Несокрушимо

8

Генри

Закрыв за Сильвией дверь, я вернулся на диван, где до её прихода попеременно жалел себя, а затем ненавидел.

Я всё ещё не мог поверить в то, что сделал прошлой ночью.

Хотя, если быть честным, это вполне укладывалось в рамки возможного. Я думал о том, чтобы её поцеловать, с того самого момента, как она вошла в винодельню пару дней назад. Но как я мог так потерять контроль? Я что, чёртово животное?

Может быть, стоит обвинить Санту. Если бы не он, я бы не оказался там так поздно. Я бы не фантазировал о том, каково это — быть женатым на ней. И я бы не поддался этому порыву — узнать, каково это прикоснуться к ней, пусть даже на мгновение представить, что она моя.

Но она не моя — это такая же фантазия, как и Крис Крингл.

Скрестив руки на груди, я пытался понять, чувствую ли я себя лучше или хуже после её визита. Наверное, лучше. Было приятно услышать, что она не просто не злится, но ей даже понравился этот поцелуй. Я заставил её почувствовать себя сексуальной и красивой, а это, как оказалось, никто давно не делал.

Но я всё равно чувствовал себя разочарованным. Я хотел большего, а получить это не мог.

Мой телефон завибрировал на кофейном столике, и на экране высветилось имя моего старшего брата, Энтони, который звонил из Индианы. Скорее всего, он просто хотел поздравить с Рождеством и поблагодарить за подарки или, по крайней мере, это хотела сделать его жена. Элисон умоляла меня приехать к ним на праздники и провести время с ними и их четырьмя детьми, но я сказал, что не могу так надолго оставить работу. Мои младшие братья, тоже женатые и с детьми, приглашали меня к себе, но я дал им тот же самый ответ.

Это была не совсем ложь, но под этим предлогом скрывалось нежелание провести праздники, завидуя счастливым семьям своих братьев. Может быть, это эгоистично и неправильно, но я просто не мог этого вынести сейчас. В следующем году всё будет по-другому.

Я надеялся.

Чувствуя угрызения совести, я ответил на звонок Энтони и поболтал с ним и Элисон, поблагодарив за их подарки и слушая, как дети радостно кричат на заднем плане из-за новых игрушек. Я связался с Марком и Кевином и повторил разговор ещё два раза — выражал благодарность, желал их семьям счастливого Рождества, заверял, что у меня всё в порядке и что я планирую провести день с друзьями. Элисон спросила, встречаюсь ли я с кем-нибудь, и я ответил, что нет. Когда она начала говорить о том, какой я ещё молодой и как мне нужно «вернуться в игру», я её перебил, сказав, что пока не готов. Хотя, учитывая Сильвию, это было уже не совсем правдой.

Пока я разговаривал с Кевином, Мак отправил мне сообщение с напоминанием, что я приглашён к ним на рождественский ужин. Но я снова ответил, что у меня другие планы. Сидеть напротив Сильвии за столом сегодня было бы не лучшей идеей.

И вообще, это была не ложь. Некоторое время назад я принял приглашение моего друга Лукаса Фурнье, ещё одного винодела из этого района, поужинать с его семьёй. Лукас и его жена Миа управляли винодельней Абелар на полуострове Олд-Мишн, и мы с ним разделяли похожие взгляды на ответственное сельское хозяйство и адаптацию старых методов в новых условиях. Мы познакомились, когда я работал на сборе урожая во Франции, где находилась винодельня его семьи. Более того, именно он рассказал мне о вакансии в Кловерли.

Мы с ним стали хорошими друзьями, и раньше я часто общался с ними вместе с Рене… до того момента, как Рене перестала выносить их троих детей.

Часть меня хотела отменить планы и провести остаток Рождества за бутылкой виски, шоколадными чипсами, которые мне прислали племянники из Фарго, и фильмами с Джимми Стюартом. Но я действительно любил Лукаса и Мию. Я давно их не видел и чувствовал, что обязан Лукасу за ту рекомендацию, которая привела меня в Кловерли.

Кроме того, валяться дома не улучшило бы моё настроение, а ехать на работу было невозможно. Что, если Сильвия увидит мою машину и решит меня навестить?

Она доверяла мне, что я буду вести себя правильно, и я пообещал.

Но это будет совсем не просто.

— Привет, Генри! С Рождеством!

Миа Фурнье поцеловала меня в обе щеки, прежде чем обнять. Она была миниатюрной женщиной с короткими каштановыми волосами и яркой, гостеприимной улыбкой.

— С Рождеством, — ответил я, протягивая ей бутылку вина и коробку шоколадных вишен.

— Ммм, спасибо, — сказала она, закрывая массивную дубовую дверь их впечатляющего дома.

Их винодельня, хотя и была похожа на Кловерли по ассортименту вин и организации мероприятий, отличалась размерами и стилем. Кловерли сохраняла дух американской фермы, а Абелар напоминала французский шато, что подчёркивало происхождение Лукаса и их общую историю — они познакомились во Франции. Дом с крутыми крышами, фасадом из известняка и угловыми башенками выглядел бы идеально где-нибудь в провинциальной Франции.

Мимо нас пронеслись двое детей — мальчик и девочка, громко крича. За ними пытался угнаться их младший брат, заметно уступающий им в скорости. Он споткнулся и упал плашмя на пол, но тут же поднялся и побежал дальше, что заставило меня рассмеяться.

Миа вздохнула.

— Я бы позвала их обратно, чтобы они поприветствовали тебя, но у меня нет сил кричать. Они поднялись ни свет ни заря, чтобы открыть подарки, и с тех пор носятся вот так.

Я постарался подавить чувство зависти.

— Похоже, весело.

— Проходи, — сказала она, показывая рукой, чтобы я шёл за ней. — Лукас на кухне. У нас ещё несколько гостей будет на ужине, но пока их нет. Думаю, ты их знаешь — мои друзья Коко и Ник Лупо с детьми, моя ассистентка Скайлар Прайс с мужем Себастьяном и их семьёй.

— Конечно, я их знаю. Себастьян Прайс — мой адвокат.

— Правда? — Миа обернулась через плечо и улыбнулась. — Такой замечательный человек.

— Согласен.

— Кстати, моя подруга Коко собирается на собеседование в Кловерли после праздников, — добавила она.

— Правда? На какую должность?

— Судя по всему, Эйприл ищет помощника для организации мероприятий. Мы с Коко раньше вместе занимались этим в Детройте, а потом она вела бизнес одна, до переезда сюда. Она настоящий профессионал. Она ищет только частичную занятость, но когда Хлоя позвонила и спросила, знаю ли я кого-то, я сразу подумала о ней.

— Похоже, она отлично подойдёт, — ответил я, заходя на кухню — просторное и светлое помещение с камнем и деревом в отделке.

Лукас стоял у мраморного острова и нарезал морковь, но, заметив меня, отложил нож и подошёл, чтобы пожать руку.

— Эй, давно не виделись. Как ты?

— Хорошо.

— Спасибо, что пришёл. Что будешь пить? Пиво, вино, коктейль?

Лукас говорил на идеальном английском, но в его речи всё же улавливался лёгкий акцент человека, который с детства говорил на двух языках.

— Вино подойдёт.

Миа протянула руку к ножу.

— Почему бы вам не открыть бутылку, налить по бокалу и пойти посидеть в библиотеке? Я тут сама разберусь.

Лукас посмотрел на меня и обнял жену, слегка зажав её в шутливом захвате.

— Она хочет от меня избавиться. Наверное, я режу морковь не так, как ей нужно.

— Перестань, — протестовала Миа, смеясь и пытаясь высвободиться. — Я не хочу от тебя избавиться. Просто знаю, что вы давно не виделись.

Лукас поцеловал Миа в макушку и отпустил её.

— Спасибо, дорогая. — Обратившись ко мне, он добавил: — У меня есть бутылка бургундского, которую я давно хотел открыть.

— Отлично, — ответил я, стараясь скрыть внезапный укол зависти к той лёгкости и нежности, с которой Лукас относился к жене. Была ли у нас с Рене такая же близость? Если и была, я не мог вспомнить.

В библиотеке мы с Лукасом устроились в кожаных креслах, обсуждая прошлогодний урожай и строя предположения насчёт того, что нас ждёт зимой.

Со временем остальные гости начали прибывать, и мы переместились на кухню. Все принимали участие в приготовлении еды, а затем взрослые перебрались в столовую, оставив кухню детям.

Коко и Ник привели четверых детей — троих мальчишек школьного возраста с тёмными волосами и глазами и крохотную девочку с большими глазами, которая ещё неуверенно стояла на ногах. Один раз она споткнулась на каменном полу, и Ник сразу поднял её, успокоив и вытерев слёзы.

У Скайлар и Себастьяна были близнецы — мальчик и девочка, которым на вид было около трёх лет. Вдобавок к троим детям Фурнье, детский стол в кухне превратился в хаотичную сцену. Кто-то из взрослых постоянно вставал из-за стола, чтобы порезать еду, вытереть пролитое или разнять спор. И всё же, даже в этом я завидовал. Трудно было не заметить, что я единственный одинокий человек за взрослым столом. К счастью, никто не спросил о Рене.

После ужина взрослые собрались в большой гостиной с кофе и десертом, пока дети играли у ёлки. К восьми вечера две другие семьи начали собираться домой, но Лукас попросил меня задержаться.

— Дай мне только уложить этих обезьян спать, и я скоро вернусь. Чувствуй себя как дома.

— Не торопись, — ответил я, наблюдая, как он уносит сына на спине. Миа уже поднялась наверх с другими детьми.

Пока он отсутствовал, я мучил себя, листая социальные сети и разглядывая радостные рождественские фотографии. Это только усугубило моё состояние, и я убрал телефон, размышляя, не придумать ли оправдание и не уехать ли. Мне уже надоело везде чувствовать себя лишним — даже в интернете.

Но как только я собрался встать, Лукас вернулся с бутылкой в одной руке и двумя стаканами в другой.

— Всё, — сказал он. — Ну что, выпьем скотча?

— Звучит отлично.

Он разлил по бокалам и протянул один мне.

— Рад, что ты пришёл. Я уже не был уверен, что ты появишься.

Я пожал плечами, крутя стакан так, что янтарная жидкость покрывала стенки.

— Я думал отменить. Но не хотел быть мудаком.

— С каких это пор?

Я показал ему средний палец, усмехнувшись.

— А если серьёзно, — продолжил он. — Мы с Миа рады, что ты пришёл. Ты последнее время словно затворник.

— Ну да, работа, — ответил я уклончиво.

— Правда? Или ты загоняешь себя работой, чтобы не разбираться с проблемами?

Я бросил на него раздражённый взгляд. Лукас изучал психологию и несколько лет преподавал в колледже, поэтому иногда он начинал анализировать людей.

— Слушай, можешь сказать мне заткнуться, но если захочешь поговорить — я рядом.

Я ответил очередным глотком скотча.

— Это значит: «Заткнись, Лукас»?

Я ухмыльнулся.

— Почти.

— Ладно, хорошо. Если ты говоришь, что у тебя всё нормально, я поверю и оставлю тебя в покое.

— У меня всё нормально. Требуется немного усилий, чтобы справиться с этим, но со временем, скотчем и… — я усмехнулся, — фильмами для взрослых, я справляюсь.

Лукас рассмеялся и поднял стакан.

— Может, тебе просто надо переспать с кем-то.

— Ещё бы, — ответил я с усмешкой.

— Так вперёд, найди кого-нибудь.

— Это не так просто.

Он взглянул на меня с недоверием.

— Не просто? Я, конечно, давно не одинок, но представить не могу, чтобы у тебя были с этим проблемы.

— Возможно, если бы я просто хотел переспать с первой попавшейся женщиной. — Я посмотрел на свой стакан. — Но я не этого хочу.

Лукас задумался на минуту.

— У тебя есть кто-то на примете, кто… не согласен?

— Всё сложнее.

Он закинул ногу на колено.

— Сложности — моя любимая тема. Продолжай.

Я сделал ещё глоток, обдумывая, стоит ли рассказывать Лукасe о Сильвии. С одной стороны, это казалось опасным, словно я придаю своим чувствам реальность, говоря о них вслух. С другой — Лукас был хорошим другом, умел разбираться в подобных вещах, и, возможно, мне стало бы легче, если бы я высказался.

— Это Сильвия Сойер.

— Ага, — протянул Лукас, сделав глоток. — Напомни, это старшая дочь Джона? Замужем, живёт в Калифорнии?

— Всё так. Вернее, была замужем пятнадцать лет. Недавно развелась и вернулась сюда с двумя детьми. Её муж оказался настоящим козлом. Бросил её ради другой женщины, которая уже беременна.

— Чёрт, это ужасно. Она, наверное, была подавлена.

— Да. — Я осушил свой бокал. — Ей было очень больно, и возвращение домой — это часть её попытки начать всё заново. Раньше я знал её лишь поверхностно, но с тех пор, как она вернулась, мы довольно много общаемся.

— У вас, вероятно, много общего, — сказал Лукас, протягивая руку к бутылке скотча и наливая мне ещё немного.

— Да, вот в этом-то и проблема. С ней так легко говорить, что я рассказываю ей вещи, которые никому не рассказывал. О своём браке, о разводе, о своих чувствах. — Я покачал головой. — Она дома меньше недели. Это чёртов бред.

— Это не бред. Ты чувствуешь себя комфортно с ней, потому что знаешь, что она понимает тебя. Вы проходите через похожие и сложные жизненные испытания.

— Но дело не только в этом. — Я наклонился вперёд, опираясь локтями на колени. — Она такая красивая. И милая. И уязвимая. Раньше я думал, что она просто хорошая, а теперь не могу перестать думать о ней в совсем… нехороших категориях. Очень грязных.

Лукас усмехнулся.

— Это нормально. Ты имеешь право на свои грязные мысли.

— Да, но вчера я сделал больше, чем просто думал.

Он остановился.

— Что ты сделал?

— Поцеловал её.

— Против её воли?

— Нет. Всё не так. Это было внезапно. И хотя мы оба этого хотели, мы понимаем, что ещё слишком рано. Она сама сказала, что всё ещё залечивает свои раны.

— Звучит так, будто она очень умная и осознанная.

— Это правда. — Я нахмурился. — Но проблема в том, что я не хочу спать с её самосознанием.

Лукас рассмеялся, а я поставил стакан на столик и закрыл лицо руками.

— Боже, какой же я придурок. Скажи мне оставить эту женщину в покое.

— Могу, но думаю, ты и сам это понимаешь. Ты не придурок, Генри. Ты парень, который долгое время был несчастен. Ты одинок, зол, разочарован, но ты не сделаешь ей больно.

— Я знаю, но… — Я снова откинулся назад. — Просто обидно, что такие козлы, как её бывший муж, получают всё — идеальную жену, замечательных детей, мечту, а потом просто бросают это и начинают заново. Для них всё так просто.

— Потому что они нарциссы. Они не думают ни о ком, кроме себя. Она заслуживает лучшего, Генри.

— Да.

Я взял стакан и сделал ещё глоток.

— Но она также заслуживает времени, чтобы понять, кто она теперь и чего она хочет. И ты тоже. Думаю, в этой ситуации разумно идти медленно. Будь осторожен. Не ставь себя в ситуации, где искушение сделать то, что ты сделал вчера, будет слишком сильным.

— Да. — Я потер подбородок. — Она хочет работать в винодельне. Спросила, могу ли я её обучить.

Лукас молча налил мне ещё немного скотча.

— Терпение, друг.

Я поднял бокал.

— Надеюсь, у меня его хватит.