Обмененные души

ГЛАВА 12

Тяжело раненного помощника профессора вместе с самим Данзаном, чиновником Унуром, сундуком и телами нападавших забрали на двух вызванных по спутниковому телефону вертолётах. Помимо этого журналист отдал профессору и носитель с видеозаписями прошедшей части похода с просьбой передать его редакции телеканала. Жаргалу пришлось расстаться с древним мечом, отведавшим сегодня крови двух человек, и он бережно положил его обратно в сундук.

Ещё до прибытия вертолёта осмотрели тела нападавших. Никаких документов при них не было, но по версии осматривавших, это были китайцы. На некотором расстоянии от места стоянки экспедиции нашлась машина — джип без номеров, с ней ещё предстояло разбираться следственным органам.

После всего произошедшего мужчины экспедиции выглядели посуровевшими — нападение на них, ранение Чагатая и гибель напавших людей произвели на всех тяжёлое впечатление. Но не на Жаргала. Да, он давно не убивал до этого случая. Но не потому, что проникся какой-то новой гуманной философией — просто не было повода. А сегодня — был. И думать тут не о чем.

Несмотря на трагедию, мужчины не отказались осмотреть содержимое сундука до его отправки. Там хранилось и другое оружие, доспехи и украшения. Отдельная небольшая шкатулка была наполнена драгоценными камнями. Вот они-то и понадобились Жаргалу. Он сразу же вытащил оттуда большой фиолетовый кристалл и, прищурившись, любовался проходящим через него солнечным светом.

На слова профессора об исторической ценности всего найденного, а значит, долженствующего принадлежать государству, Жаргал возразил:

— Камни — никакая не историческая ценность. Это даже не ювелирные украшения, которые могли носить богатые люди, чтобы показывать их в музее как обычаи старого времени. Или вы знаете, какое-нибудь предание, связанное вот с этим камнем? Так я и думал. Этот кристалл я забираю — он мне нужен и он не продаётся. А остальные подарю своей женщине и дочери.

— Обретение клада Даян-хана — тоже историческое событие!

— Часть этих сокровищ, возможно, и так была бы моей — я ведь так и не получил от Даян-хана своего награждения после битвы при Далан-Терджине. Несправедливость должна быть исправлена.

— Но шкатулка…

— Шкатулку можете взять, — милостиво разрешил Жаргал, ссыпав камешки в тряпицу, которую сунул себе в карман.

Как и Данзан, чиновник Унур тоже не нашёлся что возразить на это Жаргалу. Ибо трудно это — возражать человеку, когда так свежо впечатление от его скорой и безжалостной расправы над грабителями.

После отлёта вертолётов поредевшие числом члены экспедиции решали, что им делать дальше. С одной стороны, их миссия была выполнена и они могли сразу возвращаться домой, с другой… Жаргал заявил, что он пойдёт в Долину озёр, к минеральному источнику. Октай сразу согласился пойти с ним. Тележурналист с оператором — само собой, они хотели продолжать съёмки экспедиции и Жаргала. Мужчины из "тайной службы" рассудили так: вернутся домой — их заставят работать, тогда как сейчас они и вроде на отдыхе, а зарплата идёт. Охранники — аналогично. В результате все неспешно двинулись в обратный конный поход.

В дороге члены экспедиции не раз ещё становились на ночной привал с костром и пели песни. Они заходили в гости во встреченные по пути юрты, делились с хозяевами рассказами и получали небольшие подарки. Жаргалу, в частности, подарили меховую накидку из сурка, которую он с радостью принял. Мужчины купались в солёных озёрах, в минеральном источнике, любовались барханами и группой горных козлов, скачущих по белым скалам, словом — насыщались счастливыми впечатлениями и красотой природы.

А когда они, отдохнувшие, сели в поезд и вернулись в столицу, их встретили как триумфаторов. Сказать, что новости об экспедиции и находке клада Даян-хана с ценнейшей реликвией всколыхнули всю Монголию — это ничего не сказать. Они всколыхнули едва ли не половину мира. И если официальные новостные каналы рассказывали об экспедиции кратко, более сосредоточиваясь на исторических находках, другие каналы телевидения и многие блоги вытаскивали на свет самое жареное — факт перерождения души древнего воина, открывшего старинный клад своей стране, нападение на экспедицию таинственными ниндзя и отражение этого нападения.

По возвращении Жаргала снова была организована пресс-конференция, на этот раз с участием профессора Данзана и чиновника Унура. На эту конференцию Жаргал явился в подаренной ему меховой накидке, и сначала ему пришлось попозировать для профессиональных фотографов.

Вначале профессор и Унур рассказали о том, как экспедиция нашла клад, о его исторической ценности, о нападении на экспедицию и о том, что помощник Чагатай скончался по дороге к больнице от раны, нанесённой кинжалом нападавшего. Сказал Данзан и о том, что международной группой учёных уже проведена сравнительная генетическая экспертиза остатков кожного эпителия внутри перчатки с генным кодом потомков одного из величайших завоевателей в мировой истории, и можно с точностью утверждать, что эту перчатку носил сам Чингисхан.

Экспозиция в историческом музее с экспонатами этого похода скоро откроется в столице Монголии, а потом проедет по городам страны и отправится в путешествие по миру, как только многие пригласившие их страны будут сообщать о гарантиях безопасности для сокровищ и оплате их страховки.

— Соединённые Штаты Америки и Великобритания уже сейчас готовы принять нашу выставку — гордо сообщил Данзан.

Унур проинформировал общественность о том, сто следствие по делу о нападении продолжается, но ничего определённого о нападавших выяснить пока не удалось. Проследить за экспедицией, имея современные средства слежения и большое количество спутников на орбите планеты, для оснащённых этими средствами труда не представляло. Китай уже вынес официальное заявление о том, что их государственные структуры не причастны к этому нападению.

Жаргала спросили, как он, ослабленный после комы человек, смог справиться с двумя подготовленными бойцами. Он ответил, что за время выхода из комы до того дня прошло не так уж мало времени, которое он посвящал физическим тренировкам, а его воинский дух и навыки обращения с оружием никогда не исчезали. Возможно, он не справился бы с двумя нападавшими, имей они целью убить его, или не обзаведись он перед этим более опасным оружием, чем кинжалы грабителей. Но у тех была задача лишь похитить перчатку, а этому он смог помешать так, как умел.

Кто-то спросил его, зачем было убивать нападавших столь ужасным способом, если там присутствовала профессиональная охрана. Мол, отсечение головы шокировало общественность в цивилизованных странах. Договорились даже до того, что, возможно, это было превышением пределов необходимой обороны со стороны Жаргала.

— Когда на твоих глазах убивают твоего товарища и крадут ценнейшее сокровище твоей страны, о какой обороне вы говорите, господин с толстой шеей и тонким голосом? Никто и не думал там об обороне и тем более о её допустимых пределах. И я, и стрелявшие люди из охраны хотели одного — остановить и покарать этих людей на месте за их нападение. Раздумывать нам было некогда — каждый действовал так, как он был обучен.

— Означает ли это, что монгольскому обществу нужно опасаться вас, Жаргал, если вы так упорствуете в своих варварских замашках? — не унимался высокоголосый.

— Кто желает у меня на глазах действовать так же, как те нападавшие — пусть опасаются, да. Остальным меня опасаться не надо.

Этот ответ зал встретил с однозначно одобрительным и даже восхищённым гулом. Похоже, у Монголии появился свой супергерой.

Но не меньше, пожалуй, наделал шуму ответ Данзана на вопрос о том, в какую сумму оценили найденный клад.

— Я не готов сейчас озвучить полную сумму, — неуверенно ответил профессор, нервно поправляя очки, — Скажу лишь, что страховая сумма за выставку экспозиции в США, составляющая одну десятую стоимости всей экспозиции, определена в сумме около четырёхсот миллионов долларов.

— Это что же… — спросил журналист, проведя в уме некоторые подсчёты, — стоимость всего найденного клада оценена в годовой бюджет Монголии?!

После пресс-конференции общественность Монголии пыталась осмыслить увиденное и услышанное. Обсуждалось всё — от одежды и манеры разговора Жаргала до того, как теперь стране сохранить такое богатство в неприкосновенности.

В сети, как водится, ходило много шуток. Некоторые насмешники уже обращались к грабителям с просьбой похитить выставочную коллекцию, чтобы всё население Монголии cмогло съездить отдохнуть на Канарские острова; другие изощрялись в комментариях оценочного сравнения журналиста стоимости коллекции с бюджетом страны, вспоминая старую байку из времён, когда ещё не было плоских экранов: В одном офисе мужская часть сотрудников прочитала в международном чате знакомств слова женщины о том, что у неё объём груди 34 дюйма, и долго раздумывала — как это выглядит в реальности… пока один из них не воскликнул "Ё, да это ж как два семнадцатидюймовых монитора!"

Некоторые продолжали, конечно, осуждать и поступок Жаргала во время нападения, но уже, в связи с озвученной международной оценкой клада, не так рьяно. Подавляющее же большинство находило его действия и оправданными и естественными, соответствующими поведению легендарных богатырей — баторов, которыми страна традиционно восхищается. Мальчишки в селениях повсеместно играли "в Жаргала" и отсекали "головы" вражьих чурбаков воображаемыми "мечами".

При всей небольшой численности населения Монголии в ней имеется очень богатое разнообразие имён — более сорока тысяч. К слову, русские обходятся примерно двумя с половиной тысячами. Однако многие из нынешнего поколения новорожденных мальчиков стали тёзками друг другу и прославленному воину Жаргалу. Так родители выражали пожелание своим сыновьям, чтобы они выросли столь же удачливыми и сильными духом.

Когда журналисты поинтересовались у Жаргала о его дальнейших жизненных планах, он ответил то, что воспринималось людьми как правильная жизненная линия:

— Построю дом и женюсь. Конечно, здесь, в Монголии, тут же моя Родина.

Вместе с тем это заявление имело побочный эффект — тот ручеёк женского внимания, который уже тёк к Жаргалу некоторое время и умело отводился им от себя, хлынул ощутимой такой речкой, от которой не всегда удавалось уйти незамоченным, если будет позволена такая метафора. Впрочем, добропорядочных девиц, никогда не бывших замужем, Жаргалу избегать всё-таки удавалось. В результате число фанаток, питающих к нему возвышенные чувства обожания, от этого только увеличивалось.

Переговоры с Жаргалом о выплате ему части вознаграждения за клад было поручено провести Унуру, как уже доброму знакомому воина.

— Вы же понимаете, что мы не можем перечислить вам такие огромные деньги, — сказал Унур, — Монголия — беднейшая страна этой части мира. Клад Даян-хана не продаётся, и особой прибыли, за исключением музейных показов, мы от него не получим. Мы даже не настаиваем на передаче нам тех драгоценных камней из клада, которые вы забрали себе, именно по этой причине — нам всё равно нечем вам за них заплатить.

— Вы собираетесь нарушить свой закон и не дать мне денег? — нахмурился Жаргал.

— Нет, — вздохнул Унур, — Общественность сейчас рассматривает каждый наш с вами шаг как под микроскопом, в том числе общественность зарубежная. Мы не можем терять честь нашей страны. Поэтому давайте поступим с вами так: мы построим вам дом, такой, какой вы захотите. Нам это обойдётся дешевле, чем платить деньгами, а вам всё равно наверное, кому заказывать строительство. Кроме того, место и разумную площадь своей земли вы выберете сами.

— Что, один дом, пусть самый богатый, стоит как четверть бюджета страны?

— Я не закончил. После составления сметы строительства дома и расчёта стоимости выделенных земель мы перечислим на ваш счёт деньги. Но с условием, что сам вклад вы трогать не будете, а станете снимать только начисленные по нему проценты, по мере своей надобности. Так и мы сможем задействовать эти деньги в обороте, и вы будете знать, что свои обязательства государство Монголии перед вами выполнило. Это всё.

— Ещё одно, — сказал Жаргал после некоторого раздумья, — Возможно, моя жена будет не из Монголии. Я хочу, чтобы власть встретила её радушно.

— Думаю, это будет нетрудно устроить, — облегчённо согласился Унур.

Теперь к обычным занятиям Жаргала, помимо развития физической силы и ловкости, а также встреч с различными деятелями культуры и историками, добавилось ещё одно — он искал изображения самых красивых домов в мире и складывал их в виртуальную папку. Отбирал не по стоимости — на неё он даже не смотрел — а по разумности площади и по своему желанию жить в таком доме.

Впрочем, сам Жаргал мог бы жить и в гэре — монгольской юрте, как живёт почти половина людей этой до сих пор во многом кочевой страны. Но уже как-то привык он к каменному жилью и даже с некоторой тоской вспоминал старый дом в глубине королевского дворцового парка из своей прежней жизни. Вопросом "где строить дом?" он пока не задавался. Конечно, это будет красивое место. А красивых мест в Монголии много.

Примерно через неделю поисков и отбора Жаргал написал письмо Филис, к которому прикрепил копию всей собранной папки. "Выбери дом своей мечты, красавица". В ответном письме, которое он получил уже на следующий день, был указан дом, который он поставил в папке под номером один. Не потому, что это был самый богатый, самый удобный или даже самый красивый дом, хотя, конечно, он был и красивым, и богатым, и удобным. А потому что он предполагал, что Филис выберет именно его — очертаниями он напоминал дома знатных людей Плиссандрии.

Вот теперь настало время выбора места. Жаргал стал думать о Филис — ведь ей наверняка хотелось бы общаться с людьми. Да и их будущим детям надо будет как следует учиться. Тогда он не должен ставить свой дом слишком далеко от крупного города. Поразмыслив, Жаргал выбрал идеальное место и сообщил об этом Унуру.

— Но там же национальный парк… — растерялся тот, — Нельзя там ставить заборы.

— Гэры же там иногда ставят. У нашего дома и земли не будет забора. Скот тоже разводить не будем. Я только построю красивый дом, в котором будем жить мы с женой и принимать гостей. Тем более, рядом уже стоит жилой посёлок, который формально считается микрорайоном Улан-Батора.

Через некоторое время Жаргал получил разрешение, в котором оговарилось, что ему предоставляется участок земли "в виде исключения и в связи с особыми заслугами перед государством" на территории национального парка Горхи-Тэлэрж. Вдобавок устно Жаргалу было выставлено условие, что его дом должен тоже быть украшением тех мест, которые являются одними из самых посещаемых туристами.

Не мудрствуя лукаво, Жаргал скопировал это распоряжение Правительства и отослал Филис, приложив красивые фото парка из Интернета. На свободном месте бумажного листа этого документа, прямо под подписью премьера, он написал на известном только им двоим языке: "Начинаю строить выбранный тобой дом. Когда он будет готов, мы с ним будем ждать тебя".