Отблески света

Часть 2. Глава 4. О том, как важно заботиться о своем здоровье

Что-то не дает мне покоя. Приятная темнота обещает укрыть от всех забот, от боли и нестерпимого жара, подбирающегося к сознанию. Нежным покрывалом она окутывает меня, забирая все то, что так терзает, в свои бесконечные глубины. Еще немножко потерпеть раскаленный воздух – и все закончится. Совсем скоро на смену огненной лихорадке придет долгожданная прохлада покоя. Однако что-то мешает, жужжит над ухом, тормошит за плечо, призывая вернуться.

С трудом разлепляю глаза. Вижу деревянную доску пола с завитками моих собственных волос, разбросанных по обе стороны от лица. Оказывается, жар – не бред больного разума. Он действительно давит со всех сторон, настолько сильный, что кажется, будто еще немного – и кожа начнет плавиться.

Сколько времени я лежу без сознания? Каким чудом не сгорела? Пугаясь от мысли, что пламя вот-вот настигнет меня, рывком поднимаюсь на колени и во что-то врезаюсь многострадальной спиной. От боли на мгновение темнеет в глазах, но чей-то возглас помогает взору проясниться. Вытягиваю руку и цепляюсь ею за подоконник. Затем я приподнимаюсь на непослушных ногах, явно желающих сложиться пополам, и оглядываюсь через плечо, чтобы оценить обстановку.

Странно, карниз лежит рядом, а не на мне. Может, во время падения я сама отбросила его в сторону? За моей спиной стоит маленький мальчик лет семи и во все глаза смотрит на меня, упорно пытающуюся справиться с непослушным телом. Некоторое время мы изумленно взираем друг на друга – лишь краем глаза я отмечаю, что огонь ни капли не приблизился, словно невидимая стена отгораживает нас от него. Дерево будто и не горит вовсе, по-прежнему оставаясь достаточно крепким, чтобы не рухнул потолок и не провалился пол. Создается ирреальное ощущение, как будто голодное пламя теперь безобидное, декоративное и облизывает дерево, не причиняя ему никакого вреда.

Однако мой ступор длится всего несколько секунд, после которых я хватаю мальчика за плечо и с помощью ветра выталкиваю из окна. Не дожидаясь, когда пропавший куда-то дым вновь хлынет со всех сторон, перебираюсь через подоконник и выпрыгиваю на улицу. Едва не спотыкаюсь о бессознательное тело Шея, но равновесие все-таки удержать не получается. Опрокидываюсь и упираюсь руками в землю, покрытую редкой травой.

– Малыш, ты знаешь, где твои родители? – осторожно спрашиваю я, пытаясь привести Шея в сознание.

– Я не малыш, – обиженно насупливается ребенок. – А родителей у меня нет, я пойду с тобой.

Ну что ж, не бросать ведь его в горящей деревне.

После нескольких шлепков по лицу Шей открывает глаза и со стоном хватается за покрасневшие щеки.

Да, я немного выместила на нем свою злость – это ж надо додуматься броситься в горящий дом! Уж попросил бы меня, я ведь в последнее время совсем ненормальная, всех лезу спасать.

– Поднимайся, нужно уходить, – говорю я, оглядываясь по сторонам в поисках лучшей дороги.

Половина домов сгорела и обвалилась. Некоторые остаются нетронутыми благодаря достаточному расстоянию от тех, что уже горят. Сектантов нигде не видно – похоже, мне удалось одним ударом расправиться со всеми. Ночной воздух наполняют клубы едкого дыма, превращая деревню в призрачное поселение из какой-нибудь страшной сказки. Местных жителей тоже не вижу, наверняка все успели скрыться в лесу.

Сколько же времени мы здесь провели и почему огонь до нас не добрался?! Ладно, сейчас не время об этом думать.

Беру за руку мальчика и быстрым шагом веду его по дороге к нетронутым пожаром домам. Так мы втроем и покидаем деревню, шагая по главной улице в облаке дыма.

Если бы кто-то наблюдал со стороны, он бы увидел жуткую картину, как из удушливой серой темноты выныривают три силуэта: один совсем маленький, от чего случайному свидетелю стало бы только страшней. Ведь кто еще может выйти из сгоревшей деревни, как не кровожадные дети смерти?

С помощью ветра я определяю направление, в котором нужно двигаться, чтобы найти Вивиллу. Хорошо хоть она не делает глупостей и дожидается нас на безопасном расстоянии в лесу. Если б еще и за ней пришлось бегать, я бы этого точно не выдержала. И без того переставляю ноги из последних сил, удерживая себя простым, но таким настойчивым «надо».

Когда мы добираемся до Вивиллы, она с радостным воплем бросается брату на шею. Я с облегчением выпускаю руку мальчика и бреду к фоару, намереваясь достать из сумок одеяла. Обо всем лучше подумать утром, а пока ночная темнота не покинула землю, необходимо поспать и, насколько это возможно, восстановить силы.

Спим мы примерно до полудня. Солнце уже высоко над горизонтом, когда ветер сообщает о приближении постороннего и тем самым будит меня. Ощущение такое, будто я вовсе не спала, а если и спала, то в это время кто-то продолжал выкачивать из меня силы.

Все тело ноет от переутомления. В горле саднит, словно его протерли наждачной бумагой, но больше всего меня беспокоит поясница. При воспоминании об увиденном во время купания становится по-настоящему жутко. Попытка пошевелиться приводит к нарастанию боли, делая ее почти невыносимой. Напоминает о себе и спина, познакомившаяся ночью с карнизом. Но вставать-то нужно!

Собираюсь с силами, сажусь. Лениво осматриваюсь. Ребята еще спят, все трое.

Для близнецов эта ночь тоже не была простой, а что пережил маленький мальчик, обнаруженный мною в горящем доме, остается только гадать. Похоже, именно этого мальчика бросился спасать Шей, да только не успел, угорев от нехватки кислорода до того, как нашел ребенка. Повезло, что мальчик сам каким-то чудом оказался в комнате, когда я очнулась, иначе… как ни стыдно это признавать, но, будучи в полуживом состоянии, я бы не стала обыскивать дом в поисках людей, нуждающихся в спасении.

Приближение незваного гостя не пугает, вызывая лишь досаду. Сейчас хочется лечь обратно в импровизированную постель и не двигаться, чтобы не беспокоить поясницу, а не дожидаться незнакомца. Что ему от нас нужно? Почему он не проехал мимо по дороге, почему свернул в лес, направляясь прямо к нашей поляне? Сражаться сейчас нет никакого желания, но один человек – не проблема. Я знаю, что в случае необходимости справлюсь.

Он выезжает на поляну верхом на невзрачном фоаре обыкновенного коричневого цвета, столь непривычного среди ярких красок мира. Однако на фоаре мое внимание не задерживается – им с первого же мгновения завладевает всадник.

Изящный синий костюм подчеркивает гордую осанку. Уверенный взгляд приковывает к месту, не давая пошевелиться и лишая дара речи. Длинные серебристые волосы в свете солнца искрятся ярче воздуха, сверкая и переливаясь, будто нити с нанизанными на них крошечными бусинами бриллиантов. Легко соскальзывая со спины фоара, всадник усмехается и направляется ко мне, все это время неотрывно глядя прямо в глаза.

Справляюсь со странным оцепенением. Я переставляю ноги, принимая более устойчивую позу, и создаю в руке ослепительный золотистый шар – он оказывается неожиданно мощным даже для меня самой. Удивительное чувство уверенности поднимается в душе, наполняя сознание теплом и неестественным для ситуации спокойствием.

– Еще один шаг – и я убью тебя, – говорю твердо.

– Эх, Алиса, опять этот Первозданный Свет, – насмешливо фыркает Альрайен, даже не делая попытки остановиться.

– Что? – От удивления чуть не роняю шар, но каждый шаг аллира нервирует и увеличивает напряжение. Не выдерживаю, вновь вскидываю руку, готовая в любой момент запустить светом в Альрайена. – Не смей, не приближайся!

– Ударишь собственного мужа? – приподнимает бровь Альрайен в изумлении и вдруг смеется: – Да, ты можешь. Ну же, попробуй. Может, тебе станет легче.

– Легче? – переспрашиваю, чувствуя, как меня охватывает ярость. – Что ты такое говоришь?! Легче мне уже не станет!

Конечно, я не собираюсь его убивать и даже калечить до того момента, как близнецы окажутся в безопасности, не имею права. Делая шар света не столь опасным для жизни, швыряю в Альрайена. Он не отбивается – все равно бессмысленно. Ловко уворачиваясь, аллир призывает ветер – и тот встает между нами почти непробиваемой стеной.

– Вот выпустишь пар – сразу почувствуешь себя лучше, – продолжает насмехаться Альрайен.

– Убью! – рычу я и бросаюсь к аллиру, на ходу выхватывая меч.

Пока преодолеваю разделяющее нас расстояние, обращаюсь к ветру в надежде на эффект неожиданности. Поток воздуха скручивается в тугой хлыст и делает Альрайену подсечку, стегая сзади по ногам с такой силой, что тот опрокидывается на спину. Успевая разглядеть потрясенное лицо аллира, я с довольной усмешкой отмечаю, что сюрприз удался.

Альрайен явно не предполагал, что я научусь пользоваться ветром за такой короткий срок. А чего, спрашивается, ожидал? Что я впаду в депрессию и буду рыдать, забившись в угол? Нет, они у меня все поплатятся за свою роль в этой истории!

Падение сбивает концентрацию Альрайена. Стена из ветра рассеивается, пропуская меня. Однако аллир успевает подняться до того, как мой меч его настигает.

– Мою магию используешь против меня?! – с наигранным возмущением удивляется Альрайен, отбивая удар своим клинком. – Как не стыдно, Алиса!

Я наступаю на него, нанося удар за ударом, используя не только меч, но и ветер. Однако застать аллира врасплох больше не получается – он успешно защищается. Кажется, будто драка лишь забавляет его. Просто разминка, легкая, приятная. А вот мне тяжело. От резких движений спина горит огнем, в пояснице пульсирует такая боль, что хочется кричать. Все свои чувства я вымещаю на аллире, не прекращая наступления.

– А ты молодец! – восхищается Альрайен с веселой улыбкой. – Отличная тренировка в комбинированном применении ветра и меча, тебе только на пользу!

Сил на ответ уже нет. С каждым ударом, с каждым разворотом или рывком они покидают меня. Тело слабеет и молит об отдыхе. Но я продолжаю нападать, пытаясь хоть вскользь задеть Альрайена, нанести пусть легкую рану, чтобы только добраться до него, причинить боль, даже не сравнимую с той, что я испытываю сама.

Моя боль настолько невыносима, что на глаза наворачиваются слезы. Я чувствую, как дрожат руки, как ветер выпивает остатки моих сил, но не могу остановиться.

Боже, как больно!

Кусаю губу и надеюсь, что в пылу сражения Альрайен не увидит моих слез. Я разворачиваюсь, уклоняясь от атаки. Ощущаю, как взметнувшийся при развороте ветер осушает соленые капли на ресницах. Скольжу вбок, нанося аллиру очередной удар, однако он вновь его отражает.

Острая боль вспыхивает в пояснице, вгрызаясь глубже, разрывая тело на части. Брызжут слезы, всего лишь на мгновение запаздывает реакция. Я даже понять не успеваю, как Альрайен выбивает меч и перехватывает меня, смыкая руки на талии. От новой вспышки боли ноги подкашиваются. Я невольно откидываюсь назад, от чего почти ложусь на его руку, ту самую, которая придерживает меня за поясницу.

– Алиса? – удивляется Альрайен при виде моих слез. В таком положении их невозможно не заметить. – Нам просто нужно спокойно поговорить и во всем разобраться.

Глупый! Он думает, что дело только в проклятой свадьбе.

Не желая смотреть в его посерьезневшие, такие пронзительно-синие глаза, устало прикрываю веки.

Странно, сознание куда-то ускользает. С каких пор я стала такой неженкой? Постоянно подаю в обморок, то в замке, полном сектантов, то в горящем доме. Теперь опять.

– Алиса? – Доносится встревоженный голос откуда-то издалека.

Чувствуя, как руки перехватывают по-другому, больше не касаясь поясницы, я приоткрываю глаза и вижу кровь на ладони аллира.

– Откуда?.. – теряется он. А я наконец проваливаюсь в уже привычную темноту, надеясь, что хотя бы на этот раз никто не нарушит покой.

Время тянется, превращаясь в густую, вязкую массу. Дни и ночи смешиваются в сознании, врываясь в него непонятными, резкими вспышками. Темнота вновь обманывает меня, или ей просто мешают завладеть мною полностью. Да, точно – мешают.

Как же я устала от них! Кто просил меня мучить? Зачем? Временами темнота милосердно укутывает, затопляя собой все чувства и эмоции, но потом кто-то выдергивает меня из нее. Возвращается боль, терзая поясницу, выдавливая слезы из глаз и срывая стоны с непослушных губ.

Здесь жарко и отчего-то влажно. Наверное, это плавится моя собственная кожа. А потом все мучения сменяет приятная, прохладная темнота, заботливо принимающая в свои объятия. Но это длится недолго: меня вновь безжалостно выдергивают назад, заставляя переживать эту боль снова и снова. И так продолжается вечность.

– Как можно столь беспечно относиться к собственному здоровью, – звучит взволнованный, полный затаенной боли голос в один из тех моментов, когда темнота отступает, возвращая возможность отчасти воспринимать окружающее пространство. Чья-то рука нежно гладит щеку, одаривая нежной и такой желанной сейчас прохладой. Подушечки пальцев почти невесомо скользят по лбу, убирая слипшиеся от пота пряди волос. И здесь прохлада – приятно. Потом пальцы гладят губы, в отличие от остального тела пересохшие. – И я виноват, не заметил, как тебе плохо, позволил устроить эту глупую драку…

Потом возвращается темнота, но, как всегда, ненадолго.

В другой раз я отстраненно наблюдаю за тем, как, положив меня на живот, чем-то жгучим, но свежим, мятным мажут поясницу, заново бинтуют, переворачивают обратно на спину.

– Она поправится? – с надеждой спрашивает мужской голос. Нет, голос принадлежит не мужчине – молодому парню.

– Да, целитель обещал, что все будет хорошо, – отзывается тот, кто обвинял меня в беспечности. – Удивительно, как столько времени Алиса могла делать вид, будто все хорошо. А ведь эта рана причиняла ей боль. Если б не целитель, спустя какую-то пару дней… – голос обрывается, не договаривая.

– Но все ведь обошлось. – Парень некоторое время в смущении молчит, однако решается на вопрос: – Ты на самом деле ее муж?

Ответ я не слышу, оступаясь с границы, на которой балансировала, и вновь проваливаюсь в темноту.

А потом я, наверное, брежу. Мое лицо покрывают нежные, прохладные поцелуи, ненадолго остужая разгоряченную кожу. Мне хочется, чтобы это никогда не заканчивалось. Боль почти отступает, то ли благодаря лечению, то ли благодаря темноте, бережно удерживающей меня на самом краю сознания.

Там, где легкими, воздушными поцелуями губы касаются моей кожи, она перестает гореть нестерпимым жаром, и приходит долгожданное облегчение.

Кто-то целует мои щеки, лоб, закрытые глаза и даже губы. Я качаюсь на мягких волнах и наслаждаюсь удивительными ощущениями, впервые желая вернуться в реальный мир, а не в таинственные глубины темноты. Поцелуи переходят на мои руки – пальцы, ладони, запястья. Хочу очнуться от тягучего плена, вырваться на свободу и в полной мере почувствовать прикосновения губ, а не плыть по зыбкой границе между бредом и явью. У меня почти получается, ресницы вздрагивают. Но в этот момент поцелуи вдруг прекращаются. Ощущение разочарования отнимает накопленные силы, а на смену им приходит уже ставшая ненужной темнота.

На этот раз она укачивает меня недолго. Я настойчиво рвусь сквозь темноту, пытаясь всплыть на поверхность, вернуться в реальность, ведь, кажется, там уже почти нет боли. Наконец я прихожу в себя. Приоткрываю глаза, глядя сквозь ресницы и пытаясь определить, где нахожусь.

Я лежу на узкой кровати в небольшой, опрятной комнатке. Светлые цвета, столь непривычные для человеческих жилищ этого мира, радуют глаз. Стены из камней, на взгляд кажущихся довольно гладкими, имеют нежно-бежевый оттенок, наполняющий комнату светом. В ногах кровати стоит шкаф, справа тумба. Вся мебель сделана из гладко отполированного дерева светло-орехового цвета. Присутствует стул, на котором, скорее всего, сидят мои посетители, когда заходят в комнату. Сейчас я здесь одна, чему искренне рада – хочется прийти в себя и поразмыслить, прежде чем кто-либо появится.

Осторожно, стараясь не делать резких движений, я сажусь и с радостью обнаруживаю, что больше ничего не болит – только отвратительная слабость сковывает тело. Голова начинает кружиться. Приходится откинуться на стену, возле которой стоит кровать.

Ноги спускаюсь вниз, касаясь ступнями мягкого ворса ковра. Пережидая головокружение, я отмечаю, что на мне простая белая сорочка длиной примерно до колен – точнее сидя не сказать. А вставать пока все же не стоит. От одной только попытки сесть на лоб выступает испарина. Руки, опирающиеся ладонями о кровать по обе стороны от тела для поддержания равновесия, даже после подобного усилия неприятно подрагивают.

Откуда такая слабость? Неужели не долечили?

Поворачиваю на бок голову, до сих пор прислоненную к стене. Оцениваю размеры окна. Оно огромно, в половину стены! И, как ни странно, застеклено. По обе стороны от окна струятся занавески цвета кофе с молоком. Сквозь прозрачное стекло в комнату вливается солнечный свет. На улице виднеется несколько деревьев с фиолетовой листвой, аккуратная брусчатая дорожка, но не как в городах, а такая, словно я в облагороженном коттеджном поселке. Да, именно такое складывается впечатление. Неширокая дорожка, по которой могут ходить только пешеходы, ухоженные газоны, ажурная ограда, кирпично-оранжевый угол опрятного домика со скатом празднично-красной крыши – все, что удается разглядеть через окно, не вставая с кровати, навевает мысли, будто я очутилась в другом мире. Разве может найтись такая красота в отсталом Дэатоне, где сплошь грязь и разруха, в городах – кривые одноэтажки, а в деревнях – скромные хижины?

Однако мои размышления прерываются, потому что открывается дверь. При виде Альрайена, входящего в комнату, мне хочется повторить попытку его убить, но, учитывая прошлое поражение, это глупо и бессмысленно.

Ну почему его появление – не бред измученного болезнью сознания? Почему он действительно нашел меня на той поляне? С другой стороны… похоже, он меня спас?

Весь боевой запал угасает. Теперь мечтаю куда-нибудь спрятаться, хотя бы даже залезть под одеяло, но, к сожалению, сил на это не хватает.

– Только не говори, что, едва проснувшись, ты снова попыталась сбежать, – усмехается Альрайен, отмечая мой измученный вид.

– Не хотела нарушать традиции. Сначала по плану очередная попытка тебя убить. – Я задумчиво разглядываю аллира, как будто примеряясь, какой для этого способ лучше выбрать.

– Было бы интересно на это посмотреть. Только сама в обморок не упади.

Вслед за Альрайеном в комнату протискивается незнакомый пожилой человек с несколькими седыми прядями в каштановых волосах. При виде меня он всплескивает руками и торопливо приближается:

– Тебе еще нельзя вставать! Почему ты совсем себя не бережешь?!

На этот вопрос Альрайен только хмыкает, а я не считаю нужным отвечать. Что здесь можно сказать? Что есть дела поважнее собственного здоровья?

– Альрайен! Где близнецы? – неожиданно вспоминаю я.

– В доме, в своей комнате. Не беспокойся, с ними все в порядке.

Тем временем, присаживаясь на кровать возле меня, незнакомый мужчина с помощью магии проводит диагностику моего организма. Судя по всему, осмотром остается доволен.

– Тебе нужно поесть. – Он снова поднимается на ноги. – Сейчас принесу. Альрайен, проследи, чтобы она не вставала с кровати.

Дождавшись, когда маг уйдет, интересуюсь:

– А мы вообще где?

– В городе магов, недалеко от которого состоялась наша теплая встреча, – не без иронии отвечает он. Пододвигает к кровати стул, садится и, откидываясь на спинку, переводит на меня насмешливый взгляд. – Представляешь, ты чуть не померла рядом с городом, где тебе могли оказать помощь.

Вдруг кажется, будто в его глазах мелькает тревога, однако уже в следующее мгновение вижу в них знакомую насмешку, заставляющую усомниться в серьезности слов. Не могла я умереть, он преувеличивает!

– Ну знаешь… – возмущаюсь я, – после того, как вытащила одно безмозглое создание из горящей деревни, я как-то немного утомилась и не была готова к встрече с тобой!

– Естественно, – невозмутимо соглашается аллир, – наивно было бы надеяться, что ты сама со всем справишься. Вы с близнецами не на увеселительной прогулке. Хотя по возвращении в Аль’ерхан это можно будет устроить.

Делаю пару глубоких вдохов-выдохов. Пытаюсь унять раздражение, напоминаю:

– Ты так толком и не объяснил, как мы здесь оказались.

– А что здесь объяснять? – Альрайен пожимает плечами. – Ты потеряла сознание. Я решил выяснить, из-за чего. Когда увидел след от заклинания, понял, что тебе срочно требуется помощь. Поблизости как раз находился этот город. Здесь живут только маги, потому все так облагорожено и красиво – магия помогает восполнить недостаток в удобствах и поднять уровень жизни выше, чем в остальных людских поселениях.

– И этот маг согласился меня подлечить?

– Да.

Опуская взгляд, я вздыхаю. Собираюсь с силами – на этот раз не с физическими, а с душевными – и решительно смотрю аллиру в глаза:

– Спасибо.

Некоторое время Альрайен задумчиво рассматривает меня, после чего с неожиданной серьезностью отвечает:

– Не за что, Алиса. – И уже насмешливо добавляет: – Я не мог бросить умирать собственную жену.

– Какого черта ты постоянно напоминаешь мне, что мы женаты?! – От возмущения игнорирую очередной намек о возможной смерти.

– Тише-тише, девочка, – говорит маг, открывая дверь свободной рукой. Во второй он держит поднос. – Тебе нельзя нервничать.

– Чтобы проще было привыкнуть, – Альрайен невозмутимо пожимает плечами, но при этом так улыбается, что в очередной раз возникает желание ему чем-нибудь врезать.

Я только сейчас замечаю, что за спиной мага маячат посетители – близнецы и мальчик из сожженной деревни. Все они пытаются заглянуть в комнату, но маг им не позволяет, останавливая в дверном проеме. Становится как-то неловко из-за того, что посторонние услышали мои возмущения.

– О, она правда пришла в себя! – радостно отмечает Вивилла. – Рой, можно мы ненадолго зайдем?

– Только на пару минут, – ворчит маг, впуская неожиданных визитеров. Пересекает комнату, ставит поднос мне на колени и с заботливой улыбкой целителя говорит: – Ты должна поесть.

На подносе всего лишь одна тарелка – неглубокая пиала с прозрачным желтоватым бульоном, в котором плавают несколько кусочков яйца. Есть почему-то не хочется, несмотря на то, что желудок явно пуст. К тому же я начинаю подозревать, что провела без сознания не меньше пары дней.

Мальчик держится от остальных на расстоянии и неуверенно топчется около входа, не желая проходить дальше. Зато близнецы беззастенчиво подбираются к самой кровати, игнорируя неодобрительные взгляды мага. Чуть помявшись в нерешительности, Шей наконец поднимает на меня взгляд и говорит:

– Алиса… спасибо, что спасла меня.

Я улыбаюсь, не зная, что на это ответить.

– Мне не стоило бросаться в дом не подумав, – добавляет Шей.

– Ну, теперь, надеюсь, ты сначала будешь думать. А пока думаешь, я успею вправить тебе мозги.

Парень ошеломленно распахивает глаза – видимо, не ожидает такой шутки. Пока он раздумывает, а шучу ли я в действительности или говорю серьезно, встревает Вивилла:

– В благодарность за то, что спасла моего брата, можешь звать меня Виль. Но только не думай, будто мы станем подругами – это ничего не меняет!

– Хорошо, – усмехаюсь я.

– Так, а теперь, когда все убедились, что Алиса в порядке, попрошу покинуть комнату, – говорит маг, которого, судя по всему, зовут Роем. – Алиса, а ты ешь, пока не остыло.

Вспомнив, что мне принесли еду, я нехотя принимаюсь за бульон. За время разговора он успевает стать прохладным, из-за чего аппетит совсем пропадает, но я понимаю, что поесть все же необходимо. Бульон оказывается куриным и мог бы быть вкусным, если бы пустой желудок не бунтовал против наполнения едой, вынуждая сдерживать тошноту и каждую новую порцию глотать через силу.

Когда визитеры уходят, в комнате остаются только Рой и Альрайен. Честно говоря, лучше бы вместе с остальными ушел и аллир, но не выгонять же теперь его.

– Не кривись, – говорит Альрайен, глядя на мое страдальческое выражение лица. – Ничего удивительного в том, что после четырех дней без еды теперь тебе нехорошо.

– Четыре дня?! – поражаюсь я, чуть не захлебываясь бульоном. – Я четыре дня провела без сознания?

Вместо Альрайена отвечает Рой:

– Если бы тебя принесли ко мне всего лишь на пару часов позже, никто бы из магов уже не смог тебе помочь.

Становится неловко и даже немного стыдно. Тот факт, что после получения раны в поясницу о здоровье позаботиться было некогда, ни капли меня не оправдывает. Нужно было это время найти, иначе какой толк от мертвой меня? И близнецы бы остались одни в лесу, и Вольхфар бы порадовался, что всю работу за него уже сделали, и… вообще! Я не собираюсь погибать непонятно где, выполняя задание Высших. Но кто ж знал, что все настолько серьезно?

Стараясь не давиться, я молча доедаю бульон. Надеюсь, что после еды меня оставят в покое. Однако, забрав опустевшую пиалу вместе с подносом, уходит только маг, на прощание советуя поспать. Прогонять Альрайена во имя благополучия больной он не рискует.

– Ты что-то хотел? – я удрученно вздыхаю.

– Да. Поговорить.

– А это нельзя отложить на потом? Рой советует мне отдохнуть. – Я сверлю Альрайена недовольным взглядом, но аллир остается по-прежнему невозмутимым.

– К сожалению, нельзя. Есть две очень важные новости, которые ты должна знать. Обе плохие. Даже не знаю, какая тебя расстроит больше, – несмотря на невеселую усмешку, звучащую в последних словах, ясно чувствуется, что аллир серьезен.

– И?

– Первая новость: я не шутил, когда говорил, что ты собиралась ударить меня Первозданным Светом. А во-вторых… – Альрайен немного медлит и вдруг резко заканчивает: – Похоже, Тэан решил уничтожить Вселенную.