Очарование

Глава 8

Орфей знал, что играет с огнем. Даже просто сидя напротив сирены в узком купе, он был возбужден донельзя. А сейчас, оказавшись рядом с ней на нижней полке и ожидая ответа, в то время, как жар тела Скайлы смешивался в воздухе со сладким ароматом жимолости, исходящим от ее кожи, аргонавт ощущал, как кружится голова и пропадает самообладание.

Боги, как он ее хотел. Жаждал вновь вкусить ее, на этот раз целиком. Даже зная, кто она такая и чем занимается.

Легче всего — и разумнее всего — было бы оставить ее в Сиэтле. Но он этого не сделал. Отчасти потому, что стремился узнать о непонятной связи между ними. Отчасти потому, что она не представляла реальной угрозы, пока аргонавт не заполучит сферу. А еще потому, что соблазнив ее по пути, он мог поквитаться с Зевсом. Если и был бог, с которым Орфей не прочь сцепиться, то это царь богов.

— Ну, сирена?

Она посмотрела ему в глаза. Блестящими фиалковыми очами такого необычного оттенка, что Орфей задумался, а настоящие ли они. И такого знакомого — он наверняка видел эти глаза раньше.

Скайла толкнула его в грудь.

— От тебя идет жар, демон.

От нее тоже. А ее прикосновение только распалило огонь в его крови до температуры лавы. Прижатая к коже ладонь вызвала в груди Орфея прилив желания. И эта ладонь не двигалась и не отталкивала его.

— Значит, ты согласна.

Внезапно раздался грохот. Скайла вскочила. Не успел Орфей оглянуться, как она оказалась снаружи, в узком коридоре.

— Зараза! — Разочарованный, аргонавт спрыгнул с полки, выглянул и наткнулся на проводника, собиравшего с пола тарелки.

— Прошу прощения, — сказал тот, увидев пару. — Извините, что потревожил.

Проводник быстро собрал упавшую посуду, вернул ее на поднос и ушел прочь.

Орфей посмотрел на Скайлу, застывшую в добром полуметре от него. За проводником захлопнулась дверь, и Орфей с кривой усмешкой подошел к сирене:

— На чем мы остановились?

Она вытянула руку и отстранилась.

— Мы ничего и не начинали.

— Начинали.

Орфей придвинулся. Скайла вновь отошла. Проклятие, ему нравилась ее нервозность. Гораздо больше, чем попытка его соблазнить. И что сделает Скайла, если он ее поцелует? Так, как хотел поцеловать в коридоре ее квартиры? Эти губы созданы для поцелуев. Пухлые, нежные, такие сладкие, что наверняка имеют вкус конфет.

— Мы как раз остановились… — Он прижал ее спиной к стенке купе и уперся в стену рукой, поймав Скайлу в ловушку. — На этом. Не так ли?

Сирена толкнула его в грудь, но не сдвинула с места. Орфей уставился на ее чарующие губы и представил, как они открываются, чтобы его впустить. Рот Скайлы будет теплым и влажным, и наверняка таким же скользким, как лоно. Потребность вкусить ее накрыла Орфея. Он придвинулся еще, и глаза сирены расширились от удивления.

Орфей обрадовался тому, что застал ее врасплох. Обрадовался, что она слишком хорошо помнила, как они подошли друг другу. И захотел вновь пережить это ощущение, но на этот раз войти в нее, одновременно целуя.

— Да, — повторил он, глядя на губы Скайлы. — Именно на этом.

Но едва Орфей наклонился ее поцеловать, она увернулась, подставляя шею.

— Мэйлия в купе.

Он сосредоточился на жилке, бьющейся под кожей, вспомнил, насколько чувствительно это местечко.

— Поверь мне, вампирочка спит.

— Это то же самое, что просить мышь поверить голодному льву.

— С тобой, солнышко, я и есть лев. Ненасытный лев.

Скайла напряглась, когда аргонавт ткнулся носом в ее ухо. А он улыбнулся нервозности сирены. Значит, на заданиях она подобным не занималась. Орфей был не настолько глуп, чтобы поверить, будто Скайла увязалась с ними из-за него или даже из-за Мэйлии, как хотела ему внушить. Она здесь, потому что Зевс отправил ее за сферой. И все же она не остановила Орфея. Пока. Он получал огромное удовольствие, искушая ее.

Рука Скайлы оставалась на его груди, но уже не отталкивала. Сирена повернула голову, невольно показывая Орфею, что ей нравится происходящее.

Он поцеловал мягкую нежную кожу за ее ухом. Не губы. Их он коснется позже, когда войдет в нее.

Скайла глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Ее тело расслабилось.

— Я… э-э… думала, ты не собирался меня трогать.

— Руками. Про другие части тела ты ничего не говорила.

Она судорожно сглотнула. Орфей, не сводя с нее глаз, кончиком носа провел вдоль ее подбородка, едва касаясь губами женской шеи.

— Кто-нибудь может на нас наткнуться.

Орфей улыбнулся и прижал губы к родинке у основания ее шеи.

— Это возбуждает еще сильнее. И я не помню, чтобы ты возражала в купе.

— Наверняка я не слишком ясно мыслила. Когда ты рядом, у меня проблемы с концентрацией.

Орфей практически раздулся от удовольствия. Ему это понравилось. Очень понравилось.

Ногой он раздвинул колени сирены, вжался между ее бедер и вновь поцеловал в шею, а затем прижался губами к наэлектризованной коже прямо под мочкой уха.

По телу Скайлы пробежала дрожь, отчего в джинсах Орфея стало еще теснее.

— Я знаю, как решить эту проблему.

Он вновь провел носом по мочке ее уха, глубоко вдыхая сладкий аромат, дурманящий подобно наркотику, и приподнял ногу так, чтобы потереться бедром о холмик между ног Скайлы.

Ее грудь вздымалась и опадала. Сирена явно возбудилась. Возможно, уже намокла.

Боги свидетели, он и сам возбудился. С тех пор, как она появилась в доме Мэйлии, Орфей не мог перестать о ней думать. Проклятье, это вранье. Он думал о ней с тех пор, как увидел на концерте. И неважно, что уже получил ее. Орфей вновь хотел Скайлу. Здесь. Сейчас. И любым возможным способом.

Он обдавал горячим дыханием ее шею, наблюдая, как все сильнее бьется на ней жилка. Пальцы Скайлы спустились по телу аргонавта и остановились на его бедре, в опасной близости от выпуклости в джинсах. И его кровь разогрелась почти до кипения при мысли, что эти пальцы так близки к члену.

Скайла в сомнении глянула на свою руку на бедре арголейца. Сглотнула, словно представляя, как сама со вкусом снимает пробу.

Орфей вообразил, как ее рот касается его плоти, и плоть под молнией налилась еще сильнее. Он не рискнул убрать руку от стены из страха, что забудет о здравом смысле и возьмет Скайлу, проиграв пари еще до сражения.

— Ты меня искушаешь, сирена.

Ее темные заостренные ресницы поднялись, открывая потемневшие от желания аметистовые глаза.

— Я как раз думала, что будет, если ты кончишь первым. Мы не учли такую возможность в нашем пари.

Он тут же чуть не кончил просто от самого предположения. И, в свою очередь, сглотнул.

— Этого не произойдет.

— Почему?

— Потому что я давно научился себя контролировать.

Она приподняла правую ногу и провела по его бедру, так что член Орфея уткнулся ей в промежность, и аргонавт почувствовал жар ее лона сквозь разделяющую их ткань.

Руки сирены принялись ласкать его грудь, остановились на выступающих мускулах и мягко их сжали. Чувственные волны двинулись отсюда по животу и ниже.

— Я видела твой контроль в своей квартире, демон. Что-то мне подсказывает, что ты не настолько владеешь собой, как думаешь.

Когда соблазнительница толкнулась бедрами вперед, и его член потерся о холмик между ее ног, Орфей понял, что она права. И если он не поостережется, то взорвется задолго до того, как Скайла хотя бы разогреется.

Он взглянул на ее роскошную грудь, которая поднималась и опускалась под тонкой черной блузкой. Слава Богу, в купе сирена сняла нагрудную броню и нарукавники, но ему понравилось, что она по-прежнему обута в сапоги стриптизерши. Он бы не возражал, если бы Скайла осталась только в них, когда обхватит его ногами за талию и выкрикнет его имя.

— Итак, что скажешь, демон? — Она снова двинулась вперед. — Почему бы нам не сделать пари поинтереснее?

Орфей смутно понимал, что они поменялись местами, что сирена обучалась искусству соблазнения и могла задурить мужчине голову и получить, что захочет, но сейчас дело не в нем — в ней. И в том, чтобы влить в нее немного того желания, которым она отравляла его последние несколько дней.

Он прижался к ней членом и потерся, пока Скайла не втянула воздух. О да, вот теперь она повлажнела.

— Что у тебя на уме?

Скайла прижалась сильнее.

— Давай договоримся. Если ты кончишь первым, то отстанешь от Мэйлии и оставишь бедную девушку в покое.

Орфей замер и всмотрелся в ее решительные, хотя все еще очень возбужденные глаза. Глаза, вызывавшие дрожь дежавю глубоко в его груди.

— С чего сирене заботиться о такой, как Мэйлия?

— Я и не забочусь.

На секунду он решил, будто она лжет, но потом понял, что нет.

— Значит, это маленькое пари — способ удостовериться, что я не использую ее в своих целях. — Когда она не ответила, в мозгу Орфея зародилась новая идея. — Что приводит к вопросу: зачем сирене пытаться остановить свою жертву? Ты чего-то не договариваешь.

Скайла сосредоточилась на его плече. И по ее молчанию Орфей понял, что у нее нет ответа. По крайней мере, такого, который она может произнести. Но он был здесь, скрывался за ее знакомым завораживающим взглядом. Ответ, объяснявший, что их связывает и почему с момента встречи Орфей мог думать лишь о ней. Даже в ущерб своему основному плану.

Дверь в конце коридора со скрипом отворилась. Скайла резко повернула туда голову и с силой уперлась руками в грудь аргонавта, отталкивая его от своего соблазнительного тела.

По коридору к ним шел другой проводник с подносом в руках. Завидев пару, он остановился, переводя взгляд с одного на другую. Поняв, чему помешал, проводник кашлянул и залился румянцем.

— Ммм. Простите. Мне просто нужно пройти.

Орфей отступил к противоположной стене, освобождая место, но знал, что в его глазах отразилось раздражение.

Вот только… они не светились зеленью, как бывало прежде.

Мужчина опустил голову и быстро скрылся за противоположной дверью.

Скайла отступила и кашлянула.

— Хочу подышать свежим воздухом.

— Подожди.

Он потянулся, но оказался недостаточно проворен, чтобы ее поймать.

— Спасибо, но нет. Думаю, сейчас нам стоит держаться подальше друг от друга. Уж мне наверняка.

Она исчезла за дверью, прежде чем он успел придумать причину, чтобы уговорить ее остаться. На мгновение Орфей хотел пойти следом, но вспомнил о Мэйлии в купе. Нельзя оставлять вампирочку одну. Она сбежит при первой возможности, а он, вопреки мнению Скайлы, не собирался причинять вред бродяжке. Правда, все же хотел использовать ее, чтобы получить желаемое.

А желаемое… Пришло время вспомнить о цели и перестать заигрывать с сиреной, которую послали, чтобы от него избавиться. Она была ненужной помехой. И хотя он не понимал почему, но испытывал престраннейшее чувство, что близость к ней как-то влияет на его демона.

Она права. Им следует держаться друг от друга подальше, чтобы вернуть возможность обращаться к той его части, которую он ненавидел и в которой нуждался. Как только они доберутся до колонии полукровок, аргонавт избавится от этой занозы в заднице. Ведь без своего демона… Орфей никогда не получит то, чего больше всего хочет.

***

В положении повелителя преисподней имелись свои плюсы. И главный из них в том, что души не просто боятся тебя, а сжимаются от страха. И хотя Аид правил адом во всем его блеске, происходившее во владениях, независимо насколько тайное, со временем доходило до его ушей.

Именно так он и узнал, что Аталанта снова пребывает в подземном мире.

Аид смотрел на барельеф, вырезанный смертными из чистейшего мрамора. Работа запечатлела его с братьями, Зевсом и Посейдоном, на вершине горы Отрис, дома древних богов, после победы над Кроносом и Титанами и заключения их глубоко в недрах Тартара.

Победа в Титаномахии досталась братьям тяжело. И в тот момент, когда они трое стояли на горе, величие этого свершения текло по венам Аида, как благородное вино. Но все это улетучилось. Как только Зевс запер своего отца Кроноса в Тартаре, то захватил власть над небесами, пожаловал океаны Посейдону, а объедки оставил Аиду.

Его охватила не отпускавшая тысячелетиями горькая обида, разогревая кровь и обжигая глаза. Он хотел по праву получить человеческий мир, но мойры его прокатили. По их словам, в этом мире властвует свобода воли. Ни один бог не может им управлять. То есть, ни один, кроме того, кто владеет сферой Кроноса, волшебным медальоном, содержащим четыре хтонических воплощения стихий: землю, воздух, воду и огонь, — и обеспечивающим хозяину власть, не виданную прежде ни одним богом.

Долгие годы Аид стремился найти сферу. И так близко подошел к управлению человеческим миром, что держал ее в руках, благодаря алчной до власти жене. Забавно, что именно демон-полукровка Орфей нашел сферу в мире благословенных героев.

Другие и не догадывались о том, что скрыто в Орфее. Не просто демон, ведьмак и недавно назначенный аргонавт. Лишь одно существо знало о нем правду. И Аид не мог дождаться возможности уничтожить эту мойру после того, как, наконец, навсегда заполучит сферу в свои руки.

Воздух за спиной дрогнул, и бог, не глядя, понял, что позади стоит жена, ожидая его внимания.

— Полагаю, ты вернулась с новостями.

— Да, мой повелитель, — ответила она тошнотворно-сладким тоном. Аид знал, что этот тон призван успокаивать и обманывать. — Ты был прав. Она отправилась в Тартар за аргонавтом.

Он повернулся к Персефоне. Та стояла в полутора метрах от него, водопад шелковистых черных волос обрамлял ее крепкие плечи и спускался почти до тонкой талии. Будучи сама богиней, Персефона почти догнала мужа в росте — под два метра, и ее безупречная кожа и рубиновые губы, как обычно, привлекли его внимание. Дочь Деметры, богини плодородия, Персефона была заветной мечтой любого бога и человека. Включая его самого. Даже по прошествии всех этих тысячелетий она оставалась единственной женщиной, которую он желал каждый до унылого долгий день. Не то чтобы Аид иногда не желал — и не брал — других, но когда доходило до дела, именно Персефона была его парой.

Во всех смыслах слова.

Аид уставился суженными глазами в ее улыбающееся лицо, как всегда зная, что она прикидывает, как бы заполучить сферу и самой заправлять миром людей.

Поиски сферы превращались в проклятую череду упущенных возможностей, но это придавало веселье мероприятию. А он так скучал, мучая души. Аид наслаждался охотой так же, как моментом, когда обретет сферу и все четыре стихии и сможет послать подальше мойр и всех богов, включая обоих братьев. Всех, кроме любимой жены. Той, что предана ему, как и он ей, и никогда не перестанет придумывать способ одержать над ним верх.

Рот Аида искривился в порочной усмешке, а глаза обвели роскошное тело жены с головы до ног. Нельзя не любить женщину, не уступающую ему в порочности. Сцепив руки за спиной, бог подземного мира спустился по трем мраморным ступенькам.

— Значит, Аталанта нашла аргонавта Грифона в Тартаре. Что она планирует с ним сделать?

Персефона повернулась вслед за мужем, который миновал ее и подошел к окну, выходящему на их мир. Булькала и кипела лава, вдалеке возвышались зубчатые черные горы. И подобно дыханию, подобно песне на ветру разносились стоны душ, мучимых самым ужасным образом.

— Забрала его в Город грехов.

Благодаря своему совершенному зрению, Аид разглядел за далекой долиной душу в окружении взбешенной стаи собак, готовых проглотить жертву целиком. Силы бога подпитывала каждая полученная душа, и с каждой пыткой в этом мире власть его росла. В данном случае, человек хорошо нажился на подпольных собачьих боях, которые проводил в мире людей. И Аиду совсем не мешало осознание того, что повторяя эти бои с человеком в роли жертвы вновь и вновь, он лишь дает тому справедливое наказание. И всяко лучшее из заслуженного.

— Город грехов, говоришь?

Он обозрел этот уровень преисподней. Далековато от Тартара, где сейчас находилась Аталанта с павшим аргонавтом. Аид не сомневался, что она превратит Грифона в свою подстилку во всех смыслах слова. Он слишком хорошо знал, как злодейка захватывает не только тело, но и душу мужчины. И хоть секс был жарким, дальнейшие разборки с супругой, когда та выяснила, что он потерял сферу, оказались, мягко говоря, не из приятных. Вопрос в том, что Аталанта собирается сделать с аргонавтом? Сама она не приговорена к преисподней, а всего лишь заточена в чистилище своим колдуном-сыном, но явно планирует использовать арголейца себе на благо. Каким-то образом.

— Да, — ответила Персефона. — Она получила доступ в Город грехов и, поговаривают, скоро встретится с Кроносом.

Аид не сомневался, что его отец с удовольствием поимеет Аталанту. Эта дрянь горяча. Но и непредсказуема. Нельзя позволить ей испробовать на Кроносе свои женские чары и получить желаемое. А хочет она, несомненно, найти путь обратно в мир людей и наложить руки на сферу.

К сожалению, территория Кроноса и его последователей титанов в Тартаре была единственной частью подземного мира, куда Аид не мог заглянуть. А, следовательно, не знал, чем занимаются в этом жутком углу ада.

Правда, и не слишком интересовался, зная своего старого доброго папочку — этого бессмертного выродка. Пока подонок заперт там внизу, все хорошо.

Проклятая непредсказуемая Аталанта могла наобещать Кроносу что угодно.

— У нас там кто-нибудь есть?

— Тантал.

Тантал. Человек, который убил своего сына Пелопа, сварил из него суп и подал олимпийцам, приглашенным на трапезу. Аид представил это зрелище и ухмыльнулся. Тантала приговорил к Тартару сам Зевс, но подземный бог даровал этой душе особые привилегии, которых не имели другие обитатели, просто из любви к тому факту, что мерзавцу хватило смелости подшутить над Зевсом и другими эгоистичными олимпийцами.

— Тантал подойдет. Я хочу знать, что именно она планирует.

— Да, мой господин, — ответила Персефона.

Аид повернулся к жене и подошел к ней вплотную. Она его не боялась, и ему это нравилось. Другие женщины трусили, поскольку знали, чего ожидать. Персефона любила его извращенность.

Она положила ладони на плечи мужа, а тот обхватил ее за талию, потянул к себе, впился зубами в шею и ощутил сладчайший вкус ее крови. Кровь, и боль, и желание растеклись по языку, усиливая потребность в жене.

— Есть еще кое-что, — сказала Персефона, наклоняя голову, чтобы ему было удобнее.

— М-м? — Он лизнул место укуса, исцеляя его, затем укусил снова местечко почувствительнее.

— Возможно, тебе новость не понравится.

Аид поднял голову и уставился в ее изумрудные глаза.

— Выкладывай.

Она не отвела взгляд, но бог успел заметить вспышку страха, прежде чем Персефона скрыла ее за стальной решимостью. Вот еще одна черта, которую он обожал. Даже зная, что взбесит его, жена не отступала. Она встречала его гнев с высоко поднятой головой, хоть это и приносило ей побои и шрамы.

— Орфей нашел Мэйлию.

Багровый гнев, всегда возникавший при имени этой твари, медленно заскользил по венам и ударил в грудь. Аид изгнал девчонку в мир людей и не смог убить лишь из-за вмешательства проклятых мойр. Но он желал смыть свой позор кровью. Хотя его и не волновало, что жена гуляет на стороне, напоминание о том, что его брат Зевс сумел соблазнить Персефону прямо здесь, в подземном мире, и заделать ей ребенка, оставалось унижением, которого даже Аид не мог забыть.

Он уронил руки и отодвинулся буквально на несколько сантиметров, не отводя глаз от вероломной жены. В этом следовало винить и ее. По-прежнему следовало.

— И?

Она глубоко вздохнула.

— И я послала гончих его остановить, но ему удалось сбежать.

Аид вновь взглянул мимо жены на мраморное изваяние. Но на этот раз он видел предательство, а не победу. Предательство, которое он должен смыть местью.

— А мерзавка?

Персефона нахмурилась.

— Не называй так мою дочь. Но да, она ускользнула вместе с ним. Я посылала гончих не для того, чтобы причинить ей вред.

Нет, конечно, нет. Персефона любила это напоминание о позоре. Хотя эта любовь и заставляла Аида вновь и вновь мучить жену.

— И чего он хочет от этой твари?

— Не знаю.

Аид вновь взглянул на нее, на этот раз не замечая красоты жены. Он видел лишь расчетливую ложь.

— Выясни, — велел сквозь стиснутые зубы.

— Конечно, мой господин, — ответила Персефона тошнотворно-сладким голосом. Сейчас этот тон лишь раздувал гнев Аида. — Для тебя что угодно, любимый.

Она повернулась к двери, и он во второй раз захотел остановить ее, за волосы оттащить на алтарь за спиной и наказать. Но не стал этого делать.

Потому что сейчас следовало заняться более важными вещами, чем ее дерзость.

Когда жена вышла, Аид щелкнул пальцами. Из-за маленькой двери, скрытой в стене, появилось похожее на тролля существо ростом чуть больше метра и, волоча больную ногу, зашаркало по полу. Затем остановилось и взглянуло на Аида, раболепно сложив зеленые чешуйчатые ладони с перекрученными, слишком длинными ногтями.

— Да, господин.

— Оркус, где эта дрянь Мэйлия?

Единственной работой Оркуса в этом мире была постоянная слежка за Мэйлией для Аида. Если Зевс попытается пообщаться с той хотя бы минуту, у Аида появится предлог для убийства. Такое соглашение он заключил с Лахесис, этой навязчивой мойрой, когда целую вечность назад выкинул Мэйлию из своего мира и отправил к людям. Он наблюдал и ждал этой возможности, но за прошедшие три тысячи лет Зевс не проявил ни капли интереса к своей незаконной дочери. Возможно, сейчас слежка за ней наконец принесет пользу.

— Она в поезде, направляется на восток.

В поезде, идущем на восток. Аид взглянул в окно на порочный мир, который так старательно создавал в преисподней. В последние две сотни лет Мэйлия нашла убежище в районе Сиэтла. Она выбиралась оттуда, но не уезжала далеко от дома. Значит, теперь все изменилось.

— С Орфеем.

— Да, господин. С ними еще сирена.

Аид резко развернулся.

— Сирена? Какая?

— Скайла.

Самая старшая и свирепая из убийц Зевса. О, дела становятся лучше и лучше. Похоже, Зевс тоже охотится за сферой и использует сирен, чтобы следить за Орфеем, а когда тот найдет артефакт, несомненно, заберет его силой. Но зачем Орфею нужна Мэйлия?

Обдумывая возможности, Аид провел рукой по щетине. У Мэйлии нет способностей. По крайней мере, таких, о которых ему известно. Но что, если она каким-то образом связана со сферой? С братца Зевса станется наградить девчонку каким-нибудь даром, который царь богов однажды обратит себе на пользу.

Аид уронил руку.

— Отправь гончих.

— Мэйлия и остальные в поезде, господин. Путешествуют с большой скоростью.

— Поездом я займусь. Пусть гончие убьют Орфея и сирену, а Мэйлию оставят мне.

— Но мойра, мой господин…

Аид пронзил Оркуса взглядом, напугавшим чешуйчатое создание до глубины души.

— Мойра не сможет вмешаться, поскольку я не причиню этой твари вреда. У меня на нее другие планы. А теперь прекрати задавать глупые вопросы и делай, что велено.

Когда Оркус ушаркал прочь, Аид, сцепив руки за спиной, вновь посмотрел за окно на пылающий багровый горизонт. Лахесис, конечно, разозлится, что он послал гончих убить ее драгоценного Орфея, но Аид готов смириться с потерей души аргонавта. Да, душа героя — это приз, за который стоило бороться тысячи лет, но ради шанса обрести сферу и царство, по праву принадлежащие ему, Аид с радостью откажется от сделки, которую заключил, чтобы дать герою второй шанс на жизнь. И его не волнует утверждение Лахесис, мол, у Орфея есть своя роль в поддержании мирового равновесия. Значение имеет лишь обретение того, что ему положено.

В конце концов, некоторые вещи требуют жертв. Даже со стороны Аида.