Обнаженный любовник

Глава 36

Порой ты подходишь к обрыву, судьбоносной границе важнее жизни и смерти.

Балз оказался перед такой.

Дрожа на грани абсолютной покорности, когда каждая клетка тела желала подчиниться женщине его мечты, Балз познал неизбежное, словно это было второе рождение: выбор, сделанный другим за него, который будет стоить ему жизни в этом мире. Поэтому да, он войдет в вотчину экстрасенса, последует на зов брюнетки и проживет то, что ему было предначертано.

— Правильно, — сказала она, улыбаясь своими кроваво-красными губами. — Иди ко мне…

Из ниоткуда, по сознанию подобно боевой руке ударила картина: он увидел своего кузена в Старом Свете, в лесной лачуге, служившей укрытием от солнца. Сайфон, облачаясь в боевые одежды и надевая оружие, улыбался, на его виске заживал порез от лессерского клинка, который оказался быстрее и проворнее своего хозяина.

Боевой товарищ. Друг. Защитник.

Семья.

Его глаза были такими голубыми, улыбка — очень широкой, доброта — неисчерпаемой, несмотря на то, что желудок сводило от голода, а периной им служила сырая земля пещеры…

Вот, возьми.

Приглашение его кузена, произнесенное на Древнем Языке, звучало четко, как будто Балз услышал его в реальном времени, и он буквально видел перед собой бойца с протянутой рукой.

И в его ладони лежал последний ломоть хлеба, что был у него.

Ты разве не голоден? — спросил тогда Балз.

Нет, это для тебя, кузен. Возьми, поешь. Я найду что-нибудь еще.

Сайфон произнес эти простые слова под урчание собственного желудка, несмотря на то, что в пещере больше не осталось еды…

Балз резко распахнул глаза, хоть и не понимал, что они были закрыты. И улыбка перед ним, соблазнительная улыбка, улыбка воплощения зла, осознающего, что чужая душа у него в руках… она не была похожа на ту улыбку его кузена в прошлом.

На улыбку его кузена в настоящем.

— Ты знаешь, что хочешь сделать, — сказала женщина. — Знаешь, что пойдешь со мной…

С боевым кличем Балз резко развернулся и рванул с лестничной площадки, спрыгнул к болтающимся в воздухе ногам беспомощного кузена, которого тень поднимала все выше и выше от ступеней, словно собиралась вместе с Сайфоном просочиться сквозь окно над парадной дверью и исчезнуть.

— Гребаный идиот! — закричала брюнетка со своего возвышения. — Паскуда!

Прямо перед тем, как тень успела пробить стекло и сбежать со своей добычей, Балз схватил кузена за левый ботинок… и усилил хлипкий захват, сжав второй рукой лодыжку.

Тень издала нечестивый визг, когда добавившийся вес утянул ее вниз, а потом что-то произошло, и существо отпустило свою ношу.

Падение остановила спина Балза, когда его тело с треском рухнуло на деревянные ступени и полетело вниз… а кузен стал ужасным преследователем, всем весом еще сильнее вбивая его в безжалостные ступени без покрытия. Когда мозг переполнился сигналами боли, на мгновение он впал в паралич, но последующая контратака тени не за горами, так что времени поныть от боли у него не было… даже не было времени проверить, жив ли Сайфон.

Выбросив ногу, чтобы остановить их падение, Балз устремил руку к набедренной кобуре и выхватил один из сороковых. Когда он вскинул пистолет, тень рванула вперед, змеевидные щупальца устремились к его кузену, к нему самому. Когда хрень задела его предплечье, он выругался от боли, но все равно нажал на курок.

Пистолет делал свое дело, выплевывая пулю за пулей… и, слава яйцам, они подействовали. Тень издала еще один разрывающий уши вопль и отшатнулась так, словно ее обожгло огнем. Но снова устремилась в атаку.

Поэтому Балз достал серебряный кинжал. Когда одно из щупальцев приблизилось к нему, он вонзил лезвие… и получил в награду высокочастотный визг. Но потом Сайфон, который потерял сознание, снова начал соскальзывать с лестницы, Балз попытался схватить его, и в итоге они оба полетели вниз.

Когда тело закрутило, словно в блендере, он сделал все, что мог, чтобы зацепить тень кинжалом или пулей, убедившись перед этим, что не попадет ни в себя, ни в кузена…

Бамс!

Они приземлились беспорядочной грудой у основания лестницы, их огромные тела прижались к закрытой двери. Балз толчком отодвинул кузена в сторону, чтобы продолжить стрельбу, но когда последняя пуля покинула обойму, запахло жареным. И он не мог дотянуться до запасной обоймы или сорокового…

Перед лицом появилась рука Сайфона с полной обоймой.

— Аллилуйя, — пробормотал Балз. — Можешь дать еще одну пушку?

Получив в ответ хрип, он сменил обойму и продолжил палить… и как по волшебству перед глазами появился второй «Зиг Зауэр».

Убрав кинжал — туда, где лезвие точно не проткнет их с Сайфоном и им не воспользуется существо — Балз как Дедпул начал палить из обоих пушек в тень, отбрасывая ее назад, в ее прозрачной туше появлялись видимые дыры… наверное, структурная целостность существа наконец начала давать сбой. Сейчас оно напоминало косяк рыб, целое распадалось на скоординированные части, которые в последствии двигались все более хаотично, по нарастающей.

Возле его головы появилась очередная обойма, дрожащая рука Сайфона пробилась сквозь кашу-малашу из их конечностей.

— Я пуст, — сказал Сайфон хрипло.

И в тот момент, когда из сорокового вылетела последняя пуля, тень взорвалась, и по воздуху пронеслась шрапнель словно из птичьих перьев, лениво оседающих на пол.

Тем временем на вершине лестнице из-за дверного косяка выглядывала брюнетка, злым взглядом смотря на Балза.

— Идиот, — выплюнула она.

Ивоттаквот — исчезла.

Балз обмяк, дыхание шумно вырывалось из горла, в животе образовалась странная тошнота, тело прошил лихорадочный озноб. Когда Балз извернулся, его вырвало, и он ощутил боль, вспыхнувшую в разных участках тела.

Когда непосредственная угроза пропала, он вспомнил рассказы о тенях, появившихся в Колдвелле. И, черт, ему не мешало прихватить с собой особенные пули от Ви. Но он не воспринял те доклады с должной серьезностью.

И ему нужно вызвать подмогу прежде, чем появится еще больше ублюдочных теней.

Оторвавшись от пола, Балз попытался встать… но упустил равновесие и ударился бедром о перила.

— Живой? — пробормотал он, когда заметил еще одну рану.

Со стороны его ног донесся стон. Потом Сайфон поднял лицо, испещренное красными волдырями, черты были искажены до неузнаваемости.

— Я вызвал подмогу, — сказал Балз, нажав на экстренный вызов на коммуникаторе. — И нужно навести там порядок.

— Со мной все будет в порядке, у меня есть кинжал.

Балз промолчал о том, что его кузен едва видит.

— Хорошо, держи оборону.

Он поднялся по лестнице, прихрамывая. Лестничная площадка была усыпана пулями, гильзы лежали там, где они попали в тень.

На верхней площадке он прижался спиной к стене возле двери… а потом включил фонарик и осветил темное помещение.

Пространство было полупустым: пара столов возле окон, выходивших на улицу, груда свечей, склянки и пучки с травами. В центре комнаты стоял хрустальный шар на круглом столе со скатертью и с двумя креслами. Также были диваны с подушками и зона для гостей с мягкими креслами. К стенам прибиты тканевые ленты ярких цветов с дешевой золотой нитью, напоминая похищенную радугу.

И никакой брюнетки.

Она исчезла.

Балз сделал глубокий вдох. Он не чувствовал ничего кроме едкого металлического привкуса пороха и неприятного резкого запаха свежего мяса.

Она вообще не причудилась ему?

Он сказал себе, что принял верное решение. Он выбрал семью, а не… то, чем она была.

И все же он чувствовал скорбь. Словно его покинула любимая…

Когда коммуникатор издал пиканье, Балз склонил голову к плечу.

— Мне нужна медпомощь, срочно! — Он посмотрел в сторону лестницы. Потом сбежал по ступеням. — Один раненный, множественные повреждения… секунду.

Вернувшись к кузену, Балз взял обмякшую руку, что лежала ближе всего к нему. Сайфон снова потерял сознание, но сквозь обожженные губы прорывалось дыхание.

Странно, но одежда осталась целой.

— Критические по большие части, — выдавил Балз, когда силы покинули его тело, и он рухнул на бок. — У вас есть координаты..? Хорошо. Боже, поторопитесь.

***

На ранчо ее родителей, в ванной комнате, где она хранила в холоде то, что никому не позволено было видеть, Мэй попыталась закрыть Сэвиджу обзор на ванну, в которой лежал… Роджер. Но едва ли глаза могут проигнорировать труп во льду, даже если по большей части его не было видно.

— Закрой дверь, — рявкнула она, потому что не могла придумать ничего иного. — Не смотри на него так!

Но Сэвидж смотрел не на Роджера. Он уставился на нее.

— Мэй…

— Нет! — Она закрыла уши ладонями. — Я не слушаю!

Вместо того чтобы продолжить или выполнить ее требование и закрыть дверь, Сэвидж отступал назад, пока не уперся спиной в стену коридора. Потом он сполз по ней и приземлился задницей на жесткий пол, так что они оказались в одной плоскости.

Он не смотрел на нее или Роджера. Он уткнулся лицом в руки.

Пока Сэвидж молчал, Мэй рухнула на пол и прислонилась к ванной. Посмотрела на брата, покрытого льдом.

— Ты не понимаешь, — прошептала она. — Это моя вина.

Сэвидж устало выдохнул.

— Это не так, если, конечно, ты не убила его собственноручно.

— Наши родители были очень строгими, — услышала она себя. — Старомодными. Когда их убили во время набегов, Роджер начал меняться. Пропадал непонятно где в дневные часы, порой — целыми неделями. Зависал в странных компаниях. Его просто… затянуло. Тем временем я заботилась о доме, оплачивала счета, пыталась сохранить то, что осталось от нашей семьи. Я злилась.

Она протянула руку и растолкала лед в ванной, распределяя его равномерно. Когда рука онемела от холода, разница в температуре между ее ладонью и кусками льда жестко напомнила Мэй о пропасти, разделяющей ее с братом.

Она подавила слезы.

— В ночь, когда он ушел… мы поругались. Я сорвалась. Я сказала ему, что он должен найти работу и съехать. Он кричал в ответ. Это было ужасно. — Она покачала головой, хотя не знала, смотрит ли на нее Сэвидж. — Роджер не вернулся. Прошло две недели, может, три. Не помню точно. Я пыталась найти его. Постоянно названивала на мобильный. Ходила по домам его друзей. Никто не знал, куда он пропал. Потом, в одну ночь я работала здесь и… он вошел через главную дверь. Он был весь… кровь шла из стольких ран, не счесть, и он выглядел так, словно не ел с тех пор, как ушел. Я бросилась к нему, и Роджер умер у меня на руках. — Мэй потерла слезившиеся глаза. — Я не знала, что произошло с ним, что мне делать. Я позвонила Талле. У меня никого не осталось, голова совсем не работала. Я рассказала ей все, и когда смогла успокоиться, она молчала в трубку, было так тихо… я думала, она отбила звонок. А потом она произнесла те слова…

— Книга, — выдавил Сэвидж.

Мэй из ванной посмотрела на него.

— Книга.

— Мэй, так нельзя. Ты не представляешь, что хочешь сделать.

— Но ты считаешь нормальным продление жизни Таллы, — прошептала она горько.

— Я такого не говорил.

Мэй вскинула руку.

— Роджер — все, что у меня осталось.

— То же самое ты сказала о Талле.

— Мы серьезно собираемся обсуждать, как мало людей в моей жизни? Да ладно? — Мэй собрала пустые пакеты из-подо льда, разбросанные вокруг нее. Но больше ничего не сделала. — Я не могу отступиться. Ты не поймешь. Это… это моя вина. Я отпустила его из этого дома в руки того, кто запытал его до смерти, он умер от ран.

Сэвидж выругался.

— Он уехал потому, что так решил, Мэй. Это могло произойти в любую другую ночь…

— Не притворяйся, будто знаешь нас.

— А ты не делай вид, будто то, что ты творишь — нормально.

— Под этим льдом мой брат, — выдавила она.

— Это — мертвый мужчина, — ответил Сэвидж. — При жизни он был твоим братом, но не сейчас.

Мэй резко выдохнула.

— Как ты можешь так говорить?!

— Потому что это правда.

— Прекрати. — Она зажмурилась. — Хватит.

Когда она снова подняла веки, Сэвидж был рядом с ней, и когда она отшатнулась, он взял ее за руку.

— Прошу, — сказал он. — Не делай это с ним. Если любишь его, не делай…

— Что, не возвращать его? Это неправильно!

Сэвидж проглотил ком, и его голос едва был слышим:

— Оставь его в Забвении, умоляю. Последствия того не стоят.

Полуночно-синий взгляд впился в нее, и выражение его лица было настолько напряженным, что Мэй знала, дело не только в том, что он думает о ее благополучии.

— Что ты умалчиваешь? — требовательно спросила она.

— Я слышал, что слухи не врут…

— Чепуха. Что тебе известно? И не лги мне.

Сэвидж разорвал зрительный контакт и рухнул на задницу. Он смотрел на Роджера и лед и продолжал молчать.

Когда он заговорил, то его голос, выражение его лица выглядели затравленно.

— Я только знаю, что нам не положено жить вечно…

— Я не хочу для него бессмертия, черт возьми! Я просто хочу вернуть его…

— Считаешь, что ты здесь ставишь условия? Искренне веришь, что устанавливаешь правила? Ты играешь с основами смертности и мироздания.

— К черту смертность! Роджера обокрали! И я это исправлю, даже если это будет стоить мне жизни!