Одержимость Фенрира

Глава 33

Глава 33

Нари

Солнце всё выше, я ощущаю его всей кожей. Оно проникает через тонкие занавески и наполняет комнату прозрачным, ясным светом. Это очень старое и обшарпанное помещение, доски облезли и где-то в углу, под потолком, даже подгнили. Но мне настолько всё равно, что даже смешно. Как вообще могут тревожить такие мелочи, когда в жизни происходит самое чудесное и нежданное.

Приподнимаю голову с подушки, смотрю вниз, снова роняю.

Нет, мы такими темпами сегодня вообще никуда не пойдем!

Фенрир умудрился заснуть. Прямо-таки отрубиться. Как будто всю ночь не спал, ей-богу! Хотя и я не лучше. Всё тело заливает истома, не пошевелиться…

А хотя, наверное, в этом вот как раз виноват скорее мой муж. Он даже во сне умудряется спать так, чтоб надёжно придавливать меня поперёк груди тяжеленной ручищей в буграх мощных мышц. Бдит. Чтоб я никуда не делась.

Осторожно, чтоб не разбудить, пробегаю кончиками пальцев по загорелой коже. Он даже не шелохнулся.

Сладко вздыхаю, улыбаюсь. Мне сегодня всё утро хочется! Наверное, за всю жизнь столько не улыбалась.

Жаль, не успела рассказать Фенриру, какой чудесный снился сон.

При воспоминании о том, как именно он меня разбудил, щёки вспыхивают жаром. Неужели так будет всегда? Даже не верится.

Робко тянусь и касаюсь его волос, глажу по голове, пропускаю меж пальцев упрямую жёсткую серебряную шерсть. Зверь в теле человека. Могучий, грозный… страшный для всех, кроме меня. Интересно, каково это, носить в себе дикую сущность?

Муж коротко вздыхает, мои пальцы опаляет горячее дыхание, коснуться его губ не успеваю. Отдёргиваю руку. Решаю, что, наверное, лучше не испытывать судьбу. Нам и правда ехать, а я уже не в силах пошевелиться.

Вот что теперь делать? Будить? Жалко. Хочется просто лежать, никуда не вылезать из нашего уютного гнёздышка в белых простынях, и смотреть, как он спит. Правда, спит слишком заразительно… пожалуй, так и я тоже скоро…

***

Просыпаемся оба лишь под вечер.

Переглянувшись, тянемся друг к другу. Молча, как два заговорщика, набрасываемся, и я не знаю, поцелуи это ещё, или уже укусы. Мы спешим так, как будто хотим надышаться друг другом впрок. Как будто у нас не целая жизнь впереди, а всего один день. Это невыносимо! Такая жажда. Даже малейшее расстояние воспринимается как физически невыносимое. Фенрир собирался спуститься за завтраком. Его не было пять секунд. Вернулся. Сказал, будет дёргаться, если я останусь одна даже ненадолго. Я его прекрасно понимаю – сама ходила туда-сюда, одетая и напряжённая, меряла шагами комнатушку.

В общем, спустились в трапезный зал за руку, переплетая пальцы. Рыжая смотрела на наши ладони, не скрывая зависти, но мне уже было всё равно. Да, я счастлива! И не собираюсь из-за этого стыдиться. Моё счастье куплено дорогой ценой. Никому не пожелаю столько боли и одиночества, которые я испытала.

Муж отдал хозяйке запечатанное письмо, договорился о гонце. Заплатил золотом, попросил отправить двоих. Предупредил, что вождь Таарна ждёт это послание, и если он узнает, что его не доставили, а деньги просто прикарманили, кому-нибудь отгрызёт голову.

Говорил это очень тихо и очень спокойно. Вот только во рту удлинились клыки, сверкнув в пламени очага, на котором поджаривался поросёнок. И хозяйка побледнела, как полотно. Долго кивала и раскланялась, угрожая вывалить свои достоинства не всеобщее обозрение, и поспешила поскорей ретироваться, искать подходящих гонцов. Наверное, теперь ей уже не хочется так уж сильно на моё место, мстительно подумала я. И с удовольствием придвинулась ближе к своему Волку.

Мне вообще всё время хотелось его касаться.

Есть такие цветы, которые всё время тянутся к солнцу, поворачиваются за ним, а на ночь закрывают лепестки, потому что без солнца им не нужно ничего, не нужен свет других светил. Кажется, со мной так же.

После позднего завтрака, который, учитывая вечерний час, скорее можно назвать ужином (Фенрир убеждал меня, что «когда проснулся, тогда и завтрак»), мы всё же покинули таверну.

Хозяйка к тому времени притащила тёплую одежду для меня, которую раздобыла где-то в деревне по приказу Фенрира – крестьянское платье из тёплого и грубоватого домотканного льняного полотна, парочку нижних юбок для тепла, тяжеленные ботинки на овечьем меху, которые оказались мне, правда, великоваты, и в придачу тёплый плащ с капюшоном, практичного тёмно-серого цвета.

Думаю, деревня озолотилась на моём муже. Правда, не то, чтобы местные сильно огорчились, когда странный чужак, хищно оглядывающий окружающих тяжёлым предупреждающим взглядом, наконец, убрался. Скорее, выдохнули с облегчением.

К сожалению, в деревне не нашлось ни одной карты.

Фенрир попытался по памяти восстановить примерный путь до Гримгоста. Я помогала, тщательно воспроизводя то, что помнила с детства. Мы вместе долго рисовали крошками на столе очертания крупных рек, которые мы дружно решили на всякий случай огибать. Для этого достаточно было забрать ещё немного влево, на запад. Конечно, так получался изрядный крюк. Но мы согласились с тем, что лучше дольше, но поспокойнее.

Странное происшествие с бешеной ядовитой рекой никак не давало мне покоя.

Места, которыми мы должны были продвигаться, считались совсем дикими. Но даже это казалось меньшим риском. В конце концов, что может угрожать мне рядом с моим Волком?

Правда, это означало также, что на много дней пути нам не встретится ни одной таверны и приличной постели. Вот это удручало больше всего. Кажется, я входила во вкус. Мне ужасно нравилось быть женой. Конечно, я понимала, что у нас сейчас «медовый месяц». И впереди будет немало трудностей. Но муж меня даже слишком баловал и обращался со мной так осторожно и бережно, словно я была величайшая драгоценность, такая хрупкая, которую одно неверное движение может разбить. Иногда мне приходилось специально дразнить его, чтоб взыграл снова тот дикий, неукротимо бешеный нрав, который я особенно любила.

Это были упоительные дни.

И ещё более упоительные ночи.

Мы мчались всё дальше на Север. Бескрайними степями, лишь изредка расцвеченные перелесками. Огромной холмистой долиной, раскинувшейся между Таарном и Вечными горами. Где на много дней пути почти не встречалось человеческого жилья. Суровые места. Прекрасные в своей первозданности.

Муж нёс меня на спине. Гигантский волн тащил не только меня, но и наши запасы пищи и воды, закупленные ещё там, в таверне. Когда они стали истощаться, он принялся охотиться. Ночами мы разводили костёр, и я засыпала, прижавшись к тёплому волчьему боку.

Обычно это случалось очень не скоро.

Мы как одержимые не могли насытиться друг другом.

И ночи… эти бесконечные, пьяные ночи, когда только звёзды были свидетелями нашей страсти – я не могла бы найти слов, чтобы описать, какой глубокий след выжигали они в моей душе. Я горела всё ярче, вспыхивала всё быстрее. Всё лучше училась языку любви – тому, как без слов сказать мужчине, как сильно я его люблю. И как сильно благодарна за то, что он научил меня впервые по-настоящему жить.

***

Стало ощутимо холодать, когда на исходе второй недели мы оказались в каких-то совсем уж диких и неприютных местах.

Вот уже несколько дней шёл снег, заметал горизонт, сколько хватает глаз. Слепил, бил в лицо тяжёлыми хлопьями.

Фенриру это очень не нравилось.

Я чувствовала, как напряжён Волк. И мне тоже невольно передавалась его тревога. Шерсть дыбом, глухое клокочущее рычание то и дело рвалось из мощной грудной клетки.

Сидя на его спине, я вглядывалась в круговерть там, впереди. Мне казалось, что я вижу очертания чего-то массивного и чёрного. Неужели уже горы, наконец-то? Мне не терпелось увидеть свой новый дом.

Но мой Волк отчего-то встал, как вкопанный. И повернул направо. Подальше от направления, в котором были те горы. Или скала? Пока было непонятно.

Ветер взвыл, ударил нам в спину. Он словно пытался сбросить меня, сорвать с его спины и унести. Так продолжалось битых полчаса. Волк упрямо шёл вперёд, грудью и наклонённой головой прошибая метель, которая превращалась в настоящий буран, со злостью завывающий над нами. Мне пришлось потуже затянуть плащ, надвинуть капюшон на лицо и пригнуться, вцепиться в волчью шерсть замёрзшими пальцами, но всё равно было ужасно неуютно. А потом…

Потом я увидела, что чёрная скала – теперь я была уже убеждена, что скала – тех самых знакомых очертаний… она снова маячит прямо перед глазами, впереди.

Как будто невидимая сила развернула нас. И теперь мы снова идём к ней, как бы не пытались уйти в другую сторону.

Фенрир страшно, бешено зарычал.

Буря вторила ему, дико подвывая.

В шуме ветра мне послышалось хлопанье тяжёлых крыльев.

Волк подо мной сорвался с места и побежал. Взрывая снег мощными лапами. Я не знаю, где он брал силы, учитывая, как долго мы шли, и как он должно быть устал. Но меня охватил дикий страх и я понимала, что нам надо любой ценой убраться из этой странной долины.

Она была совершенно плоская, мы спустились в неё, минуя гряду невысоких холмов.

Какая-то… странная.

Я поняла это, когда Волк вдруг снова остановился. Принюхиваясь напряжённо чёрным носом к запаху ветра.

А потом земля стала трескаться под его лапами.

И я в ужасе поняла, что это не земля. А лёд.

Мы – на поверхности озера. И оно стремительно проваливается под нами.

Фенрир взвыл. Схватил зубами меня за платье. Скинул со своей спины и отбросил подальше.

Я увидела отчаянный ужас в серебряном волчьем зрачке.

Страх не за себя. За меня.

Беги!

Беги, сказал мне его взгляд.

Я лёгкая, я должна была справиться…

Но как я могла его оставить?!

Стояла и смотрела, как из полыньи, в которую провалились его задние лапы, взмыли две чёрные струи отравленной воды. Совсем такой, как в реке. Схватили Волка и потащили вниз.

У меня не было сил даже кричать.

Ни единой ветки дерева рядом, никакой верёвки… ничего, чем я могла бы ему помочь. А я слишком маленькая и слабая. Никогда в жизни я так сильно не страдала от своего бессилия и от того, что у меня нет магических способностей.

Когда лёд стал трескаться и под моими ногами тоже, смогла лишь чуть отступить назад инстинктивно.

Страшное, дикое рычание.

Он бы мог сейчас сразиться с целым светом. Порвать кого угодно за меня. За нас. Но не было врага, которому можно было вцепиться в глотку. Как можно бороться со стихией? А зловещий плеск воды раздавался всё громче. Она вздымала пенистые чёрные воды, в которых таяли крупные хлопья снега, которые метали в нас безучастные небеса.

«Нет!» - послышалось мне в полузверином-получеловеческом рёве.

Нет…

Я же так и не успела рассказать тебе, какой чудесный был сон.

А потом волчьи клыки щёлкнули с оглушающим треском и Волк посмотрел куда-то за мою спину.

И я ощутила чьё-то присутствие.

Что-то большое и чёрное ринулось на меня с небес. Камнем упало, как ястреб падает на куропатку.

Тень чёрных крыльев заслонила слабый сумеречный свет, едва пробивающийся сквозь пелену снега.

Мне стало так страшно, что я боялась пошевелиться. Боялась оглянуться и посмотреть. Потому что сквозь вой ветра услышала тяжёлое приземление за спиной. И поняла, что позади кто-то есть.

На моё плечо легла чужая холодная ладонь. Крепко сжала.

Фенрир стремительно обращался человеком. Полу-лапы, полу-руки впивались когтями в край потрескавшейся льдины.

- Только попр-р-робуй… я тебя пор-р-р-ву заживо… - страшным, утробным рыком прорычал мой муж, расчленяя кого-то за моей спиной налитым кровью взглядом.

Холодные жёсткие пальцы на моём плече сжались крепче.

Невозмутимый мужской голос ровно произнёс.

- Прошу прощения. Но у меня приказ. Я её забираю.

Распахнулись гигантские чёрные крылья. Передо мной на снег упало воронье перо.

Меня схватили железным обручем чужих рук. Оторвали от земли.

От страха я крепко зажмурила глаза. Одна-единственная слеза выкатилась из-под ресниц, её тут же выстудил и заморозил северный ветер.

Не понимала, что происходит. Чувствовала только, что меня стремительно уносят. Куда-то в небо.

А моё сердце остаётся там, внизу.

И вместе с ним остаётся моя жизнь.