Очарование

Глава 20

Они шли по коридору, и под ногами Скайлы хрустели камни. Фонарики освещали каменные стены, валуны и сталактиты, свисавшие с низкого потолка. Дважды за время спуска путникам пришлось обходить лужи с грязной водой. Орфей выхватил фонарем уже третий скелет с момента входа в туннель.

— Человек? — спросил он.

Скайла, присевшая посмотреть на останки, поднялась с колен. Кожаная сумка, рабочие ботинки, каска с перегоревшей лампой.

— Думаю, да. Наверное, археолог.

— Проклятие, он понятия не имел, куда его занесло, — пробормотал Орфей.

— Как и остальные.

Орфей вновь двинулся вперед. Они шли уже добрую четверть часа, и в зловещем туннеле слышался лишь стук их ботинок о камни и мерное дыхание. Но едва Скайла решила, что они вечно продолжат идти в темноту, как проход расширился и впереди зашумела бегущая вода.

Приближаясь к ней, оба молчали. Скайла посветила фонарем вперед и по сторонам. Туннель превратился в массивную пещеру с потолком такой высоты, что его не было видно.

Черные скалы ограничивали красную реку, которая изгибалась, поворачивала и исчезала в темноте. Вдалеке виднелся неясный свет.

Орфей стянул с плеча рюкзак, открыл карман на молнии и достал две монеты. Протянул одну Скайле. Та взглянула на старинный оболой. Демон вновь удивил ее.

— Надеюсь, у тебя есть еще несколько таких, чтобы вернуться, когда мы закончим.

Он забросил сумку на плечо.

— Нет, но на этот случай у меня есть план.

С приближением света и лодки пульс Скайлы зачастил.

Она была сиреной. После смерти сирены должны отправляться на Остров блаженных, а не в Тартар.

Но какие у нее гарантии, что так и будет?

«Все эти годы ты делала грязную работу для Зевса. Почему бы тебе не окончить дни здесь?»

Когда паром приблизился и ударился о почерневшие прибрежные скалы, она подавила эту мысль.

Таинственный паромщик Харон стоял на корме маленькой лодки, держа в руках длинный деревянный шест. За спиной Харона свисал с крюка фонарь. Паромщик оказался не так стар, как ожидала Скайла. Темные волосы с легкой проседью, худое тело, длинное лицо и яркие мудрые серо-голубые глаза. Без единого слова он протянул левую руку. Орфей уронил в ладонь свою монету. Скайла последовала его примеру. Харон жестом пригласил их на борт.

Скайла втянула воздух. Когда Орфей взял ее за руку и помог подняться, волна тепла прокатилась по ее коже.

По-прежнему молча, Харон бросил монеты в груду, лежавшую на полу лодки за его спиной, и длинным деревянным шестом оттолкнулся от берега. В тишине они двинулись вниз по реке.

Тьма, похоже, отступала и рассеивалась, на горизонте появился странный серый свет. Скайла почувствовала покалывание в спине и, оглянувшись через плечо, обнаружила, что Харон внимательно наблюдает за ними. Она склонилась ближе к Орфею.

— Дружелюбный паромщик, верно?

Арголеец придвинулся ближе к ней, чтобы их не услышали, и мускусный аромат его кожи наполнил ее легкие.

— Кажется, для нас же лучше, если он не захочет поболтать.

Скайла кивнула и вновь сосредоточилась на открывающихся впереди видах. Серое небо становилось все ярче, пока в зловещем бесцветном сиянии, прорезающем тьму, не показались окрестности. По берегам реки простирались черные скалы, заброшенные и пустынные. Впереди, метрах в пятидесяти, манила к себе пристань.

Паром стукнулся о край пристани и остановился. Орфей помог Скайле выбраться, и Харон без единого слова развернул судно против течения и направился туда, откуда они приплыли.

— Так что у тебя за план насчет дополнительных монет? — спросила Скайла, наблюдая, как уменьшается, отдаляясь, лодка.

— Держи это. — Орфей вручил ей свой рюкзак и, прежде чем она успела спросить, зачем, исчез.

Пораженная Скайла огляделась, удивляясь, куда он делся. Затем увидела, как аргонавт возник на пароме прямо за спиной Харона, взял горсть мелочи и пропал, словно его там и не было. Через несколько секунд он стоял рядом со Скайлой.

Орфей потянулся к руке Скайлы.

— Положи парочку себе в карман, просто на всякий случай.

«На случай чего?» — хотела она спросить, но не стала. Аргонавт спрятал несколько монет в карман, остальное бросил в сумку.

— Думаешь, он не заметит пропажу?

— Будем надеяться, что нет. Идем.

Он повернулся к земле и дернул спутницу за рукав. Она следом за ним сошла с пристани и начала подниматься вдоль пологих черных скал. На верху хребта оба остановились и осмотрелись.

— Проклятые боги, — пробормотала Скайла.

Мили и мили серых колышущихся полей. Потерянно бродящие души. Ощущение запустения, разносимого ветром. И вдалеке — черные зубчатые горы, поднимающиеся из ниоткуда и сливающиеся с оранжево-красным небом.

— Поля Асфоделия. Кстати, тут лучше, чем я ожидал.

— А чего ты ожидал?

— Гораздо больших проблем по дороге сюда.

Скайла была с ним согласна.

Они направились вниз. Скайлу остановило рычание, раздавшееся слева. Она повернулась и увидела огромную, похожую на собаку тварь с тремя головами, которая появилась из-за груды почерневших камней.

— Вот это уже больше похоже на то, что я ожидал, — пробормотал Орфей, потянувшись за клинком, пристегнутым за спиной.

Скайла положила ладонь на его руку, прежде чем аргонавт успел достать оружие.

— Просто подожди.

— Ждать? Ты свихнулась? Эта тварь голодна и не такая спокойная, как Харон.

— Если убьешь Цербера, то у нас будет куча неприятностей. — Скайла вручила ему свою сумку. — Доверься мне. Для этого ты взял меня с собой.

Она сделала шаг к чудовищу, зная, что Орфей наблюдает за ней с видом «какого черта ты творишь?». Все три головы Цербера предупреждающе зарычали.

— Скайла, — предостерег Орфей. — Постой.

Она остановилась в метре от чудовища. Ее окатило зловонным запахом. С клыков зверя капала какая-то мерзость, о которой сирене не хотелось думать. Когда Цербер вновь зарычал и обнажил ряды острых зубов, Скайла открыла рот и запела.

Пара тактов из колыбельной Брамса, и монстр закрыл свои огромные рты, свернулся на земле и заснул. В последовавшей тишине Скайла повернулась к Орфею и улыбнулась.

— Какого хрена сейчас произошло?

— Шшш, мы же не хотим его разбудить, — прошептала она, забирая обратно рюкзак и вешая его на плечи.

Сирена повела Орфея вниз по холму, прочь от спящего чудовища. Когда они оказались достаточно далеко, она пояснила:

— Это, демон, была музыка.

— Я знаю, что это музыка, — огрызнулся он. — Откуда она взялась?

— Ну же, Орфей. Ты знаешь легенды. Я — сирена. — Она растянула слово для пущего эффекта. — До того, как начать работать на Зевса, мы же откуда-то появились, верно? Знойное тело, милый голосок, чтобы завлекать моряков на смерть. Ничего не напоминает?

— Отчасти — да, — хмурясь, пробормотал он, спускаясь следом за ней по склону. — И что, все сирены умеют петь?

Она перехватила обе лямки рюкзака, ступая с камня в серую, высотой до пояса пшеницу.

— Ага.

— Так почему ты не применила это маленькое колдовство на адских гончих в Монтане?

— Оно лучше работает один на один. Хотя в безвыходной ситуации я бы его попробовала.

Орфей помрачнел сильнее. И по непонятным ей самой причинам Скайла рассмеялась.

— Ты сходишь с ума от того, что я вытащила нас из неприятностей?

— Я не схожу с ума. Просто не люблю сюрпризы. В следующий раз скажи мне, что задумала, прежде чем подходить к монстру, который выглядит так, словно три месяца голодал.

И тут до нее дошло. Он расстроился не потому, что она провела их мимо Цербера. Аргонавт боялся, что Скайла пострадает.

Сирена застыла. Орфей прошел мимо. Она наблюдала, как движутся при ходьбе мышцы его плеч и ног, и тепло распространилось из ее лона вверх до груди, а затем охватило сердце.

Орфей взглянул через плечо.

— Что?

Ее сердце пустилось вскачь. Мягкий стук становился все сильнее, пока не превратился в грохот под ребрами. Сердце бухало от сознания, что она влюбилась в этого демона. Влюбилась крепко, несмотря на ее работу, его цель и тысячелетия истории, разделявшие две его жизни.

— Скайла? С тобой все в порядке?

Его голос резко вернул ее к действительности. Они в чистилище. В преисподней.

И идут в Тартар.

— Я в порядке, — сказала она, ускоряя шаг и подходя к Орфею. — Идем дальше.

Но это было не так. Отнюдь. Скайла влюбилась и теперь знала это наверняка. И учитывая, кто он и кто она, эта любовь станет ее погибелью.

***

Они часами шли по однообразным пшеничным полям, и повсюду видели лишь серый цвет. Во время путешествия по равнинам мимо скользили души — грустные, подавленные, с вытянутыми лицами и затравленными взглядами. Сперва соседство с мертвецами нервировало Орфея, но он быстро привык. Они были не злобными, а просто любопытными. Но что-то в этом месте внушало Орфею тяжелое ощущение дежавю.

Все было бы гораздо проще, если бы он мог просто перепрыгнуть в Тартар и найти Грифона, но Орфей не знал, куда попадет, так что здесь эта способность не поможет. Скайла перемещалась только в мире людей, и, хотя признавать это не хотелось, отчасти он был рад ее обществу.

Добравшись до гор на дальнем конце поля, они перешли к черным скалам. Души остановились и смотрели вслед путникам, удерживаемые каким-то невидимым барьером. С радостью расставшись с ними, Орфей последовал за Скайлой сквозь лабиринт острых, как бритва, камней и принялся взбираться по зазубренным горам, ведущим в Тартар. Серый цвет неба сменился огненно-красным с черными клубящимися облаками. И чем дальше продвигались путники, тем жарче становился воздух, пока их тела не покрылись потом. Не в силах больше это выдерживать, Орфей стянул рубашку и засунул ее в рюкзак.

Скайла завязала хвост на макушке. Пот скользил по ее телу и блестел на свету. Темные завитки волос прилипли к шее и нежной коже за ушами. Орфей пытался смотреть на тропу, чтобы не упасть и не разодрать колени об острые камни, но взгляд постоянно возвращался к спутнице. К ее невысокому телу в облегающей майке и тонких брюках, подчеркивающих ягодицы. К манере ходьбы. К мягким губам — аргонавт до сих пор не мог забыть, как они двигались, напевая мелодию, усыпившую Цербера.

«Ладно, оставим тот факт, что это был глупый поступок, и ее могли съесть». Но Орфею все казалось, что он уже слышал эту песню. Непонятно, когда и где, но точно слышал. И это знание, вкупе со странным ощущением, что он здесь уже бывал, раздражало арголейца. Заставляло желать, чтобы они уже оказались в Тартаре, и он перестал о ней думать. Перестал о ней беспокоиться. Перестал желать.

Они прошли через группу камней, формирующих туннель без крыши. На другом его конце Скайла остановилась и указала на склон внизу.

— Смотри.

С этой удобной точки они увидели пять рек преисподней, сливавшихся в огромную топь в центре обширной долины. Из земли поднимались вулканы, выплевывая расплавленную лаву, пепел и мусор. Долину окружали изрезанные горы, и ветер разносил повсюду крики душ, взывавших о милосердии.

Скайла сбросила к ногам рюкзак, достала бутылку с водой и запрокинула голову. Орфей увидел, как губы сирены прижались к пластиковой бутылке, и заработали горловые мышцы.

И вспомнил, что почувствовал, когда Скайла едва не проглотила его целиком.

Жар пронесся по телу Орфея.

Она опустила бутылку.

— Пора сделать привал.

Скайла была права. И он знал, что она права. Но внезапно пребывание с ней наедине в ограниченном пространстве показалось ему плохой идеей. Или слишком хорошей. Вот в чем проблема. Сейчас Орфей не мог на нее отвлекаться. Только не сейчас, когда он так близок к тому, чтобы найти Грифона.

Они нашли подходящий навес. Скайла достала из рюкзака одеяло и пакет вяленых продуктов, купленных на Крите перед входом в преисподнюю. Разорвала пакет и забросила в рот горсть сухофруктов и орехов.

— Как ты? — спросила сирена, отвлекаясь от еды. — У тебя встревоженный вид.

Орфей сбросил рюкзак, упер руки в бока и прошелся по маленькому уступу.

— Я в порядке, — солгал он. И чтобы не позволить ей сообразить, что в действительности у него на уме, высказал нечто, что его занимало: — Тебе не кажется странным, что Аид никого за нами не послал?

Скайла скрестила ноги.

— Возможно, он не знает, что мы здесь.

Аргонавт пронзил ее взглядом.

— У меня такое ощущение, что он видит все в своем мире. И потом, Харон знал, что мы не души.

— К чему ты клонишь?

Он запустил руку в волосы.

— То Аид на каждом шагу посылает своих гончих, чтобы нас убить, а сейчас, когда мы в его владениях, ничего не делает? Что-то нечисто.

— Возможно, он ждет, что мы предпримем.

— Или готовит ловушку.

Она не ответила, и в наступившем молчании Орфей знал, что Скайла обдумывает такую возможность. Он выдержал бы схватку. Мог справиться с засадой. Но блуждания и ожидание сводили его с ума.

Арголеец пинком скинул с обрыва кусок гальки. На пути вниз, в бурлящие реки, камень ударился о скалу и ветви мертвого дерева. Скайла убрала в рюкзак хрустнувший пластиковый пакет.

— Тревога перед неизвестностью тебе не на пользу. — Она похлопала по одеялу. — Иди сюда и присядь.

Его сердце забилось быстрее.

— Ну же, демон, — поддразнила Скайла. — Я не кусаюсь. — И когда он зыркнул на нее через плечо, усмехнулась и добавила: — Сильно.

— Нет, спасибо. Я не в настроении для игр.

И потом, ему не нравилось, как сирена весь день смотрела на воплощение стихии на его груди.

— Я могла бы тебе спеть.

Он вновь сердито на нее глянул.

— Не советую.

Скайла рассмеялась.

— Ладно, если я пообещаю не петь и не прикасаться к тебе, ты подойдешь? Тебе нужно отдохнуть. Не говоря уж о том, что нас ждет завтра, и если ты прав, и Аид что-то затевает, ты мне понадобишься в наилучшей форме. — Она протянула руки. — Обещаю, что буду паинькой.

Ее глаза искрились озорством, но тревога в голосе привлекла Орфея. Он опустился на одеяло рядом со Скайлой, откинулся спиной на скалу. Хотя он и сирена сидели слишком далеко друг от друга, чтобы соприкоснуться, аргонавт чувствовал исходящий от ее тела жар. Ощущал аромат жимолости от ее кожи.

— Лучше? — спросила сирена.

Нет, не лучше. Он возбудился от ее близости.

А возбудившись, мог думать лишь о сексе с ней. Жарком и всепоглощающем, как в той квартире в Вашингтоне. Или том, до умопомрачения эротичном, в башне в колонии.

Несколько минут они просидели в молчании. В горячем, влажном воздухе Орфей чувствовал каждый вздох Скайлы, каждое движение груди под рубашкой, каждую каплю пота, сбегающую по ее шее и исчезающую под воротником.

Зараза, так не пойдет. Ему надо обдумывать стратегию на завтра. Строить маршрут. А не сидеть здесь, изнемогая от желания к сирене, посланной его убить.

«Боги, как же я сглупил, приведя ее сюда». Почему, демон побери, он не способен нормально соображать, когда она рядом?

— Мне надо тебя кое о чем спросить, — прервал тишину соблазнительный голос Скайлы.

«Ты займешься со мной сексом?

Ну, конечно, конечно, займусь. Где ты меня хочешь?»

Его бросило в жар, воздух вокруг сгустился.

— Что? — огрызнулся он.

— Как случилось, что ты аргонавт, последователь Медеи и демон? Эти три твоих качества не особо сочетаются.

Орфей испытал облегчение. Пока разговор не касается секса, все нормально.

— Мой отец был аргонавтом. Мать — ведьмой из рода Медеи. Они встретились, поскольку он услышал, что ей и ее ковену известно, где в Эгейских горах спрятана сфера.

Взгляд Скайлы устремился к воплощении стихии земли на его груди.

— Так значит, твоя мать ее нашла?

— Нет. Но ее ковен обнаружил свидетельства. Слухи. И он отправился за ней, чтобы все разузнать.

— Они влюбились друг в друга?

Орфей сомневался, что отец знал значение этого слова. Не говоря уж о том, чтобы испытать любовь.

— Не знаю. Они переспали. В результате появился я. Но он не связал себя с ней, если ты об этом.

— Потому что она была ведьмой?

— В основном. Ведьмы непопулярны в человеческом мире, но еще меньше — в Арголее.

— И что произошло?

— Она растила меня в ковене до пяти лет. Потом умерла. Другие ведьмы были не в восторге от того, что на них свалилась забота о потомке аргонавтов, и отослали меня к отцу. Но поскольку у меня не оказалось отметок аргонавта…

В его горле возник комок. Тот же проклятый комок, который появлялся всегда, когда Орфей думал об отношениях с отцом.

Вот только… Сложно назвать это отношениями. Они были чужаками. Двумя людьми, которые из какого-то извращенного чувства долга жили под одной крышей и при этом едва разговаривали друг с другом.

До самой смерти отца.

— Наверное, тяжело пришлось.

Да, тяжело. Орфей чуть не рассмеялся. Он был нежеланным сыном своего отца. Грифону предстояло стать продолжателем рода. Орфею же рано пришлось узнать, что значит быть отверженным.

И это его спасло.

— А твоя демоническая часть? — спросила Скайла.

Он вновь пожал плечами.

— Я с этим родился. Думаю, моя мать отчасти была демоницей. Я не знаю, поскольку почти ее не помню.

За исключением лица. Гладкая кожа, шоколадные глаза, шелковистые каштановые волосы, с которыми он любил играть. Даже сейчас, если попытаться, он мог представить себе образ матери. Орфей забыл ее голос и проведенное с ней время, но помнил ее лицо.

Скайла поджала ноги, повернулась к арголейцу и опустила голову на камень.

— Демоны-полукровки — редкость, но они существуют и известны уже какое-то время. Правда, большинство из тех, кого мы встречали, — результат сношения человеческих женщин и самца-архидемона. Обычные демоны не способны к соитию.

Да, Орфей тоже это слышал. И по-прежнему не мог объяснить, как и почему стал полудемоном. Он полагал, что его прокляли, что было вполне возможно.

— Твой отец знал? — спросила Скайла. — О твоем демоне?

Орфей уставился вдаль.

— Нет. После реакции, вызванной моими медейскими способностями, я научился держать это в секрете. Даже Грифон не знает.

— И как во все это вписывается Грифон? Он тоже потомок Медеи?

Орфей вытянул ноги и скрестил руки на груди.

— Нет. Его мать была арголейкой. Наш отец женился на ней спустя какое-то время после того, как я покинул дом. Грифон намного младше меня.

— Избранный сын, и все же ты его любишь.

Он нахмурился.

— Ты придумываешь то, чего нет. Уверена, что ты не ведьма?

Сирена улыбнулась.

— Я слышу правду, которую ты так тщательно пытаешься скрыть. Никто не отправится в преисподнюю за нелюбимым братом. Почему ты не рассказывал ему о демоне?

У Орфея сжалось сердце. Сирена ошибается. Его привела сюда не любовь, а чувство вины. Сильное чувство. За свою попытку поиграть в героя. За ранение Грифона в замке колдуна. За то, что никогда не говорил единственному близкому родственнику, как сожалеет, что был таким дерьмовым братом.

Вина превратилась в пустоту и вновь распахнула дыру внутри Орфея. Затем возник гнев — единственное, чем Орфей мог заполнить эту бездну.

— Потому что он аргонавт, а для демона, ведьмака-демона, это означает враг. И если ты еще не поняла, сирена, проклятый геройский ген Грифона мешает моим интересам. Взгляни вокруг. Мы не оказались бы здесь, если бы Грифон не попытался спасти мою проклятую душу, которой у меня даже нет.

Раздражение сложившейся ситуацией бурлило внутри, грозя прорваться. Его идиот-братец никогда не прислушивался к правде, даже если сталкивался с ней вплотную. Потому что Грифон был настоящим героем до мозга костей. Он инстинктивно игнорировал зло и стремился к добру.

Но с Орфеем Грифон промахнулся.

В нем нет ничего хорошего, и неважно, насколько сильно Грифону хотелось верить в обратное.

— С чего ты взял, будто у тебя нет души? — тихо спросила Скайла.

Реальность. Пустота в груди Орфея расширилась, заливая гнев болью. Эта бездна грозила его поглотить.

— Сила, отправившая душу Грифона сюда, должна была сделать то же со мной. В тот день нас обоих настиг одинаковый удар. Но я выжил, а он нет.

«Потому что у меня нет души, которую можно уничтожить».

— Возможно, сила твоего демона остановила смерть.

— Возможно, ты просто наивна.

Она улыбнулась.

— У тебя есть душа, Орфей.

Он склонил к ней голову.

— У меня есть демон, сирена, как ты мне неизменно и с радостью напоминаешь.

— В последнее время на него нельзя полагаться.

Да уж, нельзя. И это тревожило аргонавта больше происходящего разговора. Здесь чудовище могло бы принести реальную пользу, но Орфей знал, что оно не собирается выходить наружу. Даже сейчас он чувствовал, как демоническая сила бурлит под кожей, но не пытается вырваться.

Не считая этой дрожи, казалось, что демона вовсе не существовало.

— Неважно. — У него нет времени беспокоиться о том, что с ним происходит. Надо сообразить, как найти Грифона. — Это не меняет фактов. А факты не лгут. Как сирена ты знаешь это лучше многих.

Она не ответила. Повисло молчание. И это нервировало его сильнее, чем прежде. Стараясь отвлечься, Орфей сосредоточился на далеком красно-оранжевом сиянии, которое померкло, но не исчезло окончательно, словно даже ночь не могла смягчить боль и страдание.

Скайла зевнула, улеглась на бок и подложила ладони под щеку. Как ни пытался Орфей бороться с собой, он устремил взгляд на сирену и наблюдал, как прилипшие к коже мокрые завитки волос мягко шевелятся от ветерка.

— Мы найдем его, — прошептала Скайла.

При виде ее закрывающихся глаз его грудь вновь наполнилась эмоциями. Сирена усмиряла внутреннюю пустоту Орфея, как никто прежде. Этого не умел даже брат. Хотелось бы списать все на ее заботу о сфере, но чем дольше они оставались вместе, тем сложнее было это сделать. Логика твердила, что Скайла могла забрать сферу, едва они обездвижили колдуна. Или отправить аргонавта одного в преисподнюю и украсть сферу в его отсутствие.

Но Скайла не сделала ничего подобного. Она вместе с ним, здесь, где не должна быть. И рискует жизнью ради того, кого даже не знает.

Рискует жизнью ради него.

Орфей наклонился вплотную к ее уху, и ее аромат заполнил его чувства, искушая и соблазняя.

— Почему тебя это волнует, сирена?

Она зевнула. Но вместо того, чтобы открыть глаза и взглянуть, как ожидал Орфей, потянулась и обхватила его пальцы своими. Такими теплыми, мягкими и, ох, такими успокаивающими, как ничто прежде.

— Демон, вопрос не в том, почему меня это волнует, — прошептала она, погружаясь в сон. — А в том, как долго.