Обнаженный любовник

Глава 27

Пока Сэвидж оставался на втором этаже коттеджа, пытаясь слухом уловить признаки бугимэна, Мэй была в подвале, вглядывалась в темноту спальни Таллы. Света с лестницы было достаточно, чтобы она видела пожилую женщину, лежащую на кушетке у своего старинного письменного стола. Хрупкое тело устроилось на шелковых подушках, одна рука за головой, другая — на животе. Худые ноги в туфлях выгнуты как у балерины, собирающейся приземлиться после прыжка.

Если бы она была молода, поза смотрелась бы чувственно. Но в ее возрасте, она казалась такой же грустной, как вся ее причудливая мебель в этом захудалом маленьком домике: свидетельство того, что лучшие годы ее жизни уже прошли и остались лишь крохи былой славы и молодости, исчезающие безвозвратно.

— Я солгала ему, — прошептала Мэй. — Я не смогла рассказать ему…

Скрип наверху, на кухне, заставил ее плечи напрячься от беспокойства.

Отвернувшись, Мэй потянула вниз подол своей флисовой кофты, и подошла к основанию деревянных ступеней. Она смотрела на Сэвиджа, стоявшего наверху, он казался горой, безликой, но не бесформенной, его мускулы были словно высечены в свете, струящимся позади него.

— Ты уходил? — тихо спросила она.

— Да. Я уже вернулся.

Вау, как быстро.

— Она крепко спит.

— Здесь все в безопасности. И у меня есть… то, что нам нужно.

Мэй осторожно поднялась, стараясь избежать скрипов в досках. Когда она приблизилась к мужчине, Сэвидж отступил, чтобы дать ей немного места.

Закрыв за собой дверь подвала, Мэй огляделась.

— Вот… как.

— Нет, здесь нет никаких странных книг. Нигде.

— Я не об этом думала.

— Нет, об этом.

Мэй скрестила руки на груди.

— Я отказываюсь спорить о том, что происходит у меня в голове с незаинтересованной третьей стороной.

Сэвидж прищурился.

— О, я довольно заинтересован.

Мэй прислонилась к двери подвала. У нее возникло почте непреодолимое искушение вступить с ним в словесную баталию, но вместо этого она дернула больным плечом и молчала.

— Что мы собираемся делать сейчас? — просила она.

— Сидеть и ждать.

— Ждать что?

— Что с твоим плечом?

— А? Ох. — Она потерла ноющую мышцу противоположной рукой. — Пару лет назад я попала в автомобильную аварию. Ремень безопасности спас мне жизнь, но врезался прямо сюда, и с тех пор плечо часто напоминает о себе.

— Сядь, — сказал Сэвидж, повернув один из стульев, что стояли у стола. — Я позабочусь об этом.

— Я не просила о помощи.

— Правда? — Он прижал руки к груди. — Вот это поворот. Я в шоке. Тебе не нужна помощь?

Мэй слегка улыбнулась.

— Ты такой дурак.

— Может быть, но я знаю, что делать с травмами плеча, — Он похлопал по креслу. — Давай, чего ты боишься? Что я тебя поцелую?

Мэй моргнула. И подумала: «Нет, я боюсь, что если ты это сделаешь, я попрошу тебя не останавливаться. Еще. И еще…».

— Нет. — Чтобы доказать свою точку зрения, она подошла и приземлила свою задницу перед ним. — Делай, что хочешь.

Она уже собиралась квалифицировать происходящее просто как «ситуацию с плечом», Мэй почувствовала, как его широкая теплая ладонь скользнула по больному месту. Собравшись с духом, Мэй приготовилась к тому, что он сделает хиропрактический прием и сломает ее пополам…

— Ооооо… — простонала Мэй, когда Сэвидж начал массировать ей руку.

— Я делаю тебе больно?

— Нет, это прекрасно.

Он был нежным, но твердым, пока разрабатывал ее натянутые, как веревки, мышцы шеи… и, Боже, тепло его ладоней впитывалось в ее кожу, мышцы, кости. И эта волна не ограничивалась тем местом, к которому он прикасался. Связь между ним и ее телом распространялась повсюду, от головы до ног.

Следующее, что Мэй поняла — она не просто сидела в кресле, она расслаблялась в нем. А после этого она заметила, что ее дыхание замедляется, и непрекращающаяся боль за правым глазом также стихает… Мэй обратила на нее внимание, только когда та внезапно исчезла.

За последние пару недель было слишком много стресса, который все сильнее затягивал гайки. Но с каждым легким сжатием и вращательным движением Сэвидж забирал у нее боль, давая ей временный покой, который, как Мэй знала, продлится только до тех пор, пока он массирует ее.

Но, черт возьми, она собиралась воспользоваться этой передышкой.

— Вот, сейчас я займусь ключицей, — сказал он.

Мэй едва заметила движение Сэвиджа, но затем он оказался перед ней, и его большой палец вошел в углубления выше и ниже кости, которая была сломана и неправильно зажила.

Когда она вздрогнула, он остановился.

— Слишком?

— Нет, все прекрасно, — пробормотала она. — Пожалуйста, продолжай.

Сэвидж опустился на пол, хрустнув коленями, и благодаря огромным габаритам, его лицо оказалось как раз напротив ее. И когда мужчина продолжил ритмично давить и расслаблять ее тело, оно подавалось взад и вперед, превращаясь из несгибаемой двутавровой балки в желе.

Трудно сказать, когда расслабление уступило место осознанию момента.

Когда Мэй начала понимать, насколько он был близок к ней.

Когда она открыла глаза, которые, сама не подозревая, успела закрыть.

Сэвидж смотрел ей в лицо, а не на то место, которое массировал, а его резкие черты слились в ничего не выражающую маску. Однако его взгляд… был полон тепла.

Я беру жизни против воли, но женщин — никогда.

— Думаю, ты в порядке, — сказал он, убирая свои волшебные руки.

Повисло молчание, и он не спешил подниматься. Не стал приближаться. Сэвидж просто оставался на месте, ничего не показывая ей и рассказывая все своим обсидиановым взглядом.

И именно тогда она осознала…

— Не черные, а синие, — прошептала она.

— Что?

— Твои глаза. — Ее голос стал хриплым. — Я думала, они черные. А они темно-темно-синие.

— Я не знал.

— Как ты можешь не знать, какого цвета у тебя глаза?

— Потому что мне все равно.

В тишине коттеджа их голоса звучали низкими и едва уловимыми, но не потому, что кто-то из них боялся разбудить Таллу. По крайней мере, Мэй не об этом думала. Нет, ей казалось, они создали отдельное пространство от всего мира, и не было причин говорить громче, чем требовалось словам, чтобы преодолеть бесконечно малое расстояние между ними.

— Как тебе может быть все равно? — спросила она.

— Я не люблю смотреть на себя. — Он протянул руку и убрал прядь ее волос с лица. — Мы с зеркалами не дружим.

— Почему?

Он пожал плечами.

— Терпеть не могу свое отражение.

Ее рука по собственной воле поднялась к его лицу. В ту секунду, когда Мэй коснулась его щеки, у него перехватило дыхание, что казалось странным, учитывая, насколько мощным было его тело.

Осторожно она пальцами провела по его челюсти… и задержалась на подбородке.

— У тебя щетина.

— Правда?

— Ты бреешься без зеркала?

— Да.

Она покачала головой.

— Как?

— Пока принимаю душ.

Уверенно, как будто он внедрил образ в ее сознание, Мэй представила его под струями воды, с запрокинутой головой и блестящими от влаги волосами… его обнаженное тело — пики и впадины, по которым летели брызги. Сверкающий. Глянцевый.

Как вода стремится вниз по торсу к его…

— Ты когда-нибудь резался? — выдохнула она.

— Нет. Многолетний опыт.

Мэй остановилась, положив ладонь ему на щеку. И когда она снова замолчала, Сэвидж повернул голову и… и прижался губами к ее линии жизни, к месту, где она порезала себя ножом, чтобы наполнить кровью серебряное блюдце и вызвать Книгу, которая так и не появилась.

— Прости меня, — хрипло выдохнула Мэй.

— За что?

— Я не знаю.

Сэвидж опустил ее руку и провел большим пальцем по уже затянувшемуся порезу.

— Я думал, ты поранила палец, а не ладонь.

— Нет, это появилось раньше.

— Ты не особо дружишь с ножами, да?

— Видимо.

Отпустив его голову, она закрыла веки, когда Сэвидж коснулся губами зажившего пореза.

Она не шевелилась, казалось, целую вечность.

Когда Мэй открыла глаза, Сэвидж смотрел прямо на нее… и она произнесла одно-единственное слово:

— Да.