Очарование

Глава 25

«Ты постоянно спрашивал меня про связь между нами, и она действительно существует».

Образы мелькали перед закрытыми глазами Орфея, парившего на грани сна. Они смешивались со словами Скайлы и не давали арголейцу покоя. Как она стояла в толпе на концерте в ту ночь, когда он искал Мэйлию. Как защищала вампирочку магическим луком и стрелами, думая, что Орфей хочет причинить той вред. Как целовала его после того, как ее вытащили из-под лавины. Как успокаивала его брата в преисподней. Последние несколько часов в постели, где она, как и в самом начале, приводила Орфея в восторг своим телом и голосом.

Его демон пропал. Неизвестно почему, но Орфей больше не чувствовал ни тени его присутствия.

В глубине души аргонавт подозревал, что исчезновение зла связано со Скайлой, но не понимал, как такое возможно. Знал лишь, что очень долго прожил под влиянием демона. Освобождение от него… совершенно новый жизненный опыт.

И можно совершенно спокойно наслаждаться Скайлой.

«Ты постоянно спрашивал меня про связь между нами, и она действительно существует».

Ее образ вновь промелькнул под сомкнутыми веками. И даже зная, что не должен испытывать такого удовольствия, пока брат лежит несколькими этажами ниже, одолеваемый ужасами, которые Орфей не хотел себе представлять, он не мог перестать чувствовать себя живым, как и остановить ровный стук собственного сердца.

И все же…

Что-то тревожное вертелось в глубине сознания. Образы меняли форму, как клубящийся дым. Вновь Скайла, только в другой одежде. И говорит… более формально. Рассказывает ему… Что?

Как и в первый раз, когда они были вместе в этой комнате, в его мозгу кружился калейдоскоп образов, связанных с сиреной. Только эти были ярче. Звуки казались громче, напоминая сцены из фильма. Вплоть до самой развязки. До того момента, когда занавес, наконец, поднимается и появляется волшебник страны Оз.

Аргонавт в ужасе выскочил из постели и рухнул на пол с грохотом, пробравшем до самых костей. Но физическая боль быстро улетучилась. Орфея накрыла эмоциональная боль — годы мучений и затянувшейся пытки. Предательство, как горячий острый нож, резануло по тому месту, где находилось сердце.

Скайла с растрепанными волосами, сонными глазами и губами, распухшими от его поцелуев, взглянула на него с кровати.

— Что с тобой? Что случилось?

Орфей дышал через нос, пытаясь сохранять спокойствие. Но разгоревшийся внутри пожар накрыл его шквалом, не оставив шансов на спасение.

— Орфей?

— Ты знала, что они идут. Ты оставила меня умирать.

— Что?

Прошлое, которое он до сих пор не мог вспомнить, промелькнуло в его мозгу. И все «как» и «почему», и связь, которую Орфей ощущал, наконец обрели смысл.

— Мы поспорили, и ты ушла. А через несколько минут пришли они. Сирены. Твои сирены. Те, которых ты послала.

Скайла села и завернулась в простыню. На ее лице отразилось беспокойство. В чертах, столь же красивых, как ему помнилось. Даже сейчас, спустя две тысячи лет.

Две тысячи лет. Проклятие.

— Похоже, тебе что-то приснилось. Почему бы тебе не вернуться в кровать и…

— Это был не сон.

Он вскочил на ноги, теперь видя образы, словно при быстрой перемотке, и потер лоб ладонью, только это ничуть не облегчило боль. И муку. И ужас.

— Я знал, что между нами есть связь. Знал, что ты с самого начала мне лгала.

— Орфей? Хорошо, постой…

Горечь предательства вытолкнула прежний шок и боль.

— Почему бы тебе не назвать меня другим именем? Тем, что дал мне отец? Именем, которое проклял мой дед и твой повелитель?

Она сжала простыню на груди. В неясном свете угасающего огня Орфей увидел понимание и страх.

Впервые со времени их встречи он увидел настоящий страх на безупречном лице сирены.

— Назови мое имя, Скайла.

Она сглотнула.

— Я не понимаю, о чем ты.

— Произнеси его.

Она уставилась на камин в другом конце комнаты, и Орфей не мог видеть ее глаз.

И тут его сдержанность рухнула.

Гнев от предательства затмил зрение красной пеленой.

Орфей оказался на кровати прежде, чем Скайла заметила его движение, обхватил ее за шею и, вдавив колено в бок сирены, прижал ее к матрасу.

— Назови мое имя!

Она судорожно вздохнула, выпустила простыню и вцепилась в его пальцы. И хотя обладала достаточной силой, чтобы надавать ему тумаков, Скайла не пыталась отвести его руку или как-то еще ответить. Ее глаза наполнились слезами. Но они только разожгли гнев Орфея, поскольку он знал, что это лишь притворство. Скайла научена соблазнять, чтобы добиться желаемого.

— Назови мое имя, или я тебя придушу, — прорычал аргонавт. — Клянусь.

Слезы потекли по ее темным ресницам.

— Ты не должен был вспом…

Он надавил сильнее.

— Скажи его!

— Кинур, — выдавила она из-под его ладони. — Тебя звали Кинур. Отец назвал тебя в честь мистической долины Кинурия между Арголеей и Лаконией, где, как говорят, любили играть музы.

Орфей выпустил ее и отступил. И тут же увидел прошлое так ясно, словно все случилось вчера.

Он был сыном Персея. Внуком царя богов. Главным разочарованием своего отца. Внуком, с самого начала обвиненным в неверности. А Скайла была сиреной, посланной убить его, и не один раз, а два.

Оба раза он в нее влюблялся. Как законченный дурак. И все потому, что где-то в глубине души хотел верить, будто заслуживает большего. Что предназначен для великих свершений. Как истинные герои.

Глупость ситуации поразила его. А следом — коварство сирены. У Орфея подкосились ноги.

Он получил «большее». Только не то, чего хотел. Смерть от рук посланных Зевсом убийц даровала ему две тысячи лет «большего» в преисподней, в бесконечном цикле боли, агонии и мук. Где о нем просто забыли. И все из-за нее.

Он отвернулся, иначе просто убил бы предательницу. Орфей схватил брюки с пола, куда уронил их несколько часов назад. Сфера клацнула о твердое дерево и осталась лежать у ног аргонавта. Воплощение стихии земли сияло из своей ниши, куда его поместили совсем недавно.

— Орфей…

От сферы исходил жар. И поднимаясь от ног Орфея, наполнял его силой, которой арголейцу так не хватало сейчас, после ухода демона. И напоминал о том, что постоянно в этом мире.

Не доверие. Оно ничто.

Не честность. Это фарс.

И явно не любовь. Любовь — это величайший из обманов, созданный, чтобы пленять, порабощать и уничтожать.

Орфей поднял с пола сферу, повесил себе на шею и ощутил, как его окружает сила.

— Орфей, — в отчаянии проговорила Скайла. — Подожди. Дай мне объяснить.

Он натянул грязные джинсы и сунул ноги в ботинки. Взял с пола рубашку, надел ее через голову и двинулся к двери. Скайла перехватила его у самого порога.

— Подожди. Пожалуйста.

Ее прикосновение сделало то, чего не смог голос. Орфей резко развернулся, отбросил ее руку.

— Не трогай меня. Не смей даже подходить ко мне.

— Орфей.

Слезы текли по ее щекам. Она, конечно же, очень постаралась их выдавить. Скайла отступила назад, подхватила обеими руками простыню, прикрывавшую грудь, прекрасно играя роль женщины, раненной в самое сердце. Но у нее же были годы, чтобы отточить эту роль? Тысячи лет.

— Просто… просто послушай, хорошо? Сперва я не знала. А когда узнала, не смогла тебе сказать. Меня уверяли, что ты ничего не вспомнишь, и я не хотела… Все… Все и тогда, и сейчас так запутанно. Я пыталась выяснить правду о том, что тогда случилось, и понять, заслужил ли ты…

Его зрение затуманилось, ярый гнев и жажда мести подтолкнули ноги вперед. Скайла резко закрыла рот и испуганно отступила — белки сияли вокруг аметистовых радужек. Теперь он знал, что смотрел в эти глаза уже сотни раз. Целую жизнь назад, как и думал прежде.

Орфей шарахнул ладонью по стене рядом с головой Скайлы, и по комнате прокатился оглушительный треск.

— Две тысячи лет, сирена, — выговорил он сквозь стиснутые зубы. — В аду. И все из-за тебя. Не говори мне, чего я заслуживаю. Потому что в эту минуту я готов решить, что ты заслуживаешь быть разорванной на кусочки и выброшенной рыбам в озеро под нами.

Он отступил от нее, ненавидя себя за то, что даже сейчас, несмотря на фальш и притворство, по-прежнему ее хотел. Жаждал. Был ею очарован.

— И раз уж ты здесь, передай послание своему долбаному царю, — добавил он, вбирая силу сферы, чтобы не потянуться к сирене, не прикоснуться к ней, не уступить вновь. — Скажи, что его внук воскрес из мертвых. И на этот раз его долбаные дни сочтены.

***

Мэйлии не спалось.

Ночью в колонию проникла темная энергия, и с тех пор Мэйлия бодрствовала, обходя покинутые коридоры и балконы в поисках чего-то необычного. Ее тянуло к этой энергии с такой силой, что кожу покалывало, а сердце стучало от возбуждения.

На лестнице послышались шаги. Мэйлия скользнула в тень огромной каменной колонны в большом зале.

Шаги Орфея затихли — он замешкался у подножия лестницы, глядя вправо и влево. Его волосы были растрепаны, рубашка измята, а джинсы испачканы… кровью?

Но внимание Мэйлии привлекло лицо аргонавта. Отвердевший подбородок, похожий на кусок стали под кожей, горящие глаза, неестественная энергия, исходившая от каждого сантиметра его крепкого тела.

Она резко выдохнула. Этот мужчина отличался от того, что проскользнул к ней в комнату несколько ночей назад и говорил об одиночестве и забвении. Но именно он еще раньше похитил ее из дома, легко убил адских гончих и подверг ее жизнь опасности.

Орфей сузившимися глазами уставился на тень под колонной. Мэйлия задержала дыхание. Однако через несколько секунд аргонавт повернулся и направился к двери в дальнем конце зала.

Оставшись в одиночестве, Мэйлия прижала ладонь к животу и сделала глубокий вдох.

Часы над камином сообщили ей, что время приближается к пяти утра. Следовало вернуться в комнату, прежде чем колония проснется. Мэйлия сделала шаг к лестнице, но остановилась при звуке голосов. Женских голосов. Она метнулась обратно в тень и стала ждать, пока говорившие пройдут.

— Ты навещала Макса? — спросила Изадора.

Высокая рыжеволосая женщина, что шла по коридору с царицей Арголеи, потерла лоб.

— Он занимался. И не хотел со мной говорить. Он все время учится.

— Это неплохо, Каллия. Он ведь не ходил в школу, пока был у Аталанты.

— Я знаю, знаю, просто…

— Что?

Каллия остановилась.

— Я знала, что перемены дадутся нелегко. И знала, что медовый месяц закончится, но в последнее время… Мне тяжело к нему пробиться. Он будто больше не хочет с нами разговаривать. Будто замыкается в себе и своей учебе.

— Макс должен разобраться в своих чувствах. Он провел с ней десять лет.

— Знаю, — ответила Каллия, вновь принимаясь идти. — Я знаю, что он зол и растерян, и пытается привыкнуть к жизни в Арголее. Просто… — Ее голос сорвался. — Я так его люблю. И не хочу потерять теперь, когда он наконец дома.

Изадора сжала ладонь сестры.

— Не потеряешь. Вы с Зандером поможете ему пройти через это. Ему с вами повезло.

Каллия кивнула, но, похоже, слова сестры ее не убедили. Она остановилась перед массивным камином в гостиной, где еще тлели угли с прошлой ночи.

— Как насчет кофе? — спросила Изадора. — Он всегда помогает.

— Думаю, пять минут отдыха помогут больше. Скоро надо возвращаться к Грифону. — Каллия опустилась на диван. — А тебе можно всего одну чашку. Слишком много кофеина вредно для тебя и малыша.

Царица присела на ручку кресла и что-то сказала. Мэйлия не расслышала ее слов, но и неважно. Если эти двое в ближайшее время не уйдут, то кто-то из них обязательно ее увидит. И хотя Мэйлия их не боялась, но ни болтать, ни сближаться с кем-то ей не хотелось.

Собеседницы тихо поговорили у камина несколько минут, но тут со стороны лестницы вновь послышались шаги, и обе повернулись на звук.

Взглянула туда и Мэйлия. Стуча ботинками по крепкому дереву, Скайла перескакивала через ступеньки, стремясь скорее добраться до низа. Она была одета так же, как и при первой встрече с Мэйлией, но на этот раз совсем не походила на безупречную ухоженную сирену. Волосы ее растрепанной массой окружали лицо, рубашка была вывернута на изнанку, один ботинок расстегнут. А паника в глазах говорила: что-то произошло.

Изадора встала с кресла.

— Скайла? Что с тобой?

— Мэйлия, — задыхаясь, словно после долгого бега, сказала сирена. — Мне надо найти Мэйлию.

— Я ее не видела, — ответила Изадора. — Мы были с Грифоном. Что случилось?

— Он забрал сферу. — Скайла прижала ладони к глазам. — Он все вспомнил, забрал сферу и ушел. Я должна найти его, прежде чем он что-то натворит…

Каллия встала с дивана и вслед за Изадорой подошла к подножию лестницы, где стояла Скайла.

Положив ладони на плечи сирены, целительница повернула ту к свету.

— Успокойся и расскажи нам, что произошло. Ты об Орфее, так? Что он вспомнил?

— Все, — ответила Скайла тем же надтреснутым голосом. — Все. Он… — Задрожав, она выдохнула и уронила руки. — Он — сын Персея. Внук Зевса.

— Что значит — сын Персея? — спросила царица. — Орфею всего триста лет. Как?..

— Он получил второй шанс.

Когда обе взглянули на нее так, словно она свихнулась, Скайла всплеснула руками.

— Больше двух тысяч лет назад он украл у Зевса воплощение стихии воздуха. Меня послали вернуть похищенное и убить вора. Но я этого не сделала. Я… мы… мы вступили в отношения. А потом я узнала, что он действительно похитил артефакт. Я уже не смогла его убить, но и ничего не сделала. Я не думала… — Она закрыла глаза, сделала глубокий вдох, открыла их и сосредоточилась на царице. — Когда Зевс послал меня за Орфеем, потому что тот охотился на сферу, я знала, что-то не так. Но лишь позже обнаружила, что Орфей — это реинкарнация Кинура. Мне говорили, что он не вспомнит свою прежнюю жизнь, но они ошибались. Они во многом ошибались. А я им верила. Как всегда.

Изадора и Каллия неверяще уставились на сирену, а Мэйлия невольно принялась вспоминать все, что знала о Персее и его сыне Кинуре, о котором слышала, но которого никогда не встречала. Он чем-то разозлил Зевса. В отличие от нее, не просто своим рождением, а чем-то более вероломным.

— Я должна найти его прежде, чем он сделает то, о чем позже пожалеет. У него сфера и воплощение стихии земли. Орфей думает, что я его предала. Он зол и страдает. Если Орфей попытается бросить вызов Зевсу, используя сферу…

Каллия бросила взгляд на Изадору.

— Нужно сообщить Терону.

— Приведи его, — велела Изадора.

Когда Каллия поспешила прочь, Изадора добавила:

— Теперь расскажи мне, какое отношение это имеет к Мэйлии.

— Мэйлия умеет видеть сдвиги энергетических потоков. Она узнает, если Орфей попробует воспользоваться силой сферы. И сможет его обнаружить, прежде чем он…

Мэйлия выступила из тени. Скайла повернула голову и захлопнула рот. Застыв посреди комнаты, Мэйлия растирала руки, чтобы избавиться от мурашек, что побежали по коже от этих новостей.

— Он мой племянник. За три тысячи лет я еще не встречала прямых родственников. Я… я даже не подозревала.

— Мне нужно узнать, где он.

Мэйлия кивнула. Она слишком хорошо знала, что случится, если Орфей начнет изводить Зевса с помощью сферы. И часть ее — та часть, которая поверила ему в ночь, когда он сказал, что хочет сферу, дабы спасти брата из подземного мира — жаждала узнать, способна ли душа преодолеть всю эту тьму.

— Он спустился по лестнице перед тобой и ушел туда. — Она указала в дальний конец коридора.

— А что со сферой? — спросила Скайла.

— Я… Я ее не видела.

— На земле Орфей может перемещаться, — вмешалась Изадора. — В отличие от колдуна, ему не нужно обращаться к силе сферы и открывать портал.

— Проклятие, — пробормотала Скайла, проводя ладонью по лицу. — Я об этом забыла.

— Не нужно, — согласилась Мэйлия. — Он использует сферу, чтобы восполнить силу. Ту, что потерял с исчезновением демона.

— Где он? — спросила Скайла.

Мэйлия закрыла глаза и сфокусировалась на тьме, которую почувствовала, когда Орфей спустился по ступенькам. Она знала, что тьма покинула колонию вместе с ним. Мэйлия освободила разум и щупальца тревоги, которые часто держала на привязи.

А обнаружив место, открыла глаза.

— На холмах возле Литохоро, в Греции.

— Город богов. — Решимость наполнила глаза Скайлы, превратив их в яркие осколки цветного стекла. — Спасибо.

Скайла выскочила за двери прежде, чем Мэйлия успела ответить. Прежде чем царица Арголеи попробовала ее остановить.

В холле послышался топот, а затем комната будто уменьшилась раз в десять, поскольку внезапно ее наполнило слишком много мужчин. Больших, мускулистых, пугающих мужчин.

Аргонавты.

Мэйлия со всей возможной скоростью юркнула обратно в тень.

Царица взглянула на темноволосого аргонавта с глазами цвета глубокой ночи.

— Где? — спросил он.

— Литохоро. У подножия горы Олимп в северной Греции. Сирена уже ушла, чтобы попытаться его остановить. Но, Терон…

Она вцепилась в руку двинувшегося к двери аргонавта. Тот повернулся к царице.

— Я знаю, ваше величество. Мы не причиним ему вреда. Если нас не вынудят. — Он взглянул поверх ее головы на высокого аргонавта, стоящего сзади. — Мы должны идти.

Комнату наполнило тихое бормотание. Мужчины двинулась к двери, но высокий воин задержался, дождался, пока остальные уйдут, затем подошел к царице, поцеловал ее и исчез следом.

И в тишине Мэйлия, увидев то, что ей не найти, как бы долго она ни искала, почувствовала себя еще более одинокой, чем прежде. А с одиночеством ощутила и тьму, не связанную со сферой и по-прежнему реющую над какой-то скрытой частью колонии.

Тьма взывала к ней и манила.