Ночные объятия

ГЛАВА 9

— Полагаю, теперь ты уйдешь, — спокойно сказала Саншайн, хотя часть ее не хотела этого.

При мысли о его уходе чердак вдруг стал казаться опустевшим.

Они хорошо провели время, вместе завтракали, занимались любовью. Но теперь ее секс-эскапада с ним подошла к концу. Пришло время пойти каждому своей дорогой.

Почему тогда мысль о том, что они никогда не встретятся, ранила так сильно?

Тэлон кивнул.

— Да, думаю, пора.

Он отстранился от ее руки и пошел к двери. Он мог найти какое-нибудь место в заброшенном здании по соседству, чтобы поспать. Найти этаж, который позволит пристально наблюдать за ней до рассвета. Тогда и завтра ночью можно было бы остаться там же.

Этот путь был бы наиболее легким. Легким для них обоих, если он разорвет отношения сейчас же. Не было никакого смысла проводить с ней еще один день, потому что он знал, что не может дать ей больше ничего. Потому что он представлял для нее опасность.

Саншайн почувствовала боль, когда он взялся за ручку двери.

Он уходил. Это был конец. Она не могла дышать. Сильная боль скрутила живот, когда она подумала, что больше не увидит его.

И не смогла просто позволить ему уйти:

— Тэлон?

Он замер и оглянулся.

— Почему бы тебе не остаться на ночь? Я знаю, что ты не успеешь добраться домой до рассвета.

— Нет, я лучше пойду.

— Но куда ты пойдешь?

Он пожал плечами.

Позволь ему уйти…

Она не могла. Только не так. Это было неправильно.

— Оставайся. Завтра рано утром я уйду, и ты будешь предоставлен сам себе, пока я работаю. Никто не потревожит тебя. Я обещаю.

Тэлон колебался.

Уходи.

Команда эхом отозвалась в его голове. Он должен был.

Но не мог.

— Ты в этом уверена? — спросил он.

— Вовсе нет.

Тэлон глубоко вздохнул и пошел обратно к ней.

Его жена.

Его последнее спасение.

Его окончательная погибель.

Нинья была всем для него. Все эти столетия он думал, что защищен от своих эмоций, от боли, которая приходила с воспоминаниями о жене.

Теперь все вернулось. И ему стало еще больнее, чем прежде.

— Что-то не так? — спросила Саншайн.

— Думаю, что я просто устал, — ответил он, сбрасывая куртку.

Саншайн сглотнула при взгляде на его туго обтянутое футболкой, прекрасно развитое тело. Он приковывал взгляд своими внушительными формами. И у него была самая лучшая в мире попка. Его ноги были длинными, с прекрасно сформированными мышцами, и она слишком хорошо помнила, что чувствовала, когда они переплетались с ее собственными.

Ощущение всей этой мужской мощи и красоты, лежащей в ее объятиях… двигающейся между ее ног…

Она почти застонала, представив это.

Теперь между ними была стена. Как будто он закрыл от нее часть себя.

Тот чуткий мужчина, который разделил с ней свое тело и смех, ушел. Сейчас она видела перед собой мощное животное, которое отбило ее атаку и заставило бежать от него в ужасе.

— Ты стал такой жесткий со мной. Почему?

Он в замешательстве выгнул бровь и казался очень огорченным ее вопросом:

— Леди, я становлюсь жестким каждый раз, когда вы приближаетесь ко мне.

Ее щеки заалели и она усмехнулась.

— Я имела ввиду не такой вид жесткости. Хотя он намного лучше, чем другой. По крайней мере, благодаря этой жесткости я знаю, что нравлюсь тебе.

Когда она посмотрела вниз, Тэлон застонал, полностью уверенный, что под брюками его возбуждение было слишком очевидным. Он чувствовал, как рушатся его барьеры, чувствовал желание быть с ней тем человеком, каким всегда был с Ниньей.

С ней он был собой. Она никогда не надеялась, что он будет ей больше, чем просто другом.

Нин никогда не видела в нем жалкого мальчика, который был оплеван и отвергнут. Того, кто всегда прислуживал другим. Того, кого они всегда унижали. И она никогда не видела бессердечного мужчину, в которого он превратился, потому что устал от побоев и оскорблений.

Его сердце ожесточилось еще в детском возрасте, и он научился принимать удары. Он вел себя враждебно и сбивал спесь с любого, кто недоброжелательно косился на него или плохо говорил о нем самом, его матери и сестре.

Говоря себе, что не нуждается ни в чьей любви или заботе, он научился жить как дикое животное, готовое броситься на любого, кто попытается тронуть его.

Пока не встретил Нинью. Она приручила в нем дикого зверя, и он позволял себе быть с ней нежным, а не холодным и жестоким зверем, защищающим себя.

С ней он хотел быть просто Спирром. Мальчиком-мужчиной, который мечтал быть любимым хоть кем-то. И который хотел любить.

Прошло очень много времени с тех пор, как Тэлон был с кем-то самим собой.

Его собратья — Темные Охотники обращались к нему за советом. Ашерон нуждался в его силе, мудрости и хладнокровном спокойствии. Но никто из них, даже Вульф, не знал его по-настоящему. Он никому не открывал свое сердце до встречи с женщиной, сидящей сейчас перед ним.

Женщина, которой он не смел открыться.

— Ты ненасытен, правда? — спросила она.

— Только с тобой, — прошептал он, подходя к ней поближе и пытаясь совместить женщину, которой она была в прошлом, с женщиной, которой она стала сейчас. — Я никогда не мог сопротивляться желанию прикоснуться к тебе. Чувствовать твое дыхание на своей коже. Твои изящные руки на своем теле.

Ее затрясло от этих слов.

Тэлон подкрадывался к ней, похожий на большое дикое животное. Тело было симфонией движения.

Аромат мужской кожи вторгся в чувства и заставил ее рот наполниться слюной.

Голова Саншайн закружилась от поцелуя, но она оттолкнула его, придя в недоумение от его слов.

— Ты говоришь так, как будто давно знаешь меня. Почему?

— Я чувствую себя так, как будто знал тебя всегда. Как будто ты жила в моем сердце много столетий.

Она задрожала. Этот мужчина часто появлялся в ее снах. Кельтский вождь и поэт, он выходил из битвы невредимым и благополучно возвращался домой, чтобы любить ее.

Но не мог же он быть этим человеком, правда?

И все же, подумав, Саншайн поняла, насколько причудливы были ее видения. В них она была блондинкой с голубыми глазами, а Тэлон…

Тэлон выглядел так же.

Вплоть до татуировок на его теле. Косичек в его прическе. Он даже носил тот же самый торквес. Другим был только цвет его глаз.

Так не могло быть. Во всем этом было что-то странное. И пугало ее на том уровне сознания, о существовании которого она раньше не подозревала.

Мог ли он быть тем же самым мужчиной?

Был ли?

Это казалось невозможным, но живя со своими родителями, она видела очень много невозможных вещей. В этом мире существовали сверхъестественные силы.

Она увернулась от поцелуя Тэлона и повернула его голову так, чтобы осмотреть кожу за правым ухом.

Там был маленький шрам. Этот шрам подарила ему она как Нинья во время рыбалки, когда они были еще детьми. Она замахнулась удочкой, чтобы забросить ее, и крючок поймал его ухо.

Шрам в виде звездочки был все еще там.

Так было всегда.

И так было сейчас.

Нет, это было невозможно.

Или возможно?

Она вздрогнула в неуверенности.

Глаза Тэлона были чуть прикрыты, он с жадностью смотрел на нее. Она чувствовала его дыхание у лица. Чувствовала биение его сердца под ладонью, силу и жар его тела.

— Я так тосковал без тебя, Нин… Нин… родная.

Саншайн замерла, а он тут же отстранился. Выражение его лица свидетельствовало о том, что он так же удивлен сказанным, как и она.

— Как ты назвал меня?

— Родная, — быстро ответил он.

— Нет, перед этим.

— Никак.

Нет, это было чертовски странно. И она хотела, нет, требовала объяснений.

— Тэлон, — сказала она, поднимаясь со стула и вставая напротив него, — скажи мне, что происходит. Ты знаешь кто такая Нинья, не так ли?

Его обсидиановые глаза вспыхнули:

— А ты?

О боже, так это правда! Он узнал ее. Он тоже вспомнил прошлое.

Он ничуть не изменился. Он прятался от дневного света. Он не был американским гражданином и еще…

О, не нужно быть светилом науки, чтобы понять это. Непонятно как, но Тэлон был Спирром.

Он был вампиром, или бессмертным или кем-то еще. Она была уверена в этом.

— Как случилось, что ты помнишь меня? — спросила она его.

— Как я мог забыть тебя?

Она увернулась от его губ и снова оттолкнула его.

— Приятно, но это не ответ на мой вопрос. В тебе по-настоящему есть что-то странное, Тэлон. Ты выглядишь так же, как в моих видениях. Я — нет, а ты — да. Почему?

Тэлон хотел ответить ей, но не мог подобрать слов.

«После твоей смерти я за возможность отомстить продал душу греческой богине, которая теперь владеет мною. И я провожу вечность, выслеживая и убивая вампиров для нее».

Даже он сам когда-то с трудом поверил в реальность этого утверждения, и он вправду жил в течение полутора тысяч лет.

Она зарычала на него:

— Ты снова стал холодным.

— Ты не можешь жить одним моментом? Принять меня таким, какой я есть?

— Хорошо. Только ответь мне на один вопрос.

— Какой?

— Когда ты закончил среднюю школу?

Он смутился от ее вопроса.

— Я не заканчивал.

— Тогда в каком году ты бросил учиться?

Тэлон отпрянул от нее. Он не мог ответить на эти вопросы, потому что ответа не было.

Боль в ее глазах разрывала его сердце.

— В чем дело, Тэлон? Я не тупица. Ни у кого нет такой аллергии на свет, что невозможно даже стоять перед окном. И не думай, что я не заметила, как ты прячешь свои зубы. Когда я подбираюсь к ним слишком близко в поцелуе, ты тут же отстраняешься.

Тэлон пожалел, что не мог применить свои силы и заставить ее забыть о нем. Или заменить в ее памяти этот факт на что-то другое, не столь его изобличающее.

— Что ты хочешь от меня? Признания в том, что я вампир? И вою на полную луну?

— И кто же ты есть? — она подошла к нему и поднесла руку к его подбородку, как будто хотела открыть ему рот. — Покажи мне свои зубы, Тэлон.

— Я не могу, — он отстранился.

Она зло сверкнула на него глазами.

— Ты Спирр, так ведь? Так или иначе, но это ты. Тебя я вижу в своих видениях, не правда ли?

Он отвел взгляд.

— Я никому не скажу, — продолжала настаивать она, смягчив голос, — но я должна знать.

— И что бы от этого изменилось? — грубо спросил он, чувствуя усталость от спора. — Ты отвергла бы меня?

— Не думаю, что смогу это вообще когда-нибудь сделать. — примирительно вздохнула она.

— Тогда зачем тебе знать?

Глаза ее вспыхнули огнем, когда она, прищурившись, посмотрела на него:

— Потому что, разделяя с тобой жизнь, я хочу открытости и честности.

Ее слова ударили в него. Горькая тоска наполнила сердце, когда он вспомнил, как безнадежно желал быть с ней, будучи смертным. Тогда между ними стояли сплетни и социальные различия. А теперь против них объединилась вся вселенная.

— Что заставляет тебя думать, будто я хочу разделить с тобой жизнь? Может, я использую тебя только для секса?

На ее лице отразился ужас. Она отступила от него.

— Ты правда делаешь это?

Боль в ее глазах разрывала его. Он не хотел ранить ее.

— А ты? — вернул он вопрос. — Скажи, что ты хочешь от меня, Саншайн.

— По правде, я не знаю. Одна моя половина тянется к тебе, а другая — боится. Что-то темное проглядывает в твоих глазах. Если бы я захотела узнать тебя получше, ты позволил бы мне?

— Нет, — процедил он сквозь зубы, — мы не можем.

— Тогда ты должен мне объяснить, почему мы не можем. Ты знаешь, я не ребенок, чтобы решения за меня принимал отец. Я думала, ты уважаешь меня.

— Я уважаю тебя.

— Тогда обращайся со мной, как с взрослой. Скажи, почему ты отказываешься ответить на самый важный вопрос о себе.

То, о чем она просила, было невозможно. Он никогда не сможет рассказать ей о своей настоящей жизни, только если Ашерон и Артемида освободят его от клятвы.

— Если я скажу тебе, кто я, твоя жизнь будет в опасности.

— Я живу в Новом Орлеане, над одним из самых популярных клубов в городе. Я ставлю машину в переулке, где вчера были убиты два человека. Моя жизнь всегда в опасности.

— Вчера ночью это были не люди. И они не были убиты. — Тэлон не знал, почему позволил вырваться этой информации.

— Тогда чем они были?

Скажи ей…

Призыв к этому был очень силен. Он никогда не нарушал Заговор молчания. Никогда.

«Даймоны хотели устроить вечеринку с твоей подружкой. Не оставляй ее без защиты, Кельт».

Она имела право знать о том, что ей угрожало.

— Тэлон, — она обхватила руками его лицо.

Ее прикосновение было нежным и теплым.

Это почти заставило его сдаться.

— Доверься мне. Что бы это ни было, я не скажу ни одной душе.

— Я не могу, Саншайн. Не могу.

— Ты не хочешь, Тэлон. Просто не хочешь, — раздраженно выдохнула она. — Прекрасно. Храни свои тайны. Уходи от меня. Живи и будь счастлив, и занимайся тем, чем ты там занимаешься.

Она отошла от него.

Тэлон потянулся к ней, но она обошла его руку.

— Саншайн…

— Не трогай меня. Я безумно на тебя злюсь.

— Пожалуйста, не злись.

Она тряхнула головой.

— О, ты очень мил с такими щенячьими глазами. И эти печальные нотки в голосе. Но я слишком далеко зашла и мне все равно. Теперь уходи.

Он вздрогнул от боли в ее голосе и ее команды. Его сердце едва не остановилось.

И в этот момент он кое-что понял. Зарек и Ашерон были правы. Он боялся. Боялся уйти, боялся остаться.

Последнее, что ему хотелось — потерять Нинью снова. Но взглянув на Саншайн, он вдруг понял, что хотя у нее и душа Ниньи, она, — все же, не его жена.

В ней было что-то другое, новое и раздражающее. Нинья никогда бы не рассердилась на него, даже если бы он заслужил ее гнев. Она всегда была робкой и застенчивой. Не такой смелой и требовательной, как Саншайн.

Если бы он сказал ей оставить этот вопрос, она кивнула бы и сменила тему. Она никогда бы не свалила даймона на колени или не сражалась бы с аллигатором.

Но что поразительно, ему нравился этот огонь в Саншайн. Как и ее способность противостоять ему и миру вокруг.

— Что? — в ее глазах сверкнул дьявольский огонь, и она приняла удивленный вид. — Ты все еще здесь? Я думала, что ясно изъяснилась.

Он невольно улыбнулся.

— Я не хочу уходить от тебя, Саншайн. Не могла бы ты принять меня таким, какой я есть?

Саншайн отвела глаза:

— Мне нравится то немногое, что я знаю о тебе, Тэлон. Но проблема как раз в том, насколько это в самом деле немного. Ты живешь в болотах, кажется, богат, и у тебя нет фамилии. Любишь больших жутких аллигаторов и у тебя есть Ник, который выполняет поручения. Вот. Это все, что мне известно о Тэлоне. Список очень короткий.

Она встретила его пристальный взгляд.

— Я отказываюсь иметь отношения с человеком, который не может доверить мне даже малую часть своей биографии. Если ты хочешь просто поваляться со мной, дверь там. А если ты действительно хочешь остаться, расскажи мне о себе что-то более существенное.

— Что, например?

— Скажи мне имя своего лучшего друга.

— Вульф Трюггвасон.

Она приоткрыла рот от удивления.

— О, мой бог. Ты ответил на вопрос. Наверное, наступил конец света.

— Это не смешно. Так что, я могу остаться?

Она поджала губы:

— Хорошо, но только потому, что ты не сможешь добраться домой до рассвета.

Решительно настроенная сохранять между ними дистанцию до тех пор, пока он не ответит ее вопросы, Саншайн развернулась и ушла в спальню. Она захватила с кровати одеяло и подушку, и, вернувшись в гостиную, вручила их ему.

Держа в руках розовое одеяло и подушку, он выглядел полностью ошеломленным:

— Что это?

— Пока ты не расскажешь мне все начистоту, можешь занять софу.

— Ты шутишь.

— О нет. Нисколько. Я не пущу тебя обратно в свою кровать, пока ты не впустишь меня в свою голову.

Тэлон был совершенно поражен, когда Саншайн отошла к дальней стене и опустила экраны.

— Я рассказал тебе о Вульфе, — произнес он.

Она развернулась к нему, ее глаза выражали удивление.

— Ты назвал мне одно-единственное имя. Ооо, это много говорит мне о тебе, правда? Вот послушай, мои лучшие друзья — Трина Деверо и Селена Лоренс. И что это говорит тебе обо мне? Nada. Zilch. Ничего. Это значит только, что я могу позвонить кому-то, когда меня достали. И поверь, я как сумасшедшая звонила бы сейчас одной из них, если бы не было так поздно.

Тэлон рыкнул, но это ее нисколько не привело в смятение. Эта женщина была слишком дерзкой.

— Итак, расскажи мне о Вульфе, — медленно произнесла она, делая шаг в его сторону. — Чем он занимается? Он живет здесь, в Новом Орлеане? Он женат? Как долго ты его знаешь?

— Он живет в Миннесоте. И он не женат.

Она выглядела довольной и одновременно охваченной любопытством:

— Как вы познакомились?

На Марди Гра, сто два года назад, когда его на время прислали в город как подкрепление, о чем он не мог рассказать Саншайн.

Тэлон раздраженно выдохнул.

— Я знаю его давно.

— Ооо, — она снова обманулась, — ответы, подобные этому, помогут тебе получить поддержку на работе, но не вернут в мою кровать. И уж точно не приблизят к моему телу.

— Ты неблагоразумна.

— Ха!

Это было так несправедливо. Он пытался защитить ее, а она спрашивала у него то, на что он не мог ответить. И теперь она не допускает его к своему телу, потому что он не хочет причинить ей вред.

Как она может так поступать с ним?

Возмущенный ее упорством, он грубо бросил:

— Я твой муж.

Она фыркнула и окинула его озадаченным взглядом:

— Не в этой жизни, приятель, — она протянула ему для осмотра левую руку. — Не вижу никакого обручального кольца на своем пальце. В этой жизни ты не приезжал в город на спине своего черного жеребца, сбивая меня с ног и умоляя быть твоей.

Тэлон похолодел от ее слов:

— Ты помнишь это?

Ее гнев, казалось, частично прошел, когда она кивнула:

— И я хочу знать, почему ты помнишь это.

Он бросил на кушетку одеяло и подушку и улегся на нее с непреклонным видом:

— Я говорил тебе, что не могу сказать.

— Тогда спокойной ночи, дорогой. Приятных сновидений.

Она шагнула к нему, поцеловала в лоб и ушла в свою комнату.

Окончательно взбешенный, Тэлон смотрел на грандиозное шоу, которое она устроила из опускания занавески. Эта женщина умела найти способ, чтобы заставить его пылать. Но в этот раз способ не был особенно приятным.

Тэлон был в ярости.

Особенно, когда она включила лампу на тумбочке, и он мог отчетливо видеть ее тело сквозь тонкую ткань.

Его сердце бешено колотилось. Он не мог оторвать от нее взгляда, особенно когда она снимала одежду со своего аппетитного тела, а потом легла в постель, явно обнаженная.

Ему оставалось только представлять ее там, с розовыми простынями меж теплых, влажных бедер. Ее груди прильнули друг к другу, когда она перевернулась на бок, частично прикрыв рукой вершину левого полушария. Обнаженная спина открыта его нетерпеливому пристальному взгляду, волосы разметались вокруг головы. И она ждет, когда он ляжет позади нее и притянет ее поближе к своему телу.

Он погладит ее по бедру, слегка сжимая его ладонью и приподнимая так, чтобы открыть ее тело и глубоко скользнуть в нее сзади.

О да, он уже чувствовал ее мягкие ягодицы, прижатые к его животу, пока он двигается в нее и обратно. Чувствовал ее шелковистые волосы под подбородком, пока он проникает рукой между ее ног и легкими поглаживаниями ласкает ее, занимаясь с ней любовью самым сладчайшим и нежнейшим способом.

Лесной аромат пачули окружил бы его, пока она извивалась от его касаний и стонала в экстазе.

Каждый гормон в его теле энергично встрепенулся и его мужское естество напряглось, требуя ее.

Нинья никогда не поступила бы с ним так. Она никогда не отказывала ему. Ни разу. Он должен был только поманить ее пальцем и поднять бровь, и она с удовольствием шла к нему.

Сейчас он почувствовал ее отсутствие так, как никогда прежде.

— Саншайн?

— Нет, Тэлон, — сказала она, выключая свет, — ответ все еще — нет.

— Я ни о чем не просил тебя.

— Я знаю эти нотки в твоем голосе, когда ты произносишь мое имя. И я знаю чего ты хочешь, а ты знаешь, чего хочу я. Есть догадки, кто из нас должен сдаться? — она выдержала паузу и добавила, — для галочки — это не я.

Он выдохнул проклятие. Она была так чертовски упряма в этой жизни. Что случилось с его кроткой Ниньей, которая давала ему все, что он хотел и когда хотел?

Прекрасно, тогда пусть она лежит там раздосадованная и голая.

Его тело встрепенулось от этого слова.

Застонав, Тэлон перевернулся так, чтобы не видеть ее.

Он взрослый мужчина и справится с этим. Он может контролировать себя.

О, кровавый ад! Ни одна женщина прежде не отворачивалась от него. Это терзало и приводило в бешенство.

Он ткнул кулаком в подушку, возбудившись еще больше. Он был великоват для кушетки, и лежать на ней было чертовски неудобно. Но он или заснет здесь, или умрет.

Саншайн слушала, как Тэлон ходит вокруг софы. И она почти почувствовала к нему жалость. Почти.

Она устала от его тайн. Утомилась от загадочных игр. Она хорошенько обыскала его дом, чтобы удостовериться, что вероятнее всего, он не был торговцем наркотиками. Тем более, у него не было даже «Тайленола», зато было много интересной электроники. Много кожи, импортного пива, и достаточно DVD-дисков, чтобы загрузить линкор. Не говоря уже о странном оружии, которое она нашла. Некоторое из него было весьма древнего дизайна.

Было что-то странное в его жизни, и пока она не узнает, что это, не позволит себе стать ему более близкой. Она должна сделать это для себя, узнать его лучше, прежде чем позволить своим влюбленным глазам сбить ее с пути.

Она перевернулась и заставила себя заснуть. Завтра она должна работать. В отличие от него у нее нет постоянного источника ренты.

— Ну и посмотрите, кто к нам пожаловал.

Саншайн отложила книгу, которую читала, улыбнувшись Селене, подкатившей к ней свою маленькую тележку. Одетая в свободное фиолетовое платье и черный плащ, Селена поставила тележку справа от стенда с керамикой и рисунками Саншайн и начала устанавливать карточный столик и раскладывать на нем свои рабочие инструменты экстрасенса.

— Я знаю, — Саншайн задумчиво положила закладку в любовном романе «Рожденный в грехе» и отложила его в сторону, — в последние дни я была занята. Извини.

Селена расстелила скатерть на столике:

— Итак, я должна что-нибудь разузнать об этом парне? Хочешь, чтобы я погадала тебе?

Саншайн облегченно выдохнула и спрыгнула с табурета помочь Селене с ее хозяйством.

— Я не знаю о нем ничего, кроме того что он блондин гигантского роста, байкер и бог секса. Он ест только суррогатную пищу и у него тонна денег. Живет в болотах и знает твоего шурина Кириана… О, он знает еще и мужа Грейс.

Лицо Селены побледнело. Она подняла глаза, пораженная услышанным:

— Тэлон? Ты видела Тэлона? Больше одного раза?

Саншайн застыла, разрываемая трепетом и волнением. Селена выглядела не очень хорошо. По правде говоря, она побледнела от этой новости.

— Ты знаешь его? — недоверчиво спросила она.

Селена оглянулась вокруг, чувствуя себя неловко.

— О боже, скажи, что это не он тот сексуальный атлет, сбитый карнавальной платформой. Скажи мне, что парень, о котором я фантазировала — не Тэлон. А я обедала с ним по доброте душевной.

— О'кей, я не хотела говорить тебе об этом, но … Да, это он. Разве он не великолепен?

— О черт, я слышала слухи о нем. Кто же знал, что они верны? — застонала Селена. — Я не могу в это поверить.

Саншайн почувствовала облегчение. Наконец кто-то сможет дать ей некоторые ответы, если ей удастся вырвать их у Селены. Та выглядела так, как будто делала это с неохотой.

— Лейни, выкладывай, что ты знаешь о нем.

Селена открыла рот, но по ее лицу Саншайн поняла, что именно та собирается сказать.

— Не смей говорить мне, что ты не можешь ничего рассказать, — сказала она прежде, чем Селена заговорила. — Я уже слышала это от него.

Та закрыла рот.

— Хорошо, он — исключительно хороший парень. Он действительно не похож на твоего обычного безработного байкера, и у него действительно есть будущее. Очень долгое будущее.

— Что еще?

Селена уклончиво молчала.

Саншайн присела на складной стул, предназначенный для клиентов:

— Давай, Лейни. Мне действительно по-настоящему нравится этот парень, и я схожу с ума оттого, что он не говорит мне ничего, даже день своего рождения. Итак, что ты знаешь?

— Я не могу, Санни. Я поклялась хранить тайну.

— Поклялась кому?

Селена уставилась на коробку с картами таро.

— Я не могу рассказать, — повторила она.

— Кто он, мафиози?

— О, нет, — ответила Селена с предупреждением в голосе, — По сравнению с ними, мафия — группа бойскаутов. Это парни, которым никто не может встать поперек дороги безнаказанно.

Кто хуже людей из мафии?

— Кто они?

— Скажу так — они по линии деятельности Табиты[40]. — ответила Селена.

Саншайн нахмурилась:

— Дамское белье? Он не выглядит тем, кто покупает его.

— Нет, балбеска. То, чем она занимается ночью.

Саншайн сложила губы в форме буквы «О», когда поняла:

— Он — убийца вампиров?

— Да, и очень хороший к тому же.

Это объясняло то, как они встретились в том переулке. За исключением того, что люди, напавшие на нее, не выглядели вампирами. Они больше были похожи на яппи.

Саншайн спросила:

— Здесь скрыто гораздо больше, не правда ли?

Селена кивнула.

Она дьявольски улыбнулась:

— И ты, моя лучшая подруга, моя родственная душа, без колебаний делившаяся со мной мороженым «Чанки-Манки» и электронными адресами красавцев, женщина, которая заставила меня надеть платье подружки невесты из пенистых кружев цвета лайма, добавившее пятнадцать фунтов к моим бедрам, собираешься проявить характер в этом вопросе?

Селена напряглась:

— Это не правда, платье было цвета мяты.

— Это был противный лаймово-зеленый цвет, и я была похожа на больную фисташку. Но это к делу не относится. Ты расскажешь мне все, потому что в любви все средства хороши.

Саншайн не была уверена, кто из них больше удивлен последней частью этого утверждения.

Селена повернулась к ней:

— Что? Ты сказала, что любишь Тэлона?

Саншайн снова присела, пытаясь разобраться в своих чувствах к Тэлону. Что-то в нем она обожала, что-то в нем она жаждала, но не знала ничего о том, кем он был сейчас.

Она знала только то, что чувствовала, глядя на него. И прямо сейчас она хотела пойти домой, чтобы быть с ним.

— Если честно, Селена, я не знаю. Я чувствую себя живой рядом с ним. Такой согретой и защищенной, что кажется, ничто в мире не сможет добраться до меня и разрушить мое счастье. Он так подходит мне. Я знаю, это звучит безумно…

Она замолчала, посмотрев на заваленный разными предметами стол Селены. Там были всякие безделушки, а также руны и карты таро. Вообще-то, если задуматься, безумие было нормальным состоянием Селены.

Саншайн взглянула на нее, пытаясь заставить понять:

— В прошлой жизни Тэлон и я были женаты.

В глазах Селены загорелся темный огонь. Когда она заговорила, ее голос был еле слышен:

— Тэлон знает?

Саншайн кивнула:

— Он даже назвал меня женой вчера ночью, когда я заставила его спать на кушетке.

— Спать на кушетке?

— Длинная история.

Селена перевернула одну из карт. Это была карта Смерти. Подняв глаза на Саншайн, она спросила:

— Он рассказывал, что было в его прошлой жизни?

— Нет. И кстати, когда мне являются видения, я выгляжу совсем по-другому. А он — нет. У него даже татуировки те же самые. И это самое сверхъестественное во всей этой таинственной истории. Я вспомнила, как ему делали эти татуировки. Теперь я даже не уверена, не сошла ли я с ума.

Селена накрыла ее руку своей и с сочувствием пожала ее.

— Нет, дорогая. Ты не безумна, по крайней мере, в этом.

— Тогда что происходит?

Селена оглянулась, потом склонилась ближе и понизила голос, как будто опасалась, что их подслушают:

— Санни, скажи мне честно, какие у тебя намерения в отношении Тэлона?

Саншайн раздраженно спросила:

— Ты кто? Его мама? Обещаю, что утром буду уважать его.

Селена закатила глаза:

— Это действительно серьезно, Саншайн. Проявляя любопытство, ты играешь с очень серьезными вещами. Они могут убить одного из вас, если подумают, что он предал их.

Саншайн вздрогнула от смертельного ужаса в голосе Селены. Это было плохо.

— Он вампир, правда? Я знала это!

— Не совсем.

— Он говорит так же. И я так же, как и его, спрашиваю тебя: что значит «не совсем вампир»?

— Темный Охотник.

Саншайн была поражена тем, что наконец-то получила ответ. Конечно, она не поняла смысла ответа, но это было только начало.

— И это означает…

— Бессмертный убийца вампиров, продавший душу за Акт Возмездия.

Холодок пополз по ее спине:

— Продал кому, дьяволу?

— Богине Артемиде.

Саншайн нахмурилась. Это было последнее, что она ожидала услышать. Но, учитывая, насколько сверхъестественна была их беседа, она не должна ничему удивляться.

— Ты шутишь, правда?

Селена отрицательно покачала головой.

— Но это же не имеет смысла. Я имею в виду — что, вокруг нас так много вампиров? Тогда сколько Темных Охотников? Он только один?

По выражению лица подруги она поняла, что ответ будет отрицательным:

— Темных охотников тысячи, и не сосчитать, сколько вампиров. Правильнее называть их даймонами, поскольку они нечто большее, чем просто вампиры.

Саншайн сидела в оцепенении, пытаясь принять все сказанное.

— Я не могу постичь этого. Конечно, я всегда верила в вампиров теоретически, но не реально во плоти. И сейчас мне трудно поверить, что их так много вокруг нас, что для них действительно нужны убийцы, — она встретилась с пристальным взглядом Селены. — Не в обиду будет сказано, но я всегда думала, что твоя сестра Табита слегка чокнутая.

Селена слегка усмехнулась:

— Она такая и есть, но это к делу не относится.

Саншайн пробовала достичь согласия с тем, о чем ей рассказала Селена. Она все еще сомневалась, должна ли верить услышанному. Мог ли Тэлон в действительности быть бессмертным убийцей вампиров?

И все же странным образом это многое объясняло. Очень многое.

О боже, он действительно был убийцей вампиров!

Она почувствовала себя несчастной.

— Откуда берутся вампиры? — спросила она Селену. — Они демоны, или их делают из людей, как в кино?

Селена выдержала паузу, потом заговорила:

— О'кей, позволь дать тебе небольшой урок истории, может быть это поможет. Целые эры назад были созданы две расы — человеческий род и Аполлиты. Аполлиты были детьми бога Аполлона. Он хотел создать высшую расу, превосходящую людей во всем — способностями, физическим совершенством и внешностью. Они были красивы, очень высоки и обладали большими психическими возможностями.

Саншайн сглотнула, вспомнив напавших на нее. Определенно, они подходили под это описание.

— Но, как и многие другие обладатели таких способностей, они злоупотребили ими, начав враждовать с людьми и пытаясь поработить их.

— Аполлиты были вампирами?

— Нет, — ответила Селена, — ты забегаешь вперед. Во время войны между греками и Аполлитами, последние убили любовницу Аполлона и их сына. В гневе Аполлон разрушил родину аполлитов — Атлантиду. За их предательство Аполлиты были прокляты тем, что должны были пить кровь друг друга, чтобы выжить, и им было запрещено показываться при свете дня, потому что Аполлон не желал видеть их. Его любовница погибла в двадцать семь лет, и Аполлиты были осуждены умирать ужасной смертью в свой двадцать седьмой день рождения.

— Умирать как?

— Они разлагаются и медленно гниют в течение двадцати четырех часов.

Саншайн открыла рот:

— О, как ужасно.

Селена согласно кивнула, собрала карты и засунула их обратно в коробку.

— Они избегают своей участи одним из двух способов — или убивают себя накануне дня рождения, или превращаются в даймонов, убивая людей и забирая их души в собственные тела, чтобы продлить жизнь.

— Как?

Селена пожала плечами.

— Я не знаю точно. Я только знаю, что они сначала выпивают всю кровь, и когда мы умираем, они забирают наши души. Пока душа жива, они могут жить дальше. Но проблема в том, что душа начинает умирать, как только они захватывают ее. Таким образом, они постоянно забирают новые души, чтобы поддерживать свою жизнь.

— И это делает их вампирами?

— Даймоны, вампиры, упыри — называй, как хочешь. Они высасывают твою кровь и твою душу и оставляют тебя ни с чем. Отчасти, как адвокаты. — Селена улыбнулась. — О, постой, я только что оскорбила своего мужа.

Саншайн оценила попытку пошутить, но все еще не могла переварить услышанное.

— А Темные Охотники? Откуда они берутся? Они тоже Аполлиты?

— Нет, они — древние воины. После того, как Атлантида опустилась в океан, греческие боги рассердились на Аполлона за то, что он создал, а потом спустил свору даймонов на нас. Поэтому, его сестра Артемида создала армию, чтобы охотиться на них и убивать. Темные Охотники. Тэлон — один из ее солдат.

— Как она создает их?

— Не знаю. Она что-то делает, чтобы захватить их души, а потом возвращает Охотника к жизни. Как только это происходит, Охотникам дают деньги и слуг, чтобы они могли сконцентрироваться исключительно на охоте за даймонами. Их единственная задача — освободить душу прежде, чем та умрет.

Саншайн тяжело вздохнула, обдумывая всю эту информацию. Это не выглядело хорошо для нее или Тэлона.

— Получается, что Тэлон навсегда принадлежит Артемиде. — Саншайн сделала длинный выдох. — Черт, я могу выбрать их. Я имею ввиду, ни к чему не приводящие, безнадежные отношения.

— Не обязательно.

Саншайн подняла глаза и уловила на лице Селены вкрадчивый взгляд.

— Что?

Селена перетасовала карты:

— Знаешь, Кириан был когда-то Темным Охотником…

Сердце Саншайн подпрыгнуло:

— Правда?

Селена кивнула:

— Существует некая оговорка. Истинная любовь может вернуть их души и освободить их от службы Артемиде.

— Получается, надежда все же есть?

— Дорогая, надежда есть всегда.