Невеста по ошибке

Глава 10

Деревья меняли свой летний наряд на все великолепие огненно-красных и золотистых цветов осенней гаммы. Николь стояла на вершине холма, глядя оттуда на дом и мельницу. Ей было видно сквозь деревья, как на гладкой поверхности реки играют солнечные блики.

Прошло десять дней с тех пор, как ее посетил Уэсли Стенфорд, и более месяца с того ужасного вечера, когда в ее жизнь снова вошла Бьянка. Николь надеялась, что тяжелая работа на мельнице поможет ей изгнать Клэя из сердца. Однако надежды ее не оправдались.

— Наслаждаешься покоем? — Николь вздрогнула, услышав голос Клэя. Она не видела его с тех пор, как приехала Бьянка. — Джейни сказала, где тебя найти. Надеюсь, не помешал?

Она медленно повернулась и взглянула на него. Солнце находилось у него за спиной, и его лучи золотили кончики его темно-каштановых волос. Он выглядел усталым и постаревшим. Под глазами залегли тени.

— Нет, — улыбнулась Николь, — не помешал. Надеюсь, у тебя все в порядке? Табак уже убран?

Сурово сжатые губы дрогнули в улыбке. Он сел на землю, вытянул ноги и стал смотреть в небо сквозь золотисто-красную листву дерева. Клэй сразу почувствовал себя лучше рядом с Николь.

— Я приехал попросить тебя об одном одолжении. Эллен и Хорас Бакес устраивают пикник в нашу честь. Это будет настоящее виргинское празднество, которое растянется не менее чем на три дня, и мы с тобой приглашены в качестве почетных гостей. Эллен хочет представить мою жену нашей общине.

Когда Клэй растянулся на траве у ног Николь, она, взглянув на его вытянутые ноги и мускулистую грудь, видневшуюся сквозь распахнутый ворот рубахи, почувствовала себя необычайно счастливой. Ей хотелось опуститься на землю рядом с ним и прижаться щекой к загорелой коже. Он вспотел, работая в поле, и она, представив себе, как целует его в шею, почти ощутила привкус соли на губах. Но когда увидела, что он расслабился, ей захотелось пнуть его. Ее тело было словно в огне, а он вел себя так, будто обрел здесь покой и тишину материнского дома.

— Тебе, наверное, будет неловко сказать Эллен, что я отказалась идти?

Он взглянул на нее, прищурив один глаз.

— Она знает, что мы женаты.

— Но не знает, что наш брак будет скоро аннулирован.

Николь повернулась и стала спускаться с холма, но Клэй схватил ее за щиколотку. Она пошатнулась и упала на четвереньки. Он сел и поднял ее, взяв под мышки.

— Почему ты на меня злишься? Мы не виделись несколько недель. Я пригласил тебя на праздник. Тебе бы радоваться, а не злиться.

Как ему объяснить, что именно его спокойствие ее и злит?

— По-моему, нам не следует появляться на людях. Ведь через несколько месяцев наш брак будет аннулирован. Пойди на праздник с Бьянкой и расскажи всем правду. Весьма пикантная история, не так ли?

Клэй не нашелся что ответить. Но при одной лишь мысли, что проведет с Николь три дня и три ночи, впервые за много месяцев почувствовал себя счастливым. Взяв ее руку, Клэй стал внимательно ее рассматривать. Затем поднес к губам и перецеловал по очереди каждый пальчик.

— Прошу тебя, поедем, — с мольбой в голосе произнес Клэй. — Там соберутся все мои давние друзья. Последние несколько месяцев ты слишком много работала, пора отдохнуть.

Она почувствовала, что тает от прикосновения его губ к ее пальцам, но ее негодование все еще не прошло. Он живет с другой женщиной, которую, по его словам, он любит, а целует ее, прикасается к ней, приглашает ее на пикник. Она чувствовала себя его любовницей, которую прячут от окружающих и используют только для того, чтобы получить удовольствие. Но в то же время он собирается познакомить ее с друзьями.

— Ну что? Поедешь? — спросил он, покусывая внутреннюю сторону ее запястья.

— Да, — едва слышно произнесла Николь.

— Вот и хорошо! — Клэй отпустил ее руку и встал. — Я заеду за тобой и близнецами завтра в пять утра. Джейни едет с нами. Захвати с собой немного еды. Если хочешь, приготовь какое-нибудь французское блюдо. Скажи Мэгги, чтобы взяла в кладовке необходимые продукты. — Он повернулся и, насвистывая, стал спускаться с холма.

— Что за невыносимый… — начала было Николь, но тут же замолчала и улыбнулась. Понимай она его, возможно, не любила бы так сильно.

Клэй думал о завтрашней ночи. Он будет наедине с Николь в отведенной для них спальне в огромном, хаотично спланированном доме Хораса. Мысль об этом помогала ему удержаться от соблазна овладеть ею тут же, на склоне холма, где любой мог их увидеть.

Как только Клэй скрылся из виду, Николь поднялась с земли. Если она намерена приготовить еду на три дня, пора немедленно приниматься за дело. Спускаясь с холма, она обдумывала меню. Надо приготовить цыплят в соусе из дижонской горчицы, паштет в тесте, холодную овощную запеканку. И конечно, пирожки! Пирожки с тыквой, мясом, яблоками, грушами, черной смородиной.

— Доброе утро! — крикнул Клэй, причаливая шлюп к тому берегу, где жила Николь. Он усмехнулся, увидев Николь, Джейни и близнецов, выстроившихся на берегу среди огромных корзин с провизией. — Не уверен, что шлюп сможет тронуться с места с таким грузом на борту, тем более что к этому придется добавить еще то, что приготовила Мэгги.

— Я так и знала, что ей захочется что-нибудь приготовить для тебя, когда она узнает, что ты берешь с собой Николь, — сказала Джейни.

Клэйтон пропустил ее слова мимо ушей и начал передавать корзины Роджеру, а тот ставил их на дно лодки. Близнецы завизжали от восторга, когда он буквально бросил их по очереди в руки Роджера.

— Ты что-то весел нынче утром, — заметила Джейни. — Может, взялся наконец за ум?

Клэй схватил Джейни за талию и смачно чмокнул в щеку.

— Может, и взялся, но если ты не замолчишь, я и тебя брошу в лодку.

— Ты-то, может, и бросишь, — громко заявил Роджер, — но я не гарантирую, что попытаюсь ее поймать.

Джейни возмущенно фыркнула и, опираясь на руку Клэя, ступила в лодку.

Потом он протянул руку к Николь.

— Вот ее, возможно, я попытался бы поймать, — рассмеялся Роджер.

— Как бы не так! Она — моя! — заявил Клэй, поднимая Николь с деревянного настила. Крепко прижав ее к себе, он вошел в лодку.

Николь во все глаза смотрела на него. Таким она его еще не видела. Но каким бы он ни был, он все равно нравился Николь.

— Поедем скорее, дядя Клэй! — крикнул Алекс. — А то опоздаем на скачки.

Клэй медленно опустил Николь, но не сразу выпустил ее из рук.

— Нынче утром ты выглядишь особенно красивой, — сказал он.

Она промолчала, но сердце ее учащенно забилось.

— Алекс! Отдать концы! Мэнди, помоги-ка Роджеру отойти от причала.

— Слушаемся, капитан Клэй! — веселились близнецы.

Николь уселась рядом с Джейни.

— Ну вот, он стал таким, каким я его помню! — сказала Джейни. — Что-то произошло. Не знаю, что именно, но я бы от души поблагодарила человека, который на него повлиял.

Шум праздника они услышали за полмили до причала Бакесов. Не было еще и шести утра, а добрая половина населения графства уже находилась на лужайке перед домом.

Некоторые еще не вернулись с реки, где охотились на уток.

— Ты отправил Золотую Девочку к миссис Бакес? — спросил Алекс.

Клэй обиженно взглянул на мальчика:

— Само собой. Праздник не был бы праздником, если бы я не опустошил карманы всех собравшихся.

— Думаешь, она обгонит Ирландочку мистера Бакеса? — поинтересовался Роджер. — Я слышал, это очень резвая лошадь.

— Поживем — увидим, — проворчал Клэй. Он застегнул сорочку и достал галстук из корзины, быстро завязал, надел кремовый атласный жилет и двубортный фрак шоколадного цвета с бронзовыми пуговицами. Лосины плотно облегали его бедра, высокие сапоги были начищены до блеска. На голову он надел темно-коричневую касторовую шляпу с загнутыми полями.

Повернувшись к Николь, он предложил ей руку.

Николь видела его только в рабочей одежде. А сейчас он выглядел настоящим джентльменом, достойным присутствовать на приеме в Версале.

Клэй заметил удивленный взгляд Николь, понял, в чем дело, и расплылся в довольной улыбке.

— Я, естественно, хочу быть достойным моей жены, самой красивой на свете женщины, — объяснил он.

Николь улыбнулась. На ней было белое платье из очень тонкого шелкового полотна, вышитое вручную в Англии крошечными коричневато-золотистыми цветочками. Лиф платья был сделан из бархата того же насыщенного золотистого оттенка, что и цветы. Ворот и манжеты отделаны белым кантом. В волосы Николь вплетены золотистая и белая ленты.

Пока Роджер причаливал лодку к пристани в поместье Бакесов, Клэй вдруг сказал:

— Чуть не забыл! У меня есть кое-что для тебя. — Сунув руку в потайной карман, он достал золотой медальон, который много месяцев назад Николь оставила на борту судна.

Она схватила его и улыбнулась Клэю:

— Спасибо.

— Ты сможешь поблагодарить меня как следует позднее, — сказал он, поцеловав ее в лоб, и принялся перебрасывать корзины из лодки Роджеру, стоявшему на краю причала. Затем высадил на причал Николь, на мгновение задержав ее в объятиях.

— Ну наконец-то! — крикнул кто-то, когда они направились к дому.

— Клэй, мы уж подумали, что у нее испортилась фигура, и поэтому ты ее прячешь.

— Я прячу ее по той же причине, по какой прячу бренди. И для бренди, и для жен плохо, когда их слишком часто открывают взорам всех желающих, — крикнул в ответ Клэй.

Николь опустила глаза. Этот новый Клэй ее озадачил, объявив всему свету, что она его жена. Может, так оно и есть?

— Привет! — сказала Эллен Бакес. — Клэй, уступи мне ее ненадолго.

Клэй неохотно выпустил руку Николь.

— Надеюсь, ты меня не забудешь? — сказал он, подмигнув ей. Вместе с несколькими мужчинами Клэй направился к скаковой дорожке.

— Ты сотворила с ним настоящее чудо, — сказала Эллен. — Таким счастливым я вижу Клэя впервые после гибели Джеймса и Бет.

Николь не нашлась что ответить. Она сама впервые видела Клэя таким веселым. Эллен представила ее гостям. Николь засыпали вопросами о ее платье, о семье, о том, как она познакомилась с Клэем и где они поженились. Ей удалось практически не солгать, но и не сказать ничего о том, что ее похитили и принудили к замужеству.

Фасад огромного дома Эллен был обращен к реке. Николь пока видела мало американских домов, и этот был для нее настоящим сюрпризом. Дом Клэя был выдержан в георгианском стиле, но дом Эллен и Хораса представлял собой смешение всех архитектурных стилей, какие только можно вообразить. Казалось, каждое поколение добавляло к дому крыло в своем любимом стиле. Дом расходился в нескольких направлениях, оброс длинными и короткими крыльями и переходами, ведущими в стоящие особняком здания.

Эллен заметила, с каким изумлением Николь разглядывает дом.

— Удивительное сооружение, не правда ли? Мне потребовалось прожить здесь год, прежде чем я перестала путаться в коридорах. Внутри он еще сложнее, чем снаружи. Там есть коридоры, которые заканчиваются тупиками, а есть такие, из которых попадаешь прямо в чужие спальни. В общем, все так запутано, что черт ногу сломит.

— Но дом тебе явно нравится, — с улыбкой заметила Николь.

— Я ничего бы здесь не изменила и подумываю о том, чтобы пристроить к нему еще одно крыльцо.

Николь удивленно взглянула на нее и рассмеялась:

— Может быть, еще один этаж? Ни одно крыло не имеет четвертого этажа.

Эллен усмехнулась:

— Умница! Вижу, ты по достоинству оценила мой дом.

Эллен кто-то позвал, и Николь стала накрывать столы. На газоне смонтировали не менее двадцати столов на козлах. Столы буквально ломились от еды. Возле некоторых стояли скамейки. Казалось, каждая семья привезла с собой столько же еды, сколько Николь и Джейни. На решетке готовилось несколько сотен устриц. Несколько рабов жарили на вертеле годовалого кабана, поливая его острым соусом. Кто-то сказал Николь, что этот способ приготовления мяса позаимствован на острове Гаити и называется барбекю.

С дальнего конца плантации донесся звук рожка.

— Пора! — крикнула Эллен, снимая фартук. — Скачки вот-вот начнутся.

Женщины сняли фартуки, приподняли юбки и пустились бежать.

— Ну, теперь, когда сама красота с нами, можно начинать, — сказал какой-то мужчина, увидев их.

Николь стояла чуть в стороне от других женщин, столпившихся у самого края ухоженного скакового круга. Волосы ее немного растрепались во время бега, и она старалась заправить блестящий локон под ленту.

— Позволь мне это сделать, — раздался за ее спиной голос Клэя. Его попытка справиться с непокорными локонами не увенчалась успехом, но от его прикосновения у Николь по спине побежали мурашки. Он повернул ее лицом к себе. — Надеюсь, тебе весело?

Она кивнула. Его руки лежали на ее плечах, а лицо было совсем рядом с ее лицом.

— Скоро бежит моя лошадь. Не поцелуешь ли меня на счастье? — Как всегда, ответ он увидел в глазах Николь. Его руки скользнули на ее талию, и он прижал ее к себе. — Я так рад, что ты приехала со мной, — прошептал он и, проведя губами по щеке, завладел ее ртом. Николь почувствовала, что слабеет, колени подогнулись, и она прижалась к Клэю.

— Клэй! — крикнул кто-то. — У тебя впереди целая ночь. А сейчас займись лошадьми.

Клэй оторвался от Николь.

— Целая ночь, — прошептал он и провел пальцем по ее губе.

Потом, резко выпустив Николь из объятий, направился к мужчине, похожему как две капли воды на Уэсли, только крупнее. Мужчина хлопнул Клэя по спине.

— Я тебя хорошо понимаю, дружище. Как ты думаешь, в Англии еще остались такие красавицы, как она?

— Я взял последнюю, Трэвис, — рассмеялся Клэй.

— Ну все равно. Я как-нибудь съезжу туда и сам посмотрю.

— Николь! — крикнула Эллен. — Я приберегла для тебя место рядом со мной.

Николь поспешила к ней, чтобы наблюдать за скачками.

Лишь три часа спустя гости возвратились к ожидавшим их накрытым столам. Николь было так весело, как не бывало со времен, предшествовавших французской революции. Ее кузены и кузины жаловались, что англичане очень мрачные, что, кроме работы и церкви, ничем не интересуются, что понятия не имеют о том, что такое веселье. Окинув взглядом окруживших ее американцев, она поняла, что ее кузены нашли бы общий язык с этими людьми. Все утро они хохотали и громко кричали. Женщины тоже кричали до хрипоты, подбадривая лошадей, и громко высказывали свое мнение о шансах на победу той или иной лошади. Они не всегда делали ставки на лошадей, принадлежавших мужьям. Эллен, например, несколько раз ставила против Хораса и теперь хвастала, что проигравшему мужу придется собственноручно вскопать ей новую цветочную клумбу и заказать из Голландии пятьдесят новых луковиц тюльпанов.

Николь стояла молча, как посторонний наблюдатель, пока Трэвис не заметил, что она неодобрительно поглядывает на одну из лошадей Клэя.

— Клэй, кажется, твоей жене не нравится твоя лошадь.

Клэй едва взглянул на Николь.

— Мои женщины ставят на меня, — заявил он, бросив многозначительный взгляд на Хораса.

Николь взглянула на Клэя. Отстранив жокея, он собственноручно седлал лошадь. Николь знала толк в лошадях. Французы любили скачки не меньше, чем кто-либо другой на земле, и лошади ее дедушки неоднократно побеждали королевских. Она вскинула бровь. Вот оно что! Его женщины ставят на него?

— Эта лошадь не победит, — решительно заявила Николь. — Не то у нее телосложение. Для такой груди у нее слишком длинные ноги. Такие лошади никогда не бывают хорошими скакунами.

Все, кто слышал ее слова, замерли, не донеся до рта кружки с пивом и элем.

— Послушай, Клэй, неужели ты пропустишь ее слова мимо ушей? — рассмеялся Трэвис. — Мне кажется, она знает, что говорит.

Клэй, затягивавший подпругу, на мгновение замер.

— Не хочешь ли поставить на это немного денег?

Она удивленно взглянула на него. Он знал, что у нее денег нет. Эллен, подтолкнув ее локтем, сказала:

— Пообещай ему подавать завтрак в постель в течение недели. Любой мужчина из кожи вон вылезет, чтобы получить такой приз. — Голос Эллен был далеко слышен. Она, как и все остальные дамы, кроме Николь, была навеселе.

— По-моему, это справедливо, — усмехнулся Клэй, подмигнув Трэвису. Клэй подумал было, что ставки кончились, но не тут-то было.

— А что получу я, если лошадь проиграет? — громко спросила Николь.

— В этом случае я, возможно, принесу тебе завтрак в постель, — сказал Клэй, вызвав у мужчин одобрительный смех.

— Предпочитаю новую зимнюю накидку, — холодно заметила Николь, направляясь к скаковому кругу. — Из красной шерсти, — бросила она через плечо.

Женщины рассмеялись, а Эллен спросила, уверена ли Николь, что она не американка по рождению.

Когда лошадь Клэя проиграла, отстав на три корпуса, ему не удалось избежать добродушных подтруниваний. Спрашивали даже, не следует ли Николь самой заняться табаком и лошадьми.

Женщины направились к дому, со смехом обсуждая победы и поражения. Одна хорошенькая молодая женщина пообещала мужу в течение месяца собственноручно чистить ему сапоги. «Но он не уточнил, с какой стороны их следует чистить, — рассмеялась она. — И теперь будет единственным мужчиной в Виргинии, у которого носки смогут любоваться своим отражением».

Николь, взглянув на целые горы аппетитной еды, вдруг поняла, что умирает с голоду. Тарелки, стоявшие стопками на столе, были настолько большими, что напоминали скорее подносы. Николь положила себе всего понемногу.

— Неужели ты все это съешь? — услышала она за спиной голос Клэя.

— Возможно, даже возьму добавку, — ответила она. — Где мне сесть?

— Со мной, если немного подождешь. — Взяв тарелку, он положил на нее значительно больше еды, чем Николь, потом взял ее за руку и повел к старому дубу. Один из слуг Бакесов с улыбкой поставил перед ними на землю большие кружки ромового пунша. Клэй сел на траву с тарелкой на коленях и принялся есть. Подняв голову, он увидел, что Николь все еще стоит и держит тарелку в руке. — Что случилось?

— Я не хочу, чтобы мое платье стало зеленым от травы, — сказала Николь.

— Дай мне твою тарелку, — попросил Клэй и поставил свою на землю рядом с собой. Потом взял Николь за руку и усадил к себе на колени.

— Клэй! — сказала она, пытаясь вырваться. Но он крепко держал ее. — Клэй, прошу тебя. Вокруг люди.

— Никому до нас нет никакого дела, — сказал он, жарко дыша ей в ухо. — Их больше интересует еда, чем то, чем мы занимаемся.

— Ты пьян? — спросила Николь, отпрянув от него.

Он рассмеялся:

— Ты говоришь, как и положено жене. Да, немного пьян. А ты трезва как стеклышко. Мне это не нравится. Знала бы ты, как восхитительна бываешь, когда выпьешь. — Он поцеловал ее в кончик носа, потом схватил кружку с ромовым пуншем. — Ну-ка выпей!

— Нет! Я не хочу опьянеть!

— Я буду держать кружку у твоих губ. Тебе придется либо сделать глоток, либо испортить платье.

Клэй смотрел на нее с подкупающей улыбкой, словно озорной мальчишка, а ей очень хотелось пить. Пунш был великолепен. Его готовили из трех различных сортов рома и четырех фруктовых соков. В нем плавали кусочки льда. Пунш сразу ударил ей в голову, и она расслабилась.

— Ну как?

Она взглянула на него из-под густых ресниц.

— Ты здесь самый красивый мужчина, — мечтательно произнесла Николь.

— Красивее, чем Стивен Шоу?

— Ты имеешь в виду блондина с ямочкой на подбородке?

Клэй скорчил гримасу.

— Могла бы сказать, что понятия не имеешь, о ком идет речь. Возьми, — сказал он, подав ей тарелку, — съешь что-нибудь. Я думал, француженки не пьянеют так быстро.

Она положила голову ему на плечо.

— Ну-ка сядь, — строго сказал он и поднес к ее рту кусок кукурузной лепешки. — Ты говорила, что голодна. — Взгляд, которым она его одарила, заставил его заерзать и сменить положение ног. — Ешь! — приказал он.

Николь неохотно переключила внимание на еду, но сидеть у него на коленях было приятно.

— Мне понравились твои друзья, — сказала она, прожевав картофельный салат. — Скажи, а сегодня еще будут скачки?

— Нет, — ответил Клэй. — Мы обычно даем лошадям и жокеям возможность отдохнуть. Большинство гостей играют в карты, шахматы или в триктрак. А некоторые отыскивают в этом лабиринте, который Эллен называет домом, отведенные для них комнаты и ложатся подремать.

Николь некоторое время продолжила молча есть, потом взглянула на него:

— А мы что будем делать?

Клэй усмехнулся уголком губ:

— Думаю, надо дать тебе еще пунша, а потом спросить об этом у тебя.

Чуть помедлив, Николь взяла кружку с пуншем и, сделав большой глоток, поставила ее на землю. Потом вдруг сладко зевнула.

— Я с удовольствием… вздремнула бы.

Клэй снял с себя куртку, положил на землю и пересадил на него Николь. Заметив ее удивление, он легонько поцеловал ее в губы и объяснил:

— Поскольку мне придется проводить тебя через весь двор к дому, надо привести себя в приличное состояние.

Взгляд Николь скользнул вниз и уперся во внушительное утолщение, образовавшееся под лосинами Клэя. Она хихикнула.

— Ешь, бесенок ты этакий! — с напускной суровостью в голосе сказал он.

Несколько минут спустя Клэй отобрал у нее наполовину опустошенную тарелку и поставил Николь на ноги. Куртку он накинул на одно плечо.

— Эллен! — крикнул он, когда они приблизились к дому. — Какую комнату ты отвела для нас?

— Северо-восточное крыло, второй этаж, третья спальня, — не задумываясь ответила Эллен.

— Устал, Клэй? — насмешливо произнес кто-то из гостей. — Удивительно, что молодожены так быстро устают.

— Ты просто завидуешь, Генри! — крикнул через плечо Клэй.

— Клэй, — сказала Николь, когда они вошли в дом, — ты ставишь меня в неловкое положение.

— А ты бросаешь на меня такие взгляды, которые заставляют меня краснеть, — пробормотал он. Он повел ее за собой по бесчисленным коридорам. Николь успела мимоходом заметить странное смешение стилей меблировки и картин: от английского елизаветинского до американского примитивизма. Одни картины были достойны Версаля, другие оказались грубой мазней, как будто их намалевали дети.

Клэй непостижимым образом отыскал комнату. Он втащил Николь внутрь, ногой захлопнул за собой дверь и сразу же принялся жадно целовать ее, как будто не мог насытиться.

Она целиком подчинилась его воле. У нее кружилась голова от его близости. Сквозь тонкую сорочку она ощупала его нагретую солнцем кожу. Его губы были одновременно и твердыми, и нежными, а бедра прижимались к ней и требуя, и умоляя.

— Я так долго ждал этого, — прошептал он, легонько покусывая мочку ее уха.

Николь вырвалась из его рук. Он удивленно взглянул на нее, а она отошла в дальний конец комнаты и, подняв руки, принялась вынимать шпильки из волос. Клэй молча наблюдал за ней. Он не шевельнулся даже тогда, когда она с трудом расстегивала пуговицы на платье.

Она была в комнате наедине с ним, а он так долго мечтал об этом мгновении.

Чуть наклонившись вперед, она сняла с себя платье. Под ним была тонкая кисейная сорочка с глубоким вырезом, отделанным вышивкой в виде крошечных розовых сердечек. Она завязывалась под грудью узкой розовой ленточкой. Изящные очертания полной груди хорошо просматривались сквозь почти прозрачную ткань.

Медленно, очень медленно она развязала ленточку и позволила кисейной сорочке соскользнуть на пол.

Клэй проследил взглядом за упавшей сорочкой, наслаждаясь видом каждого дюйма ее тела — от высоких, тугих грудей и тонкой талии до изящных ступней, пересек комнату, подхватил Николь на руки и осторожно уложил в постель.

Он присел рядом с ней на краешек кровати и провел рукой по ее коже. Она была такой же приятной на ощупь, как и на вид, — гладкой и теплой.

— Клэй, — шепнула Николь, и он улыбнулся ей.

Он поцеловал ее в шею, туда, где пульсировала жилка, затем медленно опустился к груди и посмаковал затвердевшие розовые соски.

Она запустила пальцы в его густые волосы и запрокинула назад голову.

Клэй вытянулся на постели рядом с ней. Он все еще был одет, и Николь чувствовала прикосновение к коже холодных бронзовых пуговиц. А вот прикосновение лосин было теплым и мягким. Кожа и бронза, прикасавшиеся к ее обнаженному телу, говорили о мужской силе.

Когда он лег на нее, Николь потерлась ногой о его сапог. Его брюки ласкали внутреннюю поверхность ее бедра. Повернувшись на бок, он начал расстегивать жилет.

— Нет, — прошептала она.

Он взглянул на нее и снова страстно поцеловал.

Он поднял ногу и провел гладкой кожей сапога по всей длине ее ноги, и она рассмеялась гортанным смехом, Клэй расстегивал боковые пуговицы брюк, и Николь застонала, когда его мужское естество прикоснулось к ней.

Он лежал на ней, крепко сжимая ее в руках, как будто боялся, что она попытается от него сбежать.

Николь постепенно приходила в себя. Она потянулась и глубоко вздохнула.

— Мне кажется, я почти освободилась от напряжения.

— И это все? — рассмеялся Клэй. — Рад, что смог хоть чем-то услужить тебе. Пожалуй, в следующий раз я надену шпоры.

— Ты смеешься надо мной?

Клэй приподнялся на локте.

— Никогда! Скорее, над собой. Ты меня кое-чему научила.

— Чему, например? — удивилась она и провела пальцем по похожему на полумесяц шраму возле глаза.

Он отодвинулся от нее и сел.

— Не сейчас. Возможно, я расскажу об этом позднее. Я голоден. Ты не позволила мне поесть как следует.

Она улыбнулась и закрыла глаза. Она чувствовала себя счастливой. Клэй стоял рядом и наблюдал за ней. Он видел, что она засыпает. Он поцеловал ее в кончик носа.

— Спи, любовь моя, — тихо прошептал он и, накрыв ее одеялом, тихонько вышел из комнаты.

Проснувшись, Николь лениво потянулась, прежде чем открыть глаза.

— Ну, живо поднимайся, — раздался хрипловатый голос с противоположного конца комнаты.

Николь улыбнулась и открыла глаза. Клэй смотрел на ее отражение в зеркале. Его сорочка висела на спинке кресла, и он брился.

— Ты проспала почти до вечера. Уж не намерена ли ты пропустить танцы?

— Нет, — с улыбкой ответила Николь. Она хотела встать с постели, но вспомнила, что лежит абсолютно голая. Оглядевшись вокруг, она поискала, чем бы прикрыться. Заметив, что Клэй с интересом наблюдает за ней, откинула одеяло и подошла к гардеробу, где Джейни развесила ее платья. Клэй хохотнул и продолжил бритье.

Закончив, он подошел и остановился у нее за спиной. Накинув атласный халатик абрикосового цвета, она в раздумье стояла перед гардеробом, выбирая, что надеть.

Клэй вдруг решительно вынул из шкафа платье из светло-коричневого бархата.

— Джейни сказала, чтобы ты надела это. — Он критически осмотрел платье. — Ладно. Надевай. И это тоже надень. — Повернувшись, она увидела в его руках ожерелье из четырех нитей жемчуга, с золотой застежкой. Николь быстро надела платье, и он застегнул на ней ожерелье.

— Какая красота! — воскликнула Николь, взглянув в зеркало. — Спасибо, что позволил мне его надеть.

Он наклонился и поцеловал ее обнаженное плечо.

— Мать дала его мне, чтобы я передал своей жене. Никто другой никогда не надевал его.

Она повернулась к нему:

— Я не понимаю. Ведь наш брак…

Он приложил палец к ее губам, не дав ей договорить.

— Давай наслаждаться сегодняшним днем. Об остальном поговорим завтра.

Николь ждала, пока он оденется. Внизу на лужайке заиграли музыканты. Николь была рада не думать ни о чем, кроме данного момента, забыть на какое-то время о реальности. А реальностью были Бьянка и Клэй, живущие в его доме. И его любовь к другой женщине.

Они вышли из комнаты, и Клэй, проведя ее по лабиринтам дома, вывел в сад. Столы были заново накрыты, и собравшиеся, удобно расположившись вокруг, ели и пили. Николь не успела съесть ни кусочка, а Клэй уже потащил ее на деревянный настил, специально устроенный для танцев. От удалой виргинской кадрили у нее перехватило дыхание.

После четырех танцев Николь упросила Клэя дать ей отдохнуть. Он отвел ее в небольшую восьмиугольную беседку под тремя ивами. Пока они танцевали, стемнело.

— Посмотри, как прекрасны звезды, — сказала она. Клэй крепко обнял ее. Ее голова лежала у него на плече. Он молчал. — Мне хочется, чтобы это мгновение длилось вечно, — прошептала она.

— Неужели остальные мгновения были такими ужасными? И ты была несчастна в Америке?

Она закрыла глаза и потерлась о него щекой.

— Здесь я пережила и самые счастливые моменты, и самые ужасные. — Ей не хотелось говорить об этом, и она постаралась сменить тему разговора: — Почему здесь нет Уэсли? Ему, наверное, пришлось вернуться и заняться плантацией, чтобы отпустить сюда своего брата? И что за женщина пришла сюда с братом Уэсли?

Клэй фыркнул и заставил ее снова положить голову ему на плечо.

— Уэс не пришел скорее всего потому, что не захотел. А что касается Трэвиса, то у него хватит самоуверенности, чтобы управлять имением даже из Англии, если ему такое придет в голову. Рыжеволосую женщину зовут Марго Дженкинс. Насколько мне известно, она твердо намерена заполучить Трэвиса в мужья, хочет он того или не хочет.

— Надеюсь, ей это не удастся, — пробормотала Николь. — Вы с Уэсли поссорились? — спросила она, ощутив, как напрягся Клэй.

— Мы с ним даже подрались, — со смехом ответил он.

— Повод был серьезный?

Он заглянул ей в глаза.

— Разговор у нас был, возможно, самый серьезный за всю мою жизнь. — Он поднял голову и прислушался. — Кажется, заиграли следующую кадриль. Ты готова?

Она улыбнулась в ответ, и он, схватив ее за руку, снова повел ее к танцующим.

Николь была потрясена выносливостью виргинцев. День был долгий, хотя она вздремнула после обеда. Когда она зевнула третий раз, Клэй взял ее за руку и повел наверх. Он помог ей раздеться, но, когда она хотела забраться в постель, подал ей длинный купальный халат. Она удивленно посмотрела на нею.

— Я подумал, что тебе, возможно, понравится купание при луне, — сказал он, снимая одежду и натягивая на себя просторную хлопковую рубаху с широкими рукавами.

Николь послушно проследовала за ним по многочисленным коридорам. К ее удивлению, они вышли из дома почти на опушку леса. Она услышала, как где-то неподалеку журчит река.

Пробравшись сквозь темные заросли, они вышли к прелестной заводи в излучине реки. Положив мыло и полотенца на берег, Клэй разделся и вошел в воду. Николь смотрела, как лунный свет играет на мускулах его спины. Он поплыл к середине заводи и, оглянувшись, крикнул:

— Ты намерена стоять там всю ночь?

Она сбросила халат и нырнула.

— Николь! — крикнул явно испуганный Клэй, когда она не появилась над поверхностью воды.

Она выплыла позади него и, куснув его в спину, снова ушла под воду. Он заворчал и схватил ее за талию.

— Ну-ка иди сюда, бесенок! — сказал он, целуя ее в лоб. Она обвила руками его шею и страстно поцеловала в губы.

Намылив руки, он принялся медленно мыть ее, потом Николь стала мыть Клэя. Они смеялись, наслаждаясь теплой водой и друг другом. Не дав ей ополоснуться, Клэй начал мыть ей голову. Чтобы смыть мыло, она окунулась, и волосы поплыли по воде, словно длинная полоса черного серебра.

Он поцеловал ее, поднял на руки и вынес на берег. Он поцеловал каждое местечко, к которому только что прикасались его намыленные руки. Николь улыбалась, не открывая глаз. Она подставила ему губы и провела руками вдоль его тела, наслаждаясь ощущением его силы.

Он лег на нее, и Николь с готовностью приняла его.

— Прелестная Николь, — прошептал он, но она уже не слышала его, потому что, оторвавшись от реальности, с головой погрузилась в ощущение страсти, которую вызывал у нее Клэй. Она приподняла бедра ему навстречу.

Некоторое время спустя, когда Клэй лежал рядом с ней, крепко прижав ее к себе и закинув на нее одну ногу, он вдруг прошептал ей на ухо:

— Ты выйдешь за меня замуж?

Николь показалось, что она ослышалась. Она промолчала.

— Я получу ответ на свой вопрос? — поинтересовался Клэй.

Николь почувствовала, как напряглось ее тело.

— Я уже замужем за тобой.

Приподнявшись на локте, он наклонился над ней.

— Я хочу, чтобы ты сочеталась со мной браком еще раз, перед всем графством. И на этот раз я сам хочу присутствовать на церемонии бракосочетания, — сказал он и провел пальцем по ее губе. — Однажды ты сказала, что любишь меня, — продолжал он. — Правда, в тот момент ты была пьяна. Ты говорила правду?

— Да, — прошептала она, глядя ему в глаза.

— В таком случае почему ты не хочешь выходить за меня замуж?

— Ты надо мной смеешься? Издеваешься?

Он улыбнулся и пощекотал ее шею.

— Неужели так трудно поверить, что я взялся за ум? Разве можно любить человека, если считаешь его таким болваном?

— Клэй, объясни мне. Я не понимаю, о чем ты говоришь. Я никогда не считала тебя болваном.

— А следовало бы. На плантации каждый успел тебя полюбить. Даже лошади оказались умнее меня. Помнишь, когда я впервые поцеловал тебя на судне? Я был зол из-за того, что потерял тебя. Мне не хотелось отпускать тебя, а ты продолжала говорить, что на самом деле не принадлежишь мне. Я пришел в бешенство, увидев оставленную тобой записку, и впал в отчаяние, когда не смог тебя найти. Не сомневаюсь, что Джейни уже тогда поняла, что я влюбился в тебя.

— Но Бьянка…

Клэй приложил палец к губам Николь, не дав ей договорить.

— Она теперь в прошлом, а с прошлым покончено. Эллен знает, что мы сочетались браком по доверенности на судне, и она поймет, если мы попросим, чтобы нас повторно обвенчали здесь.

— Повторно обвенчали? Здесь?

Клэй поцеловал ее в нос и улыбнулся. Глаза его блеснули в лунном свете.

— Почему тебя это удивляет? У нас будет около сотни свидетелей, которые смогут поклясться, что мы вступили в брак не по принуждению. Я не хочу, чтобы впоследствии кому-нибудь пришла в голову мысль о расторжении брака. — Он усмехнулся. — Даже если я тебя поколочу.

— Ты бы пожалел об этом! — заявила Николь.

— Вот как? — рассмеялся Клэй. — И что бы ты сделала?

— Уговорила бы Мэгги перестать тебе готовить, рассказала бы близнецам о том, что ты сделал, и они возненавидели бы тебя, и…

— Неужели ты могла бы возненавидеть меня?

— Клэй, — прошептала она, учащенно дыша, — разве могу я тебя возненавидеть, если так сильно люблю?

— Я тоже тебя люблю, — сказал Клэй. — Для того чтобы подготовиться к бракосочетанию, потребуется три дня. Но ты действительно согласна, не так ли?

Она рассмеялась, уткнувшись лицом в его плечо.

— Ты спрашиваешь, согласна ли я сделать то, чего хочу больше всего на свете? Да, я выйду за тебя замуж. И буду делать это хоть каждый день, если ты того пожелаешь.

Николь хотелось, чтобы этот день никогда не кончался. Может быть, ей и Клэю не придется больше жить в разных домах, если они сочетаются браком публично, на глазах у всех. У них будет множество свидетелей, способных подтвердить, что Клэй любит ее и хочет ее.

В мозгу промелькнуло слово «Бьянка», но поцелуи Клэя прогнали прочь все неприятные мысли. Он сказал: три дня. Что может случиться за три дня?