Ночные объятия

ГЛАВА 15

Эш стиснул зубы, когда Артемида запустила руки в его белокурые волосы. Он закрыл глаза, когда она потянула прядь, кончиком пальца потеребив завиток.

— Я должен идти, — сказал он.

Она соблазнительно надула губы, рука гладила его обнаженную грудь, мягко царапая кожу ногтями.

— Я не хочу, чтобы ты уходил.

— Освободи меня, Арти. Я должен найти Стикса прежде, чем он навредит кому-нибудь еще. Вчера он почти убил Зарека.

— Кого это волнует? Зарек лучше мертвый.

— Это же можно сказать о большинстве из нас.

Она больно проскребла ногтями вниз по его рукам, привязанным к столбикам кровати мягкими золотыми шнурами.

— Ненавижу, когда ты так разговариваешь со мной. Ты совсем не благодарен мне за все, что я для тебя сделала.

О, да, она так много сделала для него. Больше похоже на «из него», и только немногое было хорошим и доставляло удовольствие.

— Не заставляй меня рвать твои путы, Арти.

Если бы он воспользовался своими особыми силами, чтобы развязать ее «специальные» шнуры, сигнал мог разойтись по всему Олимпу, оповещая богов о его присутствии в ее храме. В любой из «визитов» к ней Ашерон был серьезно ограничен в применении своих сил. Он мог использовать несерьезные уловки, типа открыть двери, одеться и раздеться, но не больше, иначе это могло бы взбудоражить Олимпийских богов и заставить их исследовать источник подобной силы.

Это единственное, чего очень боялась Артемида.

— Ты хотел бы этого, не так ли? Чтобы Зевс или кто-то другой нашел тебя в моей постели?

— Тогда дай мне уйти.

Золотые шнуры вокруг запястий развязались. Эш вздохнул, впервые с рассвета пошевелив руками и возобновляя в них циркуляцию крови. Волна изнеможения накрыла его, но он встряхнулся.

Как обычно, когда он был с Артемидой, она не дала ему возможности отдохнуть, и сейчас он бодрствовал уже двое суток.

Эш был так утомлен, что ему хотелось только спать.

— О, угадай, что я узнала для тебя, — сказала Артемида. — Мой никчемный братец Дион объединился с твоим и с галльским богом войны, Камулусом, пытаясь получить власть. Ну не болван ли?

Ашерон замер:

— Что ты сказала?

— Дион и Кам думают, что смогут вернуть свою божественность, а зачинщик у них — твой брат. Нужно ли говорить, что это может раскачать гору? — она рассмеялась. — Только представь, галльский бог войны, мой брат, который только и делает, что требует почета, накачивается вином и затем валится с ног, и твой брат, лучшая черта которого та, что он похож на тебя. И они думают, что глупость может привести их к славе. — Она фыркнула и снова рассмеялась. — Не могу дождаться, чтобы увидеть то, что придумали эти неудачники.

Ашерон уставился на нее. Она могла недооценивать их способности, но у него появилось смутное подозрение о том, что они намереваются сделать.

На Марди Гра граница между этим миром и тем, в котором держали Атлантскую Разрушительницу, будет очень тонка.

Была только одна причина, почему Стикс был частью их плана…

Они хотели освободить Разрушительницу, и единственный способ сделать это — убить Эша.

Так или иначе, он собирался не допустить этого. Когда наступит Марди Гра, все получат большой сюрприз. Они понятия не имеют, с кем и с чем имеют дело. Никто не сможет командовать и управлять Разрушительницей. Однажды спущенная с привязи, она была самой безжалостной древней богиней, которую только можно вообразить. Она, у кого был убит каждый член ее собственной семьи, разрушит Землю до основания, и никто не сможет ее остановить или снова заключить в тюрьму.

И если Камулус и Дионис надеялись заключить с ней сделку после того, как убьют его, значит они были жалкими глупцами.

Он почти улыбнулся, представив, как эти двое пытаются с ней договориться. Карнавальная ночь обещала быть весьма интересной.

— Между прочим, — обнаженная Артемида вытянулась на кровати, проведя стопой по его спине с равнодушной нежностью, — пока ты был здесь, твои детишки вели себя очень плохо.

Эш прекратил растирать запястья и посмотрел на нее:

— Что ты имеешь ввиду?

— Откровенно нарушив твой приказ, Зарек покинул дом сегодня рано вечером и подрался с Тэлоном во Французском квартале.

В нем проснулся гнев.

— Что? Когда?

— Около двух часов назад.

— Черт возьми, Артемида, — зарычал он, — почему ты не сказала мне?

Она пожала плечами и погладила себя по обнаженным грудям, желая привлечь к себе его внимание:

— Мне нравилось, где ты находился, и я знала, что если скажу, ты уйдешь.

Эш впился в нее взглядом. Ее эгоизм не знал никаких границ. Злясь, он щелкнул пальцами и вернул одежду на свое тело. Потом перекрасил волосы в черный цвет и подхватил с пола рюкзак.

— Я ненавижу, когда у тебя волосы такого цвета, — раздраженно сказала она, снова сделав его блондином.

— Прекрасно, единственный цвет, который я ненавижу больше, чем блонд, это темно-рыжий.

Он опять сделал свои волосы черными и мгновением позже придал ее прическе соответствующий оттенок.

Ее разъяренный вопль эхом отразился от стен храма, когда Эш дал себе ментальную команду вернуться в Новый Орлеан.

Саншайн почувствовала прилив адреналина, когда они подъехали на мотоцикле к Авеню Урсулинок, 688. Это было лучшее место в городе, где можно встретиться с друзьями, хорошо поесть и найти развлечения на любой вкус.

— Ты не сказал, что мы собрались в Санктуарий.

Тэлон нахмурился:

— Ты знаешь про Санктуарий?

— Сладкий, в городе нет ни одной женщины, которая не знала бы о Санктуарии — Стране Прекрасных Божеств. Черт, мы с подружками хотим собраться и проголосовать за вручение премии Мамаше Ло за ее политику против найма любого, кто не накачан как следует.

Она заметила оскорбленную гримасу на его лице и не смогла сдержать смех.

— Не то чтобы ты не накачан. Ты безусловно можешь выдержать сравнение с обаяшками из Санктуария. Но послушай, ты никогда не замечал, что это место похоже на Hooters[72] для женщин?

— Нет, могу честно сказать, что никогда не замечал, насколько там красивы мужчины. Меня это никогда не заботило.

С внешней стороны клуб являлся типичным для Нового Орлеана зданием, построенным в 1801 году. Стены были сложены из кирпича цвета ржавчины, и огромная вывеска раскачивалась над дверями в стиле старинного салуна. На ней была нарисована полная луна над холмами и припаркованный мотоцикл, и она гордо провозглашала это место как «Санктуарий, Дом «Howlers»[73]. «Howlers» были в клубе камерным джаз-оркестром, а также группой из очень красивых мужчин.

Бар работал двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю и принадлежал семье Пельтье. У хозяйки, Мамаши Ло, было одиннадцать сыновей-жеребцов, которые тоже гарантировали этой женщине награду за украшение города.

Каждый из них был превосходным образчиком мужчины, заставлявшим женщин задыхаться.

Когда они входили, у дверей стоял Дев Пельтье — один из четырех близнецов, постоянный вышибала в клубе. Саншайн никогда не встречала женщины, которая не хотела бы отправиться домой с любым из этой четверки. Впрочем, они хотели забрать домой их всех и использовать наподобие книжных зажимов у себя в спальне. Только совсем не книги желали быть зажатыми между братьями.

У Дева были пронизывающие синие глаза и длинные, до середины спины, волнистые светлые волосы. Как ей было известно, он единственный из всей четверки имел татуировку в виде стрелы и лука на руке.

Она замерла, осознав, что знак идентичен тому, который был на плече у Тэлона.

— Привет, приятель, — произнес Дев знойным низким голосом со смешанным французско-каджунским акцентом, заметив Тэлона. Они поздоровались, подняв руку и хлопнув друг другу по ладоням. — Где пропадал?

— Там, сям. А ты?

Дев ответил ему с лукавой усмешкой:

— В основном тут и там.

Тэлон усмехнулся:

— Я туда не собираюсь.

Дев посмотрел на нее и подмигнул:

— Привет, малышка Саншайн, почему ты болтаешься с этим неудачником? Ты проспорила или что?

— Или что, — ответила она с улыбкой.

— Ты знаешь Дева? — тело Тэлона напряглось, как будто эта мысль заставила его ревновать.

— Она часто приходит, — ответил вместо нее Дев, — они с Эйми играют в пул в задней части.

— Ты приходишь сюда одна?

Саншайн шутливо толкнула Тэлона в плечо:

— Ты не мог бы остановиться? Ты мне не отец, и благодаря Деву и его братьям, меня никто здесь не беспокоит.

— Все правильно, Тэлон. Ты знаешь мою политику. Никто в Санктуарии не смеет беспокоить женщину, если она этого не хочет.

— За исключением Эйми, — не смогла не добавить Саншайн.

Единственная дочь в большом клане Пельтье, Эйми не могла приблизиться к мужчине без того, чтобы за ее плечом не стоял один из братьев или ее весьма высокий, мускулистый отец, у которого был хороший замах.

— Прямо двойное проклятье, — Дев кивнул на гроб, стоявший в углу клуба прямо при входе, — это последний идиот, пожелавший уйти с моей сестрой.

Тэлон опять рассмеялся:

— А это другое место, в котором я не хочу оказаться. Я ищу Эрота. Он уже здесь?

— Наверху, играет в покер с Руди, Джастином и Этьеном.

— Спасибо, — Тэлон провел ее через переднюю часть бара, где находились столики и кабины, и можно было поесть.

Это место сегодня было слегка переполнено, а «Howlers» играли очень громко и с невообразимым грохотом.

— Эй, Тэлон, — прокричала Саншайн ему в ухо, — почему у тебя и Дева одинаковые татуировки лука и стрелы?

Тэлон оглянулся на дверь, где стоял Дев.

— Деву кажется забавным иметь знак… — его голос затих, но она уловила то, что он не договорил по вспышке в глазах.

Знак лука — это признак, указывающий на Темного Охотника.

— Он тоже как ты?

— Нет, он совершенно другой породы.

Она быстро догадалась:

— Из той породы, что и Вэйн?

Он помолчал, потом наклонил голову и заговорил так, чтобы его не смогли подслушать:

— И да, и в то же самое время, нет.

Получается, они были вер-животными различного вида.

— Это значит, вся его семья может менять… — она зашевелила шестеренками так, как будто поблизости оказался шеф, — менять свою одежду на что-то совершенно новое? — закончила она.

Он кивнул.

Вау! Кто же знал? Целая вер-семья управляла одним из самых популярных мест в городе. Шикарно.

Тэлон выпрямился и направился в заднюю часть, где располагались столики для игры в пул. Богато украшенная сосновая лестница вела наверх, где тоже стояли столики, и можно было поесть и послушать оркестр, играющий внизу.

Сегодня даже верхняя часть клуба была переполнена.

Не останавливаясь, Тэлон провел ее мимо постоянных клиентов и остановился у последнего столика в левом углу.

Там сидели пять человек, четверо из них играли в покер. Этьен Пельтье был более худым, чем его старший брат Дев, но не менее мускулистым. Он был блондином с волосами длиной до плеч, а его лицо можно было назвать ангельским. Но Саншайн могла не единожды убедиться, что в этом красивом теле поселился сам дьявол. Этьена злить не желал никто.

Руди Ст. Майкл сидел рядом с Этьеном. Средний из братьев, с длинными темными волосами, он имел татуировки на каждом видимом дюйме плоти и был похож на типичного Новоореанского бродягу. Он начал работать здесь примерно год назад и отвечал за игровые автоматы внизу.

Другой вышибала, Джастин Портакалиан, прислонился спиной к стене и вытянул затянутую в кожу ногу на соседний стул, передав две карты Руди. Он был так же великолепен, как каждый из Пельтье, с каштановыми волосами средней длины и ореховыми глазами, которые всегда зло сверкали. Ростом шесть футов и шесть дюймов и с плохим характером, из-за которого его общение было ограничено, он был тем, кого Саншайн всегда старалась избегать. Джастин был неразговорчив и выбросил ее последнего бойфренда через черный ход. Буквально.

Ходил слух, что он отсидел срок за убийство, и что-то в его убийственной манере вести себя свидетельствовало в пользу этого предположения.

Двух других людей она не знала. Один из них был белокурым байкером, державшим на коленях красивую, едва одетую рыжулю. Он поднял глаза, увидел Тэлона и улыбка исчезла с его губ.

— Что ты здесь делаешь, Кельт?

— Я должен поговорить с тобой.

— Разве ты не видишь, что я выигрываю?

Тэлон посмотрел на покерные фишки у его локтя:

— Да, и еще я вижу, что ты жульничаешь.

— Что? — оживились другие игроки.

— Тэлон, ты мудак! — блондин прочистил горло. — Он просто шутит. Дайте мне минуту, о'кей?

Руди насмешливо фыркнул Джастину и Этьену:

— Не знаю, парни, почему вы жалуетесь. Вы тоже жульничаете.

Этьен улыбнулся очаровательной бесшабашной улыбкой, в то время как Джастин сфокусировал менее чем удивленный взгляд на Руди.

Светловолосый байкер отошел от стола, потом быстро вернулся и сгреб свои карты:

— На всякий случай, — сказал он оставшимся.

Как только блондин решительным шагом подошел к ним, Тэлон их представил:

— Саншайн, познакомься с Эротом и Психеей[74].

Саншайн глядела на них с любопытством:

— Они в самом деле думают, что это прикольные имена? На самом деле они же не Эрот и Психея.

Эрот раздраженно посмотрел на нее:

— Почему она разговаривает со мной?

— Купидон, — произнес Тэлон с предупреждением в голосе. — Хорошая игра.

Он повернулся к Психее.

— Не могла бы ты оказать мне любезность, Психея, и занять Саншайн, пока я договариваюсь с твоим мужем?

— Конечно, дорогой, — Психея опустила руку на плечи Саншайн, — пойдем, посмотрим, какие неприятности мы можем нажить себе внизу.

Саншайн спустилась по лестнице вслед за Психеей на первый этаж и оказалась недалеко от сцены. Вся площадка была заполнена танцующими, а также теми, кто хотел послушать песни «Howlers», и женщинами, глазеющими на великолепных оркестрантов.

Они перешли к бильярдному столу, где парень по имени Ник Готье играл с Реном, одним из бас-боев[75] Санктуария. Рен был тихим и застенчивым парнем, аура которого говорила, что он предпочитает быть невидимым. Однако, в нем было что-то опасное. Было похоже на то, что он был счастлив подраться с любым глупцом, который нарушит его личное пространство.

У него были длинные светлые волосы, и он носил их в прическе, которую нельзя было полностью назвать дредами, но что-то похожее на них. Глаза были такими бледно-серыми, что выглядели почти бесцветными.

Что касается Ника Готье, Саншайн встречала его здесь несколько раз. Его мать была одним из поваров, и он часто приходил сюда обедать и поиграть в быстрый пул с Реном.

— Привет, леди, — поздоровался с ними Ник, на каджунский манер слегка растягивая слова.

Психея взяла кий из его рук:

— Бей по своим шарам, Ник. Мы хотим играть.

Ник засмеялся:

— Психея, женщина никогда не должна говорить мужчине, чтобы он бил по своим шарам.

Игнорируя его, Психея посмотрела на Рена:

— Ты не возражаешь?

Рен отрицательно покачал головой и передал свой кий Саншайн. Не говоря ни слова, он быстро исчез в толпе.

— Я не хотела мешать вам, парни, — сказала Саншайн Нику.

— Ах, не волнуйся об этом. Рен и я играем часто. Так или иначе, ему нужно вернуться на кухню. Леди, хотите что-нибудь выпить?

— Пиво, — сказала Психея.

— Воду.

Он кивнул и ушел.

Саншайн смотрела, как Ник пробирается в толпе. Потом повернулась опять к Психее:

— И что, вы с мужем здесь часто бываете?

Та кивнула.

— Я даже несколько раз видела тебя. Ты обычно болтаешься с Эйми и какой-то черноволосой цыпочкой.

— Трина.

— Да, она.

Психея сгребла шары и выстроила их в линию.

— Да, — сказала она, ударив и послав шесть шаров в корзины. — Я — богиня, а Эрот — бог.

— Как ты узнала…

— Я богиня. Я могу услышать каждую мысль в твоей головке, — она улыбнулась Саншайн, натирая мелом острие кия.

— Это очень неудобно.

— Да, не правда ли? — Психея дунула на кий, отложила мел и закатила еще три шара. — И поскольку я знаю, о чем ты думаешь, ответ — да.

— Ответ на что?

— Любит ли тебя Тэлон.

Саншайн поморщилась, когда Психея уронила в корзинки оставшиеся шары.

— Не знаю. Иногда у меня появляется чувство, что он не может отличить меня от Ниньи. Думаю, что он любит ее больше, чем меня.

Психея снова ударила по шарам.

— Без обид, но это глупо. Ты и Тэлон — родственные души. Он всегда будет любить тебя, независимо оттого, кто ты или какая ты. Ты, мой друг, могла бы воплотиться в горбатого кита, и он все равно любил бы тебя. Он не сможет избежать этого. Вы, двое, предназначены друг другу.

— Да, но…

— Никаких «но», Саншайн, — она встала перед ней. — Я — богиня душ, в том числе и родственных. В отличие от других Олимпийских богов, я различаю это, когда вижу двух человек, созданных друг для друга. Если бы ты и Тэлон умерли сегодня ночью, а потом были вновь рождены на разных концах Земли, то рано или поздно, вы все равно воссоединились бы. Это отличительная черта родственных душ. Вы можете существовать поодиночке, черт, вы можете даже жить с другими людьми, но ни один из вас не будет цельным без другого, — она посмотрела наверх, где они оставили своих парней, — Вы двое можете бороться со всем этим, если хотите. Но все, что вы собираетесь совершить, сделает вас несчастными.

Она ласково погладила Саншайн по плечу.

— Я знаю, что ты не веришь мне. Я знаю, что пройдет какое-то время, прежде чем ты это осознаешь. И как было сказано, проблема в ваших отношениях не в том, любит ли он тебя, а в том, что он не может позволить себе даже думать об этом.

— Почему?

— Потому что в то мгновение, когда он сделает это, Камулус убьет тебя. Тэлон это знает. И не позволит себе любить тебя из страха, что ты снова умрешь.

Саншайн с трудом сглотнула от ее слов. Все снова возвращалось к этому раздражительному и вызывающему раздражение кельтскому богу.

— Есть ли какой-нибудь способ обойти Камулуса?

— Возможно.

— Возможно? Это все, что ты можешь сказать?

— Эй, это лучше, чем «нет».

Правильно, но ей хотелось бы иметь больше уверенности.

— А как насчет Артемиды? — спросила Саншайн. — Даже если мы договоримся с Камулусом, как быть с ней?

Психея крутила в руках кий, думая об этом незабываемом обстоятельстве.

— Она хитра. С ней ты должна вести переговоры очень осторожно.

— И что, существует возможность моего разговора с ней?

— Да, это возможно.

Мысли Саншайн закружились. Могла ли в действительности быть надежда для них?

Тэлон провел Эрота на склад и закрыл дверь. Куинн Пельтье сделал звуконепроницаемую комнату несколько десятилетий назад, чтобы сами Пельтье и особо избранные друзья могли при необходимости встретиться конфиденциально.

Первоначально комната планировалась для тех случаев, если бы кто-то из них случайно обратился медведем в то время, когда в клубе много народа. Но потом комната стала служить удобным местом для братьев, чтобы поиметь женщину, если у них появлялось желание.

Но это другая история.

Тэлон включил тусклый верхний свет и повернулся лицом к Эроту.

— Мне нужна услуга.

— Услуга, черт! Разве ты не знаешь, что я должен потребовать испариться любого Темного Охотника, который окажется около меня?

Тэлон шутливо посмотрел на него:

— Я буду помнить об этом в следующий раз, когда ты захочешь занять у меня денег для покера без ведома Психеи.

Эрот добродушно улыбнулся:

— Отличный аргумент. О'кей, что ты хочешь от меня?

Тэлон колебался. В тайне, он молился, чтобы Эрот дал ему другой ответ, а не тот, который внушал ему ужас.

— Ты знаешь Кельтского бога Камулуса?

Эрот пожал плечами:

— Лично не знаком. Он общается с Аресом, Келой, Арой и другими такими же богами войны. Я бог любви и страсти и не связываюсь с ними. Почему ты спрашиваешь?

— Потому что я был проклят им и хотел бы знать, существует ли какой-нибудь способ снять проклятие?

— Честно?

— Да.

— Вероятнее всего, нет. Боги войны, как правило, не прощают. Это потому что у них полностью разрушительный менталитет. Но зависит еще от того, что ты сделал, и что он использовал в качестве проклятия.

— Я убил его сына, и он не позволяет мне любить людей. Когда я делаю это, он убивает их.

— Ооо, — выдохнул Эрот, — прости, приятель, но это нельзя оспорить. Месть у богов войны въедается глубоко в кости. Но если бы в тебе была кровь бога, это могло бы быть использовано в качестве рычага. Как у тебя с этим?

— Нет, я полностью человек с человеческой кровью.

— Тогда тебя точно поимели.

Тэлон сжал зубы от этой правды, хотя и не был удивлен. До сих пор он не понимал, что начал видеть будущее для себя и Саншайн.

В глубине его сознания жила надежда.

Но все было напрасно.

— Нет никакого способа защитить Саншайн.

Он не понял, что говорит вслух, пока Эрот не сказал:

— Если ты любишь ее, уверен, она за это заплатит.

Тэлон приготовился к тому, что должен был сделать. Даже при том, что это разрывало ему сердце и хотелось кричать. Он знал, что должен сделать это.

— Что ж, прекрасно. У меня еще одна просьба.

Эрот понимающе посмотрел на него.

— Ты хочешь, чтобы я выстрелил в вас свинцовой стрелой и убил вашу любовь.

Тэлон кивнул.

Эрот снял с шеи ожерелье в виде лука и увеличил его.

Тэлон перехватил его руку, когда тот нацелился на него.

— Не сейчас. О'кей? Просто я хочу провести с ней еще немного времени. Можешь подождать до полуночи?

Снова сократив лук до размера ожерелья, Эрот кивнул и мягко прикоснулся к плечу Тэлона.

— Любовь жалит, приятель. Поверь, я знаю.

Тэлон подумал о Психее и почувствовал приступ болезненной ревности.

— Да, но у тебя была возможность сохранить свою любовь.

— Точно. В этом я чертовски удачлив, — Эрот замялся, как будто ощутив неловкость, — так где ты хочешь, чтобы я выстрелил в вас?

— В том месте, которое не будет разрушено.

Эрот закатил глаза.

— Клуб Раннивульф, — ответил серьезно Тэлон. — Я привезу ее туда до полуночи.

Кивнув, Эрот отошел на два шага:

— Увидимся в полночь.

— Спасибо, Эрот, я твой должник.

— Да, точно.

Тэлон кивнул головой в знак согласия. Теперь он обязан Вэйну и Эроту. С такими темпами он потеряет гораздо больше, чем свою душу, прежде чем все будет сказано и сделано.

Он только молился, чтобы Саншайн осталась жива.

Но сейчас Тэлон об этом не думал. У него осталось всего несколько часов, и он хотел провести их с женщиной, которую любил. Ему хотелось насладиться тем, что у них есть, прежде чем она возненавидит его.

Выйдя из комнаты, он остановился, заметив внизу Саншайн, игравшую в с Психеей.

Она была очень красива. Сценические огни переливались в темных волосах. А ее

пышное, сладкое тело… Оно было совершенным.

Саншайн была для него всем.

Мысли Тэлона рассеялись, когда он понял, что Саншайн разговаривала с худощавым мужчиной среднего роста и при этом не выглядела счастливой.

Внезапно их беседа переросла в словесную перепалку. Женщина энергично тыкала мужчину пальцем в грудь, заставляя его пятиться назад.

Психея отложила кий и шагнула между ними.

Глаза Тэлона налились кровью.

Не думая ни о клиентах, ни о чем другом, кроме Саншайн, он оперся рукой о перила, перебросил через них тело и прыгнул вниз.

Люди внизу испуганно вздохнули и разбежались.

Ногу прострелила боль и усилилась, когда он шагнул вперед. Тэлона это не волновало. Он видел только страдание на лице Саншайн. Единственный звук, который он воспринимал — это ее злой голос.

— Как ты мог, Джерри, сделать это? Подлец!

— Я тебе уже говорил, Санни, что в бизнесе все средства хороши.

— Но он был моим клиентом. Сегодня я весь день сидела и ждала его там, чтобы показать свои работы.

— Да, в общем, ты задремала и проиграла.

— А вот другое высказывание, — сказал Тэлон, хватая парни и притягивая его к своему лицу, — никому не позволено оскорблять мою девушку.

Саншайн замерла, увидев лицо Тэлона. Его выражение было по-настоящему жутким. Он смотрел на Джерри так, как будто готовился нарезать из него филе.

— Все в порядке, Тэлон, — сказала она, не желая, чтобы у него были неприятности, или чтобы его арестовали за избиение этого слизняка.

По выражению лица Джерри она могла сказать, что тот умирал от желания сказать гадость, но размеры и свирепость противника заставили его молчать.

Она взяла руку Тэлона:

— Давай, малыш, пойдем.

Ему очень хотелось разорвать парня на части. Как он посмел увести клиента у Саншайн? Он знал, как много для нее это значило.

Гнев рвался наружу, натягивая узду контроля.

— Кто этот мудак? — спросил он у Саншайн.

— Я ее бывший муж, а ты?

Глаза Тэлона вспыхнули:

— Я тоже.

Джерри не мог выглядеть более потрясенным, даже если бы Тэлон ударил его.

Тэлон смотрел на Саншайн. Некая его часть чувствовала себя в высшей степени преданной потому, что она посмела выйти замуж за кого-то еще. Не имело значения, что она понятия не имела об их прошлой совместной жизни.

Тем не менее, это было больно.

Глазами она просила прощения.

— Я собиралась сказать тебе.

— Когда, Саншайн?

Она обернулась и посмотрела на Джерри:

— Ты — задница. Не могу поверить, что когда-то была такой глупой, чтобы выйти за тебя замуж.

Она пошла сквозь притихшую толпу.

— Эй, Санни, — позвал ее Джерри. — Постарайся как-нибудь сходить к Фаллини и полюбоваться на мою работу. Помни, когда будешь смотреть, что победил лучший.

Тэлон увидел в ее глазах слезы.

Его самообладание не выдержало.

Вращая плечами, он развернулся к Джерри и так врезал ему кулаком, что сбил с ног. Тот с сильным грохотом приземлился на бильярдный стол, и шары подпрыгнули и закрутились.

Несколько членов медвежьего клана зачертыхались, когда вокруг засверкали вспышки фотокамер.

— Сдержанная манера поведения, Кельт, — ехидно прокомментировал Джастин, стоявший около него.

Тэлон проигнорировал пантеру, взял Саншайн за руку и повел ее через толпу.

У двери его перехватил Ник:

— Приятель, Эш выйдет из себя, когда узнает. Не могу поверить, что ты выкинул подобное перед целой толпой очевидцев. Ты хуже, чем Зарек.

— Уверен, что ты уберешься здесь.

— Уберешься здесь, черт. Да ты знаешь, сколько камер поймали твой трюк с прыжком? Моя мама теперь думает, что ты на наркотиках, и подозревает, что продает их Кириан. Нас поимели. Я — конченый человек. Теперь мне прочтут лекцию о наркодилерах… опять. Мама, благослови ее доброе сердце, так бестолкова, что даже не понимает, что работает на медведей. Меня это все уже достало.

— Не волнуйся об этом, — сказал Дэв, присоединившись к ним. — Мы прикроем твою спину, Кельт. Убирать последствия неосторожности — наша специальность. Никто из людей завтра не вспомнит ничего, и мы удостоверимся, что ни одна из камер ничего не покажет. Все они вместо картинки получат большую черную кляксу.

— А как насчет меня? — спросил Ник. — Я не хочу, чтобы мне промыли мозги.

— Я сказал — люди, Никки.

Ник выглядел чрезвычайно оскорбленным.

— Спасибо, — сказал Тэлон Дэву.

— В любое время. Увидимся завтра на Марди Гра.

Тэлон согласно кивнул медведю головой и вывел Саншайн на улицу, хотя его нога, кажется, была сломана.

Как только они вышли, он развернулся и встал прямо перед ней:

— Ты была замужем?

— Это было семь лет назад. Я была молода и глупа.

— Ты была замужем, — повторил он. — За ним.

Саншайн глубоко вздохнула и выдохнула.

— Да.

— Не могу в это поверить.

— Ну же, Тэлон, дай мне закончить. Не злись на меня, ведь тогда я понятия не имела, что ты вообще существуешь. И если уж любой имеет право безумствовать, то и мне можно.

— Прости?

— Селена рассказала мне о твоей репутации, дружище. Ты трахнул почти каждую женщину в Новом Орлеане. Не хочешь рассказать мне об этом?

— Это было другое.

— Почему? Потому что я — женщина? Ты знал, что я не девственница, Тэлон. Чего ты ожидал?

Тэлон не знал. И потом, это действительно не имело значения.

После сегодняшней ночи она будет ненавидеть его. И последнее, что он хотел — провести вечер ругаясь с нею.

Несколько часов — это все, что у них осталось.

— О'кей, Саншайн. Ты права. Прости.

Саншайн была потрясена. Первый раз в ее жизни парень сдал позиции так легко.

— Ты серьезно?

— Да, — ответил он с искренностью в глазах. — Я не хочу ругаться, о'кей? Давай забудем о нем и пойдем поедим.

Она подняла его руку к губам и поцеловала суставы:

— Звучит заманчиво.

Пока они шли к маленькому ресторанчику на Ибервилль, она заметила, что он хромает.

— Ты в порядке?

— Да, я просто сломал ногу, когда прыгал через перила, — ответил он. — Когда я взбешен, то теряю силы Темного Охотника, а без них мое тело становится человеческим.

— Тебе нужен доктор?

Он покачал головой.

— Сейчас я спокоен, и все должно зажить, пока мы едим.

Тэлон обнимал ее всю дорогу, пока они шли до ресторана. Их посадили за столик. Он старался запомнить каждую мелочь, чтобы вспоминать ее такую, как сейчас. Эти воспоминания будут жить в нем вместе с памятью о Нинье.

Или он потеряет их, когда Эрот выстрелит в него? Будет ли его разум как-то искажать память, чтобы он не мог больше любить ее?

Живот скрутило от этой мысли. На что было бы похоже его существование, если бы не было утешения в виде памяти о Нинье и Саншайн? Будет ли он помнить ее нежные прикосновения, ощущать аромат пачули на своей коже? И как светились ее глаза, когда она смотрела на него?

Скрежеща зубами, он старался не думать об этом и не чувствовать боли в сердце.

Это было не для него и не имеет значения, что он теряет.

Это все для нее.

Он должен сделать это для нее.

Саншайн сидела в кабинке напротив Тэлона, и, наклонив голову, ела. Искусственный свет отражался на ее темных волосах, окрашивая кожу в кремово-золотистый цвет. Его рот наполнился слюной от желания попробовать ее кожу на вкус.

Тэлон смотрел на изящные движения ее рук, пока она жевала свой салат из фасоли. Он любил ее длинные, тонкие пальцы, любил дразнить их ртом, чувствовать на своем теле.

— Что заставило тебя захотеть стать художником? — спросил он.

— Мне нравится работать руками.

Он потянулся через стол и взял ее левую руку в свою. Изучая ее нежные изгибы, он подумал, насколько изящными ее пальцы выглядели в его ладони.

— У тебя такие красивые руки.

Она улыбнулась и сжала его руку.

— Спасибо. Они — это самое ценное, что может быть у художника. У меня бывают кошмары о том, что с ними может что-то случиться, что останутся шрамы или ожоги, которые помешают мне работать с глиной или рисовать. Искусство — моя жизнь. Не знаю, что я делала бы, если бы не смогла заниматься творчеством.

Тэлон закрыл глаза, когда его охватила агония. Эмоции бурлили, но он подавил их, потому что должен был сделать это.

Их время заканчивалось.

Саншайн скормила ему немного салата, и он приложил все силы, чтобы не вздрогнуть.

— Почему твои глаза больше не янтарные? — спросила она.

Он проглотил еду и глотнул вина.

— Это часть образа Темного Охотника. Из нас сделали хищников, чтобы мы могли искать и убивать даймонов. Наши глаза становятся черными и расширяются больше, чем у людей, так что мы можем видеть во тьме.

— А ваши клыки, они — чтобы сосать кровь?

Он отрицательно тряхнул головой:

— Нет, кровь никогда не была мне по вкусу. Клыки — это тоже часть образа.

— А тебе нравится то, чем ты занимаешься?

— Иногда это весело и интересно, а иногда это нагоняет скуку. Но по большей части, я об этом не думаю.

Казалось, она смирилась с этим.

В течение нескольких минут она жевала, а потом спросила:

— Тэлон, почему ты отдал свою душу?

Отведя взгляд, он очень ясно увидел тот день.

Он лежал на алтаре с привязанными выше головы руками. На голой груди кровью были выведены жертвенные символы. Этот день был холодным, но там присутствовал каждый член его клана.

Друид в черных одеждах посмотрел на него и безжалостно улыбнулся.

— Схватите Кеару.

Слова кузена зазвенели в его голове. Прошла целая минута, прежде чем до него дошло, что случилось. Потрясенный, Тэлон смотрел, как его люди схватили Кеару за руки.

— Спирр, помоги мне, bràthair, пожалуйста!

Он пытался избавиться от пут, пока запястья не пронзила острая боль и из них не потекла кровь. Он кричал, чтобы они освободили ее.

Он пытался добраться до нее, похожий на зверя в клетке.

Она взывала к нему, снова и снова.

— Боги пожелали, чтобы вы оба умерли за то, что сделала ваша мать.

И кузен глубоко воткнул кинжал в сердце Кеары.

Она испуганно посмотрела на Тэлона со слезами в глазах, изо всех сил пытаясь дышать.

И что хуже всего, в ее глазах он увидел разочарование.

Она верила в него, в то, что он защитит ее.

Мужчины отпустили Кеару, и она упала на землю, приземлившись на колени и руки.

— Спирр? — голос дрожал, она тянула к нему окровавленную руку. — Я не хочу умирать.

Сестра умерла у него на глазах.

Задыхаясь от ярости, он издал боевой клич и проклял их всех, призывая на них гнев Морриган, но богиня не отозвалась.

Именно Артемида откликнулась на его мольбу о мести.

Последнее, что он увидел, был Друид, который, прижав его голову к алтарю, резким движением перерезал ему горло.

Тэлон глубоко вздохнул и выдохнул, стараясь похоронить воспоминания. Это было прошлое, а сейчас ему нужно присмотреть за Саншайн.

— Я был молодым и в ярости, — ответил он со спокойствием, которого не ощущал. — За короткое время я потерял очень многих — моих дядю и тетю, тебя и нашего ребенка. После твоей смерти я ходил убитый горем. Я боролся с ним каждую минуту каждого дня. Меня поддерживало только знание того, что я нужен своему клану и Кеаре. Когда Друиды пришли ко мне и сказали, что я должен пожертвовать свою жизнь богам ради защиты клана, это было, по сути, избавлением. Я не думал дважды, позволив положить себя на жертвенный алтарь.

Тэлон сцепил зубы, опять мысленно увидев сестру. То, как она выглядела в тот день.

— Кеара плакала, но старалась быть сильной. Все шло так, как положено, пока он не повернулся к ней и приказал схватить ее. Он сказал, что мы должны умереть, чтобы умилостивить богов.

— Это было правдой?

— Нет. Он хотел стать королем. Для этого нужно было убрать нас с дороги, поскольку мы были законными наследниками. Я понимал его желание убить меня, но он не должен был трогать Кеару. Это было так несправедливо. Этого я не смог вынести.

Она накрыла его руку своей:

— Милый, мне так жаль.

Он сжал ее руку и закрыл глаза от мучительной боли, которую сейчас чувствовал. Прикосновение Саншайн было его единственным утешением.

— В конце концов они тоже пожалели.

— Что ты сделал?

Тэлон прочистил горло, пытаясь подавить воспоминания о той ночи. Эти сожаления. Похожий на монстра, он накинулся на деревню с единственной целью — добраться до кузена. И заставить ублюдка платить.

— Я пронесся через деревню, убивая каждого, кто вставал между мной и убийцей сестры. Женщины и дети разбегались, когда я прокладывал дорогу к Муррдиду. Отомстив ему, я спалил всю деревню до тла.

— И с тех пор ты служил Артемиде?

Он кивнул.

— Ты встречал ее когда-нибудь?

— Только один раз, когда она пришла, чтобы совершить со мной сделку за мою душу. Она встретила меня там, куда попадает душа, когда покидает этот мир, но еще не перешла в следующий.

— Ты не видел ее с тех пор?

Он покачал головой.

— Нам не разрешается контактировать с богами. Они смотрят на нас как на мерзость.

— А как насчет Эрота?

Он глубоко вздохнул, ощутив горькую иронию при мысли об этом любвеобильном, непочтительно-веселом боге любви.

— Он немного отличается от остальных. По некоторым причинам, ему нравится болтаться с нами.

Саншайн обдумывала его слова, пока заканчивала обед. Бедный Тэлон. Он испытал так много боли. Так много горя.

Ее несколько смущало, что он до сих пор путал ее с Ниньей. У них, конечно, могла быть одна душа, но обе были совершенно разными людьми.

Не то, чтобы это имело значение. Пока он связан с Артемидой и проклят Камулусом, у него не может быть свободы.

Психея сказала, как можно вызвать Артемиду.

Она действительно собиралась мило поболтать с этой богиней и узнать, сможет ли Тэлон снова обрести свою свободу. Если бы у нее получилось, тогда, возможно, они смогли бы остановить Камулуса.

Заплатив за обед, они покинули ресторан и отправились в клуб ее отца.

Саншайн не знала, зачем Тэлону понадобилось отводить ее домой, но она прокралась в клуб незаметно, получив для них еще немного времени, чтобы побыть наедине.

Тэлон повел ее на танцпол.

Никогда раньше Саншайн не знала, как может возбудиться, танцуя, мужчина. Лично она думала, что большинство из них выглядят довольно глупо.

Только не Тэлон. Он был самым сексуальным типом, которого она когда-либо видела.

Песня закончилась, и он уговорил представить его ее отцу и брату. Они сидели

неподалеку, работая с документами и счетами клуба, а Уэйн им помогал.

— Привет, папа, Сторм, Уэйн.

Они подняли взгляды и заулыбались, пока не увидали позади нее Тэлона.

— Саншайн, с тобой все в порядке? — спросил отец.

— Да, папа. Я просто хотела познакомить тебя с Тэлоном. Тэлон, это мой отец, Дэниел Раннивульф.

Тэлон протянул для приветствия руку, но отец не принял ее.

— Я шаман и не могу прикасаться к Вам.

Тэлон кивнул, в его глазах было понимание.

— Простите, я не подозревал, — извинился Уэйн.

После его ухода отец взглянул на Саншайн с суровым блеском в глазах.

— Старла не сказала мне, что твой парень без души, котенок.

— Вероятно, она подумала, что ты рассердишься. Она оказалась права?

— Да.

Саншайн попробовала быстро сменить тему:

— Между прочим, как мама?

— У нее все прекрасно, а как насчет тебя?

— Я в порядке, папа. Не волнуйся.

— Я твой отец, Саншайн. Волноваться о тебе — занятие всей моей жизни.

Она улыбнулась:

— И ты делаешь это очень хорошо.

Тем не менее, он не выглядел успокоенным.

Тэлон вышел вперед:

— Дэниел, можно Вас на пару слов?

Саншайн нахмурилась — в его голосе слышались зловещие нотки. Глаза отца сузились еще больше, но он слегка кивнул:

— Саншайн, оставайся со Стормом.

Она смотрела им вслед, и ее накрыла волна ужаса. Что-то определенно было не так.

Тэлон отвел Дэниела в другой угол бара. Он обернулся на Саншайн и почувствовал тоску в сердце.

— Что Вы от меня хотите? — спросил Дэниел.

— Послушайте, я знаю, что не нравлюсь Вам.

— Не нравитесь мне? Вы — убийца без души. Признаю, вы делаете это ради нашей защиты, но это не меняет факта, что Вы больше не человек.

— Именно поэтому мы здесь. Сегодня ночью я собираюсь отдать Саншайн под вашу защиту. Есть некто, кто хочет навредить ей, и я буду по-настоящему благодарен, если Вы присмотрите за ней. На всякий случай я останусь рядом, вне поля зрения, до завтрашней ночи, если вдруг последуют попытки снова похитить ее.

— Из того, что рассказала мне моя жена, я знаю, что Саншайн не отпустит Вас добровольно.

— Через четыре минуты она никогда больше не захочет смотреть на меня. Обещаю.

Дэниел нахмурился:

— Что Вы имеете ввиду?

Тэлон прочистил горло, взглянув на большие часы с эмблемой пива «Будвайзер», висящие на стене рядом с баром.

Их время почти истекло.

Будьте вы прокляты, богини Судеб!

— Ничего, — тихо ответил он. — Даю Вам слово, что теперь дочь только Ваша.

Дэниел кивнул.

Как только Тэлон пошел обратно к Саншайн, боль захватила его полностью. Он не мог вынести мысли о том, что собирался сделать Эрот. Терзания были непостижимо сильны. Но это должно быть сделано. Они не могут быть вместе. Было глупо думать иначе.

Он должен сделать это, чтобы спасти ей жизнь.

Уголком глаза он заметил Эрота, появившегося в обличии бога. Невидимый людям, бог любви легко различил чувства Тэлона.

— Ты уверен? — голос Эрота зазвучал в голове.

Тэлон наклонился, поцеловал Саншайн в губы и кивнул.

Он держал ее лицо в своих руках, глядя в карие глаза и ожидая момента, когда они потемнеют от ненависти. Ожидая, когда она заледенеет и проклянет его.

Эрот поднял лук и выстрелил прямо в Саншайн.

Тэлон сглотнул от пронзительной боли ожидания.

Прощай, моя любовь.

Она одарила его гримасой:

— О! Тэлон, ты ударил меня?

Он покачал головой и ждал, что в ее глазах сейчас появится ненависть.

Но ее не было.

Секунды тикали медленно, Саншайн хмурилась все больше.

— Мне нехорошо, — она потерла сердце, куда попал Эрот.

Потом удивленно подняла глаза и сфокусировала взгляд на боге:

— Купидон?

Эрот нервно озирался:

— Ты можешь видеть меня?

— Ну, да, — сказала она.

Эрот дернулся и слегка позеленел.

От плохого предчувствия Тэлон нахмурился.

— Что случилось, Эрот? Почему она не ненавидит меня?

Тот посмотрел еще более неловко:

— Вы, двое, случайно не родственные души?

— Да, — ответила Саншайн. — Психея так сказала.

Эрот улыбнулся сконфуженно:

— Упс! Думаю, что должен поговорить с женой. Проклятье, она должна была сказать мне.

— Упс? — повторил Тэлон. — Эрот, выражения «упс» не должно быть в твоем словаре.

Эрот прочистил горло.

— Никто не сказал мне, что вы — родственные души. Смотри, — он поднял лук, — это действует только на вожделение и сильное увлечение. Родственные души полностью вне игры. Такую любовь я не могу убить. Ничто не сможет.

Саншайн вытаращилась на них, поняв, что произошло. В этот момент ей хотелось задушить Тэлона.

— Ты пытался принудить его, чтобы он заставил меня ненавидеть тебя?

Теперь и Тэлон выглядел таким же сконфуженным, как Эрот:

— Сладкая, я могу объяснить.

Она впилась в него взглядом, и гнев наполнил каждую частицу ее тела.

— О, ты собираешься объяснять. Как ты посмел забавляться с моими мыслями и сердцем? Я не понимаю твоих закулисных игр.

— Саншайн, — вмешался отец, — он прав. У тебя нет будущего с ним. Он — не человек.

— Меня не волнует, кто он. У нас есть кое-что общее, и я не могу поверить, что он совершил подобное.

— Я запрещаю тебе видеться с ним, — тон отца был суров.

Она в гневе повернулась к нему.

— Мне не тринадцать лет. И меня не волнует, запрещаешь ты или не запрещаешь. Это — между мной и им.

— Я не буду снова смотреть, как ты умираешь, — медленно сказал Тэлон, подчеркивая каждое слово.

— А мной не будут манипулировать, заставляя бросить тебя.

Тэлон развернулся и кинулся прочь из клуба. Его эмоции кипели. Он не мог этого сделать. Он не мог.

Он должен дать ей уйти.

Так было бы лучше для них обоих.

Не оглядываясь, он шел к мотоциклу. Запрыгнув в седло, он приготовился завести ногой стартер, но не успел.

Саншайн схватила его за руку:

— Ты же не собираешься избавиться от меня подобным образом?

Он обнажил на нее клыки:

— Разве ты не понимаешь, кто я?

Саншайн сглотнула. Внезапно до нее дошло то, о чем говорила Психея. Он не был Спирром, вождем клана. Не был испуганным маленьким мальчиком, превратившим свое сердце в камень, чтобы выжить. Или мужчиной, укравшим сердце Ниньи и потом заявившим на нее права, как никто другой.

Это был Тэлон, Темный Охотник, который жил целую вечность, защищая незнакомых людей от темных ночных дьяволов.

И она любила его еще больше.

Он заставил ее сердце петь. Она даже не могла представить свое будущее без него, хотя не знала, как совладать со всем, что стояло между ними. Но за него стоило бороться.

— Я знаю, кто ты, Тэлон. Ты — человек, которого я всегда буду любить. Единственный мужчина, которого я рождена любить.

— Я не человек. Больше нет.

— Ты — мой, и я не позволю тебе уйти без борьбы.

Тэлон не знал, что делать. Голос Саншайн раздирал его на части.

Он хотел смять ее в объятиях и держать там всегда.

Он хотел оттолкнуть ее и проклясть. Заставить ненавидеть.

Она обняла его и крепко поцеловала.

Тэлон застонал. Зная, что не должен, он затащил ее на мотоцикл и рванул с места, влившись в транспортный поток.

Пока мотоцикл несся из города к болотам, гнев и любовь бушевали в нем. Всю дорогу он впитывал ее аромат и прикосновения, и его чувства постоянно менялись. Тело женщины было прижато к нему так тесно, что у него получалось сосредоточиться только на нем.

Ее тепло, ее любовь.

Он должен быть с ней.

Неспособный сдержаться, Тэлон свернул в лес, выключил двигатель и посмотрел на Саншайн.

Она слегка испугалась его диких глаз, сверкающих огнем и страстью, когда он схватил и грубо поцеловал ее.

Его голод пронзил женщину, возбуждая. Подчиняясь требованию мужчины, она схватилась за его плечи и откинулась назад к бензобаку.

Саншайн никогда не видела его в таком состоянии. Было похоже, что из-под контроля Тэлона вышли все эмоции, и он живет только для того, чтобы прикасаться к ней.

Он целовал ее шею, лицо, а тем временем руки расстегнули блузку, ладони обхватили ее груди. Дикий и необузданный, он, казалось, имел больше двух рук, потому что прикасался к ней сразу везде.

Она хотела его отчаянно. Хотела его так же страстно, как и он желал ее.

Целуя его губы, она терлась о вздувшийся пах, сорвав с него футболку через голову, гладила руками широкую грудь, чувствуя движение каждого мускула.

Он поднял ее широкую юбку вверх по бедрам.

— Я хочу тебя, Тэлон, — прошептала она.

Тэлон хотел овладеть ею. Этого требовала каждая его частичка. Никогда в своей жизни он не чувствовал ничего подобного. Он должен проникнуть в нее, прикасаться к ней. Должен почувствовать ее руки на коже, ее дыхание у шеи.

Потребность была настолько мощной, что потрясла его.

Саншайн немного повозилась с ширинкой, освобождая его член, и обхватила его руками. Дрожа и задыхаясь от удовольствия, он выдохнул ей в волосы:

— Вот так, Саншайн, возьми меня домой.

Она выгнула спину и нежно ввела его в жаркую влажность своего тела. Тэлон свирепо рычал, занимаясь с ней любовью неистово, словно животное.

Задыхающаяся и ослабевшая от желания, она прижала его к себе. Он пронзал ее так, что у Саншайн от удовольствия кружилась голова. Впервые с их встречи Тэлон не скрывал от нее свои клыки. Он позволил ей увидеть себя таким, какой он в действительности был.

Позволил узнать ей дикое животное, которое жило в его человеческом теле.

Они смотрели друг другу в глаза, пока он покачивался между ее бедрами. Ладонями обнимая любимое лицо, она видела на нем экстаз и была словно загипнотизирована этим человеком и хищником.

Всю жизнь она слушала рассказы о бессмертных созданиях, о вампирах, овладевающих своими жертвами.

Сегодняшней ночью она хотела принадлежать ему.

Тэлон осознавал, что теряет контроль. Эмоции захлестывали его, он не мог думать, а мог только чувствовать. Она была для него центром. Она была для него всем.

Ее аромат проник в голову, окутал тело, обострил ощущения.

Он слышал, как бежит кровь по ее венам, грудью чувствовал, как колотится ее сердце, ощущал жар скользящей по нему гладкой женской кожи.

Возьми ее!

Это была дикая команда.

Примитивная.

Требовательная.

Если бы он соображал нормально, он мог бы себя контролировать. Но не сейчас.

Сейчас он был зверем, преследователем, думающим только о том, чтобы обладать ею. Глубоко скользнув в нее, он вонзил клыки в ее шею и ощутил краткое удивление женщины, полностью переросшее в сексуальный экстаз, охвативший их обоих.

Их мысли и тела были соединены. Слиты.

Он почувствовал каждую мысль в ее голове. Каждую эмоцию. Каждый страх. Каждую радость.

В дальнем уголке ее сердца было опасение, что он не любил ее так, как любил Нинью. Что он никогда не полюбит ее так же.

Еще ощутил ее надежду и решимость.

Но больше всего он почувствовал ее любовь.

Яростно рыча, он позволил сущности Саншайн омыть себя, проникнуть в каждый уголок своего существа. Между ними больше не было тайн, как не было мест, где можно спрятаться.

Она открылась для него так же, как и он.

И ее любовь к нему была самым невероятным чувством, которое он когда-либо испытывал.

Тэлон глубоко вонзался в нее, пока его голова и тело не взорвались. Их оргазмы были такими мощными, что он не смог удержать мотоцикл вертикально. Все еще сплетенные, они упали на землю.

Рассудок постепенно возвращался к ним.

В лунном свете Саншайн смотрела на него с обожанием. Ее одежда была в беспорядке. В голове она продолжала слышать его мысли. Его страх потерять ее, потребность защитить ее. Она ощущала его вину за то, что он позволил умереть своей сестре. Его желание не подвести ее.

Она чувствовала силу и власть этого мужчины, не походившие ни на что, о чем она могла воображать. Он был хищником. И он был мужчиной, которого она любила. Тем, кто любил ее и готов был сделать для нее все, что угодно.

Даже отдать свою собственную жизнь.

— Я люблю тебя, Тэлон, — выдохнула она.

Тэлон не мог поверить тому, что сделал. Он провел рукой по ее шее, удаляя следы крови, вкус которой захватил его мысли и чувства.

Зарек был прав в том, что это было самым невероятным ощущением из всех ему известных. И теперь, когда он заглянул в ее сердце…

Боги, что он сделал?

В одно мгновение беспечной страсти он посеял семена их смерти.