сказала отцу, что пойду в винодельню помочь Генри.

— Так поздно в воскресенье? — нахмурился отец, устраиваясь на одном конце дивана напротив Кита. — Что он там делает?

— Не знаю, — ответила я, торопливо уходя, чтобы он не задал ещё больше вопросов. — Но я ненадолго.

Я закуталась потеплее и отправилась к винодельне. Грузовик Генри стоял на парковке, но он был лишь частично покрыт снегом, что означало, что он уезжал и снова вернулся. Я гадала, ужинал ли он где-то в городе или один дома.

Когда я подошла к стеклянной двери, заглянула внутрь, но сразу его не увидела. Я потянула за ручку, удивившись, что дверь была открыта. Генри появился наверху лестницы, ведущей в подвал, как только дверь за мной закрылась.

— Привет, — сказал он с улыбкой. — Ты пришла.

— Пришла, — ответила я, чувствуя, как сердце начало биться чаще при виде его, а внутри разливалось тепло. Я сняла шапку и перчатки, положив их на высокий стол.

Он подошёл ко мне и огляделся.

— Ты одна?

— Одна.

— Хорошо.

Он запер дверь, выключил верхний свет и притянул меня к себе. Когда его губы соприкоснулись с моими, вновь разжигая пламя внутри, я поняла, что пришла сюда не для разговоров.

Я пришла, чтобы почувствовать.

Обняв его за шею, я ответила на поцелуй, пока мы оба не остались без дыхания, раздражённые громоздкими слоями одежды, мешавшими нам.

— Идём, — сказал он, взяв меня за руку.

Мы двинулись через темноту, спустились по лестнице в подвал. Генри провёл меня мимо стальных баков и рядов дубовых бочек к двери своего офиса. Он толкнул её плечом, открыл и втянул меня внутрь маленькой тёмной комнаты.

— Урок первый, — произнёс он, закрывая за мной дверь. — Никогда не позволяй виноделу заманить тебя в свой офис после работы.

Я рассмеялась, пока он расстёгивал моё пальто и бросал его в сторону.

— Урок второй, — продолжил он, снимая с меня свитер и расстёгивая лифчик. — Ни при каких обстоятельствах не позволяй ему раздеть тебя.

— Думаю, я провалю этот курс, — пробормотала я, пока он становился на колени, стягивая с меня сапоги.

— Урок третий. — Он расстегнул мои джинсы и стянул их с моих ног. — Если он скажет, что не может перестать думать о твоём вкусе и должен выяснить, такой ли он хороший, как он помнит, будь осторожна.

— Осторожна с чем? — спросила я, когда он взял меня за бёдра и подвёл к своему столу.

— С его намерениями. — Генри поднял меня и усадил на край стола, широко разводя мои ноги и опускаясь на колени. — Они, вероятно, коварны.

— Коварны? — ахнула я, когда его язык провёл по моему телу долгим, медленным движением, заставившим меня содрогнуться всем телом.

— Да. — Он сделал это снова, вызывая во мне волны наслаждения. — Он просто хочет трахнуть тебя своим языком.

Я откинулась на локти и застонала от его сладких мучений.

— Правда?

— Да. Но ещё и своим членом.

— Хорошо, — выдохнула я, почти теряя способность говорить. — Потому что я слышала, что он большой.

— Он большой. И становится всё больше с каждой минутой.

Я засмеялась, запрокидывая голову назад, пока Генри, обхватив мои бедра, подтягивал меня ближе к своему рту. Мои пальцы ног согнулись, когда его язык проник внутрь меня. Он пожирал меня, словно голодал по мне целую вечность. Его язык ласкал, гладил, сосал, скользил, а из его горла доносились стонущие звуки, будто я была для него самым изысканным угощением. Он говорил, что ему меня недостаточно. И я верила ему.

Когда он заставил меня кончить своим ртом, он вскочил на ноги и начал расстегивать ремень.

— Дай мне, — выдохнула я, расстегивая и расстёгивая его джинсы.

Я потянулась к его члену, который с силой вырвался из боксеров, словно освободившись из клетки. Генри застонал, когда я обхватила его горячий, твердый ствол обеими руками, нежно скользя ими вверх и вниз.

— Сними рубашку, — потребовала я. — Я хочу чувствовать твою кожу рядом с моей.

Через минуту он врывался в меня, мои ноги обвивали его бедра, а его сильные руки крепко держали меня за бедра. Я вцепилась в его мощные плечи, впиваясь ногтями в кожу. Он поднял меня со стола и прижал спиной к двери, вгоняя свой член глубоко и сильно. Голова с глухим стуком ударялась о дерево.

Но это было так невероятно — ощущать себя объектом его дикого желания, той, что пробуждала в нем эту потребность обладать мной целиком. Он вбивался в меня еще глубже и оставался там, двигаясь так, чтобы я снова оказалась на грани.

Тяжело дыша, он наклонил лоб к моему.

— Ты слишком хороша. Я должен замедлиться.

— Нет, не останавливайся, — умоляла я, двигая бедрами. — Я хочу, чтобы ты кончил.

Из его горла вырвалось рычание, и он вновь начал быстрые, мощные толчки, от которых моя спина ударялась о дверь. Все мышцы внизу моего тела напряглись, когда я достигла пика, на мгновение застыла там, с учащенным сердцебиением, закрытыми глазами, задержав дыхание — пока не почувствовала, как его член дернулся внутри меня, толкнув меня за грань. Его губы находились так близко к моим, что мы делили одно дыхание, когда наши тела отдавались этому мощному, всепоглощающему ритму.

«Вот это, — подумала я, когда по коже пробежали мурашки. — Вот как это должно ощущаться. Вот чего мне не хватало. Вот чего я хочу.»

Но есть ли хоть какой-то шанс, что я смогу сохранить это?

Когда мы оделись, Генри всё-таки провёл небольшую экскурсию по винодельне, рассказал, для чего предназначено оборудование, описал вина, находящиеся в разных бочках и резервуарах, и похвастался недавно приобретённой линией розлива.

— Но самое важное для меня сейчас — это обрезка, — сказал он, когда мы стояли у огромных окон дегустационного зала, выходящих на виноградник. — Качество любого урожая во многом зависит от того, как хорошо мы проведём обрезку. И мы делаем это только вручную.

Я с трудом сдержала улыбку.

— Говорят, это настоящее искусство.

Он бросил руку мне на плечи, прижимая в шутливом захвате.

— Ты издеваешься над учителем?

— Никогда, — сказала я, смеясь, пока он крепко обнимал меня. — Особенно после такого приятного урока, хотя я не уверена, что усвоила все. Возможно, мне понадобится повторение.

— Это можно легко устроить — возможно, даже сегодня вечером, — сказал он, ослабив хватку, чтобы я могла повернуться к нему.

— Хотела бы я, — ответила я, проводя руками по его груди, — но мне нужно возвращаться. На самом деле я сомневалась, стоит ли мне приходить сегодня. Чуть не отменила.

— Почему?

Я покачала головой.

— Просто кое-что с Уитни.

— Хочешь поговорить об этом?

Я поиграла с одной из пуговиц на его рубашке.

— Не хочу загружать тебя своими проблемами. Мне кажется, я постоянно жалуюсь тебе.

— Перестань, — он поднял мой подбородок. — Ты мне никогда не надоедаешь. И это не жалобы — я сам спрашиваю. Всё в порядке?

— Она в порядке. Просто нарушила одно из моих правил насчёт социальных сетей — ей нельзя было их заводить, но я узнала, что она создала аккаунт в Инстаграм и выложила кучу своих фотографий.

Он выглядел немного напуганным.

— Каких фотографий?

— Ничего рискованного. В основном селфи с макияжем, губы уточкой. А в описании написано что-то вроде: «Я просто девушка, которая хочет быть красивой».

— Понятно.

— Но криками, что она уже красивая, это не исправить.

— Вряд ли.

— Я понимаю, что это ничего такого, чего не делали бы миллионы других подростков, но мне это не нравится. И ненавижу, что она это скрывает. Я хочу, чтобы она чувствовала, что может поговорить со мной о чём угодно.

— Думаешь, это связано с разводом? Может, она так пытается привлечь внимание?

— Нет, я так не думаю. Скорее, это похоже на то, что ей чего-то не хватает, и она думает, что лайки в Инстаграм это компенсируют. Развод оставил у нас огромную пустоту там, где была наша семья, и мы все пытаемся с этим справиться по-своему. Уитни прикрывает это макияжем, Китон — сладостями, а я… — я замялась.

— Затыкаешь это большим… — он прищурился. — Прости, это было совершенно неуместно.

Я рассмеялась.

— Но не совсем неправда. Я думаю, что то, что происходит между нами, действительно помогает мне справиться с некоторыми моими проблемами. Но я взрослая. Уитни ещё ребёнок. А она сейчас в таком хрупком состоянии, что один плохой комментарий может её уничтожить. А люди в социальных сетях могут быть ужасны. Я просто хочу её защитить.

Генри притянул меня ближе и крепко обнял.

— Знаю. И не стоило мне шутить. Вам всем пришлось через многое пройти.

Я прижалась щекой к его груди и обвила руками его талию, желая забрать с собой это тёплое ощущение защиты, когда я уйду сегодня вечером.

— Спасибо, что ты рядом. Я это очень ценю.

— Пожалуйста. Ты справишься с этим. Уитни не похожа на ту, кто использует неповиновение как оружие.

— Она и не такая. Она хорошая девочка. Скорее она… — я сделала паузу, подбирая слово, — неуверенная, чем непослушная.

Он погладил меня по спине, но ничего не сказал.

— На самом деле, одна из причин, почему я чуть не отменила сегодня, была в том, что я чувствовала себя лицемеркой — как я могу осуждать её за желание делать то, что заставляет её чувствовать себя красивой? Я вчера пробиралась через метель в красном платье и на каблуках только для того, чтобы ты посмотрел на меня так. Чтобы захотел меня. Чтобы… лайкнул меня.

Он слегка засмеялся.

— Кажется, я тебя всё-таки лайкнул, да?

Я кивнула и улыбнулась ему.

— Ты меня лайкнул целых три раза.

— А те три лайка помогли тебе почувствовать себя лучше?

— Несомненно, — я снова прижалась к его груди.

— Тогда постарайся не быть слишком строгой с ней, — сказал он, целуя меня в макушку. — И с собой тоже. Мы все просто идём по жизни, спотыкаясь, надеясь прийти к правильной цели. Если что-то заставляет тебя чувствовать себя лучше на этом пути, почему бы и нет?

Я думала о его словах, пока он провожал меня домой, пока попрощался сдержанным объятием на случай, если кто-то будет смотреть, пока я снимала зимнюю одежду и присоединялась к детям и родителям в гостиной. Фильм уже закончился, и теперь они играли в настольную игру. Они пригласили меня поиграть с ними и даже предложили начать сначала, так что я не смогла отказать.

Но мои мысли всё равно были о Генри. Я хотела, чтобы он был здесь. Его запах всё ещё оставался на мне. Я слышала его голос у себя в голове: Если что-то заставляет тебя чувствовать себя лучше, почему бы не сделать это?

Это казалось таким смелым подходом к жизни, и я думала об обратном: если что-то заставляет тебя чувствовать себя плохо, почему бы не прекратить это? Так долго я жила в страхе быть покинутой, остаться одной, начинать всё с начала, бояться неудачи. И я позволяла этому страху удерживать меня в браке, который не только не приносил мне удовлетворения, но и лишал радости, уверенности в себе, чувства собственного достоинства.

Но те дни остались в прошлом.

Мы могли расцвести здесь, все мы. Я это чувствовала.

Где-то в глубине сознания звучал голос, напоминающий, что часть моего нового начала подразумевала умение быть счастливой самой по себе, и это увлечение Генри никак не вписывалось в мои планы. Зависеть от Генри, чтобы чувствовать свою ценность, не лучше того, что я делала раньше, правда? И с чего я вообще решила, что могу ему доверять?

Но быть с ним заставляло меня чувствовать себя так чертовски хорошо.

А если что-то заставляет тебя чувствовать себя хорошо, почему бы не сделать это?