Несокрушимо

3

Сильвия

Через неделю после того злополучного завтрака с Санта Клаусом мы с детьми сели на рейс в 5:50 утра до Солт-Лейк-Сити, потом на рейс в 9:35 до Детройта, а затем пересели на маленький самолёт до аэропорта Черри Кэпитал в Траверс-Сити. К тому моменту, как нас забрал отец, мы путешествовали уже почти десять часов. Уставшие, раздражённые и голодные.

— Может, по дороге домой заедем куда-нибудь поужинать? — спросила я его, пока мы ждали наш гору багажа.

У каждого из нас было по два огромных чемодана, а то, что не влезло в них из зимней одежды, я заранее упаковала и отправила сюда. Когда дом продадут, мне придётся вернуться, чтобы отправить сюда наши летние вещи. Почти всё остальное я собиралась оставить Бретту — не хотела никаких напоминаний о своей прошлой жизни.

— Не нужно, твоя мама заказала пиццу, когда я уезжал. Должна быть готова, как только мы приедем. И она вся в предвкушении, хочет испечь с детьми печенье сегодня вечером, — сказал он, обняв Уитни и крепко прижав её к себе. — Мы так рады, что вы здесь. Я уже говорил, что купил новые сани?

Уитни посмотрела на него с сияющей улыбкой и своими ярко-красными губами.

— Такие, которые запрягают лошади?

— Да. И эти даже больше — три ряда сидений, так что можно будет кататься вместе с вашими двоюродными братьями и сёстрами. Здорово звучит, правда?

— Очень, — улыбнулась я, чувствуя, как ком подступает к горлу от переполняющей благодарности и облегчения, что я дома. — Спасибо, папа.

Родители сказали, что мы можем оставаться в Кловерли столько, сколько понадобится, и места здесь было более чем достаточно. Когда я росла, это была небольшая семейная ферма, но за последние тридцать лет мои родители превратили её в тридцатикомнатный гостиничный комплекс с баром и рестораном. Здесь также появилась винодельня, дегустационный зал и новый ликёроводочный завод, а ферма регулярно попадала в списки лучших свадебных площадок штата. Моя сестра Эйприл занималась организацией мероприятий, и я никогда не видела, чтобы кто-то так мастерски воплощал мечты невест в реальность. Моя сестра Хлоя недавно стала новым генеральным директором, постепенно осваиваясь на этой позиции, пока папа «уходил на пенсию» в своём привычно медленном темпе.

— Кто-нибудь ещё придёт на ужин? — спросила я, когда мы отправились в тридцатиминутную поездку от аэропорта до фермы.

— Кажется, Эйприл собиралась заехать.

— Сегодня нет свадеб? — удивилась я, ведь по субботам всегда были брони.

— Свадьба была днём, так что она рассчитывает закончить к семи. Но завтра на семейный ужин соберутся все, а во вторник будет большая вечеринка в гостинице.

Я кивнула. Родители всегда устраивали большое рождественское празднование в гостинице для сотрудников, родственников и близких друзей. Я уже несколько лет не была на них, потому что Бретт предпочитал праздновать Рождество в Аспене, а не в Кловерли, но из детства я помнила эти вечера как тёплые, шумные, весёлые встречи, полные людей в приподнятом настроении. Частично я с нетерпением ждала этого, а частично боялась, что придётся снова и снова объяснять всем, где Бретт.

Но это будет моей реальностью ещё какое-то время.

Когда мы подъехали к дому, у меня на глаза навернулись слёзы, увидев его укрытым снегом и украшенным огоньками. Он был таким красивым и знакомым, напоминая о Рождестве из моего детства. Я так скучала по этому.

Мама тоже расплакалась, когда встретила нас, и обняла меня особенно крепко.

— Всё будет хорошо, дорогая, — прошептала она, прижимая меня к себе. — Ты дома. Ты здесь.

— Спасибо, мама, — ответила я, надеясь всем сердцем, что она права.

Позже мы с Эйприл улизнули в бар при гостинице, чтобы выпить по бокалу вина, и я рассказала ей про Завтрак с Сантой.

— Постой, ты что сделала? — Эйприл, сидя напротив меня за высоким столиком, застыла с бокалом на полпути к губам.

— Напилась на Завтраке с Санта Клаусом, вылила кувшин с ледяной водой на колени Бретту, выхватила микрофон из рук добряка старика Санты, довела до слёз какого-то ребёнка и сказала всему клубу, чтобы они перестали быть сволочами, — я поморщилась. — А потом сказала «всем мира» и бросила микрофон.

Она разразилась смехом.

— Ты шутишь!

— Нет, — призналась я, сморщив нос. — Это было довольно ужасно.

— Что на тебя нашло?

Я рассказала ей о беременности Кимми, о том, что она говорила обо мне гадости на людях, о том, как мои бывшие подруги даже не подумали за меня заступиться.

— Я просто больше не могла этого терпеть, — сказала я. — Всё это время я старалась сохранять спокойствие, но в итоге просто взорвалась.

— Я тебя не виню. Как дети отреагировали?

— Уверена, им было стыдно, но дома они не захотели это обсуждать.

Она пожала плечами.

— Ну, родители всегда смущают своих детей, так было с начала времён. Они переживут. Может, потом потребуется терапия, — добавила она, — но переживут.

— Да, думаю, нам всем понадобится терапия. Даже Санте, — я слегка поморщилась, вспоминая ошарашенное лицо старика, когда я ринулась к нему.

— Санта это переживёт. О детях тебе нужно беспокоиться. Как они справляются?

— Трудно сказать наверняка, — вздохнула я. — Они не особо говорят о своих чувствах.

— Нет?

— Нет, думаю, они справляются по-своему. Уитни, например, стала наносить очень яркий макияж.

Эйприл грустно улыбнулась.

— Я заметила. Прямо как ты в свою фазу с чёрной подводкой. Мама её терпеть не могла, помнишь?

Я выдохнула.

— Помню. И часть меня говорит, что она просто ведёт себя как нормальная тринадцатилетняя девочка. Но другая часть задаётся вопросом, не маска ли это, которую она надевает для защиты.

— Хм, — задумалась Эйприл. — Сложная ситуация.

— И я не хочу это запрещать или говорить, что это выглядит глупо, потому что именно так делает её отец. У него дома ей вообще нельзя пользоваться косметикой.

— Вот придурок, — пробормотала моя сестра. — Как будто помада и подводка для глаз хуже, чем его беременная подружка.

— Точно, — я медленно покрутила бокал за ножку. — Я хочу понять её возраст и то, через что она проходит, но при этом быть ответственным родителем. Как тут найти баланс?

— Без понятия, — она посмотрела на меня с сочувствием. — Ты в трудной ситуации, дорогая. Мне жаль. А как Китон?

Я сделала глоток пино-нуара.

— Китон справляется с помощью еды. Он её прячет.

— О нет. Ты с ним об этом говорила?

— Немного. Но я не хочу его за это наказывать, понимаешь? Я просто стараюсь дать ему понять, что он всегда может поговорить со мной, если захочет.

— Кажется, он рад переезду.

Я кивнула.

— Они оба говорят, что довольны. Им всегда нравились наши летние поездки сюда, и Уитни уже спрашивает, можно ли будет завести лошадь. Ещё помогает, что у Мака есть дочь Милли, она примерно одного возраста с Уитни. Они много общались, когда мы приезжали на свадьбу, и теперь постоянно переписываются. А Китон, кажется, хорошо ладит с его дочерью Фелисити — она, как и он, слегка помешана на науке.

— Это отличные новости.

— Но… — я поставила бокал на стол. — Не может быть, чтобы то, что их отец их бросил, не оставило долгосрочных последствий. Я боюсь, что это больше, чем я смогу выдержать. Он не боролся за опеку, не возражал против переезда, и мне пришлось уговаривать его взять детей на вторую половину их зимних каникул. Он думал, что выходных будет достаточно.

Эйприл ахнула.

— Какой же он мерзавец! Дети об этом знают?

— Нет, и я ненавидела прикрывать его. Но какая была альтернатива? Позволить ему разбить чувства моих детей так же, как он разбил мои?

Эйприл протянула руку через стол и положила её на мою.

— Ты делаешь всё правильно, даже если он этого не заслуживает. Когда дети поедут обратно к нему?

— Через неделю, двадцать девятого. Потом они вернутся сюда пятого, за день до начала школы.

— А ты пока останешься у родителей?

Я кивнула.

— Пока не найду что-нибудь своё. Но, наверное, придётся подождать, пока не продастся дом в Санта-Барбаре. Бретт практически опустошил наши совместные счета, так что у меня нет особо лишних денег, а просить у него я скорее умру, чем сделаю это.

— Родители могли бы помочь, не так ли?

— Они предлагали, но я не хочу брать их пенсионные деньги. Они их заслужили, — я убрала волосы на одно плечо. — Нет, я знала, что будет непросто, но хочу справиться сама. Как только дом в Калифорнии продастся, а это не должно занять много времени, я найду что-нибудь небольшое и уединённое, может, с небольшим участком земли. Я хочу, чтобы Китон смог завести ту самую лошадь, а, может, мы заведём ещё несколько животных. Бретт никогда не хотел, чтобы в доме были питомцы, но я считаю, что важно учиться заботиться о животных. Думаю, это будет и хорошей терапией.

— Думаю, ты права, и это звучит просто идеально, — она склонила голову. — Но почему уединённое место? Прячешься?

— Хоть на какое-то время. У меня ощущение, что жизнь была перевёрнута с ног на голову последние несколько месяцев. Я хочу пережить праздники, а потом всё, чего я хочу, — это начать новую главу с Нового года. Для нас всех.

— Понимаю. Кстати, о праздниках. Все твои коробки с подарками для детей уже прибыли. Всё упаковано и готово к тому, чтобы быть разорванным маленькими нетерпеливыми руками.

— Спасибо, — я улыбнулась, вновь чувствуя благодарность за такую поддерживающую семью. — Я так боялась этого Рождества, но, вернувшись домой, увидев дом с огоньками, снег на земле… это вызывает приятную ностальгию. Хочу взять детей покататься на санках, на коньках и построить снеговика у сарая, как мы делали раньше.

— Обязательно! — Эйприл выглядела взволнованной. — Помнишь наши снежные бои? Это было эпично. Надо повторить.

Я рассмеялась.

— Мои дети точно будут за. Им сейчас не хватает веселья. Но хватит обо мне. Как у всех остальных дела? У папы со здоровьем всё хорошо?

Эйприл кивнула.

— У мамы с папой всё замечательно. Они насладились круизом и подумывают провести месяц-другой во Флориде зимой, может, даже купить там дом. Папа ещё не полностью вышел на пенсию, но работает гораздо меньше. Каждый день гуляет на беговой дорожке или на улице, часто бывает у Мака и Фрэнни — ему нравится быть дополнительным дедушкой. Девочки Мака даже называют его дедушкой Джоном.

Я улыбнулась.

— Это так мило. А у Фрэнни как дела? Не могу поверить, что она теперь мачеха троих детей — наша младшая сестрёнка! Ей ведь ещё даже тридцати нет.

— Знаю. Но она прирождённая мать. Уверена, у них скоро появятся и свои дети.

— Ух ты. Даже представить сложно. Время летит, правда? — я покачала головой. — А что насчёт Хлои? Они с Оливером назначили дату свадьбы?

Хлоя, вторая младшая из нас сестра, обручилась со своим заклятым врагом детства, Оливером, в конце лета.

— Возможно, следующим летом, но они ещё спорят. Он хочет раньше, а она хочет больше времени на подготовку, — Эйприл рассмеялась и покачала головой. — Эти двое будто получают удовольствие от споров, клянусь Богом. Для них это как прелюдия.

Я прищурилась.

— Прелюдия? А что это такое? Кажется, я смутно припоминаю, что это как-то связано с сексом, но…

Эйприл закатила глаза.

— И не говори.

— А как Мэг? Она теперь окончательно дома?

Наша средняя сестра жила в Вашингтоне много лет, но приехала на свадьбу Фрэнни и тут же влюбилась по уши в своего старого друга Ноа, заместителя шерифа в нашем городе.

— Да, она вернулась перед Днём благодарения и вроде бы делает вид, что ищет, где поселиться, но кажется, ей вполне уютно в доме Ноа. Удивлюсь, если она когда-нибудь оттуда переедет, — вздохнула Эйприл. — Все три наших младших сестрички кажутся такими счастливыми.

Я услышала грустные нотки в её голосе.

— А ты? Ты с кем-нибудь встречаешься? Есть горячее свидание на Новый год?

Она покачала головой.

— Хотела бы, но нет. Просто много работала.

— Даже в декабре?

Она пожала плечами.

— Ну, мама с папой были в круизе три недели, так что всем пришлось поднапрячься, чтобы всё успевать. Да и в этом месяце было полно праздничных мероприятий. Хлоя буквально из сил выбивается, пытаясь запустить ликёроводочный завод, управлять дегустационным залом и готовиться к тому, чтобы полноценно заменить папу. Вечеринка в Сочельник во вторник, ужин на Новый год на следующей неделе. Январь будет немного поспокойнее, но уже есть корпоративные заявки. А в феврале всё снова завертится из-за Дня святого Валентина и выходных в честь президентов.

— Кажется, вам пора нанять кого-то ещё.

— Это в списке дел. Я собираюсь взять нового организатора мероприятий, уже запланировала собеседование сразу после праздников.

— Я могу помочь пока.

— Может, и воспользуюсь твоим предложением, — улыбнулась Эйприл. — Или, если хочешь замёрзнуть в винограднике, можешь помочь Генри с обрезкой лоз.

— Ах да, скоро начнётся обрезка.

— Двадцать тысяч акров, всё вручную, — Эйприл пародировала низкий голос Генри. — Это искусство.

Я засмеялась. Я не так уж хорошо знала Генри, но точно знала, что к своим лозам он относится очень серьёзно.

— Бедный Генри. Ему не надоедает, что вы его так подкалываете?

— Да нет, — она махнула рукой. — Он у нас как почётный брат Сойер, выдержит. Да и знает, что мы шутим.

— Папа недавно прислал мне ссылку на статью о нём, что-то вроде «40 лидеров виноделия до 40 лет».

Эйприл счастливо кивнула.

— Да, это было круто! Я так за него радовалась. Он действительно мастер своего дела, — она вздохнула. — И ему это было нужно сейчас. Он ведь тоже разводится, я тебе говорила?

— Нет! — Мое сердце сжалось от сочувствия. — Помню, на свадьбе Фрэнни он говорил, что они с женой разошлись. Я надеялась, что у них всё наладится.

Эйприл покачала головой.

— Кажется, она уже тогда подала на развод. Он какое-то время скрывал это. Она переехала в Чикаго.

— Кто-то третий появился?

Она пожала плечами.

— Генри говорит, что они просто разошлись, и я не хочу лезть в его дела, но, думаю, всё сложнее.

— Сколько они были вместе?

Я пыталась вспомнить их как пару, но в голове всплыла лишь картина с какой-то старой рождественской вечеринки в Кловерли. Кажется, тогда его жена выглядела тихой и недовольной, в отличие от его дружелюбного, лёгкого характера.

— Точно не знаю. Они были женаты, когда он пришёл на работу сюда, а это было девять лет назад. Так что как минимум столько. Кажется, он держится, но работает очень много. Его машина всегда на месте, когда я ухожу с работы поздно вечером после свадьбы.

Мне стало жаль Генри. Наверное, он работал постоянно, чтобы отвлечься или избежать пустого дома. Я понимала это слишком хорошо — нет ничего хуже тишины в одиночестве.

— Что ж, единственное, что я сейчас хочу — это пить вино, — вздохнула я, — но я могу выйти на холод и подрезать лозы, если нужно. Помню, как папа заставлял нас учиться обрезке, когда мы были детьми, а потом мы возвращались домой и заливали в себя литры горячего шоколада. Помнишь, как мама готовила его с нуля на плите? Это было так вкусно.

Эйприл рассмеялась.

— Да, но в этот раз мы его улучшим.

Улыбнувшись, я стукнулась с ней бокалом.

— По рукам.

После восьми Эйприл отправилась домой в свою квартиру в Траверс-Сити, а я пошла по частному коридору, который соединял холл гостиницы с домом моих родителей. В гостиной я нашла своих детей, закутанных в одеяла, они вместе с моим отцом смотрели фильм «Эта замечательная жизнь». Мама, конечно, убиралась на кухне после приготовления печенья в одиночестве.

— Давай помогу, — сказала я, закатывая рукава. Я вдохнула аромат свежеиспечённого печенья. — Ммм, пахнет потрясающе.

— Спасибо, дорогая, — мама нежно погладила меня по щеке. — Но ты же, наверное, устала?

— Немного. Но, пожалуйста, только не говори, что я выгляжу уставшей. Я сойду с ума, если ещё кто-нибудь скажет, что я выгляжу измотанной, худой или взволнованной. Я работаю над этим.

— Для меня ты выглядишь прекрасно, — улыбнулась она и продолжила свои дела.

Мы загрузили посудомоечную машину и запустили её как раз к тому моменту, когда из духовки вышла первая партия печенья. Я достала из холодильника миску с тестом.

— Хочешь, я поставлю вторую партию?

— Нет-нет, — она замахала руками, выгоняя меня из кухни. — У тебя был долгий день. Иди, посмотри фильм или устройся где-нибудь с книжкой и чашкой чая.

— Спасибо. — Но мне совсем не хотелось ни смотреть фильм, ни читать. После долгого дня в самолётах и пиццы я почувствовала, что мне нужно немного размяться. — Знаешь, думаю, я пойду прогуляюсь. Подышу свежим воздухом.

— Хорошо, дорогая. Только одевайся теплее.

— Конечно.

Я взяла зимнее пальто из шкафа в прихожей, застегнула его до самого верха, обмотала шарфом шею, надела шапку, зимние сапоги и варежки. Потом я тихонько вышла за дверь, аккуратно закрыв её за собой.

Воздух был пронизывающе холодным, но меня это не пугало. Я засунула руки в карманы и пошла по кирпичной дорожке, припорошенной снегом, мимо старого красного сарая и конюшен, мимо нового белого амбара, который использовался для свадебных приёмов, к винодельне и винограднику.

Сразу же я заметила пикап на парковке винодельни и догадалась, что это машина Генри. Я не взяла с собой телефон, но знала, что было уже около десяти вечера. Что он делает здесь так поздно? Я вспомнила, что говорила Эйприл, и задумалась, не нужен ли ему просто друг.

Ускорив шаг, я дошла до двери винодельни. Внутри горел свет, но двойные двери были заперты. Я прижалась лицом к стеклу, пытаясь разглядеть кого-нибудь в дегустационном зале, но там никого не было. Я постучала. Никто не ответил. Постучала снова, на этот раз громче.

Через несколько секунд появился Генри, с удивлением в глазах переходя дегустационный зал от подвала к двери. Увидев меня, он быстро подошёл, открыл замок и толкнул одну из дверей.

— Сильвия?

— Привет, Генри.

— Заходи.

— Спасибо. Там ужасно холодно, — я зашла в ярко освещённое помещение, радуясь теплу.

Генри закрыл дверь за мной.

— Прости, если тебе пришлось долго ждать. Я был в подвале, а там трудно что-то услышать. Я не ожидал гостей, — он провёл рукой по волосам, что выглядело так по-детски, что прядки в беспорядке разлетелись. Его волосы были тёмно-каштановыми, с лёгкой сединой у висков, а на подбородке короткая щетина.

— Ничего страшного. Я только минуту тут постояла. — Я махнула варежкой в сторону парковки. — Просто гуляла и увидела твою машину. Решила зайти, поздороваться. Посмотреть, как идут дела.

— Всё хорошо, спасибо.

— У винограда был удачный год?

— Да, — кивнул он. — Думаю, будет хороший урожай.

После небольшой неловкой паузы я посмотрела в сторону подвала.

— Работаешь допоздна, да?

Он пожал плечами.

— Сейчас я больше сова, чем жаворонок.

— Я тоже, — хотя в моём случае это больше означало ночи, полные тревог и паники из-за хаоса в жизни.

— Вы только приехали? — спросил он, скрестив руки на груди.

Он был в джинсах, рабочих ботинках и серой рубашке с закатанными рукавами, открывающими сильные предплечья и крепкие запястья. На толстовке была дырка, через которую виднелась белая футболка.

— Да, мы приехали вечером. Не знаю, слышал ли ты, но мы с детьми переезжаем сюда. — После ещё одного неловкого момента добавила: — Мы с Бреттом расстались.

Он кивнул, выглядя немного смущённым.

— Я слышал от Эйприл, но не был уверен, могу ли упоминать это. Поэтому ничего и не сказал.

Я опустила взгляд, слегка пошаркав ногой по полу, прежде чем снова посмотреть на него.

— Эм… странно, если я скажу то же самое? Что я знаю о твоём разводе, но не уверена, могу ли об этом говорить?

— Всё нормально, — сказал он, неожиданно улыбнувшись, и уголки его зелёных глаз чуть сморщились. — Но, очевидно, если у нас когда-нибудь появится настоящий секрет, нам не стоит рассказывать его Эйприл.

Я тоже улыбнулась.

— Это точно.

Мы несколько мгновений стояли, глядя друг на друга с улыбками, и я вдруг почувствовала, как меня согревает изнутри. Мысль о том, какой секрет мог бы быть у меня и этого мужественного, чертовски привлекательного Генри ДеСантиса, неожиданно возникла в голове.

Это пробудило во мне что-то маленькое и трепещущее, едва заметное, но не менее реальное.