Обнаженный любовник

Глава 15

— Да, правильно, положи запястье на серебряное блюдо.

Мэй нахмурилась и склонилась над кухонным столом Таллы, чтобы лучше рассмотреть. Не то чтобы это изменило молочного вида субстанцию, приготовленную из винного уксуса, лимонного сока, свечного воска и соли.

Наморщив нос, Мэй спросила:

— Ты хочешь, чтобы я порезала себя?

— Не глубоко. Но разрез должен быть у тебя на ладони и пересекать линию жизни.

— Я думала, что чтение по ладони — это из человеческих традиций.

— Это — вселенское. — Талла протянула чистый нож для чистки овощей. — Порез должен пересекать твою линию жизни. И когда ты это сделаешь, представь, как Книга стремится к тебе. Как она тебя находит. Помогает, когда тебе это нужно.

— Я не знаю, как выглядит Книга.

— Если она тебя услышит, ты ее увидишь. — Талла помахала ножом. — Возьми.

Мэй покачала головой и уже хотела извиниться и сбежать под предлогом, что нужно в туалет. Но потом она подумала о том, что мертвые вампиры тонут в воде. И она никогда бы не узнала об этом, если бы Роджер не…

Мэй осторожно взяла лезвие у пожилой женщины. Но пока не использовала его. Она думала о вымыслах. Досках для спиритических сеансов. Хрустальных шарах.

И как отчаянно она борется с собственным одиночеством в этом мире.

— Талла, будь честной со мной. Как ты можешь быть так уверена во всем этом? — Когда женщина не сразу ответила, Мэй проглотила проклятие. — Ты же не просто услышала это от мамэн Преподобного, не так ли?

Близорукий взгляд Таллы опустился на ее чай, и повисло тягостное молчание.

— Я однажды использовала ее. — Она подняла влажный взгляд. — Но для полной ясности скажу, я получила информацию о ее возможностях от мамэн Ривенджа, и она рассказала мне, как призвать ее. Вот откуда я знаю об этом.

Когда женщина указала на серебряное блюдо, Мэй выпрямилась на стуле.

— Для чего ты ее использовала? Это сработало? Ты…

— Не для того, чтобы кого-то вернуть, нет, — Талла теребила маленький голубой бант на конце ее длинной белой косы. — По правде говоря, я хотела, чтобы кое-кто исчез. Я хотела, чтобы женщина, которая отнимала у меня моего хэллрена, исчезла.

— И что случилось? — шепотом спросила Мэй.

Талла покачала головой. Потом еще раз.

— Ты — не такая. Твои намерения отличаются от моих.

— Что случилось? — спросила Мэй громче.

— Результат привел меня сюда. — Талла обвела взглядом простую кухню. — И это была неплохая жизнь. Другая жизнь, но неплохая. Оказывается, в прошлой жизни мне больше всего нравилось то, какой она была на словах, в моих рассказах другим. Реальность не была такой красочной.

— Ты убила кого-то? — Мэй боялась услышать ответ.

— Я хотела, чтобы она исчезла. Не больше. — Талла провела рукой по воздуху. — Но сейчас все это не имеет значения. Как я уже сказала, ты — другая. Твое сердце чисто. В том, что ты ищешь, нет злого умысла. Ты хочешь исправить положение и вернуть то, что было несправедливо украдено, а намерение имеет значение. Я была ревнива. Я была собственницей.

— Он был твоим супругом.

— Нельзя предъявлять права на чужое сердце, его могут подарить по доброй воле. Я должна была усвоить этот урок. Даже после того, как она ушла… он не хотел меня. Я получила то, о чем просила, но не тот результат, которого желала. На самом деле, мой хэллрен был настолько поглощен своим горем, что его нельзя было утешить, и чем больше я старалась, тем сильнее он меня отвергал. Он отослал меня, изгнал из своей великой родословной, и это — все, что я могла себе позволить, ведь никто бы не купил мои вещи. Опальные женщины… их ценности не пожелает ни один коллекционер. Мы можем превратить даже шедевры в мусор… а у меня нет контактов в человеческом мире.

Значит, Талла не намеренно хранила свое имущество, — подумала Мэй.

— Мне так жаль.

Талла огляделась по сторонам, словно рассматривая коттедж целиком.

— У меня было много времени, чтобы обдумать свой выбор, его результат и мою ситуацию. Ты либо миришься с обстоятельствами или же разрушаешь себя изнутри. — Сфокусировавшись, она протянула руку и сжала ладонь Мэй. — Вот почему намерение имеет значение. Я просто представила, что женщина ушла. Я не представляла себе мою половинку, и как я счастлива вместе с ним. Ты получаешь то, о чем просишь, поэтому ясно выражай свое намерение, когда захочешь, чтобы Книга пришла к тебе.

Мэй хотелось знать, что именно случилось с той женщиной, но, тем не менее, она оставила этот вопрос при себе. Кроме того, сейчас речь шла не о прошлом Таллы. Речь шла о настоящем Мэй… и в одном из самых четких, болезненных воспоминаний она увидела, как Роджер рухнул, когда вошел через парадную дверь, силы покинули его, на его одежде засохла кровь, отчаянный звук вырвался из его груди, когда он ударился о пол и дернулся, будто испустил последний вздох.

Она пыталась сохранить ему жизнь. Она потерпела неудачу. Он умер у нее на руках, ее любимый брат… ушел.

— Это было несправедливо, — сказала Мэй. — То, что случилось с Роджером.

— Согласна. Тебе нужно добиться аудиенции у Короля. Ты должна рассказать Братству Черного Кинжала, что сотворили с твоим братом. Они помогут тебе найти преступника и гарантируют, что правосудие восторжествует.

— Если бы я только знала, что случилось. Роджер умер, не успев ничего рассказать.

— Если ты вернешь его, он сам скажет им.

Мэй моргнула. Глупо, но она никогда об этом не думала.

Сосредоточившись на ноже, она почувствовала, что раскололась на две половины. Ту, которая призывала к осторожности с этой глупостью. И другую, которая…

— Что я должна сделать? — спросила она

— Представьте желаемый исход, что твой брат рядом с тобой, жив и здоров, вы двое воссоединились. Представь, что тебе нужна помощь для того, чтобы это произошло. Думай об этом, когда будешь перерезать ладонь поперек линии жизни. Затем проси, чтобы Книга пришла к тебе.

— И все?

— Мне сказали, что так это работает, так я использовала это заклинание. Хотя нужно время, ответ дается не сразу… но раньше сработало, я верю, что сработает и сейчас.

Не делай этого, сказал голос в голове Мэй. Это неправильно. Эту дверь нельзя открывать…

Закрыв глаза, она представила Роджера в этой ледяной воде, кубики, плывущие над его тревожным, пустым взглядом. Когда ее охватила боль, она открыла хранилище в своем сердце и вложила в него свою трепетную надежду в адрес… вселенной, потому что она не была уверена, что верила в Деву-Летописецу.

Она пыталась увидеть Роджера живым и рядом с ней…

Мэй сжала нож в кулаке и ахнула, мазнув по коже лезвием. Когда ее веки открылись, перед глазами стояла четкая картина красной крови, капающей сквозь сжатую ладонь и с брызгами приземляющейся в молочную жидкость на дне серебряного блюда.

Кап. Кап. Кап…

Она не знала, чего ожидала. Секунды перетекли в минуты, но она добилась лишь… лишь звука капель… и пронзительная неудовлетворенность накрыла ее с головой. Это было безумием, фантазией, порожденной ее отчаянием и желанием Таллы отплатить за службу мамэн Мэй. Тупик…

Талла достала что-то из большого кармана домашнего халата, костлявая рука протянулась через стол.

В дрожащих пальцах был зажат небольшой треугольный кусок чего-то похожего на пергамент, две его стороны были гладкими, как если бы они были отрезаны, а длинный край был неровным, как будто оторванный.

— Из Книги, — выдохнула Мэй.

— Я хранила это все эти годы. Хранила на случай… если она понадобится. Так вот я отдаю ее для твоих поисков.

При этом Талла положил фрагмент на серебряное блюдо…

Вспышка была такой яркой и горячей, что они обе оттолкнулись от стола, рука и запястье Мэй вдруг загудели от внезапного жара, ритмичная пульсация боли в ладони не имело ничего общего с порезом от ножа.

Во всем коттедже замерцало освещение, ветер порывами забился в окна.

Свет померк.

Стул Мэй рухнул на пол, когда она вскочила на ноги.

— Талла, что происходит…

С другой стороны стола послышался писк, а затем тошнотворный звук падения тела пожилой женщины.

— Талла! — Мэй пробиралась через стулья, натыкаясь на них, отбрасывая в сторону в какофонии шума. — Где ты…

Внезапно свет снова включился. Никакого мерцания электричества. Шума снаружи. Талла лежала на полу без сознания, ее глаза закатились, белки светились, как будто она была одержима…

Со стоном и резким вздохом, пожилая женщина пришла в сознание, на ее морщинистом лице отразился шок. Затем она подняла голову и огляделась по сторонам, словно не понимала, где находится.

Мэй опустилась на колени и осторожно взяла ее морщинистую руку.

— У тебя все нормально? Давай отвезем тебя в клинику. У меня есть машина…

Талла откашлялась и покачала головой. Затем она отмахнулась от беспокойства Мэй.

— Я в порядке. Я в порядке… — Эти глаза метались по сторонам. — Я не знаю, что случилось… поможешь встать?

Взявшись за тонкую руку женщины, Мэй затащила Таллу обратно на ее стул. Затем потянулась за своей сумочкой.

— Я позвоню в клинику и скажу им…

— Нет-нет… — Талла остановила неуклюжие руки Мэй. — Не говори глупостей. Ты просто зря потратишь их время… пусть они заботятся о тех, кто в этом нуждается. Честно, у меня все в порядке. Внезапная тьма напугала меня, вот и все.

Мэй уставилась на женщину, ища признаки замешательства или… Боже, она не знала что. Она же не врач. Но время шло, а Талла оставалась в вертикальном положении и, казалось, пребывала в здравом уме.

— Знаешь, возможно, я ошибалась, — с поражением сказала пожилая женщина.

— По поводу?

— Всего, — Она обхватила голову руками. — Я устала.

— Хочешь, я помогу тебе спустить вниз, в кровать…

Стук у входной двери был громким и настойчивым, и Мэй оглянулась на переднюю часть дома.

— Это…

Талла схватила ее за руку.

— Не открывай.

Стук прекратился. Затем снова возник.

— Оставайся здесь.

Мэй отстранилась и сунула руку в сумочку.

— Я скоро вернусь…

— Нет! Не открывай!

Мэй прошла в гостиную и, едва достигнув двери, оглянулась. Талла отвернулась к столу и допивала свой чай, склонив голову, казалось, она пыталась набраться из чашки сил.

Сфокусировавшись, Мэй достала перцовый баллончик, ее тело дрожало, инстинкты предупреждающе кричали.

Но ведь это заклинание не могло вызвать какую-то книгу, которая могла бы стучать в двери?

Приказав себе успокоиться, Мэй распахнула входную дверь и вытащила баллончик…

И отпрыгнула от испуга.

— Какого черта ты здесь забыл?! — рявкнула она.

Прошло мгновение, прежде чем Шон ответил, как будто он тоже не мог поверить, что находился здесь. Но затем боец из прошлой ночи, тот, кому она спасла жизнь, из-за которого ей приходилось прилагать много усилий, чтобы никогда, никогда больше не думать о нем… пожал плечами.

Как будто они случайно наткнулись друг на друга в отделе фруктов в «Ханнафорд».

— Опусти, пожалуйста, медвежью брызгалку.

Мэй тряхнула головой, словно ослышалась:

— Что?

Он кивнул на баллончик.

— Если только ты не планируешь использовать его на безоружном, беззащитном мужчине? Я, конечно, полностью поддерживаю феминизм, но ты не перебарщиваешь с агрессией?

— Ты? Беззащитный. Да брось. Тогда я — зубная фея.

— Ты не похожа на фею. — Его взгляд скользнул по ее телу. — Если только ты не прячешь свои крылья в месте, о котором неприлично спрашивать?

Мэй закрыла глаза и попросила Бога о терпении. И когда стало ясно, что ей придется ждать до посинения, прежде чем что-либо, близкое к покою, свалится на нее с пресловутых небес, она открыла веки и посмотрела на бойца. Он был именно таким, каким она его запомнила. Большой, злобный на вид, с черными как ночь глазами, которые смотрели с его сурового лица с выражением скуки и рассудительности.

О, и он был одет как в фильме про Дэдпула, в черную облегающую военную униформу.

— Какого черта ты здесь забыл? — повторила она.

Действительно, а что еще можно было сказать?

— Я был неподалеку. Подумал, дай заскачу. — Мужчина наклонился вперед и понюхал воздух. — Эй, у тебя на кухне есть кофе? Я не особо люблю чай.

***

— Трахни меня… о, дааа… дай мне посмотреть на тебя…

Балз лежал на спине в своей постели в своей комнате в особняке Братства. Но он был не один. Черт возьми, он был не один.

Темноволосая женщина оседлала его обнаженные бедра, медленно и уверенно объезжала его член. И, читая его мысли, она выгнулась и уперлась ладонями в мятое покрывало у его колен, широко раздвинув бедра, позволяя ему наблюдать, как его огромный блестящий от влаги член скользит внутрь и обратно из ее сладкого, горячего лона.

— Ох… Боже… твою мать… черт.

Она была так красива, ее грудь покачивалась при каждом движении, острые соски смотрели в потолок, когда она выгибалась все сильнее. Под идеальной тяжестью ее груди плоский пресс изгибался под прекрасной гладкой кожей, а роскошная копна темных локонов ниспадала на его голени.

— Вот так, трахни меня, — простонал он, сжимая ее колени и раздвигая их еще шире. — Быстрее.

Как будто ей нечем было заняться, только удовлетворять каждую его фантазию, но она задвигалась с большим пылом, ее кроваво-красные губы приоткрылись, таз работал, а пирсинг, свисающий с ее пупка, сверкал в тусклом свете. Она была такой гибкой, будто сделана из воды, ее тело потоком накрывало его, даже в тех местах, где ее кожа не касалась его.

В глубине души Балз подумал о той Миссис в триплексе. Он делал то же самое с человеческой женщиной, брал ее, контролировал, доставлял ей такое удовольствие, которое изменило мнение обо всех любовниках, что у нее когда-либо были и будут. Та движуха была забавной. Отличный способ провести часок-другой.

Но это… этот секс изменил правила игры…

Сместившись, женщина выставила вперед руку. Ее ногти были длинными, как когти, и окрашены в тот же красный цвет, что и ее губы, и, когда она протянула руку между ног к своему лону, они сверкнули в полумраке.

Она подняла бедра, и когда его член выскользнул из ее гладкой хватки, обернула пальцы вокруг горячего, гиперчувствительного ствола…

— Кончаю, — выкрикнул он. — Черт, я кончаю…

Он завис на самой грани, удовольствие обострилось до точки предвкушения агонии, которую он хотел навсегда удержать внутри своих яиц, и в тот самый момент, когда к нему подступил оргазм, женщина испарилась.

Раздался пшик! и появилась струйка дыма…

Балз выпрямился.

Вытянув руки перед своей обнаженной грудью и возбужденным членом, он взмахнул ладонью в поисках теплой плоти, женщины, жара и страсти.

Ничего.

Ничего не было.

Потирая лицо, он огляделся. Да, это была его спальня. Или, по крайней мере, он так думал… нет, нет, он точно был дома. Он мог видеть очертания знакомой расстановки антиквариата, груду своей воровской одежды на полу, приоткрытую дверь в мраморный анклав его ванной…

Снаружи в коридоре послышалась серия глухих ударов. Напольные часы в гостиной на втором этаже объявляли время.

Он сосчитал удары: один, два, три, четыре, пять, шесть… Семь.

И все. Было семь часов.

Наверняка — вечера, потому что он лег спать около восьми утра. Так что да, он оказался в нужном месте в нужное время. Но что насчет женщины? Понятия не имел, как она оказалась в тщательно спрятанном особняке Братства, в его комнате, если только… это не сон.

Господи, он такой дурак.

Конечно, это был гребаный сон. Подсознательная экзистенциальная расплата за то, что он бросил Миссис в триплексе.

Взгляд Балза обратился к своему бюро. Там, рядом с лампой с абажуром из цветного стекла, все еще раскачивающимся взад и вперед на стойке, как младенцы в колыбели, пытавшиеся заснуть, стояли коллекционные часы Мистера. Все шесть. На том месте, где их оставил Балз.

Так что да, все это дерьмо в «Коммодоре» с сейфом, Миссис и Бэнкси на лестничной клетке произошло…

Холодок беспокойства пробежал по его спине.

Однако случилось кое-что еще. Что-то, что задержало его. Что-то, что помешало его уходу…

Образ обнаженного тела таинственной женщины, ее темных волос и темных глаз, ее невероятной груди заставил его стиснуть зубы…

Балз испытал сильный оргазм, горячие струи выстреливали из его члена на бедра, простыни, нижнюю часть живота, словно клеймя его. И когда волны удовольствия прокатились по его телу, женщина снова появилась в его комнате, перед ним, в ее улыбке читался вековой опыт, но ее тело было молодым, словно она только пережила превращение.

Вот только она не была вампиром. И на самом деле не стояла перед ним. Однако его воспоминания о ней были настолько яркими, что каждая деталь жгла его мысленный взор.

Как будто они были любовниками много лет. Фактически, у него возникло ощущение, что это — не первый раз, когда она заставляла его кончить, казалось, они трахались весь день напролет.

Он только вспомнил именно то, что…

Бах, бах, бах.

— Балз! Ты там умер, что ли? Что за черт!

Вернувшись в себя, он бросился к двери. Затем попытался натянуть покрывала на колени… прижимая тряпки так, будто его эрекция уже готова была натянуть цилиндр и с тростью станцевать чечетку.

Боже, он сходит с ума.

— Да-да, — откашлялся он. — Я в порядке.

Сайфон, его двоюродный брат и лучший наемный убийца из всех, кого знал, заглянул внутрь.

— У нас встреча в кабинете Рофа через пять минут. Почему пропустил Первую Трапезу? Я принес тебе еду.

Ублюдок бросил круассан, завернутый в кухонное полотенце, и затем передал дорожную кружку. Балз поймал одно. Потом другое.

— Сахар и сливки, как тебе нравится. Вытаскивай свою задницу из постели. Я жду тебя.

Дверь с хлопком закрылась, свет, проникавший из коридора, погас, и ничего, кроме свечения из ванной комнаты не нарушало темноту комнаты.

Балз посмотрел в сторону душевой. Затем перевел взгляд на кухонное полотенце и дорожную кружку.

Все казалось утомительным, и он позволил себе снова упасть на подушки. Закрыв глаза, он глубоко вздохнул и почувствовал запах собственного возбуждения. Хотя он никогда не пропускал встречи с Братьями, и, несмотря на то, что он выспался в течение дня, он реально не хотел никуда идти.

Может, еще пару минут поспать.

Да, всего секунду или две. Затем он примет душ и съест свою Первую Трапезу по дороге в кабинет. Ага. Еще немного…

О, кого он хотел обмануть.

Что он хотел — так это ту женщину. Он снова нуждался в ней, как в жизненно необходимом кислороде.

Даже если она была всего лишь плодом его воображения.