Отдам любовь в хорошие руки

ПРИЕЗЖАЙТЕ К НАМ НА КОЛЫМУ

В какой-то момент я вдруг отчетливо поняла, что в моей жизни что-то не так. Вернее, все не так. Не сложилось с так называемым женским счастьем. И дело даже не в пустой постели, а в душевной пустоте. И хотя я достигла профессиональных высот и денежного благополучия, все это не радовало и не удовлетворяло.

— Получать удовольствие от работы — это извращение, — назидательно заявила мне подруга и подсунула адрес известной на весь город гадалки.

— Я собираюсь потратить свою заначку на поездку в Египет или покупку новой дубленки. И мне кажется, что это изменит мою жизнь, — робко поделилась я своими надеждами с подругой.

— Скажи, пожалуйста, как дубленка может изменить жизнь одинокой женщины? Ты в ней спать, что ли, будешь?

— Что ты цепляешься к словам?

— Я просто хочу тебе помочь. Может, тебе не в Египет ехать надо, а на экскурсию в Бровары, и моя ясновидящая тебе подскажет, — не унималась подруга.

Когда бороться с сомнениями и комплексами стало невмоготу, я отправилась по указанному адресу. А кто осудит?

Прежде чем попасть в заветную комнату, пришлось потомиться в коридоре в многолюдной очереди таких же, как я, обделенных любовью теток. А кто еще потащится в конец города и будет часами ждать приема, чтобы узнать, почему «карта не ложится»? Да еще заплатит за удовольствие в твердой валюте.

Пока я сидела в очереди, узнала столько историй из жизни, что моя «трагедь» показалась маленьким недоразумением. На одной был «венок безбрачия», на другой такая порча, что возле нее даже цветы вяли. А у третьей такая соперница-разлучница, рядом с которой Медуза горгона Василисой Прекрасной покажется. И только у меня ни соперницы, ни разлучницы, ни мужика…

Гадалка оказалась тетушкой постбальзаковского возраста с претензией на оригинальность. Коттоновая юбочка, гольфик, цветастый пиджачок «от кутюр», украшенный лисьим воротником, и красноречивая чалма на голове. Завершала всю эту помпезную композицию ярко нарисованная родинка на щеке. Тетушка представилась Изольдой. «Ах, удивите меня», — пронеслось у меня в голове, но это была последняя критическая мысль. Дальше Изольда взяла ситуацию под жесткий контроль, и все мои мысли улетучились сами собой.

— Как все запущено… — произнесла гадалка, глядя на разложенные карты.

— Что запущено?

— Все дело в покойнике, который ушел с обидой на тебя. И эта обида и стала преградой для твоей личной жизни.

— Какая обида, какой покойник? — Я не на шутку испугалась.

— Тебе лучше знать, милая.

В этот момент черный кот, сидящий на столе, зловеще зашипел.

— Сосредоточься, вспомни, кто любил тебя безответно? — Изольда пыталась мне помочь.

Я напряглась, но никто, кроме одноклассника Жорки, на ум не приходил. В далеком десятом классе в меня влюбился лоботряс и хулиган Жорик. Он курил самокрутки, смачно сплевывал через зубы и вообще был «крутым парнем». Но не в моем вкусе. Однажды в январе он дождался меня по дороге домой и, смущаясь, вручил букет калл в целлофановой упаковке. Надо признаться, что тогда живые цветы в январе — это было все равно что фаршированный крокодил на новогоднем столе. Одноклассники смеялись над ним, а моя нелюбовь очень уязвляла его самолюбие. После окончания школы Жорка отслужил в армии и подался куда-то на Север. Неужели он умер?

— Хорошо, допустим, я вспомнила, и что теперь делать? — спросила я в полном замешательстве.

— Как — что делать? Ехать к нему на могилу и просить прощения. Как только он тебя отпустит, все наладится само собой.

Я честно заплатила гадалке десять долларов и в еще больших сомнениях поехала домой. Достала старую записную книжку и стала обзванивать бывших одноклассников. Прошло уже, слава Богу, шестнадцать лет, и найти координаты Жоры оказалось непростым делом. С ним никто не пересекался уже больше десяти лет.

— Он, кажется, где-то на Севере зацепился и остался, — поведал мне его бывший сосед.

Неужели так бывает: ты отказал кому-то во взаимности много лет назад и по этой банальной причине жизнь твоя не клеится? Я пыталась вспомнить подробности юношеской влюбленности моего одноклассника, но, кроме зимних цветов и самокрутки, память ничего не высвечивала. Она, наоборот, проявляла какие-то совсем другие жизненные эпизоды. Например, служебный роман, который стоил нам обоим работы. Костя был «женатиком», причем очень серьезно относился к своему семейному положению.

После работы — бегом домой, чтоб под присмотром жены валяться на диване и смотреть телевизор. А мне бежать было некуда — кроме волнистого попугайчика, меня никто не ждал, поэтому я искала поводы остаться сверхурочно. То оформляла заказы, то просматривала каталоги. Фирма, в которой я тогда работала, занималась разработкой рекламных макетов. Я непосредственно придумывала слоганы. Однажды пришлось задержаться, чтобы сделать срочный заказ. Во время работы над заказом мы жевали бутерброды и весело болтали, когда вдруг неожиданно погас свет. Очутившись в темноте, мы сначала рассмеялись, потом растерялись, а затем пошли искать охранника. По дороге я споткнулась и упала на Костю. Это получилось случайно. Женщина я не худенькая, и когда навалилась своими прелестями на Костика, да еще в темноте, его переклинило. Он набросился на меня, как после долгого поста. А я, собственно, и не сопротивлялась. Свет зажегся так же неожиданно, как и погас. Прямо перед нами стоял ошарашенный охранник. Буквально на следующий день весь коллектив только и говорил о «светопреставлении».

Странно, но мои поиски Жоры увенчались успехом. Через десятые руки я все же нашла его адрес. Но это была… Колыма. Та самая Колыма, куда высылали всех неугодных. Чем же и кому Жорка-то не угодил?

И что вообще с ним случилось? Мне сейчас тридцать три, ему должно было бы быть столько же. Но он умер и забрал с собой в могилу обиду на меня. Теперь надо ехать выпрашивать прощение. Господи, билет на Колыму стоит дороже, чем в Египет! Хотя, с другой стороны, что такое Египет? Пустыня, где в огромных пирамидах похоронены фараоны. Кто мне эти фараоны? Никто. А на Колыме покоится Жорик вместе со своей обидой на меня. Когда он меня простит, моя жизнь изменится к лучшему.

Короче, я поехала на Колыму. У меня был только адрес, где Жора проживал первое время. Телефона не было. Пока самолет преодолевал нешуточное расстояние между теплой Украиной и холодным Севером, у меня было время подумать. О своей личной жизни, которая не складывается, о работе, на которой я работаю только из-за денег, о квартире, в которой мне не нравится жить. Все не так, как хотелось, как мечталось и представлялось. Остальные пассажиры не заморачивались мыслями «за жизнь», а с аппетитом ели обеды и запивали их водкой. В салоне стоял жизнерадостный гул, смех, царило оживление и никому не было дела до тетки, которая едет на поиски могилы давно забытого одноклассника. Магадан встретил меня холодом. Если у нас уже было по-весеннему тепло, то здесь северный ветер пронизывал до костей. В аэропорту богатые золотоискатели сели в дорогие машины и умчались в свои полные приключений жизни, а я стала выяснять, как добраться до забытого Богом поселка, где покоился Жора.

Когда на второй день с горем пополам я наконец добралась до малюсенького населенного пункта, нацарапанного в моей записной книжке, у меня оставалось только одно желание: скорее узнать, где могила Жоры. Покаяться — и домой. Но не тут-то было. Поселок был нескончаемый. Меня посылали от дома к дому. Я промерзла до костей, да еще внутренняя дрожь давала о себе знать. Ноги устали так, что просто отказывались идти. От одной мысли о том, что еще предстоит поход к «пирамидам» на ночь глядя, становилось совсем плохо. Более того, я с трудом представляла, как сейчас прийти в дом и объяснить людям, зачем мне вдруг понадобилась Жорина могила.

— Вы не подскажете, где здесь двадцать четвертый дом? — спросила я у курящего возле машины парня.

— Это здесь рядом. Хотите, провожу?

— Хочу! — Я вцепилась в его предложение, как в спасательную соломинку.

В конце концов, гадалка не говорила, что я должна одна идти на кладбище. Мы уже подходили к дому, когда дверь отворилась и на порог вышел… Жорка. Тот самый Жорка, которого я уже похоронила и оплакала. И к могиле которого я так долго добиралась. Он закурил самокрутку и смачно сплюнул. Как в детстве. Перед моим взором медленно проплыла дубленка, затем египетские пирамиды и даже десять долларов, отданные гадалке. Вот она — цена человеческой глупости.

Я дико расхохоталась. Смотрела на Жорку и хрипло, до слез и колик, смеялась. Наверное, именно так проявляется истерика. Парень, который вызвался меня проводить, и Жорка смотрели на меня. Отсмеявшись, я попросилась войти в дом.

Жорка с недоумением пропустил меня и вошел следом. Он меня даже не узнал.

— Ну здравствуй, покойничек, — сказала я и, выдержав длинную паузу, достала из сумки укутанные от непогоды цветы. — Меня зовут Лиля Полякова. Помнишь меня? — Теперь уже Жорка не мог отойти от шока.

И я рассказала ему всю историю от начала до конца. Когда пришла Жоркина жена, мы с ним, катаясь со смеху, устанавливали цветы в банке.

— Познакомься Света, это Лиля. Она приехала ко мне на могилу, чтобы просить у меня прощения.

И опять хохот.

Я погостила у них три дня и вернулась домой вся какая-то обновленная. Как будто действительно сняла с себя огромный груз. К гадалке на разборки я не пошла.

А моя жизнь действительно существенно изменилась. Я вышла замуж за того самого парня, который меня провожал к Жориному дому.