Одной ногой в могиле

1

Я стояла перед дверью большого четырехэтажного дома в Манхассете, принадлежащего мистеру Лайаму Фланнери. Глядя на меня, каждый понимал — это не светский визит. Расстегнутая длинная куртка, пистолет в подмышечной кобуре и значок ФБР, выставленные напоказ. И штаны с блузкой я надела свободные, чтобы скрыть двадцать футов серебряного оружия, пристегнутого к ногам и предплечьям.

На стук ответил пожилой мужчина в деловом костюме.

— Специальный агент Катрина Артур, — представилась я (мое настоящее имя другое, но на значке было написано именно так). — Хочу видеть мистера Фланнери.

Лицо слуги расплылось в фальшивой улыбке.

— Посмотрю, дома ли хозяин. Ждите здесь.

Я знала, что Фланнери был на месте и что сам он, как и его слуга, людьми не являются. Собственно, я тоже не человек, хотя из нас троих у меня у единственной в груди бьется сердце.

Через несколько минут дверь снова открылась.

— Мистер Фланнери согласен вас принять.

Он сделал первую ошибку, и, если бы мне надо было решать, она стала бы последней.

«Ничего себе!» — первая фраза, которая приходила на ум при виде убранства дома Лайама Фланнери. Стены украшала резьба ручной работы, пол выложен очень дорогим на вид мрамором, и повсюду, куда ни глянь, со вкусом расставлены предметы антиквариата. Да, мертвец живет на широкую ногу!

Волоски у меня на спине встали дыбом, когда комнату наполнила сила. Фланнери не мог знать, что я ее чую, как и повадки его слуги-упыря. Может, на вид я и вполне заурядная личность, но кое-что «держу в рукаве». Помимо серебряных ножей.

— Агент Артур, — приветствовал меня Фланнери. — Вы, наверное, по поводу двух моих сотрудников? Полиция меня уже допрашивала.

Он говорил с английским акцентом, странным для обладателя ирландского имени. От его интонаций по позвоночнику бежали мурашки — акцент будил во мне воспоминания.

Я обернулась. «Живьем» Фланнери выглядел эффектнее, чем на снимке в досье ФБР. Бледная, прозрачная кожа будто светилась сквозь коричневую рубаху (роскошная кожа — одно из явных преимуществ вампиров). Глаза — чистая бирюза, а каштановые волосы ниспадали на ворот рубахи.

Хорош! Вряд ли ему приходилось бегать за своим обедом. Но больше всего впечатляла окружавшая его аура, эти напряженно звенящие волны силы. Мастер-вампир, никаких сомнений!

— Да, речь пойдет о Томасе Стиллвеле и Джероме Готорне. Бюро будет признательно за содействие.

Политес дал мне время, чтобы понять, сколько еще народу в доме. Я напрягла слух, но не засекла никого, кроме Фланнери, гуля-привратника и самой себя.

— Конечно, я готов служить закону и порядку, — произнес хозяин с едва скрываемой усмешкой.

— Вам здесь удобно вести беседу? — спросила я в надежде получше оглядеться. — Или предпочитаете более приватную обстановку?

Он усмехнулся:

— Агент Артур, если вы пришли с приватным разговором, зовите меня просто Лайам. Я искренне надеюсь, что мы найдем более увлекательную тему для беседы, чем Джером и Томас.

Я, конечно, не собиралась тратить время на болтовню после того, как заманю Фланнери в укромное местечко. Он попал в мой рабочий список, потому что был виновен в смерти своих работников. Хотя брать его под арест я не планировала: люди не верят в существование вампиров и упырей, поэтому закона, предписывающего, как обращаться с подобными убийцами, нет. Зато есть подразделение службы госбезопасности, и мой босс, Дон, присылает меня. Среди неумерших обо мне ходят самые разные слухи, которые множатся соразмерно удачно проведенным операциям. И только один вампир знает, кто я такая на самом деле. А с ним мы не виделись больше четырех лет.

— Лайам, уж не флиртуете ли вы с особым агентом, расследующим ваше участие в двойном убийстве?

— Катрина, невиновный человек спокойно воспринимает звуки приближающейся колесницы закона. В любом случае я благодарен федералам за то, что они прислали ко мне такую красивую женщину. Еще вы мне кого-то напоминаете, хотя я не припомню, чтобы мы раньше встречались.

— Не встречались. — Моя реакция была мгновенной. — Я бы запомнила.

Разумеется, речь не шла о комплименте в адрес Фланнери, однако он хихикнул с отвратительным самодовольством:

— Уж конечно!

Ах ты, самоуверенный сукин сын! Посмотрим, как долго продержится на твоем лице эта наглая ухмылка.

— Вернемся к делу, Лайам. Будем говорить здесь или приватно?

Он беспомощно развел руками:

— Раз вы так настроены, нам будет гораздо уютнее в библиотеке. Идемте.

Я проследовала за ним через анфиладу роскошных пустых комнат в потрясающую библиотеку с сотнями старых и новых книг. В застекленных витринах здесь хранились настоящие древние свитки. Однако мое внимание привлекло необычное произведение искусства на стене.

— На вид — примитив.

С первого взгляда материал можно было принять за дерево или слоновую кость. Но, приглядевшись, я поняла, что это человеческие кости.

— Работа аборигенов, ей почти триста лет. Подарок одного австралийского приятеля.

Лайам подошел ближе, его бирюзовые глаза наполнял изумрудный свет. Я знала, что скрывают эти огоньки. Похоть и голод у вампиров выражаются одинаково: в глазах переливаются изумруды, и появляются клыки. Лайам то ли захотел подкрепиться, то ли «пришел в охоту». Я же в любом случае не собиралась удовлетворять его желания.

У меня зазвонил сотовый.

— Алло!

— Агент Артур, вы еще допрашиваете мистера Фланнери? — спросил мой заместитель Тэйт.

— Да. Думаю закончить минут через тридцать.

(Перевод: если через полчаса я не отвечу на звонок, ко мне придут на выручку.)

Тэйт сразу отключился. Он терпеть не мог, когда я работала одна. Увы, ничего не поделаешь!

В доме Фланнери стояла гробовая тишина, которой могла похвастаться не любая могила. К тому же я давно не сталкивалась с мастерами-вампирами.

— Уверена, полиция сообщила вам, что тела Томаса Стиллвела и Джерома Готорна были почти полностью обескровлены. При этом на трупах не обнаружили ран, которые объясняли бы такую потерю крови. — Я сразу взяла быка за рога.

Лайам пожал плечами:

— У бюро есть версия?

О, у нас была не просто версия! Я знала, что перед самой кончиной Томаса и Джерома Фланнери затянул ранки у них на горле капелькой собственной крови: два тела без крови в жилах, и при этом никого не будоражат мысли о вампирах. Если не знать, в чем фокус.

Я ответила ударом на удар:

— У вас, разумеется, есть свои соображения на этот счет?

— Знаете, какую версию мне хотелось бы проверить, Катрина? Что на вкус вы еще слаще, чем на вид. Откровенно говоря, как только вы переступили порог моего дома, я лишь об этом и думаю.

Я не помешала Лайаму подойти вплотную и взять меня за подбородок. Лучшего отвлекающего маневра не придумать!

Его губы были намного холоднее моих и вибрировали энергией, так что у меня во рту приятно закололо. Целовался он отлично: чувствовал, когда зайти глубже и когда — по-настоящему глубоко. Я даже позволила себе минутное удовольствие (четыре года воздержания берут свое!), а потом занялась делом: обняла его так, чтобы было легче вынуть кинжал из рукава.

Он огладил ладонями мои бедра и нащупал твердые предметы под штанами.

— Это что за черт? — пробормотал, отстраняясь.

Я улыбнулась:

— Сюрприз!

И ударила.

Удар обещал мгновенную смерть, но я недооценила скорость Лайама. Он сбил меня с ног еще при замахе, и серебряный клинок на несколько дюймов не достал до сердца. Я не пыталась восстановить равновесие, упала и перекатилась, уходя от нацеленного в голову пинка. Фланнери превратился в размытую линию, пытаясь повторить удар, но отскочил, когда три метательных ножа воткнулось в его грудь. Проклятие, опять мимо сердца!

— Кровь святого Христа! — воскликнул Лайам.

Он уже отбросил всякое притворство: глаза озарило изумрудное сияние, из-под верхней губы показались два клыка.

— Наверняка ты — знаменитая Рыжая Смерть. Что привело в мой дом истребителя вампирского рода?

Судя по голосу, он был заинтригован, но не испуган. Однако стал осторожнее и обошел меня, пока я сбрасывала куртку, чтобы добраться до оставшегося оружия.

— Обычное дело, — ответила я. — Вы убили людей. Моя задача — сравнять счет.

Фланнери в буквальном смысле закатил глаза.

— Поверь, куколка, Джером и Томас сами напросились. Негодяи обворовывали меня. В наши дни сложно найти хороших работников!

— Говори-говори, красавчик. Я не против.

Покрутила головой, и еще два ножа скользнуло мне в ладони. Мы оба замерли и, почти не мигая, дожидались, кто первый нанесет следующий удар. Лайам не знал, что я заметила подкрадывающегося сзади упыря. Лайам болтал и явно тянул время. Он покачал головой, осуждая себя:

— Твой вид должен был меня насторожить. Ведь говорили, что у Рыжей Смерти волосы красные, будто кровь, глаза серые, как дым, а кожа… Да уж! Впервые вижу столь прекрасную кожу у человека. Господи, девочка я и не собирался тебя кусать. В том смысле, который ты вкладываешь в это слово.

— Мне льстит, что ты собирался меня не просто убить, но и оттрахать. Право, Лайам, как это мило!

Он ухмыльнулся:

— В конце концов, с Валентинова дня не прошло и месяца.

Он оттеснял меня к двери, и я не противилась. Выбрала самый длинный нож из всех, что скрывались в штанинах (настоящий короткий меч), и переложила его в правую руку вместе с метательными ножами.

Фланнери при виде моего арсенала широко улыбнулся:

— Впечатляет, но ты еще не видела моего копья! Сбрасывай одежки, и я тебе покажу. Можешь оставить на себе несколько ножиков, если хочешь. Так даже интереснее!

Он бросился ко мне, но я не попалась на приманку и метнула в него пять ножей, которые держала в левой руке, и развернулась, уходя от удара гуля, подкравшегося сзади. Одним взмахом, отдавшимся в плече, я со всей силы резанула клинком по шее упыря.

Клинок вышел с другой стороны. Мгновение, и голова горе-слуги вращалась, как на оси; круглые глаза выпучились на меня, прежде чем вывалиться на пол. Единственный способ убить упыря. Я его прикончила.

Лайам выдергивал из себя мои серебряные ножи, словно зубочистки.

— Ну, гадкая сучка, теперь я тебя не пожалею! Магнус больше сорока лет был моим другом.

Конец любезностям! Лайам приближался ко мне с неимоверной скоростью. У него не было оружия, кроме собственного тела и зубов, но и этого вполне достаточно. Фланнери саданул меня тяжелыми кулаками, и я отлетела в сторону. Несколько минут мы колошматили друг друга, опрокидывая столы, лампы и все, что попадалось на пути. Наконец он отбросил меня к противоположной стене, и я распростерлась под оригинальным шедевром, которым недавно восхищалась. Как только Лайам подступил ко мне, я ударом ноги повалила его на витрину, затем сорвала со стены барельеф и швырнула ему в голову. Фланнери нырнул, уклонился и выбранился, когда причудливая композиция разлетелась на куски.

— Никакого уважения к древностям! Это произведение старше меня! И откуда, будь я проклят, у тебя такие глаза!

Я понимала, о чем он говорит. Мои серые глаза теперь наверняка горели зеленым огнем не хуже, чем у Лайама. Драка вызвала к жизни доказательство того, что во мне течет смешанная кровь: наследство отца-вампира.

— Говоришь, этот пазл из костяшек старше тебя? А тебе сколько лет — двести-двести пятьдесят? Да ты силач! Я насаживала на кол семисотлетних вампиров, а удар у них был послабее. Тебя не скучно убивать!

Помоги мне, Господи! Я не шутила. Не особенно увлекательно проткнуть вампира и вызвать команду подбирать останки.

Лайам ухмыльнулся в ответ:

— Двести двадцать лет, куколка. Это годы без пульса. Те, что были прежде, не в счет — беды да нищета. Лондон тогда был всего лишь сточной канавой. За последнее время он здорово переменился к лучшему.

— Жаль, что ты больше его не увидишь.

— Ты не права, куколка. Думаешь, тебе будет приятно меня убивать? А я так уверен, что с наслаждением тебя оттрахаю!

— Посмотрим, чем ты богат, — подначила я.

Он перелетел комнату так быстро, что я не успела уклониться, и нанес сильнейший удар по голове. У меня искры посыпались из глаз, а простой смертный прямиком отправился бы в могилу. Я же, благо не нормальный человек, хоть и боролась с тошнотой, не утратила быстроты реакции.

Я обмякла: нижняя челюсть отвисла, глаза закатились… «Стекла» на пол, соблазнительно запрокинув голову и подставив горло. Рядом с вялой рукой лежал один из метательных ножей, который Фланнери выдернул из своей груди.

Пнет лежачую или нагнется посмотреть, насколько серьезно ранена?

Моя взяла!

— Так-то лучше, — пробормотал Лайам и опустился передо мной на колени. Обшарил тело и хмыкнул: — Сколько шума: воюет одна за целую армию! Зато какой на ней арсенал!

Он со знанием дела расстегнул на моих брюках молнию. Возможно, хотел оставить без ножей, что с его стороны было умно. Однако, приспустив штаны ниже бедер, остановился. Обвел пальцами татуировку у меня на бедре — я сделала ее четыре года назад, когда оставила прежнюю жизнь в Огайо ради новой.

Не желая упускать шанс, я схватила ближайший клинок и вонзила ему в сердце. Потрясенный взгляд Лайама остановился на мне.

— Думал, если уж меня «Александр» не убил, буду жить вечно…

Я готовилась завершить движение — смертельный нажим и поворот, когда последний фрагмент картины, щелкнув, встает на место.

«Александр» — это название корабля из Лондона, который лежит на морском дне уже двести двадцать лет.

— Ты который из них? — спросила я, ослабив хватку.

Стоило вампиру шевельнуться, лезвие рассекло бы ему сердце. Пока он неподвижен, клинок не убьет. Пока…

— Что?

— В тысяча семьсот восемьдесят восьмом году четверых осужденных отправили в каторжную колонию Южного Уэльса на корабле «Александр». Один вскоре бежал. Через год беглец вернулся и убил всех, кроме своих друзей. Один из них сам захотел стать вампиром, двоих заставили силой. Я точно знаю, кем ты не можешь быть. Но кто ты есть?

Будь такое возможно, его взгляд выразил бы большее изумление, чем когда я пронзила ему сердце.

— Очень немногие в целом свете знают эту историю!

Я многозначительно шевельнула нож, загнав его чуть глубже. Он понял намек.

— Джэн. Я — Джэн.

Черт побери! Рядом умирал человек, который почти двести двадцать лет назад превратил моего любимого в вампира. Вот и говорите после этого об иронии судьбы!

Лайам, или Джэн, был убийцей. Он сам признался. Возможно, его работники и впрямь подворовывали: придурков на свете хватает. Вампиры, когда речь идет об их собственности, играют не по человеческим правилам. Они фанатично защищают все, что считают своим. Если Томас и Джером знали, кто такой Фланнери, и все же крали у него, они должны были понимать, чем это грозит. Моя рука дрогнула по иной причине. Все просто: я могла оставить Кости, но была не в состоянии убить того, кто дал нам шанс встретиться. Зовите меня сентиментальной дурой!

— Лайам, иди Джэн, если тебе так больше нравится, слушай меня внимательно. Мы с тобой сейчас встанем, я выдерну нож, и ты убежишь. Сердце у тебя проткнуто, но это излечимо. Я задолжала кое-кому жизнь и отдаю долг твоей.

Он уставился на меня. Сияние наших глаз слилось.

— Криспин… — Настоящее имя Кости повисло между нами, но я не отозвалась. Джэн болезненно хихикал — Кто же еще, как не Криспин? Я должен был догадаться по тому, как ты дралась; не говоря о татуировке, точь-в-точь как у него. Подлый трюк — прикинуться, что ты без чувств. Он бы на такое никогда не попался и пинал тебя, пока не перестала бы притворяться.

— Ты прав, — сухо ответила я. — Это первый урок, который мне преподал Кости: всегда пинай лежачего. Я приняла к сведению. Ты — нет.

— Ну-ну, малютка Рыжая Смерть… Вот, значит, отчего он так хандрит в последние годы.

Мое сердце сжалось от радости. Джэн подтвердил то, о чем я себе и думать не позволяла. Кости жив! Пусть он возненавидел меня за побег, но жив.

Противник развивал полученное преимущество:

— Вы с Криспином… Хм! Мы его не видели несколько месяцев, но я мог бы разыскать. И тебя к нему отвести, если хочешь.

При мысли увидеть Кости я едва не развалилась на части от наплыва эмоций. Чтобы скрыть их, заливисто рассмеялась:

— Ни за какие деньги! Кости нашел меня и превратил в наживку для тех, кого убивал ради заработка. И еще уговорил сделать эту татуировку. Кстати, о деньгах. Увидишь Кости, напомни ему, что он со мной не расплатился за работу, хотя обещал. Единственная причина, по которой ты сегодня празднуешь победу, — это то, что он когда-то помог спасти мою мать. Я лишь возвращаю долг. Но если когда-нибудь вновь увижу Кости, то только на острие своего ножа.

Каждое слово причиняло мне боль, но нужно было сказать именно так. Признайся я, что все еще люблю Кости, и стану петлей на его шее. Если Джэн повторит ему мои слова, Кости распознает ложь. Не он отказывался платить мне за работу — я сама не взяла деньги. И не он уговаривал меня сделать татуировку — я заказала картинку со скрещенными костями, как у него, от тоски, уже после расставания.

— Ты отчасти вампир. Наверняка. Ведь у тебя светятся глаза. Скажи почему.

Я хотела послать его ко всем чертям, но передумала. Джэн знает мою тайну, а рассказ о том, как все вышло, отвлечет его.

— Один вампир-новичок изнасиловал мою мать, и, к несчастью для нее, сперма у него оказалась свежей. Не знаю, кто он, но настанет день, когда я найду его и убью. А до тех пор буду разбираться с мерзавцами вроде него.

В дальнем углу комнаты зазвонил мой сотовый. Я и не подумала отозваться, но поспешно заговорила:

— Это моя группа поддержки. Я не отвечу, и они вломятся сюда. Тебе с ними сейчас не справиться. Двигайся медленно, распрямляйся. Когда я выну нож, беги, словно за тобой черти гонятся. Жизнь спасешь, но в этот дом больше не возвращайся. Договорились? Подумай, прежде чем отвечать, — я не блефую.

Джэн натянуто улыбнулся:

— О, я тебе верю. Твой нож у меня в сердце, и нет причин лгать.

Я и глазом не моргнула:

— Тогда давай все так и сделаем.

Джэн начал разгибаться. Я видела, что каждое движение причиняет ему нестерпимую боль, но он стиснул губы и не издал ни звука. Когда мы оба оказались на ногах, я осторожно извлекла клинок из его спины и отсалютовала окровавленным лезвием:

— До свидания, Джэн. Чтобы больше я тебя не видела!

Он вылетел в окно по левую руку от меня не так молниеносно, как прежде, но все же с впечатляющим проворством. Снаружи донеслись звуки шагов моих людей.

Я воткнула кинжал себе в живот — достаточно глубоко, чтобы упасть на колени, и достаточно высоко, чтобы избежать смертельного ранения. Когда мой заместитель Тэйт ворвался в комнату, я задыхалась, скрючившись вдвое и заливая кровью роскошный толстый ковер.

— Господи, Кэт! — воскликнул он. — Кто-нибудь! «Брамса» давай!

Еще двое моих офицеров, Дэйв и Хуан, с готовностью бросились выполнять приказ. Тэйт поднял меня и вынес из дома. Я, прерывисто дыша, инструктировала:

— Один ушел. Не преследуйте. Слишком силен. Больше в доме никого, но все же проверьте и отступайте. Надо уходить — он может вернуться с подкреплением, тогда нас просто перережут.

— Один обход, и уходим, уходим! — приказал Дэйв, придерживая дверь фургона, в который меня грузили.

Тэйт выдернул нож и наложил на рану повязку. Затем дал мне проглотить несколько таблеток, неизвестных обычным фармацевтам.

Четыре года и команда блестящих ученых понадобились моему боссу Дону, чтобы выделить из крови неумерших компонент, ставший чудо-лекарством. У нормальных людей он будто по волшебству сращивал сломанные кости и останавливал внутренние кровотечения. Мы назвали это средство «Брамс», в честь писателя, прославившего вампиров.

— Нельзя тебе было идти одной, — распекал меня Тэйт. — Черт побери, Кошка! Впредь слушайся меня!

Я слабо хихикнула:

— Как скажешь. У меня нет настроения спорить.

И потеряла сознание.