Отдам любовь в хорошие руки

ОДНА НОЧЬ ИЗ ЖИЗНИ МУЖЧИНЫ

Всезнающая статистика утверждает, что мужчина моего возраста думает про это в среднем сто раз в месяц. Неправда, я думал об этом сто раз в день. Навязчивая идея заиметь любовницу измотала меня, словно тяжелая болезнь. Хотелось обколоть новокаином сексуальный центр в мозгу, чтобы не беспокоил. А тут еще, как назло, со всех сторон «маячки»: то мужской журнал с витрины призывает оголенными силуэтами, то женщина в метро бесстыдно свои формы вываливает, то друг рассказывает в сауне, как он «отымел славную бабенку».

Черт возьми, почему одним все, а другим ничего? Почему я должен хранить верность чьим-то гениталиям? Жизнь проходит, а что нам дается взамен? Лысина, брюшко, морщины и комплексы. Я стал ловить себя на мысли, что на всех женщин смотрю с одной точки зрения: хотел бы я ее в роли любовницы или нет.

Дело в том, что еще с детского садика я делил всех девочек на подружек, с кем можно дружить, и на принцесс, о которых нужно мечтать. Одна такая девочка-подружка была в моей группе, и звали ее Мариной. Мы весело хохотали над воспитательницей и на пару строили домики. А вторая девочка была для меня мечтой. Белокурая куколка с розовыми бантиками. Я мечтал о ней, как о сказочной принцессе. Она снилась мне по ночам, я восторженно наблюдал за ней со стороны, но не смел подойти и поиграть вместе. Такое разделение осталось на всю жизнь: подружки и принцессы.

Надо сказать, что большую роль сыграла мама, которая делила всех женщин на порядочных и «шлендр». Женился я на подружке, с которой было легко и удобно. Не важно, что она не будила во мне диких страстей, но она была порядочной женщиной, и я не переживал, что стану рогоносцем после первой же командировки. Да и мама оценила мой выбор. Только вот тетка Шура была против. Ей решительно не нравилась моя супруга.

— Жизнь дается человеку один раз, и прожить ее надо так, чтобы потом ни о чем не жалеть, — назидательно говорила тетка.

— Ты имела в виду, чтобы не было мучительно больно? — мягко поправлял я.

— Я имею в виду, что жить надо с любимой бабой, а не с удобной.

— Тебе не нравится моя жена?

— Не нравится! Ни рыба ни мясо. Просто моль какая-то. Ты специально выбирал себе женщину, чтобы на нее больше никто не позарился?

— При чем здесь внешность? Она человек хороший.

— А ей, дружок, больше ничего и не остается, как быть хорошим человеком. А мужики не понимают простой истины: коль женишься на Жучке, непременно станешь Шариком. — И тетка демонстративно поджимала губы.

Такие разговоры продолжались у нас много лет, но я не придавал им значения. Просто тетка была одинокой и детей у нее не было, поэтому она относилась ко мне как к сыну и хотела, чтобы я был счастлив. Ей казалось, что такой мужчина, как я, должен был жениться как минимум на Анне Курниковой. Потому что я спокойный, порядочный и душевный. Наивная тетя. Кому нужна душевность никому не известного Васи и порядочность простого обывателя? Вот если бы моя фамилия была Рокфеллер, тогда душевность не помешала бы. А так — моя жена была для меня самой подходящей парой. Простая, скромная, верная. Звезд с неба не хватает, но и неба в алмазах не требует. Мы жили нормально, как живут миллионы семей. Нам вместе было тепло и уютно. Маша работала библиотекарем, я — инженером в строительной фирме, сын учился в школе. У каждого своя жизнь, но у всех общий кров и совместный быт.

Все было хорошо, пока я не посмотрел этот злосчастный видеофильм. За день до этого в курилке Серега, знатный бабник и любитель легких побед, делился впечатлениями о бурном уик-энде.

— Она с виду такая недотрожка. А когда винца выпили да кассету поставили, откуда все взялось. Такое вытворяла, мама дорогая. — Он мечтательно сузил глаза.

— Да какая женщина ни будь, а все равно ее… — Валера смачно сплюнул.

— Конечно, всех не переимеешь, но стремиться к этому надо. — Серегу просто распирало самодовольство.

— Ну а ты чего молчишь? — обратился он вдруг ко мне.

Я растерялся. Никогда не принимал участия в таких разговорах. Во-первых, мне нечего сказать. Во-вторых, я считаю, интимная тема потому и интимная, что не выносится на обсуждение.

— У меня есть идея. Давайте протестируем наших баб-с, — заявил Серега. — У меня тесты есть, будь здоров. Там все вопросы, какие нас интересуют. Когда, с кем, как. Есть ли табу, есть ли тайные желания. Короче, берешь потом эту бумажку — и план действий у тебя в руках.

— А где ты берешь эту бумажку? — спросил я.

— Где-где? В мусорном ведре! Они анкету заполнят, тест прочитают и куда бумажку денут? Правильно, выбросят. А мы ее из ведра достанем и почитаем.

— Серый, дай мне это кино посмотреть, — как можно более равнодушно сказал я после перекура.

— Не вопрос, бери, познавай мир в красках. Но учти, это не семейное видео.

Целый день я думал о том, как ночью с женой приобщимся к жесткому порно. Вечером зашел в магазин, купил красного вина, конфет, орешков, ну чтоб не скучно смотреть было. Жену я застал на кухне. Она готовила котлеты. У нее приготовление котлет — целый ритуал. Она долго-долго вымешивает мясной фарш, потом тщательно лепит котлетки, словно яйца Фаберже создает. Я поставил на стол бутылку, выложил сладости и стал ждать, когда она спросит, по какому поводу. И тут я отвечу, что сегодня у нас «Катрусин кинозал» будет.

— Мой руки, сейчас ужинать будем, — буднично сказала жена, как будто у меня каждый день горят глаза от страсти и я возвращаюсь домой с вином и конфетами.

— А потом у нас будет десерт, — говорю интригующе.

Но жена не реагирует на интригу, у нее котлеты подгорают. В кухню забегает сын с кассетой в руках:

— Предки! У меня потрясающий фильм. Один раз и только для вас! «Человек-невидимка». Кассету взял до утра, так что айда смотреть.

Я почувствовал, как внутри все закипает. Еще чуть-чуть — и разразится «кассетный скандал». Но не могу же я, в самом деле, сказать, что мне не терпится посмотреть мультики для взрослых.

Жена преспокойненько дожаривает свои котлеты и раскладывает их на тарелки. Рядом горкой насыпает жареную картошечку и консервированные овощи. Мне не хочется есть. Я разворачиваюсь и ухожу в комнату. Ложусь на диван и тупо смотрю в потолок. Потолок давно не беленный, в желтых разводах. «Твою мать!» — зло думаю я. Невозможно в своей квартире со своей женой заняться сексом, когда хочешь. Почему-то одного моего желания недостаточно, надо, чтобы она тоже хотела. А собственно, когда она последний раз хотела? Я вспоминаю анекдот, как в зоопарке орангутанг схватил женщину, она кричит мужу: «Помоги!» А он ей спокойно так советует: «А ты ему расскажи, что ты устала и у тебя голова болит». Анекдот кажется мне смешным, и я грустно улыбаюсь.

— Ты не заболел? — спросила жена, с тревогой глядя на меня.

— А с какой стати это я должен заболеть?

— Ну я не знаю, ужинать не стал, лежишь здесь один, улыбаешься сам с собой.

— Я хотел с тобой тут фильм один посмотреть. Порнографический. Ты как, не против? — говорю сразу в лоб.

— Чего это вдруг?

— Вдруг только смерть бывает. А желание нечаянно нагрянет, когда его совсем не ждешь, — добавил я философски.

— Это маразм совсем не ждешь, — сказала жена и вышла из комнаты.

Мне почему-то на ум пришла мужская мудрость о том, что настоящая женщина должна быть хозяйкой на кухне, звездой в обществе и проституткой в спальне. А некоторые женщины на кухне звезды, в обществе проститутки, а в спальне хозяйки. Моя же просто порядочная женщина. Везде. Стало грустно.

Сын до полуночи смотрел своего «Невидимку». А когда он наконец ушел спать, я пробрался в гостиную и поставил Серегину кассету. Сказать, что эта кассета открыла мне глаза, недостаточно. Она перевернула мое мировосприятие. Вот, оказывается, как бывает: живет себе человек и все-то его устраивает. И вдруг в один прекрасный момент выясняется, что ничего он в этой жизни не знал и не пробовал. Я не спал до утра. Я понял, что настоящая жизнь с ее пороками, интригами и страстями пронеслась где-то рядом. А я остался стоять на обочине. Рядом с порядочной женщиной. Это почти диагноз. На следующий день Серега притащил уже готовые и отпечатанные тесты.

— Ну что, пацаны, вперед! — подмигнул он и бодрым шагом направился в отдел. Мы с Валерой покорно пошли вслед за ним.

— Дамы, есть предложение познакомиться поближе! — торжественно произнес Серега.

Женщины повернулись в его сторону. Женщины вообще почему-то поворачиваются в сторону тех, кто хочет их использовать.

— Посоветуйтесь с внутренним голосом и врожденной скромностью и ответьте на поставленные вопросы, — продолжал сыпать остротами Серега.

— Интересно, кто это их поставил? — с сарказмом спросила бухгалтер Людочка.

— Философы, психологи, венерологи и специалисты по вопросам семьи, частной собственности и государства, — вступил в разговор Валера.

— Просто женщины делятся на два типа: «уже да» и «пока нет». Вот мы и хотим определить, кто есть кто. — Серега как ни в чем не бывало раскладывал перед каждой листки с вожделенными вопросами.

— Хотеть не вредно! — оборвала его Людочка, а потом добавила: — Мужики тоже делятся на два типа: мужчины и самцы. Так вот, мужчины — это те, у кого есть деньги, а все остальные — самцы!

Женская часть коллектива (а это тощая Надя — помощник бухгалтера, толстая чертежница Алена, бухгалтер Людочка и страшная Слава — начальник отдела) поддержала ее дружным смехом. Ну ничего. Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Мы с мужиками ушли в курилку, дабы не мешать отвечать на интимные вопросы.

— Как много девушек хороших, а тянет что-то на плохих. — Серега выдал шутку Фоменко за свою.

— Ты считаешь, что они вот так сразу сейчас и распишут тебе черным по белому да еще укажут свой адрес и «санитарные» дни? — съязвил я.

— Братан, женщины намного проще и примитивнее, чем о них принято думать, поверь старому солдату, который не знает слов любви.

Он, как всегда, оказался прав. Тетки действительно заполнили тесты и внимательно изучили внизу свои характеристики. Кто из них кошечка, а кто рабочая лошадь, кто стерва, а кто душечка. Одни попали в разряд «виагры», другие — в подгруппу «синих чулков». Когда мы зашли в отдел, все они громко обсуждали свои характеристики. Оказалось, что тощая Надя создана для любви, толстая Алена — для работы, а страшная Слава получила страшный диагноз — феминистка. Это не лечится. Но нас-то, как известно, совсем не интересовали их диагнозы, нам хотелось подробностей.

Самое смешное, что коллежанки все свои тесты забрали с собой, чтобы еще кого-нибудь протестировать или подумать вечером, «как докатились до жизни такой». Все, кроме Людочки. Она небрежно скомкала тест и бросила в корзину. Мы еле дождались обеденного перерыва, чтобы познакомиться с ее тайными желаниями. Едва женщины отправились по своим делам — кто в магазин, кто в кафе, кто в аптеку, — как мы, словно коршуны, кинулись к корзине. Когда мы прочитали ее ответы, в курилке стало нечем дышать.

— Да, честь девичью блюла, но не со всеми, — прокомментировал Серега.

— Почему бы тебе не покувыркаться с крошкой? — съязвил Валера.

— Да нет, спасибо. Представляешь, какая оторва: и групповуха для нее не новость, и с женщиной она была, и в шведской семье жила. Да, есть женщины в русских селеньях…

— А ты что скажешь, ботаник? — спросил Валера, обращаясь ко мне.

— Жизнь дается человеку один раз, а… — начал я.

— …а женщина тоже человек, — закончил Серега. — Все верно. Бабье мое распоясалось.

— Тоже мне, полиция нравов. Ты хотел знать — получи! Радуйся, что мы еще не научились мысли читать: они тоже думают про это и совсем не так, как нам хотелось бы, — сказал я запальчиво.

— Ну как они думают, я знаю. Кое-какой жизненный опыт имею. Половина баб — счетчики валюты, а вторая половина — охотницы за мужьями. Чуть-чуть расслабился — уже муж, слегка зазевался — уже отец, — сказал Серега.

— Ну ты еще забыл про пепси-колок, нимфоманок и бизнесменок, — напомнил Валера.

— Так, мужики, пора работать, — прервал нашу беседу невесть откуда взявшийся шеф.

Мы понуро разбрелись по рабочим местам. Работать в тот день я не мог — мешали разные посторонние мысли. Вечером решил сделать еще одну попытку. Купил цветы, духи, орешки, фрукты. Приехал домой, жены еще не было. Я отправил сына к теще, принял душ, побрился, принарядился и приготовился соблазнять собственную жену. Я хотел получить законное удовольствие.

Когда жена прибежала с работы и увидела столик, сервированный на двоих, цветы в вазе и подарочную коробочку, она перепуганно спросила:

— Вась, у нас гости будут к ужину? Ты кого-то ждешь?

— Гостей не будет, а жду я тебя.

— Что случилось? — В ее глазах был страх.

До чего я дожил — жена пугается обычных знаков внимания. Я внимательно посмотрел на супругу. Средний возраст, средняя внешность. Скромная, хозяйственная, надежная. Привычная, как картошка с огурцами на ужин. Неужели ей никогда не хотелось чего-то такого? Неужели на нее никто, кроме меня, не обращал внимания? О чем она мечтает, чем живет?

Жена поймала мой изучающий взгляд и как-то растерялась. Смутилась, стала зачем-то переставлять предметы на столе: сахарницу, подставку для салфеток…

— Ты чего это изучаешь меня, словно бактерию под микроскопом?

— Машенька, Машуня, сегодня я буду тебя соблазнять, — прошептал я и включил кассету.

На экране замелькали сплетенные тела и послышались характерные вздохи и стоны. Жена уставилась на экран, а я на жену. Она вся как-то неестественно напряглась, покраснела. Отводила глаза в сторону, а потом снова переводила на экран. Несколько раз она поворачивалась ко мне. В ее взгляде было удивление и непонимание. Но зрачки были огромные, на все глаза. Значит, зацепило. Я налил ей вина, пододвинул конфеты и сам пододвинулся ближе. Она тяжело дышала и была натянута вся как струна. Я очень аккуратно обнял ее и стал медленно расстегивать блузку. Руки не слушались. Похоть не давала дышать. Жена сидела, как китайский болванчик. Она не шевелилась, как будто окаменела. Может, у женщин все иначе? Мне казалось, что она должна чувствовать то же, что и я, то есть хотеть отдаться страсти и немедленно повторить все, что вытворяли на экране. Не в состоянии сдерживаться, я кинулся на нее, как на совсем незнакомую женщину. Жена не сопротивлялась, меня это распаляло.

— Я хочу так, — прошептал я, показывая на экран.

— Я не могу, — очень тихо, но решительно ответила жена.

— Почему же не можешь… Давай попробуем, тебе понравится, — продолжал мягко настаивать я, но желание вдруг отхлынуло, как волна.

— Прости, Вася, но я так не могу, — настойчиво повторила женщина, с которой я прожил почти двадцать лет.

Мне казалось, что мы родные, что мы понимаем друг друга. Сейчас рядом была чужая женщина, которая почему-то не могла довериться и отдаться мне. Ее шокировало то, что она увидела. Возможно, она и не прочь заняться любовью именно так, но ее воспитание и представление о морали не позволяли выпустить страсть наружу. Я ушел в ванную. Прохладная вода смыла желание, обиду, разочарование. Я был опустошен. Рухнул в кровать и забылся тяжелым сном.

На следующий день я увидел Людочку совсем в другом ракурсе. «Думай о хорошем — я могу исполнить». Черт возьми, хочу показательное выступление в ее исполнении! Короче, с этого дня я уже не думал ни о ком, кроме Людочки. Я ее видел в главной роли в нашем фильме.

Пока я пускал слюнки, исподтишка поглядывая на сотрудницу, моя тетка собралась на курорт. Ключи от квартиры она оставила мне, чтобы я цветочки поливал… Это был шанс, который нельзя было упускать. Тетка перед отъездом давала мне наставления:

— Цветы поливай через день, почту забирай и оставляй включенным ночник.

— Это еще зачем?

— Для конспирации, чтобы была иллюзия, что здесь кто-то ночует. Хотя можешь и ты ночевать. — Она улыбнулась своим мыслям.

— В смысле? — не понял я.

— Без смысла! Привести себе бабу и получить немного неучтенного удовольствия. И не надо так на меня смотреть. Коли твоя жена внутри красивая, выверни ее наизнанку и любуйся! — Она протянула мне связку ключей.

Казалось, вся Вселенная помогала мне исполнить мое навязчивое желание. «Моя мечта, меня не подведи!» Теперь надо было как-то дать знать Людочке. Это было самое сложное, потому что у меня не было опыта в амурных делах. Спасение пришло неожиданно и с той стороны, откуда я не ждал. Через неделю Людочка сама (!) подошла ко мне и нежно пропела: «Мужик тугим узлом совьется, но если пламя в нем клокочет, всегда от женщины добьется того, что женщина захочет…» Теперь китайским болванчиком был я. Просто молча смотрел на нее, не в силах ничего сказать.

— Ты такой таинственный и загадочный ходишь последние дни, — сказала она томным низким голосом.

— Я мечтаю о тебе, — выпалил я. И испугался своей вызывающей откровенности.

— Мечты сбываются. — Она улыбнулась многообещающей улыбкой. — Завтра вечером я свободна. — Людочка послала мне воздушный поцелуй и, цокая каблучками, удалилась.

Я не знаю, как дожил до конца рабочего дня. Я боялся поднять на нее глаза. По часу «зависал» в курилке. Мне казалось, что все уже догадались о нас. Я волновался: вдруг она передумает? После работы я отправился к тетке. Критически оглядел комнату, поменял белье на «ложе любви», вытер пыль, купил десерт, свечи, вино.

Про себя усмехался: моя попытка номер три. Посидел, помечтал, представил. Потом поехал домой. По дороге зашел в супермаркет — купил презервативы. Жена хлопотала на кухне. Мы усиленно делали вид, что ничего не произошло. Каждый продолжал жить своей жизнью.

— Я завтра переночую у тетки, она просила создавать иллюзию, что в доме люди, — сказал я как можно более равнодушно.

— О, и я с тобой! — обрадовался сын.

К такому сюрпризу я был явно не готов. Неожиданно на помощь пришла жена:

— Нечего тебе по чужим квартирам шляться. Не обсуждается — дома будешь спать.

От сердца отлегло. Мысленно я уже был там. Пытался представить, какая она, эта Людочка, в постели, и блаженно улыбался как дурак. Жена ничего не замечала или делала вид, что не замечает. Ночь я не спал, ворочался с боку на бок, раза три вставал покурить, воды попить. А вдруг у меня не получится? Вот позор будет, и все на работе узнают. Да с какой стати не получится? Молодой, здоровый мужик. Да, молодой, да, здоровый, но до этого ты был со своей женой, у которой знаешь «все ее трещинки», а то будет чужая. Мысли роились и не давали шанса даже задремать.

Утром я встал, словно побитый. Помятое лицо долго полоскал холодной водой, потом тщательно сбривал щетину и долго пропитывал воспаленную кожу бальзамом. Станок бросил в сумку: настоящий мужчина бреется не только утром, но и на ночь! Критически оглядел свое нижнее белье. Слишком затрапезное, хотелось бы чего-то получше, но времени нет. Взял с собой одеколон, кассету, денег из заначки и отправился навстречу волнующему приключению.

Людочка была восхитительно хороша: черные локоны, тонкая талия, стройные ноги и волнующий запах духов. Она была раскованна и открыта для приключений. Женщина-принцесса. И сегодня эта принцесса будет принадлежать мне!

Я боялся поднимать на нее глаза, мне казалось, что все догадаются. Это было очень сложно, мы сидели в одной комнате, и от напряжения у меня разболелась голова. Я ничего не соображал, а только смотрел, как стрелка часов медленно, но верно приближается к часу «икс».

Вот дурак, чего я так переживаю? Да тысячи людей каждый день соблазняют друг друга и делают это играючи. Все равно что утолить жажду или голод. Это же нормальная человеческая потребность — удовлетворил и забыл, зачем возводить ее в культ или, наоборот, в порок? Вот если бы каждый мог быть с каждой и всех бы на всех хватило… Мечты, мечты, где ваша сладость…

Во время перекура мы договорились с Людочкой, что пораньше уйдем с работы (в целях конспирации поодиночке), я встречу ее на остановке и мы отправимся в «дом свиданий». Принято разумом и решено сердцем. Только я собрался выходить, в отдел влетел начальник. Он вообще не ходил, а летал, не говорил, а вещал. И очень всех напрягал.

— Василий, есть срочная работа, зайди ко мне.

У меня все упало внутри. Раз в жизни собрался согрешить — и вот на тебе. На негнущихся ногах я поплелся за шефом.

— Одна иностранная компания хочет заключить с нами договор. Это престижно, даже если не очень выгодно. Сегодня мы работаем на имидж, завтра имидж работает на нас. Так вот, надо подготовить отчет о наших ноу-хау. Лучше тебя этого никто не сделает, ты у нас самый дотошный. — Увидев мою кислую реакцию, он миролюбиво добавил: — Оплата по двойному тарифу.

— Шеф, я сегодня не могу при всем желании.

— У тебя что, критические дни?

— У меня критический возраст и критическая ситуация.

— Ладно, свободен. Попроси, чтобы Сергей зашел ко мне.

Я разыскал Серегу в курилке: «Старик, бросай травиться и галопом к шефу. Он там желающим халтурку денежную предлагает…»

— А самому что, деньги не нужны?

— Есть вещи позвонче монеты! — блеснул я цитатой сам не знаю кого и, перепрыгивая через две ступеньки, понесся вниз. К выходу из офиса. К свободе и приключениям.

Я купил розу на длинной ножке и, как влюбленный подросток, стоял с этой розой на остановке. Неожиданно увидел стайку подростков на роликовых коньках, и среди них был мой сын. Вот так влип! Я так растерялся, что первым желанием стало выбросить розу в урну, а самому впрыгнуть в первый подошедший автобус и уехать. Но сын промчался мимо, даже не взглянув в мою сторону. Я чувствовал себя преступником, пытающимся маскироваться, стать незаметным, уничтожить улики, оставленные на месте преступления…

А почему, собственно, я должен бояться? Что такого криминального я делаю? Из автобуса выпорхнула Людочка. Вот уж кого совсем не терзали сомнения. Я торжественно вручил ей розу и слегка приобнял за талию. Мы отправились на квартиру тети Шуры.

Людочка шла легко, виртуозно виляя бедрами, и что-то там щебетала. Вот она — настоящая женщина, которую я хочу в настоящий момент. Вот она — принцесса, знающая себе цену. В честь таких женщин созидают, умирают и пьют. Прохожие поглядывали на нас с любопытством.

Я гасил свое нетерпение сигаретами. Обычно я курю редко, в основном с друзьями за компанию, а тут смолил одну за другой. Людочка, казалось, не замечала моего волнения. Она быстро и профессионально накрыла столик, поставила розу в вазу и выскользнула в ванную. Я залпом осушил бокал вина, задвинул занавеси, зажег свечи и поставил кассету. Странно, но сейчас те же кадры вызывали у меня совсем другие чувства. Почему я должен это повторять? Я уже не хочу так! Я представил, как съемочная группа сгрудилась вокруг обнаженных артистов: режиссер дает команды, что делать, оператор бегает с камерой, стилисты гримируют вспотевшие лица, а артисты изо всех сил изображают «любовь». Додумать я не успел. Людочка, в черном атласном белье, вся такая влажная после душа и податливо расслабленная, вплыла в комнату и улеглась рядом. Я наполнил бокалы вином, один протянул ей.

— За здоровье!

— Пить за здоровье — все равно что воевать за мир, — сказала она. Потом не торопясь, со вкусом выпила и, растянувшись на кровати в предвкушении, грациозно выгнулась, давая понять, что дальше все дело за мной.

Но я не хотел торопить события — ведь не каждый день с тобой рядом желанная женщина. Податливая и доступная. Я так долго ждал этого, что умышленно оттягивал удовольствие. Лег рядом с Людочкой, вдыхал ее аромат, легко касался губами холодного шелка ее белья, поглаживал прохладную смуглую кожу и шептал разные глупости.

— Как жаль, что все, что приносит нам удовольствие, либо аморально, либо незаконно, либо ведет к ожирению! — вдруг громко заявила Людочка, и мое романтическое настроение мгновенно развеялось.

— Если мораль мешает счастью, она должна потесниться, — процитировал я вычитанную где-то мудрость.

— Я тоже считаю, что лучше быть счастливой, чем деликатной, и в погоне за удовольствием я готова на все! — Она допила вино и протянула мне бокал за добавкой.

— А я готов на все остальное! — самоуверенно заявил я.

— В таком случае приступим к делу! — Она повернулась к экрану и с любопытством стала наблюдать за действиями героев. — О как я люблю большой мужской градус! — прокомментировала она увиденное без тени смущения.

— Знаешь, ты удивительная женщина. Такая раскованная, сексуальная, наверное, ты нравишься многим мужчинам, — сам не знаю зачем, сказал я.

— Я-то нравлюсь, да что толку? Мне вот мало кто нравится. Но жизнь такова, что, нравится не нравится, спи, моя красавица!

— А я тебе нравлюсь?

— Ты такой смешной. Застенчивый. Мне всегда хотелось попробовать порядочного мужика. — Она забросила в рот, как в дупло, целую горсть орешков.

Ага, значит, я для нее как экзотическое блюдо типа фаршированных креветок, которое она хочет попробовать. Стало неприятно. С другой стороны, уложил женщину в кровать — занимайся делом, а не демагогией.

— Хочу так, — произнесла она, дожевав орехи, и указала наманикюренным пальчиком на пару, которая сплелась в экзотической позе.

Я поспешил исполнить желание принцессы и с ужасом понял, что мой друг отказывается мне служить. Я принялся неистово целовать ее в надежде, что вот-вот все встанет на свои места. Но ничего не встало. Я столько раз читал и слышал об этом, но мне казалось, что со мной такая оказия не произойдет. Я понимал, что самая эрогенная зона находится в мозгу и главное — дать правильную команду. Но команду я дать не успел.

— В чем дело, дорогой, у тебя какие-то проблемы? — капризно надув губы, спросила Людочка и протянула руку проверить мою «боевую готовность».

— Никаких проблем, — заявил я упавшим голосом.

— Да у тебя, как и на часах, — полшестого! — Она вульгарно захохотала. Потом, увидев мои глаза, небрежно сказала: — Может, тебе виагры выпить?

Это было неприкрытое оскорбление. Еще несколько минут назад я страстно желал эту женщину. А сейчас отпрянул от нее, как от гюрзы. Мне хотелось взять ее за шкирку и выкинуть на площадку. Шлюха! Вульгарная, дешевая потаскуха! Как я раньше этого не замечал.

А на экране бушевали нешуточные киношные страсти. В наступившей тишине стоны актеров звучали как насмешка, как издевательство. Мне хотелось выключить злосчастный фильм, вместо этого я нажал паузу, и артисты замерли в весьма неудобной позе. Мы тоже замерли. И время остановилось. Я лежал униженный и разбитый, не в силах пошевелиться, рядом лежала чужая женщина. У меня было одно желание — чтобы она немедленно исчезла. Но это желание было так же невыполнимо, как любовный акт. Неожиданно Людочка повернулась на живот, перегнулась через меня, словно через бревно, и стала как ни в чем ни бывало щелкать орешки, что лежали на столике возле кровати.

У меня появилась возможность улизнуть в душ. Стоя под упругими струями воды, я плакал. Мной завладели страх, стыд, паника. Что теперь делать? Как я буду жить? Как я появлюсь на работе? А дома? Что меня теперь ждет? Может, это мне наказание за измену? Но все мужики изменяют, при этом никто ведь не становится импотентом!

Я не помню, сколько простоял под душем, но, когда я вышел, Людочки уже не было. Только запах духов напоминал о ее недавнем присутствии. Этот запах казался мне тошнотворным. Я автоматически убрал со стола посуду, застелил постель, оделся и побрел домой.

Мне казалось, что все прохожие смотрят на меня с сочувствием. Сейчас приду домой, и жена сразу обо всем догадается, а завтра на работе все будут шушукаться и смеяться у меня за спиной.

— Какие люди — и без охраны! Вася! — Я вздрогнул всем телом и с опаской оглянулся. Прямо на меня двигался друг детства Саня Бугаев.

— Как дела? Ты откуда? Что за вселенская скорбь на лице? — Он сыпал вопросами, как жонглер булавами.

— По пути домой свернул налево, — сказал я небрежно.

— Кто такая, почему не знаю? — Саня с нежного возраста обожал разговоры на интимные темы: сам часто хвастался своими победами и остальных слушал с удовольствием. Похоже, с годами он ничуть не переменился.

— Так что за цыпочка? — повторил он вопрос и даже покраснел от любопытства.

— Сотрудница, — ляпнул я не подумав, совершенно забыв о том, что года два назад Саня заходил по делу ко мне на работу и мог видеть всех наших сотрудниц.

— Уж не та ли вертихвостка, что в твоей комнате дебет с кредитом совокупляет? Что, обороты хвоста с годами не уменьшаются?

— Саня, прости, я очень тороплюсь, дома ужин остывает, — бестактно оборвал я его и, торопливо пожав руку, взял курс в свою гавань.

Жена жарила котлеты. Старательно лепила мясные шарики и укладывала их в кипящее масло, а затем переворачивала лопаточкой, чтобы они не подгорели. Она занималась этим с такой ответственностью и старательностью, как будто судьба человечества зависела от этих котлет.

— Мой руки, садись ужинать, — не отрываясь от своего занятия и не поворачивая головы, сказала она.

— Я не голоден, — ответил я и пошел в комнату.

Я был благодарен ей за то, что не лезет с расспросами, не заглядывает в глаза, потому что там — страх и отчаяние. Я включил телевизор и рухнул на диван лицом вниз.

— Вася, идем спать, — донесся до меня голос жены.

Я посмотрел на часы. Глубокая ночь. Я встал и послушно побрел в спальню. Лег на свою половину, повернулся лицом к стене и провалился в тяжелый сон.

На следующий день Маша сказала:

— Мне надо с тобой серьезно поговорить.

Вот оно, начинается. Она уже обо всем знает. Ладно, будь что будет. Мне почему-то стало очень жаль потерять в одночасье семью, которую не замечаешь, когда она есть, и которой остро не хватает, когда ее нет. Только вот откуда она могла узнать? Неужели женская интуиция?

— Надо, значит, говори, — сказал я, готовый ко всему.

— Наш сын встречается с девицей легкого поведения. Я хочу, чтобы ты поговорил с ним как мужчина с мужчиной.

— О чем поговорил?

— О дурновкусии. Понимаешь, она вертихвостка.

— А обороты хвоста с годами не уменьшаются, — закончил я фразу. — Хорошо, сегодня же поговорю.

— Ты пойми, что женщина, выбранная мужчиной, скажет о нем больше, чем характеристика из личного дела, — продолжала убеждать меня жена.

— Какая женщина, какой мужчина? Они же подростки! — говорил я, а сам не мог нарадоваться, что проблема касается сына, а не меня.

На работу я не пошел, взял отпуск. Во-первых, не хотел встречаться с Людочкой. Во-вторых, ни с кем не хотел встречаться. Я боялся, что ко всем неприятностям добавятся еще разборки с женой. Мне казалось, что измена будет написана у меня на лбу и она сразу прочтет.

Как только сын проснулся и вылез из своей прокуренной берлоги, я, не откладывая воспитательный момент, позвал его на кухню и сказал:

— Мне надо с тобой серьезно поговорить.

— Да, папа, что ты хочешь узнать? — Он лениво развалился на диванчике и надул из жвачки большой пузырь.

Передо мной сидел взрослый парень, который совсем не нуждался в моих нравоучениях.

— Я хочу тебе дать добрый совет…

— А ты не раздавай добрые советы, побереги для себя. — Сын наглым образом перебил меня на полуслове.

— Да как ты с отцом разговариваешь?

— Кстати, папа, а куда делась та роскошная роза, которую ты так и не довез до дома? Или это аленький цветочек из другой сказки?

Я растерялся. Такого поворота событий я ожидал меньше всего. Значит, он меня видел! Засранец.

— Короче, давай заключим джентльменское соглашение: ты не лезешь в мою жизнь, а я в твою, о’кей? — И мой повзрослевший сын отправился в ванную.

Неделю я ходил как неприкаянный, не находил себе места и все с ужасом прислушивался к себе. Но симптомы импотенции проявляются, как правило, в самый ответственный момент, которого я тщательно избегал. Я блуждал по городу, всматривался в прохожих. Мне казалось, что я даже выглядеть стал иначе: стал меньше ростом и как-то весь поник. Да что же это за чертовщина такая? Если выходит из строя печень или желудок — это ничего. Посочувствуют, подлечат. А если не срабатывает детородный орган — уже инвалид, не мужчина. Изгой. А в чем, собственно, твоя вина?

Сколько скабрезных шуток, анекдотов на эту тему. Хорошо смеяться, если тебя это не касается. Всю неделю я до умопомрачения смотрел телевизор. Как назло, попадались исключительно боевики, в которых воинственные мачо одним взглядом укладывали красоток и делали с ними, что хотели. А хотели они не много: слегка отвлечься от настоящей мужской жизни, с риском, погонями, ставками. После боевиков шли развлекательные программы, в которых обнаженные дивы пели и зажигательно виляли бедрами. Даже в набившей оскомину рекламе все друг друга соблазняли: при помощи гелей, дезодорантов, колготок, мыла, сока, жвачки и мобильного телефона. Мир рехнулся на сексе!

Я вспомнил, как спокойно жил до той злосчастной кассеты. Все ясно и понятно, расписано и распланировано. Никаких накладок и форс-мажоров.

Никаких безумных желаний и фантазий. Никаких стрессов и разочарований. Захотел секса — получил секс. В строго отведенное время в строго отведенном месте в классической позе. Все как в театре: приходишь смотреть «Лебединое озеро» — артисты танцуют для тебя «Лебединое озеро», а не канкан.

Сейчас я укладывался на брачное ложе после трех ночи, когда жена уже спала мертвым сном, а утром прикидывался спящим и вставал, когда она уже покидала квартиру. Я боялся оставаться с ней наедине. Я боялся, что она узнает правду. Я всего боялся.

В субботу я устал и лег пораньше. Маша примостилась рядом. Сначала она просто лежала, не касаясь меня, но ее дыхание выдавало волнение. Ее напряжение передавалось мне. А потом вдруг она прижалась ко мне всем телом. Тело было мягкое, теплое и родное.

— Вась, я тебя очень люблю… И если… Если для тебя это важно, давай сделаем так, как ты хочешь, — прошептала она взволнованно.

Сначала на меня накатила волна нежности и благодарности, а следом и волна желания. Зачем кого-то искать, если рядом верная, преданная, любящая меня подруга — моя Машенька. Которая и в горе, и в радости разделяет мое пространство и время.

Я обнял жену, прижал ее к себе. Она пахла котлетами, детским мылом и еще чем-то очень знакомым. Это была очень длинная ночь, ночь, когда два человека, прожившие вместе двадцать лет, вдруг начинают познавать друг друга и делать открытия. Давно я не был таким страстным и сильным. Я понял, что мы любим лишь тех женщин, которых делаем счастливыми.