Одержимость Фенрира

Глава 58

Глава 58

- Ас-с-ура… - хрипит Фенрир. И я вижу, как его клыки удлиняются и превращаются в звериные. А пальцы становятся когтями.

Если бы ярость могла убивать, этот чёрный поток бы сейчас уже был распылён на мельчайшие брызги.

Но всё новые и новые грязные струи обвивают тело моего мужа. Плотный кокон кружащейся, словно в воронке, жижи бурлит… вот-вот грозит захлестнуть его с головой… не даёт обернуться Волком… и очень скоро не даст даже сделать вдох.

Меня словно в спину толкает осознание.

Я же помнила его рассказы! О бывшей хозяйке. Безумной королеве Гримгоста, которую сверг её же народ. Той, чьё место на троне асов занял Фенрир. Той, что в своих костлявых руках держала жизнь моего мужа столько лет, когда на нём был невидимый ошейник подчинения…

И вот теперь она держит его жизнь снова.

Я не понимаю, как так вышло. Он же говорил, Асура давно умерла!

Он рычит, страшно, клокочущие звуки достают меня до самого сердца. Ожоги на коже причиняют моему любимому мучительную боль. Я это знаю, я это чувствую. Хель… нет, Асура тянет его к себе.

Пока я почти теряю разум от переживаний.

Оглядываюсь растерянно.

Оказалось, что пока мы говорили, Мун пропал куда-то, его вообще здесь больше нет. Трус предпочёл вовремя ретироваться. Да уж, это не пьяного старика исподтишка прирезать.

Брунгильде все ещё плохо. Она сидит на полу и пытается откашляться. Хаг ранен и, тяжело опираясь на меч, вонзённый в каменные плиты пола, силиться подняться, пошатываясь. Но что он может против чёрной дряни?

Фенрира поймали в самой уязвимой человеческой форме. В момент, когда он полностью сбросил броню, раскрыл душу.

И вдруг я очень отчётливо, так остро, как никогда в жизни, понимаю, что кроме меня сейчас никто не поможет.

Смотрю на свои руки. Переворачиваю ладонями вверх. Вижу как будто впервые.

Дева-Жизнь…

Я думаю о том, что я – дочь двух великих магов. Дочь древних таарнских гор, напоённых магией. Я смогла возродить умершие деревья. И во мне сейчас горит огонь новой жизни.

А что еще может победить Смерть, если не Жизнь?

Эхо старых друидских песен, которые пела мне мама, когда я была маленькой, звучит в моих ушах. Шелест листвы в священных рощах Таарна. Я так хочу, чтобы Фенрир когда-нибудь побывал там вместе со мной! Чтобы мы привели туда наших детей.

Делаю шаг вперёд. Слёзы бегут по щекам, но вытирать их некогда.

Медленно иду вперёд. К источнику. Вода в котором стала черней, чем самая беззвёздная ночь. Чем душа той женщины, что пытается сейчас забрать самое дорогое, что у меня есть.

- Не… надо! – хрипит Фенрир. Смотрит на меня страшно.

Его глаза уже налились кровью. Тонкая красная струйка течёт из левой ноздри. Не могу этого видеть.

Я мягко опускаюсь на колени перед каменной чашей.

И сую обе ладони прямо в поток.

Дикий вопль прорезает тишину тронного зала. Женский вопль. Если можно так назвать эти жуткие звуки, наполненные скрежетом и визгом.

- Не-е-ет, не-е-ет! Больно! Не смей! Не смей!..

Я не стану внимать её мольбам. В её душе не было милосердия к чужой боли. Так пусть не просит теперь милосердия у меня.

Чёрный поток выплёскивается в моём направлении, но мерцающая дымка искр окружает моё тело, будто невидимый стеклянный купол. И ни единой брызги отравленной воды не может ко мне прикоснуться.

Спасибо, мальчики.

Я знала, что вы никому не дадите прикоснуться к вашей маме.

Мои ладони окутывает бледно-зелёное свечение. Вспыхивает на коже огоньками, разгоняет тьму. Все мои руки светятся. Почти до локтей. Свечение становится всё ярче и ярче. Разгоняет тьму.

Вода вокруг моих рук очищается.

А крики совсем тонут в скрежете… доносятся как свозь пелену…

- Не хочу-у-у… не пойду-у-у… только не туда… там темно… не-е-ет…

Всё тише и тише.

Пока, наконец, не наступает абсолютная тишина.

А я чувствую себя абсолютно вымотанной. Пустой. Такой уставшей, что нет сил даже пошевелить пальцем. Даже двинуться… я не могу этого сделать и тогда, когда со дна почти пустой чаши поднимается последнее щупальце, прямо на лету принимающее острую форму… метящее мне прямо в лицо…

Никогда в жизни не слышала ничего страшнее, чем утробный рык, казалось сотрясший сами основания гор.

А Фенрир, мне кажется, никогда в жизни не перевоплощался в зверя так быстро – между двумя тактами моего сердцебиения.

Гигантские клыки хватают за плечо так бережно, как волчица – новорожденного волчонка. Оттаскивают прочь.

Удар мощной лапы.

Каменная чаша разбита в пыль. А по каменному полу тронного зала змеится гигантская трещина. И обрушивается часть стены.

Ужасна и неодолима ярость Волка Гримгоста. И лучше не стоять у него на пути.

У него. И Волчицы Гримгоста.

Зачерпываю откуда-то со дна души. Посылаю в пространство выплеск силы, от которого вспышка зелёного света озаряет окровавленно-белую шерсть зверя, стоящего надо мной. Закрывающего меня собой. Мой свет впитывается в чёрные камни. И вот теперь я чувствую, что и правда – всё. Ни капли грязи и зла не осталось в пустой и растерзанной чаше Источника.

Дрожащими руками кое-как отталкиваюсь и поднимаюсь. Меня пошатывает. Но вроде бы ничего не болит. Наоборот – удивительно светлое и ясное ощущение. Откашливаю пыль, стоящую в воздухе клубами. Пытаюсь как-то отряхнуть платье, но это бесполезно. Пыль даже у меня в волосах.

И, не помня себя от счастья, влетаю в подставленные руки мужа.

Он поставил новый рекорд по скорости. На этот раз обращения в человека.

Впивается мне в губы. Я не успеваю сказать ни слова, и забываю, о чём хотела говорить… остаётся только изматывающая жажда. Которая так долго терзала мне душу и тело. И это не наши губы сталкиваются сейчас в бешеном, диком ненасытном поцелуе. Это наши души, изголодавшиеся друг по другу, сливаются в одну.

- Уходите отсюда уже, голубки! Мун наверняка пошёл за подмогой.

Смертельно усталый голос Бругильды проникает сквозь пьяную пелену. У меня кое-как получается очнуться и вспомнить об окружающей действительности.

Фенрир хмурится, не выпуская меня ревниво из рук. Мне кажется, он вообще теперь меня ни на шаг от себя не отпустит. А я и не хочу.

- Это что ещё?

Я наскоро объясняю, о ком речь. Муж тут же переключается в сосредоточенный режим. Хотя мне рвёт на части вид алых пятен на его горле, которые затягиваются слишком медленно. Я уверена, ему мучительно больно. Вот только прямо сейчас Волк Гримгоста, как обычно, забывает о себе. И думает только о деле.

Спеша и перескакивая с пятого на десятое, я рассказываю мужу, что Мун убил своего отца. Что Один и был тот, кто на самом деле приказал меня украсть. Подробности, зачем именно, решаю как-нибудь потом рассказать, в более спокойной обстановке. Иначе у моего драгоценного супруга опять сорвёт крышу. И про Хага рассказываю, с молчаливым укором – что он мой друг, как защищал меня, и что если б не он, я бы не дождалась. Это был приказ, украсть меня! Магия крови, которой Ворон просто не мог сопротивляться.

Фенрир смотрит хмуро и бросает тяжёлые взгляды за мою спину.

- Разве ты не понимаешь? Ты же сам когда-то сидел на цепи у этой… - я показала глазами туда, где был Источник, и невольно сглотнула. Не верилось, что всё позади. Из дыры в стене тихо лилась, невинно журча, простая и прозрачная вода горного источника.

Закончив свою пламенную речь, с тревогой смотрю на мужа.

Он горько усмехается. Произносит хрипло:

- Это меня карма настигла, не иначе. Сам когда-то так же украл чужую жену. По приказу.

Выпускает меня из рук.

Я удивлённо оборачиваюсь, когда идёт мимо меня.

Подходит к Хагу и… протягивает руку. Помогает встать на ноги. Хаг стоит, пошатываясь, опирается на перекладину своего меча, как хромец – на трость. А чёрное крыло жалко и бессильно свисает мокрыми перьями, на которых моя жалкая перевязь наливается багряными пятнами.

- Прости. Был не прав.

Никогда в жизни не думала, что мой жёсткий и упрямый муж умеет вот так просить прощения.

Хаг твёрдо сжимает его руку в ответ. Смотрит пристально, лихорадочно мерцающими чёрными глазами… Бледный, бескровный. Кажется, у нега начался жар. Мой первый порыв – пойти, потрогать лоб. Но я боюсь, что Фенрир станет ревновать, если я так сделаю, и закусив губу, я остаюсь неподвижной.

В тишине раздаётся голос Хага. Он говорит, с трудом выталкивая из себя слова. И мне становится страшно. Кажется, Фенрир приложил его сильней, чем я боялась. Неужели там ещё какие-то внутренние повреждения?! Ах, если бы я ещё и лечебной магией владела… но максимум, что могу, это цветы и деревья. Живые существа – совсем другое. А если бы и попыталась… прямо сейчас я выжата досуха.

- На твоём месте… Волк… я поступил бы так же. Я… заслужил. Так что в расчёте, - слабо улыбается Хаг.

Фенрир молчит. Какое-то время они смотрят друг другу в глаза. А потом мой муж жёстко спрашивает:

– А теперь давай-ка правду-матку. И только попробуй соврать. Я тебе черепную коробку вскрою и узнаю. Любишь её?

Хаг в шоке. Заторможенно отвечает:

– Ну да.

Мне хочется прибить этого тупоголового. Ну надо же слова выбирать, в самом-то деле!! Он сегодня точно решил без головы остаться?!

Через ладонь, которой я пыталась пробить себе лицо, смотрю на мужа.

На лице Фенрира ходят желваки. Сжимает ладонь Хага так, что бедняга кривится. Тот поспешно выдавливает из себя:

- Как сестру! Ч-чёрт… чем вы там… асы… питаетесь в своих дурацких горах…

Я уже решаю, что пора вмешаться…

Как мой муж вдруг хмыкает и отпускает руку Хага, добавляя ему, наверное, ещё пару мелких переломов. А потом с размаху хлопает его по плечу.

- Ну так скоро узнаешь. Идёшь с нами? Учти, два раза не предлагаю.

Сначала мне кажется, я ослышалась.

А потом, взвизгнув от восторга, прижимаюсь к мужу и повисаю на его руке. Он меня обнимает за плечи. Целует в висок. Тяжело вздыхает, как ужасно, ужасно замученный человек. И смотрит на меня с видом «как же скучно я, оказывается, раньше жил».

И тут где-то позади нас слышится шум, топот ног, лязг железа.

Брунгильда бросается наперерез – туда, ко входу, через который мы сюда пришли. И восклицает:

- Немедленно убирайтесь отсюда всей своей дурацкой компанией! И сопливые семейные сцены свои заберите. Рада за вас, но прямо сейчас не от всей души. Я бы хотела, чтоб вы отсюда выбрались целые и невредимые, и Хага с собой забирайте уже поскорей! Нечего этому оболтусу здесь время терять, я давно говорила.

Я смотрю на неё в полном шоке.

- Как… А ты?

Мы на мгновение встречаемся взглядами.

Она отрицательно качает головой.

- Кто-то должен прикрывать ваш отход.

Фенрир прищуривается. Внимательно смотрит на девушку.

- Малыш. Просвети-ка меня. Эту тоже забираем, или как?

Валькирия гордо возмущается:

- Я вам не «эта»! И поторопитесь уже. Продержу их, сколько смогу.

Вскидывает руку и снова притягивает своё копьё через половину зала.

Фенрир восхищённо присвистывает.

– Может, ещё подумаешь? Мужа нет, надеюсь? А то у меня для тебя на примете жених один есть…

Брунгильда вспыхивает так, что у неё, по-моему, на щеках яичницу жарить можно.

- Ещё одно слово, верзила, и я хорошенько подумаю, мешать или нет моим сородичам пускать тебя на шашлык!

Мой муж оскаливается в улыбке.

- Хороша! Огонь-баба. Ему понравится. Нет, баста! Не отвертитесь. Я теперь всё припомню, всё его сводничество! А, ч-чёрт… давай, красавица, не майся дурью, идём с нами!

Глаза Брунгильды начинают метать такие молнии, что я уже всерьёз подозреваю – то, что не получилось у Хели, сейчас с лёгкостью получится у неё.

Поэтому хватаю мужа за руку и тащу прочь. Туда, к тому зияющему провалу в скале, из которого мой муж появился. Пока не хочется сильно представлять, что ждёт нас там. Надеюсь, ничего хуже, чем уже случилось этим вечером.

- Как-то мне не очень хочется так быстро покидать вечеринку, - ворчит Фенрир. – Я только-только размялся! Вообще-то шёл сюда с маленьким невинным желанием всех порвать. Так что лучше бы остаться. А то какую-то недосказанность как будто чувствую. А я, сердце моё, терпеть не могу незаконченные дела.

- Я тебе разомнусь! – от возмущения меня взрывает так, что хочется его поколотить. – Я тут за него испереживалась вся, ночей не спала, не ела, а он…

Смеясь, Фенрир подхватывает меня на руки и затыкает поцелуем.

- Всё, всё! Угомонись, Волчица моя! Надо же, разошлась! Прям боюсь тебя уже. Так и быть. Идём! За этой ещё вернёмся. Пусть и не надеется. Эй, цыплёнок недощипанный! Ты идёшь, или как?

Хаг не сразу среагировал. Как будто почти не слышал, что ему говорят.

Но всё же шагнул в чёрный провал хода в стене вслед за нами.