Darkness Embraced (Hades Hangmen 7)

Глава десятая

Аделита

«С тобой все будет хорошо», — успокоил меня Таннер и взял меня за руку. Он притянул меня к себе на кровать. Я пошла — я всегда пошла бы — заползла к нему на колени и обхватила руками его шею. Глядя в его голубые глаза, я все еще не могла поверить в то, что мы здесь.

Ночью, когда Таннер спал, я лежала без сна от страха. Ужас быстро пронизывал меня. Удушающая тяжесть собиралась в груди, тупая постоянная боль, когда я позволяла себе поддаться идее, которая пугала меня больше всего — что все это было глупым сном. Что прямо сейчас мы с Таннером играли в дом. Запертые в его комнате, как будто мы были свободны от своего прошлого, свободны от оков, которые удерживали нас от побега, когда мы впервые влюбились.

Я пялилась в потолок, комната была совсем черная из-за того, что находилась далеко от городских огней. Но даже в темноте я видела лицо отца. Я видела лицо Диего. Я видела, как их люди мобилизовались, чтобы вернуть меня. Я понятия не имела, подозревают ли они Палачей. Но тот факт, что было тихо — слишком тихо — не наполнял меня надеждой. Вместо этого это наполняло меня таким большим ужасом, что я прикасалась к Таннеру, когда могла. Каждый поцелуй давался так, словно он был нашим последним. Я смаковала его мускулы под своими руками. Его волосы сквозь свои пальцы. И я лелеяла это чувство — быть с тем, кого люблю.

Мой жених.

Мое сердце.

Наклонившись, я поцеловала Таннера, крепко прижимая его к себе. Таннер поцеловал меня в ответ, затем рассмеялся мне в губы. Моя грудь согрелась, когда его глубокий тембр прогремел во мне. Если мы справимся с этой неразберихой, моей величайшей задачей станет заставить этого мужчину смеяться еще больше.

«Если ты продолжишь тереться об меня своей киской, мы никуда не придем, принцесса».

Вздохнув, я отстранилась и слезла с колен Таннера, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Я уставилась на черные джинсы, которые я носила, и майку с эмблемой Палача в центре. Красавица принесла мне еще больше одежды из своего магазина. Каждый раз, когда я смотрела на себя в зеркало, мне приходилось глубоко дышать.

Если бы мой отец увидел меня сейчас... если бы он увидел эту эмблему, стоящую на почетном месте у меня на груди...

Я зажмурилась, когда подумала об этом человеке. Человеке, которого я так любила. Боготворила. Поклонялась... чтобы иллюзия разбилась вдребезги от испуганных глаз и робкого голоса ребенка, подвергавшегося серийному насилию.

«Ты готова?» Таннер подошел ко мне сзади, положив руки мне на плечи. Он откинул мои волосы с шеи и поцеловал мою голую кожу. Его грубые руки пробежались по моим рукам, только для того, чтобы его рука сплелась с моими пальцами. Я не могла не смотреть на отражение нас обоих — Таннера в его темных джинсах, ботинках, белой майке и рубашке «Висельник». И меня, его женщину, подходящую ему по одежде, но полную противоположность ему по внешности.

На мой взгляд, я никогда не видела более подходящей пары.

Таннер поднес мою руку к губам и поцеловал ее в тыльную сторону. «Давай». Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоить нервы. Президент Стикс и его жена придут сегодня в клубный дом со своим новорожденным сыном. Они были дома несколько дней, но мужчины еще не видели его нового ребенка. Таннер сказал мне, что в честь Харона будет устроен праздник. И мне разрешили присутствовать. Много дней я находился с ним в комнате Таннера, не имея права выходить наружу. Я не был уверен, почему мне разрешили уйти именно сейчас — может быть, они наконец поверили, что я никогда не собираюсь возвращаться к отцу. Или, может быть, Стикс был настолько переполнен счастьем от того, что стал новым отцом, что был слишком снисходителен. Это не имело значения. Важно было то, что я покидал эту комнату, безопасный пузырь, в котором я нашел утешение, мой маленький пузырь с Таннером.

Увидев мои нервы, Таннер повернул меня от зеркала лицом к себе. Он нежно прижался лбом к моему. «С тобой все будет хорошо».

Я натянуто улыбнулась ему. «Я Аделита Кинтана; конечно, я буду». Хотя моя фамилия внезапно перестала вселять в меня уверенность.

Таннер не улыбнулся мне в ответ. Взяв мою левую руку, он протянул ее между нами, проведя большим пальцем по тому месту, где когда-то было его хлопковое обручальное кольцо. «Однажды, Лита... Однажды ты не будешь Кинтаной». Мое дыхание сбилось, и комок застрял в горле от предательского эмоционального гравия в голосе Таннера. Его голубые глаза встретились с моими. «Однажды, надеюсь, скоро, ты станешь Айерсом». Он выдохнул так, словно затаил дыхание целую вечность. «Однажды скоро, после всех этих лет разлуки, борьбы и чертовой работы, чтобы это произошло, ты, наконец, будешь моей ».

Моя рука дрожала, когда он говорил эти слова. Это была и моя самая большая мечта. Не быть богатым. Я был богат всю свою жизнь и все равно чувствовал себя одиноким. Мое самое большое желание в жизни было простым. Это был он. Мой Таннер.

«Да», — объявила я, как будто он снова сделал предложение. Я поцеловала палец, на котором будет носиться его обручальное кольцо. «Скоро». Я закрыла глаза на несколько секунд и позволила себе представить, каким будет этот момент. Момент, когда я скажу «да». Момент, когда мы с Таннером надели обручальные кольца, и священник объявил нас мужем и женой.

Адела Элизебетта Кинтана Айерс.

Я нахмурилась. В моей культуре мы сохранили фамилию семьи и взяли фамилию мужа. Но для меня теперь имя Кинтана было испорчено.

Аделита Айерс... Я улыбнулась. Это было... правильно .

Кольца страха, которые были во мне с тех пор, как я вернулся в Таннер, стали еще туже, страх вытеснил все остальные доминирующие эмоции. Но я оттолкнул его, заставив себя игнорировать постоянное чувство, что это не может длиться долго. Я приму этот момент. И прямо сейчас, после многих лет поиска безопасного места, где мы могли бы быть вместе, Таннер представлял меня своим друзьям как свою старушку.

Я знала, что для него это очень много значит.

Сжав мою руку в своей, Таннер повел нас из комнаты, которая стала моим убежищем, в сторону бара. Звук, доносившийся изнутри, был оглушительным, когда мы приближались. Если Таннер и чувствовал, что моя рука дрожит, он был достаточно вежлив, чтобы не дать мне знать. Я сделал глубокий вдох, когда Таннер открыл дверь. Место было переполнено. Я знал, что клуб и территория снаружи были полны других мужчин со всех южных штатов США. Но видеть их всех, собравшихся в одном месте, было более чем ошеломляюще.

Таннер вытянул шею над морем людей, а затем помахал кому-то из толпы. Некоторые мужчины смотрели на нас, когда мы проходили мимо, но не так пристально, как я боялся. Я немного расслабился, когда мое присутствие в комнате, держа Таннера за руку, не привлекло столько внимания, как я думал.

Когда мы прорвались сквозь толпу, то увидели Красавицу, сидящую с другими знакомыми лицами. Мужчина рядом с ней поднялся на ноги, как и Красавица. Танк. Красавица широко улыбалась мне. «Эй, дорогая!» — сказала она и обошла стол. Я замер, когда Красавица обняла меня за шею. Я быстро посмотрел на Таннера, который отпустил мою руку. Уголок его губ был приподнят в насмешливом жесте.

Когда Красавица отпустила меня, я сказал: «Привет, еще раз».

Красавица положила руку на плечо Танка. «Теперь, когда все не так уж и плохо, это, Аделита, Танк. Мой мужчина и лучший друг Таннера».

Танк натянуто улыбнулся мне, затем протянул руку. Я пожал ее и сказал: «Спасибо, что ты такой хороший друг для Таннера».

Танк, казалось, был озадачен моими словами. Как будто он не знал, что Таннер так высоко отзывался о нем. Или, может быть, он даже сказал мне, кем для него был Танк. Танк посмотрел на Таннера. «Ты говорил обо мне, брат?»

Таннер пожал плечами, затем посмотрел на других мужчин, которые были там. «Это АК». АК поднялся на ноги, и я пожал ему руку. Я помнил его по поездке на грузовике в клубный дом, когда меня забирали из сарая. «Это Булл, Кай, Ковбой, Хаш, Смайлер и Радж». Я пожал руки всем мужчинам.

Высокий мужчина с рыжими волосами поднялся со своего места и широко мне улыбнулся. Он подошел прямо ко мне, сказав: «К черту рукопожатие». Он обнял меня. «Мне нужно показать нашей принцессе картеля немного любви викингов». Как только он прижал меня к груди, его оттащили.

Таннер оттолкнул его назад, пока он не упал на свое место. «Не трогай ее, черт возьми», — предупредил Таннер.

Рыжеволосый мужчина просто улыбнулся и небрежно положил руки на затылок. «Что случилось, Белый Принц? Беспокоишься, что твоя принцесса предпочтет анаконду твоему червю?» Я нахмурился, не понимая, о чем они говорят. Рыжеволосый пожал плечами. «Я ничего не могу поделать, если сучки меня любят. Я чертовски неотразим для кисок».

«Хламидийные киски», — сказал блондин по имени Кай.

Рыжий раскрыл объятия. «Вице-президент, я либерален настолько, насколько это вообще возможно. Я не дискриминирую ни одну киску, которая приходит погладить анаконду. Черная, белая, коричневая, они все приветствуются...» Он снова переключил свое внимание на меня и многозначительно облизнул губы. «Хотя должен сказать, у меня действительно есть настоящая склонность к тому, каковы на вкус латиноамериканки».

Таннер вздохнул, а затем сказал: «Лита. Этот придурок, который никогда не закрывает свой тупой рот, — викинг».

Он театрально поклонился. «К вашим услугам, мэм».

Я поднял руку, махая ему рукой, не совсем уверенный, как мне следует его поприветствовать. Внезапно высокий темноволосый мужчина — АК, я вспомнил, как его звали — и Викинг вскочили на ноги. «И он воскрес!» — крикнул Викинг, и в этот момент к нам подошел мужчина с черными глазами, пирсингом и татуировками по всему телу. Рядом с ним шла красивая женщина. Они держались за руки. Она была очень похожа на жену Стикса.

АК встал перед мужчиной. Он не тронул его, просто сказал: «Теперь ты в порядке?»

«Да». Сказал мужчина, затем посмотрел на меня. Его черные глаза нервировали меня.

АК, должно быть, видел. «Это Аделита. Сучка Таннера».

Флейм не пожал мне руку, когда я ее протянула. Женщина, которая была с ним, шагнула вперед и пожала мне руку. «Приятно познакомиться». Я улыбнулась женщине. Она была невысокого роста, с огромными зелеными глазами. «Я Мэдди. Это Флейм, мой муж». Я заметила, что у нее такой же странный акцент, как и у некоторых женщин, которых я встретила в первый день своего пребывания здесь.

«Приятно познакомиться с вами».

«Где Эш?» — спросил Флейм у АК.

АК пожал плечами. «С Зейном и Слэшем где-то в лагере. Делают что-то для Сойера». Глаза Флейма сузились. Он выглядел таким напряженным, таким злым.

Мэдди взяла Флейма за руку, и он мгновенно расслабился. Она помогла мужу сесть. Он сидел с одной стороны, но это не помешало ему посадить ее к себе на колени. Как бы странно они ни выглядели вместе, по тому, как их руки переплетались, а тела наклонялись друг к другу, было очевидно, что они безумно влюблены.

«Лита!» — спросила Бьюти, используя сокращенную версию моего имени, которую использовал Таннер. «Какой у тебя яд?»

Я нахмурился. «Пей, принцесса». Таннер потянул меня вниз, чтобы я сел на стул рядом с ним. «Что ты хочешь выпить?» Я посмотрел на виски и пиво, стоявшие на столах.

«Вино, да?» — спросила Бьюти, ясно увидев, как мой нос скривился от отвращения.

«Да», — сказал я. «Вино идеально».

Красавица скрылась в массе людей, направляющихся к бару. Я на мгновение осмотрелся. Мне казалось безумием, что я здесь. В логове льва. Рука Таннера сжала мое бедро. Я посмотрел на него и улыбнулся, взяв его руку в свою. Красавица вернулась с бокалом красного вина и поставила его передо мной. «Мне показалось, что она женщина в стиле мерло. Я прав?»

«Вы правы».

Бьюти подмигнула мне и села рядом с Тэнком.

«Ну и что?» — сказал Танк, обращаясь ко мне. «Ты тот, кто наконец-то достучался до моей подруги, да? Дочь Кинтаны?» Танк знал Таннера много лет. Он знал человека, которого я встретил, который был совсем не добр ко мне.

«Я», — сказал я и повернулся к Таннеру, улыбаясь. «В конце концов».

«Сначала он был пиздой, а?» Викинг наклонился над другими людьми, чтобы послушать наш разговор. Таннер закатил глаза.

«Он был, скажем так, неприятным ».

Англичанин рядом с Викингом указал на Таннера. «Это значит, что ты был полным мудаком, приятель. Твоя сучка только что тебя туда уронила».

«Я был». Друзья Таннера смеялись, но я нет. Они не знали о жизни, которую он прожил. Они не знали, что его отец издевался над ним, бил его, пока он не стал тем человеком, которым он был — наполненным только ненавистью. Они не знали, насколько он был одинок... или насколько он был добр глубоко под всем этим.

«Больше нет», — сказала я достаточно громко, чтобы мы услышали, и провела рукой по его руке.

Красавица увидела этот жест и положила голову на плечо Танка. «Мне нравится видеть тебя такой, Танн», — сказала она.

Шум в передней части зала заставил нас всех повернуть головы. Я не мог видеть сквозь толпу, но я слышал крики. Прошло несколько минут, прежде чем я увидел Стикса, идущего со своей женой. А на руках у Мэй был крошечный ребенок, которого прижимали к груди. Она выглядела уставшей, но улыбка на ее лице заставила меня подумать, что она выглядит самой счастливой женщиной в мире.

Красавица была на ногах и бежала к Мэй. Мужчины встали и поздравили Стикса. Таннер пожал ему руку. Взгляд Стикса упал на меня. Таннер навис близко, но когда Стикс кивнул и сел рядом с Ки, плечи Таннера заметно расслабились.

Мэй подошла, чтобы сесть рядом с мужем, когда ее ребенок начал плакать. Она устало улыбнулась. «Стикс, мне нужно его покормить».

Викинг, который снова занял свое место, поднялся на ноги. «Мэй, как либеральный человек, позвольте мне первым сказать, что у меня нет проблем с общественным питанием...»

АК потянул Викинга на свое место. Стикс так сурово посмотрел на него, что я удивился, как он не превратился в пепел на месте. Я не мог скрыть своего веселья, когда Викинг увидел, что я наблюдаю, и подмигнул мне. Кто, черт возьми, этот человек?

«Пошли, дорогая. Остальные дамы все равно ждут тебя в задней комнате. Мэдди?» — сказала Бьюти, затем повернулась ко мне. «Ты идешь, Лита?»

Мое сердце забилось, когда я вспомнила ту комнату. Вспомнила женщин, которые были там... и то, что они мне сказали.

«Я...» — тихо сказала я. «Не уверена, что мне там будут рады». Я не могла перестать думать о Саффи. Последнее, чего бы она хотела, — чтобы дочь ее обидчика сидела рядом с ней. Улыбка Бьюти погасла. Мэдди встала рядом с Мэй.

Но тут Мэй шагнула вперед. «Тебе будут рады, Аделита. Я обещаю».

Таннер сжал мою руку. Когда я взглянула на его лицо, он кивнул. Он наклонился ближе, затем прошептал мне на ухо. «Иди. Мэй — старушка Стикса. Если она говорит, что с тобой все будет хорошо, значит, так и будет. И Бьюти будет рядом. Она тебя поддержит». Он поцеловал меня в губы. «Иди, познакомься с другими старушками, детка». Другие старушки... Мне понравилось, как это прозвучало.

«Хорошо», — согласился я и поднялся на ноги. Рука Таннера выскользнула из моей, и он протянул мне мое вино.

«Голландская храбрость», — сказал он так, чтобы я мог слышать.

Подойдя к Мэй, я посмотрел на ее сына. У него были густые темные волосы. Даже плача, он был драгоценен. «Que bendicion», — сказал я и провел пальцем по его волосам. «Какое благословение», — перевел я.

"Спасибо."

Почувствовав, что кто-то наблюдает за мной, я обернулась и увидела, что взгляд Таннера устремлен на меня. На его лице было странное выражение. Мой живот сжался, когда я поняла, что это он смотрит на меня с ребенком. Мое сердце пропустило удар, когда я представила нас такими, как нас приветствуют друзья после того, как мы привели в этот мир нашего ребенка. Нашего ребенка. Живое доказательство того, что мы это сделали. Что мы бросили вызов судьбе и сбежали от нашей старой жизни. Женатые, с семьей.

Мое сердце стало таким полным, что я едва мог его сдержать. Но затем это чувство страха быстро смыло сон из моей головы. Я забежал вперед. Я мечтал о слишком многом слишком рано.

Но это была такая прекрасная мечта, к которой можно было стремиться.

Рука Красавицы продела мою, и мы вышли из бара, следуя за Мэдди и Мэй по коридору. Мэдди шла так близко к Мэй, что я понял, что они, должно быть, родственники. У них были одинаковые длинные черные волосы. И Мэдди явно встречалась с Хароном раньше. Она держала его маленькую руку всю дорогу до комнаты, где находились другие дамы.

Я глубоко вздохнул, когда мы приблизились к двери. Красавица, должно быть, поняла, что я нервничаю. Она удержала меня и позволила Мэдди и Мэй войти первыми. Я слышал, как другие женщины тихо переговаривались словами волнения.

Красавица двинулась передо мной. «Таннер много рассказал тебе о большинстве женщин в той комнате?»

"Некоторый."

«Он тебе говорил, что Мэй, Ли, Грейс, Мэддс, Белла, Фиби и Саффи были культовыми девчонками? Типа, сумасшедшая религиозная секта, которая годами издевалась над ними, пока Палачи не посадили этих придурков».

Таннер рассказал мне. И он рассказал мне, как его отец отвечал за финансирование культа среди других теневых сделок. Он не знал. Это была еще одна сделка, заключенная его отцом без участия Таннера.

«Я знаю некоторых».

Бьюти кивнула. «Сиа — сестра Кая, и она и с Ковбоем, и с Хашем». Таннер тоже мне это говорил. «Летти — одна из моих лучших подруг, но эта сучка — гребаная психопатка и любит убивать так же, как и мужчины в том баре». Я сглотнул, мои нервы были сильнее, чем когда-либо. «Я хочу сказать, дорогая, что никто не осуждает тебя за то, что ты старичок». Хотя ее слова должны были утешить, они были настоящими пулями в моем сердце. Потому что она была права. Мой отец... он был насильником. «Девочка, подтяни эти трусики принцессы картеля и иди заведи новых друзей. Никто из нас не нормальный в этом клубе; считай нас одной странной, неблагополучной семьей».

Смеясь, я позволил Красавице провести меня в комнату. Как только она закрыла дверь, все глаза устремились на нас. Красавица не позволила тишине царить долго. «Вы помните Аделиту?»

Мэй улыбнулась мне, кормя Харона на диване. Остальные женщины кивнули. Большинство улыбнулись и помахали. Но мои глаза нашли маленькую рыжую, которая преследовала меня во сне последние несколько дней. Она смотрела на меня, когда наклонилась к матери. «Привет», — сказал я группе.

Красавица взяла меня за руку. «Позволь мне представить тебя как следует на этот раз». Она провела меня по комнате, и я пожал руки каждому. И, как сказала Красавица, каждый был добр и любезен. Когда я сел, я оказался рядом с Сией.

«Эй, ты тоже из преступного мира!» Она рассмеялась над моей ошеломленной реакцией. «Я сестра Кая, так что я знаю, каково это — иметь старика в этой жизни. Хотя он не имел со мной особого дела. Придурок».

«Тогда да», — сказал я, — «я тоже выходец из преступного мира».

Сия чокнулась своим бокалом с моим. Когда вино наполнило мой желудок, я почувствовал, что расслабляюсь.

«Скажи нам, Мэй», — спросила Бьюти, — «роды были чертовски болезненными?»

Мэй рассмеялась. «Да».

Когда Лайла издала тихий испуганный звук, Красавица поморщилась. «Извини, Ли». Лайла нервно улыбнулась и потерла свой круглый живот.

«Но оно того стоит», — сказала Мэй, как раз когда Харон перестал есть и уснул у нее на руках. Укол зависти сжал мою грудь, когда я наблюдала за Мэй с ее сыном.

Разговор продолжался вокруг меня. Саффи поднялась на ноги, чтобы пойти в прилегающую ванную комнату. Увидев, что Фиби пошла на кухню в комнате, чтобы сделать себе напиток, я встал и подошел к ней.

«Аделита?» — спросила Фиби.

«Мне так жаль», — прошептала я, и опустошение в моем сердце просочилось в тон моего голоса. Я покачала головой, борясь со смущенными слезами, которые грозили пролиться. «Я не знала. Я не знала, что он делает. Если бы знала, я бы остановила его... как-нибудь... Я бы сделала... она была бы в безопасности, я...»

Рука Фиби опустилась и легла на мою. Ее прикосновение остановило мои слова. Я уставился на ее руку на моей. Ее бледная кожа и слегка накрашенные ногти. Когда я посмотрел в ее глаза, я увидел сочувствие в ее взгляде... и понял, что это сочувствие ко мне. «Мой отец прикасался ко мне, когда я был ребенком». Фиби посмотрела через комнату на Лайлу. Трагическая улыбка растянулась на ее губах. «Лайла — моя сестра. Ты знала это?» Я кивнул. Таннер так мне сказал. «Он тоже причинил ей боль. Отправил ее прочь и в объятия монстров — дьяволов, замаскированных под святых людей». Фиби отпустила кружку, которую держала, и взяла меня за обе руки. «Мы не наши отцы, Аделита». Я почувствовал, как мое сердце разорвалось. «Никто из нас не является членами своей семьи, друзьями или мучителями. Каждый из нас — наш собственный народ, который делает свой собственный выбор». Фиби положила руку мне на щеку. «Ты не Альфонсо Кинтана, так же как я не мой отец».

Моя нижняя губа задрожала. «Спасибо...» — прошептал я, и мой голос охрип. Фиби слегка улыбнулась мне.

«Чай?» — спросила она, когда чайник закипел.

"Пожалуйста."

Я наблюдал, как Фиби возится с чаем, а затем она сказала: «Она сильнее, чем думают люди». Я напрягся, и Фиби посмотрела на меня через плечо. «Моя Сапфира. Моя девочка». Я не увидел ничего, кроме стали и веры в глазах Фиби. «Она не просто тихая, а сейчас предпочитает жизнь без событий. Но она сильная и стойкая». Глаза Фиби затуманились, но она сохранила твердость голоса. «Однажды моя девочка засияет и выйдет из тюрьмы своего прошлого. Она особенная. Я знаю это в своем сердце. Она должна сделать что-то особенное. Это может быть так просто, как любить другого всей своей душой. Или что-то еще. Но что бы это ни было, я буду смотреть и улыбаться... и я буду гордиться».

Я сжала руку Фиби. «Ты хорошая мать, Фиби».

Фиби выдохнула, хотя я не знала, что она затаила дыхание. «Я просто дорожу тем фактом, что мне теперь позволено быть ее матерью». Мое замешательство, должно быть, отразилось на моем лице. «Было время, когда мне не разрешалось находиться рядом с ней. И это были самые темные дни в моей жизни». Мой шок был очевиден. Фиби отпустила мою руку и налила чай. Она протянула мне мою чашку. «Я раньше избегала думать о тех днях, Аделита. Я раньше стыдилась того, что мне пришлось делать, той жизни, которую я прожила». Глаза Фиби нашли глаза Саффи, когда она немедленно вышла из ванной в поисках матери. Саффи подошла и села рядом с Лайлой, но сначала неуверенно улыбнулась мне. Я улыбнулась в ответ, чувствуя ее прощение ко мне в глубине своего сердца. Когда Фиби снова повернулась ко мне, она сказала: «Я научилась принимать тьму, Аделита. Мы не можем избежать того, что все мы должны пройти через тяжелые дни. Как мы были воспитаны, люди — хорошие или плохие — которые дали нам жизнь... если те дни окутаны тьмой, примите их и позвольте им занять место в вашей душе. Они — часть того, кто вы есть, так же как и более светлые, вдохновляющие дни». Фиби прижала руку к моему плечу. «Мы все отчасти ангелы, а отчасти дьяволы. Но как только мы осознаем этот факт, то нам придется решать, как жить дальше». Я взглянул на Саффи. «Теперь ты знаешь, какой человек твой отец. Все, начиная с этого момента, относительно того, какое место он занимает в твоей жизни, — это твой выбор».

Фиби подошла к Саффи и протянула ей чай. Я не мог отвести от них глаз, пока Саффи улыбалась матери, а Фиби целовала ее в голову. Взяв свой чай, я сел рядом с Бьюти.

«Как тебе жизнь здесь, в Палачах?» Я нашла глазами Мэй. Она обращалась ко мне. Все остальные женщины прекратили свои разговоры, чтобы послушать мой ответ.

Сжимая чай на коленях, я сказала: «Мне не разрешалось покидать комнату Таннера до сегодняшнего дня». Я замолчала, беспокоясь, что сказала что-то не то. Я не жаловалась, просто констатировала факт. «Я понимаю, почему», — добавила я на всякий случай. Мэй, казалось, не обиделась. Это ее муж отдал такой приказ. Понятно. «Но из того, что я видела сегодня...» Я оглядела этих женщин. Почувствовала уровень их связей. «Думаю, мне это понравится».

«Это отличается от того, как тебя воспитывали?» — спросила Сиа.

«Очень». Я глубоко вздохнул. Я чувствовал, что должен рассказать кое-что о себе. Нет, мне это было нужно . Они были со мной откровенны. «Я был защищен всю свою жизнь. У меня не было матери, а мой отец, хотя он любил и баловал меня, был отстраненным и холодным. У меня было два близких друга, друзья семьи». Я замолчал, боль от потери Терезы все еще была сильна. «Одного из них убил конкурирующий картель». Я внезапно почувствовал глубокую печаль. «У меня была Чарли из Калифорнии. Но она нечасто приезжала». Я пожал плечами. «Думаю, я был... одинок. Меня принуждали к браку с мужчиной, которого я не любил, в то время как моя родственная душа была соперницей и совершенно неприемлемой для моего отца». Я рассмеялся над абсурдностью нашей ситуации. «А Таннера убили бы его собственные люди за то, что он влюбился в мексиканку — женщину, которую они считали ниже их во всех отношениях».

«В Таннере всегда была печаль», — сказала Лайла, жена Кая. До сих пор она мало говорила со мной. Ее руки лежали на ее круглом животе. «Я встретила его, когда меня спасли от культа, к которому мы принадлежали». Она указала на своих сестер и Саффи. «Именно Таннер дал Каю информацию, чтобы помочь мне. Он предал свой народ, рисковал своей жизнью, чтобы спасти мою». Мое сердце расширилось в груди. Я знала, что он хороший человек, но, услышав, как он помог Лайле, я так наполнилась любовью к нему, что едва могла ее сдержать. «Он рисковал своей жизнью, чтобы помочь мне... ради тебя, Аделита. Это был его вступительный взнос в этот клуб. В Палачи. Клуб, который мог помочь ему наконец добраться до тебя».

«Теперь я это понимаю», — прошептал я, едва в силах говорить.

«Парень теперь другой, с тех пор как ты здесь», — сказала Бьюти. «Он много времени проводил с нами. Лучший друг Танка и все такое. Но с тех пор как ты вернулся в его жизнь, он жив. Я не уверена, что когда-либо видела в его глазах жизнь, пока не увидела, как он смотрит на тебя».

«Спасибо». Я быстро смахнула слезу. «У него была тяжелая жизнь. Люди не думают и не знают этого. Они видят, откуда он пришел, что он делал — плохие и отвратительные вещи. Но они не видят, почему он это сделал или как его воспитывали с детства и насильно принуждали к такому образу жизни. Люди видят только гнев и эти ужасные нацистские татуировки. Они слышат его имя и списывают его со счетов, как злого и недостойного любви. Но он не такой. Он стоит всех звезд на небе».

«Он стоит тебя». Я подняла опущенную голову и увидела, как Мэдди смотрит на меня. Та самая Мэдди, которая вошла в бар рука об руку с Флеймом. Человек, которого я вообще не могла понять. Мэдди подняла подбородок, почти с вызовом. «Он упал, но не сломлен. И это ты — только ты — можешь поднять его. Подними его до уровня ценности, который он должен понимать, в котором он должен жить. Это ты, Аделита. Ты единственная для Таннера, а он единственный для тебя. Вы друг для друга свет во тьме».

Я не знала, что сказать на это... на эти слова. Слова, которые напрямую говорили с моей душой.

«Как думаешь, твой отец придет за клубом?» — спросила Летти, лучшая подруга Бьюти. Ее тело было напряжено, а голос серьезен.

Я почувствовал, как нарастает напряжение. «Да», — честно ответил я. «Если мой отец узнает, что я здесь. Если подтвердится, что Палачи забрали меня, он придет». Я взглянул на Саффи и почувствовал, как волна всепоглощающего гнева закипает в моем животе. «Но я не позволю ему причинить кому-либо вред». Я был полон решимости и подпитывался этим обещанием. «Со всем, что я есть, я не позволю ему уничтожить никого из вас, чтобы добраться до меня». Плечи Саффи расслабились, и она гордо улыбнулась мне. Это только придало мне еще больше решимости. Я не знал, как я буду держать его подальше, но я это сделаю.

Как-то.

«О, черт, дамы, я забыла вам сказать», — сказала Красавица, смеясь. «Этот придурок зашел в магазин на днях...»

Громкий грохот раздался со стороны бара, и оглушительный рев вырвался из чьего-то горла. Температура в комнате резко упала, когда голоса стали громче, а приглушенные звуки падающих столов и стульев разнеслись по залу.

«Нет!» — закричал кто-то. «НЕТ, БЛЯДЬ!»

«Пламя!» — прошептала Мэдди, ее лицо стало пепельным. Через несколько секунд она уже была на ногах и выбежала из комнаты.

Красавица встала и повернулась к Летти. «Смотри на Мэй и дам». Мое сердце забилось, когда какофония скорбных криков достигла крещендо. Красавица явно беспокоилась, что кто-то — враг — проник внутрь. Я знала, что мне следовало остаться с Летти. Но все, о чем я могла думать, был Таннер. Таннер в баре.

Я тоже вскочил.

«Аделита!» — голос Фиби звал меня по имени, но спираль, которая так тяжело давила на мою грудь, та, которая с каждым часом затягивалась все туже и туже, заставила мои ноги дернуться и побежать по коридору к бару. Я был так сосредоточен на том, чтобы добраться до Таннера, что не заметил бы след крови на полу, если бы моя нога не поскользнулась в сырости. Мой пульс был барабанным, когда он гремел в моей шее.

Я проследил кровавый след через дверь бара, к человеку, который лежал на полу. Его руки и ноги были изрезаны ножами. Он истекал кровью везде. Человек, который накачал меня наркотиками, человек с черно-белыми волосами, осматривал его. Но когда он посмотрел на Стикса, он покачал головой. Мое сердце упало, когда я понял, что он говорил — человек умирал.

Голос, который я слышал из комнаты для пожилых женщин, снова прогремел. Я посмотрел в дальнюю часть бара и увидел, как Флейм ходит взад-вперед, ударяя себя по голове руками и выражая чистую ярость. Мэдди шла рядом с ним, шептала ему что-то, чтобы успокоить его. Но по ее широким глазам и бледному лицу я видел, что что-то не так. Что-то было очень не так.

Таннер внезапно оказался рядом со мной, его толстые руки обхватили мою талию. В тумане этой сцены я не видел его. На минуту я почувствовал облегчение в его объятиях... пока не увидел спину умирающего. Для меня и Таннера это всегда будет кто-то из наших семей, кто нанес раны этому человеку. Я не был уверен, пришел ли Таннер ко мне, чтобы утешить меня, или он хотел утешить себя. Потому что независимо от того, насколько невиновен человек в проступках своей семьи, вина, боль и унижение были постоянным ослепительным светом в его глазах, когда он сталкивался с этим лицом к лицу.

Мои руки нашли руки Таннера. Они дрожали, и я попытался дышать. Я боролся, чтобы преодолеть душераздирающее видение медленного дыхания раненого, его предсмертного хрипа. И я наблюдал за ним с комом в горле, пока его тело не замерло.

«Акула», — прошептал мне на ухо Таннер. «Отделение в Нью-Мексико».

«Где он?!» Громкий рёв Флейма заставил меня подпрыгнуть. Он повернулся к Стиксу. «Он сказал, что был с ним. Разве не так? Акула сказал, что Эш был с ним!» Если я думал, что мучительная боль в моей груди была настолько изнурительной, насколько это возможно, я ошибался.

АК и тихий Палач — Смайлер? — ворвались в дверь и устремили взгляд на человека на другом конце комнаты, стоявшего у бара. Мужчина начал пятиться, широко раскрыв глаза и вытянув руки. «Ты ебаная пизда!» — зарычал АК и полетел к нему. АК врезал парню кулаком в лицо. Смайлер был следующим, и Флейм, без всяких объяснений, сделал то же самое. Мои глаза с трудом поспевали за бойней.

Кай, англичанин и Викинг встали между ними, сбросив троих мужчин друг с друга. Его лицо было в крови.

«Что за херня происходит?» — закричал Кай. «Кто-нибудь, начните говорить прямо сейчас, иначе я, блядь, расстреляю вас всех по вашим тупым ебаным головам!»

«Этот ебучий хер приказал им пойти с Акулой. Он, блядь, приказал Эшу, Зейну и Слэшу покинуть территорию на грузовике и пойти за едой, потому что у нас было мало денег. Этот мудак послал детей за едой, потому что эта пизда была голодной!»

Кай развернулся на каблуках и бросился к мужчине. Он схватил его за воротник. «Ты это сделал, Хик? Ты отправил потенциальных клиентов, когда всем было приказано оставаться в чертовом комплексе?»

Хик, как его называл Кай, несколько раз открывал рот, прежде чем заговорил. «Я послал Акулу за едой. Перспективы были близки, поэтому я сказал им тоже идти».

«Они бы не пошли без приказа Стикса или Кая», — сказал АК, хотя Викинг все еще сдерживал его.

Хик замер, бледнея. «Ты сказал им, что Стикс так сказал, не так ли, придурок?» — выплюнул Кай. Руки Таннера сжали мои крепче. Я не понимал, что происходит. «Ты сказал им, что это приказ их президента?»

Кай пнул Хика по ногам, и Хик упал на колени. Кай вытащил пистолет и приставил его к его голове.

«Кай! Подожди, черт возьми!» — к нему подбежал пожилой мужчина.

«Рокс, мне плевать, что ты его президент. Этот ублюдок лгал кучке детей. Вы все знаете эти ебучие правила. Ни один перспективный кандидат не выходит на войну. Они остаются здесь, на территории, под защитой. Они ебучие дети. Они ебучие детишки! Наши! А теперь они пропадают из-за этого мудака!»

Сердце упало. Пропали? Дети пропали?

«Кай, позволь мне позаботиться об этом», — попытался возразить Рокс.

Внезапно громкий свист прорезал комнату, и Стикс подошел к Ки, Хику и Роксу. В комнате было тихо, когда он поднял руки и что-то прожестикулировал.

«Что?» — сказал Рокс, явно не зная языка жестов. Я тоже не имел ни малейшего понятия, что он говорил.

«Отведите его в сарай, на задворки. Привяжите ублюдка к стулу и оставьте его. Я решу, что с ним делать, позже».

Кай отступил от Хика. Стикс указал на мужа Летти. Он вывел мужчину из комнаты. Стикс снова сделал знак. «Эдж? Ты слышал, что говорил Шарк перед смертью?» Кай говорил за Стикса.

Мужчина со странными волосами кивнул. «Он сказал, что их заманили в засаду и отвезли куда-то на склад. Он сказал, что его избили и допросили». Эдж помолчал, затем сказал: «Детей тоже забрали. Всех троих». Мой живот рухнул на пол, когда Пламя взревел и начал крушить барную мебель вокруг себя.

«Пламя!» — раздался голос Мэдди по комнате, и ее муж остановился как вкопанный. Его лицо, которое показалось мне бесстрастным, когда я впервые его встретил, теперь выглядело разбитым и разорванным.

«Пепел...» — прохрипел он. «Пепел...»

«Я знаю», — успокоила она и медленно обняла его. «Мы вернем его». Но когда ее глаза на мгновение встретились с моими, я подумал, что она не выглядит такой уверенной, какой казалась.

«Мы должны вернуть их», — заявил Смайлер и встал рядом с АК. «Они гребаные дети. Они пока не предназначены для этого дерьма».

«Вот». Наше внимание снова переключилось на Эджа, который держал что-то в воздухе. Он был в карманах Акулы. Он держал USB-накопитель.

«Скоро вернусь, детка». Таннер отпустил меня и выбежал из комнаты. Через несколько секунд Таннер вернулся, сжимая в руках ноутбук. Он вынул USB из Эджа, и экран включился.

Я потерял всю кровь из лица, когда лицо Диего заполнило экран. Крик вырвался из моего рта. Таннер оглянулся на меня. Он, должно быть, увидел, что я разваливаюсь, когда подошел ко мне и притянул к себе.

«У тебя есть что-то мое», — сказал Диего. «Так что я взял что-то твое». Экран переключился на трех молодых людей. Камера была не совсем четкой, но она показала мальчиков, привязанных к стульям, их лица и тела были избиты и забрызганы кровью. Мигель, один из людей Диего, поднял лица мальчиков за волосы, чтобы показать камере, что это они. Один за другим АК, Смайлер и Флейм издавали звуки гнева и ярости. Они качались на ногах и выглядели готовыми найти Диего и убить его самым мучительным способом из возможных.

«У тебя моя невеста, Аделита, и я хочу ее вернуть». Я чувствовал, что мои ноги могли бы подогнуться, если бы Таннер не держал меня. Но я держался прямо. Я должен был. Я должен был столкнуться с этим. Я должен был столкнуться с Диего и его угрозами. «Через три дня мы встретимся в старом заброшенном городе недалеко от того места, где ты живешь. Мне достоверно сообщили наши соратники, которые живут рядом с тобой, что ты хорошо его знаешь». Дыхание Таннера изменилось. Клан. Клан сообщил ему об этом месте. «Там мы произведем обмен. Аделита на этих трех молодых людей». В эту секунду пузырь лопнул. Пузырь, в котором я жил с Таннером последние несколько дней, лопнул, и реальность нашего шаткого положения была жестоко обнажёна.

Я возвращался в Мексику.

Таннер схватил меня крепче, как будто он чувствовал, что я ускользаю из его хватки. Как будто он чувствовал, что это, мы, как это, подходит к концу. Это неизбежный финал.

«Три часа через три дня». Диего отступил назад, и Мигель приставил пистолет к голове одного из потенциальных клиентов. Я понял, что это, должно быть, племянник АК, по тому, как он внезапно пнул стул через всю комнату. «Если Аделита пострадает, один из ваших потенциальных клиентов заплатит за это». Диего уставился в камеру, и у меня по коже побежали мурашки. Казалось, он мог видеть меня через объектив. Холодная дрожь пробежала по моему телу. «До тех пор...» Экран погас; комната наполнилась молчаливым ожиданием.

Я опустил глаза к земле. Когда они поднялись, все смотрели на меня. Я глубоко вздохнул, ненавидя то, что собирался сказать... но это нужно было сделать. «Я пойду».

«Нет», — выплюнул Таннер позади меня. Боль в его голосе, мольба заставили меня закрыть глаза и бороться с опустошением, которое так густо текло по моим венам. Когда я открыл глаза, я поискал Стикса. «Я знаю Диего». Я посмотрел на Флейма, АК и Смайлера. «Он человек слова. Он обещал навредить мальчикам, если меня не обменяют. И он это сделает». Я крепче сжал руку Таннера. Мне было бы трудно когда-либо отпустить ее. «Мы сделаем обмен. Я пойду с Диего. Ты получишь обратно своих потенциальных клиентов и членов семьи».

«Нет!» — зарычал Таннер и развернул меня. Я не смотрел ему в глаза. Я не мог. Но Таннер положил руку мне под подбородок и заставил меня повернуться к нему лицом.

«Я должна», — прошептала я, прежде чем он успел заговорить. Боль, которую я держала в своем сердце при мысли о том, что меня оторвут от Таннера, отразилась в его светло-голубых глазах. Он покачал головой, собираясь запротестовать, но я положила руку ему на щеку. «Я не могу позволить им умереть». Я сглотнула комок в горле. Я кивнула, молчаливо соглашаясь с собой, что это правильно. Держа руки на щеках Таннера, я приблизила его рот к своим и поцеловала его в губы. «Так должно быть, mi amor . Я не могу позволить им умереть... Я никогда не смогу жить с собой».

«Ты, блядь, не пойдешь». Таннер посмотрел на Стикса и Кая, затем на всех братьев, стоящих и наблюдающих. «Я не позволю этой пизде забрать ее обратно. Нам нужно что-то придумать. План или еще что-нибудь. Потому что я ее не отпущу. Я скорее умру в этом городе-призраке, чем позволю ей вернуться в Мексику».

Мое сердце одновременно разбилось и набухло, когда эти слова слетели с его губ. Но я знала, что это бесполезно. Не было никакого плана. Это должно было произойти. Я должна была уйти.

«У них есть Эш!» — взревело Пламя на Таннера.

Таннер затрясся от гнева. Он рассмеялся, но в его тоне не было юмора. Он оглядел братьев. «Она моя чертова старушка!» Таннер указал на Стикса, затем на Кая, АК, затем на людей Сии. «Ты не отпустишь ни одну из своих сук. Мэй, Лайлу, Фиби или Сию». Затем он повернулся к Флейму. «И я понимаю, что твоего брата забрали. Я твой брат Палач, и я сделаю все, чтобы вернуть его, но я не отпущу Аделиту».

«Таннер...» — попытался я сказать, но он покачал головой, отстраняясь от меня.

«Ты пошёл в этот культ, чтобы заполучить Мэй, сравнял это гребаное место с землёй», — сказал он Стиксу. Затем он посмотрел на Кая. «Ты пошёл, чтобы заполучить Лайлу». Он повернулся к людям Сии. «Вы все поехали в Мексику, чтобы заполучить Сию. Я, блядь, тоже пошёл! Помог вам со всеми планами. И что? Теперь это моя сучка, вы все готовы просто отправить её обратно?»

«Это не так просто, как наши сучки», — объяснил Кай. «Аделита — дочь Кинтаны».

«Ну и что?» Таннер укусил. Он потянулся к моей руке. Я отдал ее. Он так упорно боролся за меня. За нас. «Нам просто нужно стать более креативными. Нам нужно лучше планировать». Таннер посмотрел на меня, затем снова на Стикса, который наблюдал, как ястреб. «Мы на войне! У нас есть братья, готовые сражаться. Так что мы, блядь, сражаемся!» Его шея была так напряжена, что вены проступили под кожей. «Кинтана в любом случае придет за нами. Так что, черт возьми, если это Аделита здесь, что делает угрозу еще хуже. Однажды мы все равно столкнемся с ними». Он хлопнул себя по груди. «Я буду, черт возьми, бороться. За нее, за себя, за перспективы, за этот гребаный клуб». Голос Таннера понизился, когда он сказал: «Вы все мои братья по оружию. И однажды я женюсь на Аделите. Это должно что-то значить в этом клубе, или я ошибаюсь?» Тяжелое дыхание Флейма было слышно рядом с нами. Таннер посмотрел на него. «Так же, как тебе нужна Мэдди, мне нужна Лита. Ты разорвешь любого, чтобы защитить ее. Я делаю то же самое, черт возьми».

Флейм взглянул на Мэдди, которая была рядом с ним, сжимая его руку. Его лицо, казалось, смягчилось на долю секунды. Но мое внимание быстро вернулось к Стиксу. Он пристально смотрел на Таннера. Затем его карие глаза переместились на меня. Я не знала, о чем он думал, но все, что я видела, был Харон. Все, что я видела, это Мэй, смотрящая на своего сына, как будто ее сердце вынули из груди и осторожно положили ей в руки. Я представила себе Саффи, держащую Фиби. И я подумала обо всех женщинах, которые только что приняли меня без осуждения в свой круг. Я подумала о том, через что они уже прошли. Культ, Сиа в Мексике с Гарсией... Саффи с моим отцом.

И я знала, что не могу позволить, чтобы из-за меня им еще больше причиняли боль.

Теперь мне тоже пришлось их защищать.

Стикс поднял руки, и все мужчины смотрели на него. Невероятно, какое уважение Стикс получил от своих братьев. Молчаливый, внушительный человек не нуждался в громких лающих приказах. Простое движение его рук достаточно ясно доносило его сообщение.

«Черч, через час», — сказал Кай, читая по рукам Стикса для тех, кто, как и я, не понимал знаков. Таннер выдохнул долгим, облегченным вздохом рядом со мной. И я понял, что это значит. Они собирались разработать план, чтобы я мог остаться здесь с Таннером.

Они собирались сразиться с Диего.

Таннер вытащил меня из бара и отвел прямо в свою комнату. Когда дверь закрылась, он прижал меня к задней стенке двери и положил руки мне на лицо. «Ты, блядь, не оставишь меня. Я не позволю этому случиться. Теперь ты у меня, и ты не вернешься к этой пизде или своему старику». Таннер поцеловал меня в лоб, в щеки, потом в губы. Он боготворил меня, лелеял меня. Пытался убедить меня, что я принадлежу ему.

Я знала, что да. Но иногда обстоятельства складывались так, что родственные души не могли быть вместе.

« Mi amor », — прошептала я и взяла его лицо в свои ладони. Я упивалась его голубыми глазами и светлыми ресницами, которые их обрамляли. Я чувствовала щетину на его щеках под своими руками и его губы — черты, которые, как я знала, за сотню жизней мне никогда не наскучат.

«Не надо», — сказал Таннер, не давая мне возможности заговорить. Он на мгновение закрыл глаза, прежде чем сказать: «Не говори мне, что ты должен уйти. Не говори мне, что это правильно — совершить этот гребаный обмен».

Боль в его голосе причиняла мне физическую боль в груди. Я всегда старалась быть сильной, но в этот момент я чувствовала себя слабой. Потому что я хотела всего, что предлагал Таннер. Я хотела остаться. Я хотела мечту, но... «Может быть, не в этой жизни нам суждено быть вместе». Когда я шептала эти слова, каждое из них было похоже на нож, вонзаемый мне в бок. Голубые глаза Таннера терзались от боли. Я сдержала дрожь губ, проводя рукой по его лицу и татуированной шее. «Может быть, как бы сильно мы ни боролись, нам никогда не суждено было быть вместе. Как бы сильно мы ни любили друг друга, этого недостаточно». Я улыбнулась ему, но улыбка была ложью — я чувствовала только сердечную боль. «Я не могу иметь на своей совести смерть или несчастья других людей. И я знаю тебя, Таннер Айерс. Я знаю, что ты тоже не можешь».

«Я не могу тебя отпустить», — прохрипел он. Боль в его голосе едва не погубила меня.

«Знаешь ли ты, как сильно я тебя люблю, mi amor ?»

Таннер прикоснулся своим лбом к моему. «Да». Его дыхание было затрудненным, словно он нес на своих широких плечах тяжесть всего мира. «Знаешь, как сильно я тебя люблю?»

«Да», — прошептал я в ответ.

«Я не могу потерять тебя», — умолял он, и я раскрылась, увидев, как заблестели его глаза. «Если мир не хочет, чтобы мы были вместе, тогда нам нужно найти место, которое хочет. Мне никто другой не нужен, детка. Ты — это. Ты всегда была этим».

«Таннер...»

Таннер взял меня за обе руки. «Дай мне попробовать», — умолял он. «Дай мне попробовать составить план, чтобы спасти перспективы и сохранить тебя в безопасности и здесь, со мной. Пожалуйста... просто... просто дай мне попробовать».

Выражение лица Таннера было таким обнадеживающим, таким искренним, что я обнаружила, что киваю головой в знак согласия. Таннер выдохнул с облегчением и поднял меня на руки. Он отнес меня на кровать, а затем занялся со мной любовью так сладко, так нежно, словно я была нежным цветком, который мог распасться в любой момент.

Когда он ушел на встречу с другими Палачами, я лежал, завернувшись в простыни, его запах окутывал меня, согревая. Я намеревался насладиться каждой частичкой Таннера, какой только смогу, в течение следующих трех дней. Я не знал, что произойдет, но я не был наивным.

Итак, закрыв глаза, я позволила себе представить жизнь, в которой у нас с Таннером не было бы никаких оков, сдерживающих нас. Жить свободно и так, как мы выбираем. Никакой войны. Никакого насилия. Только он, я и наша любовь.

Это был самый прекрасный сон.