Одержимость Фенрира

Глава 16

Глава 16

- Фенрир! Что у тебя с рукой? – испуганно вскрикивает сестра.

Не сразу понимаю, о чём она.

Какая к чёрту разница? Скорее найти…

Невидящим взглядом пару мгновений смотрю на правую ладонь, по которой стекают алые капли. Жжение в коже. Встряхиваю кисть, осыпаются мелкие осколки.

- Какая у них в Таарне… хрупкая посуда…

Встаю, покачиваясь. Перед глазами всё плывёт. Шум крови в ушах. Никогда в жизни не надирался до потери координации – волчий организм не воспринимает выпивку так, как обычный человеческий. Но думаю, как-то примерно так себя чувствуют пьяные в хлам люди. Не могу сосредоточиться, изо всех сил стараюсь сконцентрироваться на главном. Голоса других людей пробиваются в моё сознание глухо, как через вату.

- Надо скорее перевязать! – тревожится Фрейя. Тянется ко мне с льняной салфеткой… беру из её рук, кое-как отираю ладонь, даже не чувствуя боли от порезов. Отшвыриваю тряпку прочь.

Сестра ещё что-то говорит, но я уже не слышу.

Толкаю неловко стул, пытаясь выйти из-за стола, он падает за моей спиной.

- Не волнуйся… ты же знаешь – на мне, как на собаке… Пойду, немного остыну. Жарко тут.

И правда жарко. Огонь разносится по телу лесным пожаром. Кровь закипает и бурлит в венах. Надо спешить – переменчивый таарнский ветер меняет направление. Я уже почти не ощущаю Запах!

Тяжёлым пристальным взглядом меня провожает Арн.

- Нашему гостю нужна помощь?

Отталкивая валяющийся стул с пути, ухожу прочь. До меня доносятся отголоски ответа сестры.

- Если бы нужна была, он попросил бы! – Вздыхает Фрейя. – Ничего страшного, это для моего брата царапина. У него быстро заживает. Просто силу немного не рассчитал, наверное.

Я забываю о людях, которых оставил за своей спиной, тут же.

Ухожу в полумрак, за пределы круга света, растворяюсь в нём напряжённым и смертельно голодным хищником, который сдохнет, наверное, сейчас, если не найдёт свою долгожданную добычу.

Я ж тебя всю жизнь ждал! Не уходи. Потерпи ещё немного. Я уже почти.

Втягиваю ноздрями воздух. Лихорадочно отсекаю один за другим посторонние запахи. По крупицам вычленяю сладкий аромат моей Истинной. Примерное направление я понял.

Осталось понять, как найти в такой толпе.

Представление посреди ярко освещённой факелами площадки продолжается. Жонглёры ловко перебрасываются кинжалами, глухо бьют барабаны, резонируя с тяжёлыми толчками моего сердца в груди. Чёртовы огни слепят, лица людей в толпе напротив все погружены во тьму и сливаются в единую мешанину. Здесь слишком много народу. Но будь я проклят, если не найду.

Огибаю левое крыло длинного стола и погружаюсь в толпу. Ныряю в неё, как в бурную тёмную воду. Всматриваюсь в лица. Внюхиваюсь в запахи. Не то. Не то. Не то!

Волк внутри отчаянно рычит и рвётся вперёд. Подступает паника, что Запах вот-вот будет потерян.

А больше всего боюсь – никогда в жизни ничего так не боялся! – что всё это просто плод моего воспалённого воображения. Галлюцинации от усталости и слишком долгих и бесплодных поисков. У меня, наверное, сердце разорвётся, если окажется, что это так.

Нет, ещё не всё потеряно. Если есть хоть малейшая надежда… я не собираюсь сдаваться так просто.

Расталкиваю плечами толпу и двигаюсь дальше.

Это было где-то в той стороне. Совсем слабый аромат, приглушённый. Иногда я ощущаю его крупицы на ком-то в толпе, на одежде, как будто Она едва касалась этого человека, когда проходила мимо. Или, может, рядом постояла. На каждую такую встречу Волк реагирует вспышкой надежды.

Запах совсем перестал ощущаться в ночном ветре. А вдруг правда это всё привиделось? Вдруг так долго этого ждал, что просто всё себе придумал и обманул сам себя? Но нет, не может быть.

Надо всего лишь хорошенько поискать.

Скорей. Скорей. Догнать. Прижать. Забрать себе. Унести в своё логово, подальше от этой шумной толпы. Туда, где никто не помешает наслаждаться каждым мгновением обладания.

Каждым мгновением обретения.

Как будто половина души нашлась, и я больше не истекаю кровью.

Где ты? Где…

Подожди ещё немного. Не уходи. Я почти тебя догнал.

Такой нежный запах. Чистый.

Невинный.

Понимание этого бьёт диким хмелем в голову.

Никто до меня не касался.

Ты ведь тоже меня ждала, да? Не могло быть иначе.

Еле сдерживаюсь, чтоб не обернуться волком. Но из последних сил ещё пытаюсь не забыть, где я и что вокруг. Не хочется портить праздник сестре. Надо всё сделать тихо. Волк всегда охотится в полной тишине.

Толпа редеет. Впереди темнеют кроны деревьев – и освещённая луной узкая просёлочная дорога, истоптанная множеством ног. Совершенно пустая дорога. Весь Таарн сегодня на празднике. Наверное, надо остаться у праздничных шатров, я ещё не всё осмотрел… но чутьё влечёт туда, прочь от толпы. Оно меня ещё никогда не подводило, так что решаю не сопротивляться и идти туда, куда меня так сильно тянет, что просто больно дышать.

…А потом мой путь преграждает низенькая хилая фигурка. Тощий старик с такой длинной седой бородой, что конец ему приходится заправлять за пояс из простой верёвки, которым подпоясана его белая хламида.

Я достаточно повидал на своём веку, чтоб не пытаться сдвинуть с места этого человека.

Если тебе дорогу преграждает друид, это обычно что-то значит.

Но останавливаться для меня сейчас – смерти подобно. Что, если упущу?.. не могу терять ни мгновения, сердце бьётся так быстро, что от шума крови в ушах почти ничего не слышу. На моих руках уже когти, а клыки удлиняются. С каждым дыханием из горла рвётся низкий клокочущий рык. Так сильно хочется скорее догнать, схватить, и никогда и никуда больше от себя не отпускать.

Старик выставляет вперёд ладонь.

Мощной волной силы меня бьёт так, что торможу, будто в невидимую стену уткнулся. Ар-р-ргх… хочется рвать и метать.

- Постой, Волк! Хочу сказать тебе пару важных слов.

Смотрит с таким пониманием, будто сразу в душу. Как будто знает, что со мной сейчас происходит. И почему-то в его глазах – грусть. И в голосе тоже, когда говорит со мной:

- Я знаю, что Волков накрывает одержимость, когда они находят Истинную. Но не стану вмешиваться, раз боги изрекли свою волю. Просто помни, что ты человек, а не зверь. И береги девочку.

Ничего не отвечаю и едва ли его слышу.

Кровь шумит в ушах.

Паника накрывает удушливой волной.

Я больше не ощущаю Запах. Я потерял его! Безумею от тревоги. Из последних сил удерживаюсь от оборота. Если моя Истинная где-то рядом, я не хочу её напугать. Вдруг испугается чудовища, в которое я обращаюсь с каждым утекающим мгновением? И без того в висок длинной отравленной иглой колет мысль о том, как эта сладко пахнущая малышка воспримет новости о том, что она теперь моя, и я её забираю. Потому что никаких других вариантов, конечно же.

Моя.

Только моя.

Ау-у-у-у!..

На глазах друида слёзы, когда он отступает в сторону.

Забываю об этой встрече сразу же, как только освобождает мне путь, и тело свободно двигаться дальше.

Кидаюсь во тьму.

Под деревьями меня обступают прохлада и тишина, гул толпы и рокот барабанов остаются далеко позади, едва ощутимым ритмом, волнующим кровь. Только шум моего дыхания, когда иду, не разбирая дороги, проламывая густой подлесок массивным телом. Меня ведёт вперёд то, что выше меня, чему я не могу сопротивляться. Наполняя каждую клетку возбуждением и предвкушением.

Я был наполовину мёртв до Тебя.

Я оживаю с каждым биением сердца.

Нари

Первая мысль – броситься посмотреть, что у него с рукой.

Мне приходится себя останавливать.

Ты совсем дура, Нари?

Даже если забыть на мгновение, что ты под зельем невидимости, что тебе нельзя показываться чужакам, нельзя к ним подходить, нельзя даже разговаривать.

Кто ты такая этому чужому мужчине из далёкой страны? Правильный ответ – ты ему никто. У тебя нет права о нём заботиться. Вон, сестра рядом сидит. Она тут же подаёт ему салфетку, взволнованно касается тонкими пальцами мощного предплечья. Король встаёт во весь свой громадный рост. Что-то отвечает ей, отирает руку и небрежно отбрасывает салфетку прочь. Какой же высокий, всё-таки…

Закусив губу, продолжаю следить неотрывно. Сердце бросается вскачь. Да оно и не успокаивалось, по-моему, с того момента, как увидела я этого мужчину. А это плохо. Очень-очень плохо!

Мне. Нельзя.

Нельзя.

Нельзя.

Нельзя!

Зло вытираю ресницы и резко отворачиваюсь.

Всё на этом. Пора возвращаться. Добилась, чего хотела, идиотка? Вот теперь тебе точно будет о чём пострадать. И это ты даже близко к нему не подходила и не разговаривала. Молодец, нечего сказать! Умудриться влюбиться на расстоянии – это сильно. Правильно тебя папа из дома никуда не выпускал. Надо было слушать папу.

Тихая боль под сердцем колет иголочкой мерно, но неотступно. И всё-таки… это не такая сильная боль, как я боялась. Вполне терпимо. Хоть на этом спасибо.

Пытаюсь просочиться через толпу, чтобы уйти. Это оказывается неожиданно трудно. Народу вокруг тьма, меня никто не видит, люди напирают, толкаются, никто не хочет уйти с прохода. Моих слабых силёнок не хватает оттолкнуть. Приходится юркой рыбкой нырять в любой просвет. И молиться, чтоб получилось. Каждое мгновение в этой душной и жаркой толпе начинает всё сильнее меня угнетать. Я к такому не привыкла. Хочется скорее домой. В тишину и темноту. Задёрнуть шторы, лечь в постель, укрыться одеялом с головой. Вся эта музыка, грохочущие барабаны, шумные скрипки… людские разговоры, взрывы хохота… всем так весело.

Одна я на этом празднике чужая.

Не следовало мне вообще сюда приходить.

Всхлипываю и настойчиво пробираюсь дальше. Ну почему так плохо… и так хочется вернуться. Хотя бы просто стоять и смотреть на него. Ничего более притягательного в своей жизни не видела. Перед глазами до сих пор выразительное лицо с хищным взглядом, который медленно скользит по толпе. Может, девушку себе ищет? У нас так много красивых. Наверное, любуется местными красавицами.

Иголочка колет сильней.

А потом странное ощущение охватывает меня всю. Мурашки бегут по спине.

Останавливаюсь неподалёку от прилавка с почти разобранными пирожками. И не в силах больше бороться с искушением, оборачиваюсь.

Вижу короля в толпе, далеко позади. Он возвышается на голову даже над самыми высокими. Словно корабль, рассекающий волны, движется вперёд. Пронзая настороженным взглядом окружающее пространство.

Мне в голову почему-то приходит очень, очень абсурдная мысль. Которая конечно же не может быть правильной.

Что ищет меня.

Я понятия не имею, откуда это подозрение взялось.

Но когда я резко, испуганно меняю направление движения… он меняет его тоже.

С этого момента я не могу перестать оглядываться. Останавливаюсь постоянно и снова ищу взволнованно в толпе серебряные волосы и хищный пристальный взгляд… конечно же, нахожу. Он меня видеть не может. Как же тогда?..

И самый главный и сложный вопрос, на который не могу найти ответа.

Почему что-то в глубине меня так тянет остановиться и дать себя поймать?

Когда из ниоткуда берётся дедушка Гордевид и задерживает короля беседой, наверняка о чём-то важном, решаю воспользоваться этой передышкой. И уйти подальше. Когда я буду наконец-то дома, наваждение спадёт, я уверена. Это всё ночь виновата. И луна. И общая атмосфера будоражащая на этом празднике любви.

Я скоро очнусь.

И перестану сходить с ума.

Да с чего я вообще решила, что он идёт за мной? Зелье невидимости надёжно скрывает меня от посторонних глаз, я понимаю это по тому, как люди смотрят сквозь меня, как то и дело больно толкают в плечо или наступают мне на ноги. Внутренний голос шепчет, что не надо себя обманывать. Особенно в такой момент. Ты невидимка, Нари! И даже не только зелье виновато. Ты просто невидимка в жизни всех людей, кроме твоей собственной семьи. Так всегда было, так и останется.

Ночной ветер сушит сердитые слёзы.

Наконец-то эта ужасная толпа остаётся позади. Как и грохот праздника. Я к огромному своему облегчению выбралась из самой гущи – здесь прохладнее и даже дышать легче. Широкую поляну как следует вытоптали множеством ног, здесь уже никакая трава не растёт, идти хорошо.

Вот уже вижу впереди ту самую тропу, по которой я сюда пришла. Дальше путь мне знаком. Луна светит ярко, обратный путь будет лёгким. Я уже скоро буду дома. И вся эта ночь забудется, как сон.

Сладкий сон. От которого пора уже просыпаться.

Почти уже ступив на дорогу, почему-то слегка меняю направление. Мне боязно идти по ней, не знаю, почему. Я там как на ладони, одна-единственная заблудившаяся путница, которая уходит с праздника раньше всех других гостей. И хотя умом понимаю, что видеть меня никто не может, всё равно идти туда сейчас мне ужасно неуютно.

Хочется спрятаться – инстинктивно, спрятаться, как дикому испуганному зверьку.

И я сворачиваю под деревья.

Огни праздника остаются позади, и шум барабанов и скрипок глушится за ветвями, доносится как отдалённый ритм, входя в унисон со стуком моего сердца.

А оно стучит так, что мне его уже слышно.

Мне же нельзя… со страхом жду вспышки острой боли, её не может не быть от таких острых и невозможно ярких эмоций, какие испытываю сейчас. Но боль по-прежнему медлит, словно притаилась где-то под рёбрами – по-прежнему со мной, вечным фоном моей жизни, к которому я, увы, давно привыкла. Но не больше. И это… необъяснимо.

Настырно иду вперёд, переступая через поваленные ветви и огибая кусты, за которые так и норовит зацепиться юбка моего платья.

Ночью в лесу мне бывать еще не доводилось. Как же тут здорово! Так красиво, и так вкусно пахнет листвой, влажной землёй и какими-то ночными цветами. Но тихо – очень тихо, словно вся лесная живность затаилась. Ни сова не ухнет, ни соловей не запоёт. Даже сверчки молчат.

Странно это.

А потом я понимаю причину.

Когда мой чуткий слух улавливает далеко позади треск сучьев. По которым продирается через подлесок кто-то большой и массивный.

Хищник, идущий по следу. И вот теперь у меня больше не осталось никаких сомнений, кто именно – его добыча.

Припускаю быстрей.

Перехожу на быстрый шаг, а потом и на бег.

Волнение в крови разливается по телу, согревает до кончиков пальцев на ногах. Щёки горят, я задыхаюсь. Я не привыкла бегать. Тело не слушается, будто ватное. Руки и ноги странно заторможены, мне приходится делать огромное усилие, чтобы двигаться вперёд.

Чтобы не остановиться.

Это разве нормально, чтобы добыча с таким волнением ждала, когда её поймают?

Что будет дальше, пока не могу даже представить. Мозг мне словно отказал совсем. Он напрочь оказывается рассуждать логически.

Что надо прямо сейчас остановиться, восстановить дыхание и способность нормально рассуждать. Сбросить заклятие невидимости. Представиться, сказать, чья я дочь. Разумеется, гость моего отца не может причинить мне никакого вреда, это абсолютно исключено. Максимум, что меня ждёт – это неловкая светская беседа. Мы на свадьбе моего брата и его сестры. Совсем рядом целая толпа людей. И всё это…

…всё это совершенно не важно.

И слетает, как шелуха.

Когда я вся обращаюсь в один чистый животный инстинкт.

Убежать. Спрятаться. Ни в коем случае не снимать флёр невидимости, мою единственную защиту. Напряжённо прислушиваться, ждать, пройдёт ли большой хищник мимо…

Треск сучьев всё ближе.

Слышу шум громкого тяжёлого дыхания.

Я взбудоражена до предела. К этим звукам прислушиваюсь так жадно, словно от этого зависит моя жизнь. Дыхание этого мужчины за моей спиной заставляет мурашки бежать по всему телу сразу.

Надо бежать быстрее…

Но не могу.

Вместо этого замедляюсь, словно телу приходится двигаться сквозь плотную, вязкую пелену. Как муха, залипшая в смоле. Уже почти нет сил дёргаться и шевелить лапками.

Дрожь по телу.

Он совсем рядом.

Не решаюсь обернуться. Потому что знаю, что если обернусь, увижу горящие огнём глаза большого хищника. Который почти уже догнал свою добычу.

…и в самой чаще леса, под раскидистым многовековым дубом, тихо шелестящим листвой, это, наконец, происходит.

Фенрир…

Его имя прокатывается в моём сознании огненной волной, когда он меня настигает.

Одним броском покрывает всё оставшееся расстояние между нами. Прижимается к моей спине большим и горячим телом, обхватывает со всех сторон могучими ручищами, сжимает так, что кажется, мои бедные косточки сейчас хрустнут. Останавливает. Больше я не могу бежать. Я в капкане его рук, его хищного звериного запаха, который окутывает меня всю, жара его тела, такого лихорадочного, до ожогов на моей нежной коже, какого не может быть у нормального человека.

Меня всю, до кончиков пальцев, охватывает трепет.

Дрожу в его руках.

Дрожу, когда мне в шею утыкается носом – и глубоко втягивает запах моего тела.

А потом снова – мне в волосы. И снова. Как будто не может мной надышаться.

Мой слух царапает низкий хриплый шёпот:

- Я свихнулся… точно… наверное, от долгих поисков уже крыша поехала... Может, это все и правда глюки? Как можно так сойти с ума от пустоты…

Снова утыкается носом в меня, на этот раз под ухом. Нюхает и нюхает, как одержимый. Я вздрагиваю всем телом от сладкой дрожи каждый раз, когда это происходит. Теряю контроль. Страх смешивается с какими-то совершенно новыми для меня ощущениями, каких никогда прежде не испытывала.

- Нет, нет… ты настоящая. Ты живая! Ты… есть на свете.

Стонет от удовольствия.

О, господи…

Руки, крест-накрест обнимающие моё тело, сжимаются сильней, я ощущаю спиной каждый его вдох.

Он повторяет хриплым шёпотом исступлённо:

- Нашёл… нашёл… Моя!