Обмененные души

ГЛАВА 18

Письмо от Жаргала пришло на следующий день. В нём он рассказал, что путешествует в одиночестве по признанным "местам силы" Монголии, пересекая на своём коне много пустынных и малонаселённых территорий, где часто нет интернета и мобильной связи. Ещё поведал о том, что в одном из "мест силы" ему удалось провести сеанс магии и тем самым ответить на вопрос "хорошего человека".

А она-то, дурочка, надумала себе всякого! Филис было очень стыдно — ведь своим прошлым письмом она выказала себя не как аристократка, а как простолюдинка, причём очень невоспитанная. В неё с младенчества родители вкладывали, что главная цель жизни каждого аристократа — поддерживать и воспроизводить благородство, служить лучшим примером для всех людей в манерах, поступках и помыслах, чтобы показывать им, к чему нужно стремиться и как вести себя правильно. Нельзя унижать других людей, даже полностью зависящих от тебя, но и самому унижаться тоже нельзя. А она… Эх, видел бы её сейчас папенька-барон, назвал бы "позорищем рода Кадней". А то и подзатыльник отвесил бы.

Мысленно сама отвесив себе означенный подзатыльник, Филис написала покаянное письмо Жаргалу, а заодно призналась, что впервые она увидела его после спонтанного сеанса магии, в пришедшем к ней видении. В ответ она получила письмо, заставившее возликовать — Жаргал не только не сердился и не смеялся над ней, он хочет поскорее увидеться и провести сеанс магии вместе. Её мужчина — самый замечательный и благородный на самом деле — решила Филис, и тут же ответила, что приедет к нему, как только он позовёт.

И… всё. Он не позвал её тут же, как она надеялась, он вообще ничего не ответил. Наверное, ждёт, пока достроят дом, чтобы позвать. Но она больше ждать не может, магия не зря показала ей, что на него там буквально вешаются разные девицы. И не только магия — и видео, и здравый смысл.

Филис добросовестно, как обещала, сделала перевод на русский язык их переписки для "тайной службы" и заодно написала, что желает выехать в Монголию, чтобы там найти Жаргала. Николай Иванович Смирнов ответил ей, что выезд в Монголию для граждан России — безвизовый, если визит продлится не более тридцати дней, и что никаких препятствий к выезду у неё нет.

Узнав в сети, что такое "Naadam", Филис обрадовалась — до этого праздника ещё есть время, больше десяти дней. Она успеет найти Жаргала, магия это показала. Спрашивать у самого Жаргала о его ближайших планах и о том, где он находится и будет находиться, она не стала. Раз он сам этого не написал и не пригласил её — значит, считает это со своей стороны неуместным. Бережёт её от неурядиц пути, обращается с ней, как с хрупкой вазой. Ничего, Филис покажет, что она достойна своего мужчины, и трудности её не испугают. Ведь он сказал, что хочет поскорее встретиться. И она хочет того же — значит, настало время ей сделать шаг, а не сидеть на попе ровно и ждать, пока Жаргал всё устроит.

В самолёте, летящем в Улан-Батор, Филис сидела, облокотившись головой на спинку кресла, закрыв глаза, предвкушая встречу с Жаргалом и декламируя про себя стихотворение, которое полностью отвечало её мыслям и светлому настроению:

Хочешь, я к тебе приеду?

Ты увидишь, удивишься:

Как смогла я так решиться

За тобой поехать следом?

Хочешь, я к тебе приеду?

За тобой поехать следом

Позвала меня девчонка,

Что в душе живёт тихонько.

За мечтой — за вечным летом,

За тобой поехать следом.

За мечтой — за вечным летом

Я поеду, взяв с собою

То, что в сумках я не скрою:

Повезу я много света

За мечтой — за вечным летом.

Повезу я много света,

На всю жизнь согреться хватит!

Век его нам не истратить.

Если в счастье я одета,

Повезу я много света.

Если в счастье я одета,

Мне тепло и в непогоду.

Обманув закон природы,

Вечным будет наше лето.

Хочешь, я к тебе приеду?

Да, это было авантюрой — приехать в столицу страны, чтобы потом отправиться "туда, не знаю, куда". Не зная языка вдобавок. Она читала в сети, что русским языком в Монголии владеют многие, особенно люди старшего поколения, но главное, она понимала — Жаргала тут знают все.

А ещё у Филис был свой план. Поэтому она, выйдя из здания аэропорта, села в такси и попросила водителя отвезти её в "тайную службу" Монголии. Тот её понял и заказ был выполнен.

Приняли её без особых проволочек — полтора часа ожидания в приёмной, после того, как она заполнила бланк заявки на встречу с дежурным сотрудником — сущая ерунда.

— Я смотрела интервью Жаргала журналистам CNN, — говорила она настороженному монгольскому "Николаю Ивановичу", — в нём он назвал моё имя, леди Филис Кадней, как своей женщины.

— И что с того, что нам было известно ваше имя до вашего здесь появления? — не понимал служащий, прекрасно, кстати, говоривший по-русски.

— Конечно, дело тут международное, — заговорщически повторила она фразу Смирнова, которую сама не очень-то понимала, но полагала, что этому господину она что-то скажет, — Я беседовала с вашими коллегами в России и теперь делаю для них перевод всей нашей переписки с Жаргалом. И о своей поездке сюда их тоже предупредила. Они ведь за мной присматривают.

— Вы что, решили тут встать на учёт? — поразился служащий.

— Не совсем. Я решила, что вы обязательно так же присматриваете за Жаргалом, знаете, где он сейчас. И скажете мне.

— Даже если бы это было так — почему мы должны говорить об этом вам?

— О, — хлопнула глазками Филис, — Может, потому, что вам не захочется, чтобы я обращалась к широкой общественности и в СМИ за помощью с рассказом о том, что вы ничем не смогли, или не захотели мне помочь?

В родном мире Филис аристократы правили известными ей цивилизованными странами, причём все аристократические роды являлись владельцами населённых земель. Следовательно, все государственные управленческие структуры служили аристократии. Прежде всего — воле короля, конечно, но за неимением в Монголии такового… По внутреннему убеждению Филис, "тайные службы", которые пользуются её согласием на слежку за ней и Жаргалом, изучение их личной переписки, конечно же, обязаны и оказывать им содействие в случае надобности.

Слова Филис, которые на взгляд стороннего наблюдателя могли выглядеть как шантаж, были просто "воспитательной угрозой", подобной словам родителя к своему ребёнку: "надень шапку, ты ведь не хочешь простудиться, заболеть и глотать касторку".

Как бы то ни было, эти слова возымели действие, и ей сообщили, что последние данные о месте нахождения Жаргала — монастырь у входа в Шамбалу в пустыне Гоби. Жаргал оттуда уже уехал, но куда — пока неизвестно, новых сведений к ним не поступало.

— Он путешествует в одиночестве, и вы ошибаетесь, если думаете, что наблюдение за ним такое уж плотное, — ворчливо сообщил служащий, — мы здесь решаем более важные задачи.

Филис ничего не оставалось, как поблагодарить и отправиться в Гоби. Сначала — поездом до того самого города, где проходил памятный конкурс красоты, а потом… А вот потом Филис пришлось делать выбор средства передвижения. Ещё дома она читала о Монголии, смотрела картинки, и одну из них даже на какое-то время поместила на экран в качестве "обоев". Там было изображено животное, которого не было в родном мире Филис и которое она надеялась когда-нибудь увидеть своими глазами. Увидела.

Нанять или, при желании, купить верблюда в качестве транспортного средства здесь было несложно, и Филис решилась на наём. Животные выглядели спокойными, движения их были плавными, а два горба казались надёжной страховкой от падения. Двадцатикилометровая поездка Филис понравилась — её тренированное в танцах (которые она, конечно же, практиковала в своей школе вместе с ученицами) тело помогло ей устойчиво держаться на спине животного и только наслаждаться переходом. Верблюд под ней совершенно не требовал управления — он сам прекрасно знал, что делать и куда идти, и величественно плыл по степной пустоши в составе небольшого каравана, слегка покачивая довольную впечатлениями наездницу.

Однако примерно в середине этого пути Филис ждало неожиданное открытие. Люди, ехавшие впереди, остановили своих верблюдов и стали сходить с них для того, чтобы совместно перекусить и оправиться. Они так и сказали Филис, помогая ей спуститься со спины присевшего низко верблюда:

— Туалет.

Филис огляделась. Кругом была только гладкая высохшая степь, она же пустыня. Ни строений, ни кустиков, за которые можно хотя бы спрятаться.

— А где… — растерянно спросила она.

Между тем ехавшие с ними мужчины деловито отошли в одну сторону от остановленных верблюдов. Один из этих мужчин прихватил с собой лопату с небольшим черенком. Эта лопата, которую он вонзил рядом с собой в землю, и была его единственным укрытием, когда он спустил штаны и присел, чтобы оправиться.

Филис в панике отвернулась и обнаружила пару женщин, которые отошли недалеко в другую от верблюдов сторону и тоже присели прямо на открытой всем ветрам и взорам земле, лишь немного пряча ягодицы полами своих одежд. Филис поняла, что медлить нельзя и сама так же присела неподалёку от женщин. Ничего не случилось, никто косо на неё не посмотрел. Вообще никак не смотрел. Однако щёки девушки немного покраснели от чувства неловкости.

Но в туристическом лагере неподалёку от монастыря туалет был. Даже два. За рядом из нескольких юрт и палаток стоял стул с дыркой в сиденье, установленный над ямкой. Но это, видимо, для нетерпеливых. Потому что второй туалет был капитальным — сложенный из больших глиняных кирпичей трёхстенок. Очень удобный — взору находящегося в нём открывался прекрасный вид на пустыню, а голова его самого возвышалась сверху над низкими стенами — в результате все видели, что туалет занят. И кем.

Несмотря на такие бытовые удобства… или неудобства — уж кому как, Филис удалось хорошо отдохнуть. Физические нагрузки, обилие впечатлений и сытный ужин обеспечили крепкий сон в небольшой снятой ею юрте. Валюту зелёного цвета, которой предусмотрительно запаслась Филис перед поездкой, здесь принимали охотно, и понимание, несмотря на языковые различия, приходило к людям быстро.

Утром она назвала первому попавшемуся на глаза монаху своё имя и попросила о встрече с главным ламой монастыря, сказав, что хочет говорить с ним о Жаргале. В тот же день встреча состоялась. Лама, казалось, был рад увидеть ту, которую выбрал Жаргал в свои спутницы жизни, хотя она и не была уроженкой их страны или хотя бы иностранкой-буддисткой.

— Его душа помнит прошлые жизни, и не удивительно, что жену он выбрал такую, которая отвечает его вкусу, что сложился за долгие годы прошлой жизни, — философски заметил он, — Жаргалу я очень благодарен, он показал мне то сокрытое, что волновало меня больше всего в жизни. Он называет свой дар "магия вероятностей".

— Я, пожалуй, тоже смогла бы сделать то же, что и Жаргал, — призналась Филис, — Эта магия дважды помогла мне найти ответы на мои вопросы.

— Значит, вас в этом мире двое таких, родственно одарённых, — улыбнулся лама, — Но у меня больше нет вопросов, я знаю всё, что мне нужно в дальнейшей жизни. Оставь свои силы для себя, женщина.

— Вы знаете, куда отправился Жаргал после того, как побывал у вас? — задала Филис свой главный вопрос.

— Он говорил, что отправляется к горе Отгон-Тэнгэр, — кивнул лама.

Вернувшись в юрту, Филис изучила карту и быстро обнаружила названную гору. Путь туда был неблизким. Однако уезжать сразу она не стала. Ей захотелось проделать тот путь ко входу в Шамбалу, ради которого сюда съезжаются туристы и паломники. Тем самым стать духовно ближе к Жаргалу.

Филис добросовестно проделала весь ритуал прохода к сакральному месту и даже некоторое время помедитировала там. Никакой скрытой от взора страны не увидела… Но она совершенно к этому и не стремилась. Всё, что ей было нужно, ради чего она предприняла своё путешествие — это встреча с Жаргалом. А он сейчас находился не в какой-то там мистической стране. Он был тут, на Земле, в одном с Филис мире. И она не просто верила, что найдёт его. Она знала.