Падре

Глава XI

Я слушала, как вой сирен полицейских машин пронзает тишину нашего маленького городка. Дом одного из уважаемых горожан Сан-Лоренцо был обворован, и весь город встал на уши. Люди бегали взад-вперед, обсуждая случившееся, и страх проник в каждый дом. Я сидела у окна, наблюдая за всем этим с чувством тяжести на душе. Я вспомнила, как вчера вечером видела подозрительного мужчину возле дома, который был ограблен. Тень, скользящая вдоль стены, словно змея, оставила во мне странное чувство. Но я никому не рассказала. Почему я молчала? Может, потому что боялась, что мне никто не поверит, или потому что не хотела привлекать к себе лишнее внимание? Может, потому что в глубине души я знала, что этот человек был мне знаком?..

А точнее… он стоял и под моими окнами. Но почему я ничего не рассказала полиции? Это неправильно…

После службы в церкви, когда все прихожане начали расходиться, я заметила его снова. Он стоял в тени, но я чувствовала его взгляд на себе. Мое сердце забилось быстрее, и я почувствовала, как холодный пот стекает по спине. Я попыталась не показывать страх, но внутри меня все дрожало. Его лицо было скрыто капюшоном, вместо лица – черное пятно. Видны были только руки, белые и длинные, как у призрака. Я не могла отвести взгляд. Мои мысли метались, а эмоции взрывались как вулкан. Я вернулась домой, чувствуя, как страх постепенно овладевает мной. Эта тень, этот незнакомец в капюшоне – он стал моим кошмаром. Каждый раз, когда я закрывала глаза, я видела его лицо – вернее, его отсутствие. Я пыталась успокоиться, но безуспешно.

Утром, едва проснувшись, я подошла к окну и увидела на подоконнике красную розу. Мое сердце забилось быстрее. Кто мог оставить ее? Почему? Я взяла цветок, чувствуя покалывание шипов, и выбросила его из окна. Но беспокойство не проходило. Напротив, оно усилилось. Я ощущала, что этот человек следит за мной, что он где-то рядом. И со мной происходило что-то странное. Чувство опасности почему-то отзывалось острой ноющей болью внизу живота и мурашками на коже. Как будто… как будто меня возбуждало это преследование. Незнакомец не приближался, он наблюдал. И, наверное, ни один мужчина не смотрел на меня так пристально и долго.

«Идиотка! Это может быть преступник, маньяк! Надо идти в полицию!»

Внутренний голос орал на меня, а я игнорировала его и не шла. Какая-то часть меня замирала от остроты ощущений, от мурашек, от лезвий-бабочек, которые резали меня изнутри своими тонкими, как папиросная бумага, крылышками.

Мне нравилось… что он приходил. Как будто в моей жизни появилась какая-то тайна, а вместе с ней и смысл.

Мои мысли вернулись к падре Чезаре, и я вздрогнула всем телом, прикрывая глаза и чувствуя, как все те же лезвия порхают внутри, только еще сильнее, еще интенсивнее. Я была влюблена в него, это было очевидно. С первого взгляда, с первой секунды. Мне не нужны были месяцы для понимания и осознания того, что я чувствую. Это была любовь. Первая, болезненно дикая и сильная настолько, что меня сшибало с ног.

Каждый раз, когда я видела его, мое сердце начинало биться быстрее. Его голос, его глаза – все в нем сводило меня с ума. Его красота ослепляла и заставляла внутренности сжиматься в узел, стягиваться комком и жадно пульсировать. Но я знала, что он – невозможность, необратимость, недосягаемость.

Моя боль. Изначально, с первой секунды. Боль настолько яркая, что от нее дрожат колени. Он священник. И все же я не могла остановить свои чувства. Каждый раз, когда он благословлял прихожан, наши взгляды встречались, и я ощущала, как внутри меня разгорается огонь. Как он сжирает меня, как испепеляет мне душу и плоть. Потому что мои чувства не платонические… потому что в своих фантазиях я вижу, как невыносимо красивые чувственные губы целуют меня, как руки с четками сдавливают мою грудь… О Боже! Прости мне мои мысли!

Рита снова пришла в церковь, разодетая во все белое, со своими распущенными золотистыми локонами и невинными голубыми глазами. Ее хромота добавляла ей какой-то лучезарной святости. Ее постоянные попытки привлечь внимание падре выводили меня из себя. Потому что… потому что она как будто была достойнее, как будто ей полагалось больше из-за ее увечья. Увечья, в котором была виновата я.

Рита подошла ко мне после службы, ее глаза сверкали злобой.

– Анжелика, ты должна понять, что падре Чезаре не для тебя, – сказала она, ее голос был полон яда. – Он священник, и тебе не стоит мечтать о невозможном. Перестань стрелять на него своими бесстыжими взглядами. Это мама считает тебя невинной, а я-то знаю, чем ты занималась в Риме!

– Ты ничего не знаешь о моих чувствах и обо мне! И никогда не узнаешь! – ответила я и вздернула подбородок. – И лучше бы тебе не вмешиваться в то, что тебя не касается.

– Падре Чезаре касается меня. Он святой, он… он близок к Иисусу. А ты… ты недостойна даже стоять рядом. Никто не знает, какой ты дьявол!

– Зато ты у нас ангел!

– Я не шлялась несколько месяцев непонятно где и не ложилась под ублюдков, чтобы получить место на сцене.

– Заткнись, Рита! – прошипела я и сжала кулаки.

– Не то что? Искалечишь меня снова?

Рита усмехнулась, ее глаза блестели от злорадства.

– Посмотри на себя, Анжелика. Ты всего лишь глупая девчонка, мечтающая о невозможном. Падре никогда не будет с тобой.

– А с тобой будет?

– Когда-нибудь нас обвенчают сами небеса!

– Ты сошла с ума!

Я сжала кулаки, чувствуя, как кровь пульсирует в висках. Но я знала, что не могу позволить себе потерять самообладание. Я отвернулась и ушла, оставив Риту в ее одержимости.

Под окнами валялась красная роза, несколько ее лепестков разлетелись и теперь казались пятнами крови на земле. Я подняла ее и поднесла к лицу. От нее остро пахло чем-то сладким. Один из шипов уколол мне палец, и я поднесла его ко рту, слизывая капельку крови. На секунду я представила, как незнакомец склоняется над моей рукой и… у него лицо падре Чезаре. Это он облизывает мой палец. Я швырнула розу подальше.

Весь вечер я думала о незнакомце в капюшоне. Кто он? Почему он преследует меня? Я чувствовала, как темные мысли охватывают меня. Как будто страх сплетается с азартом, с адреналином. Когда я вернулась домой, я закрыла все окна и двери, стараясь создать вокруг себя защиту. Но я знала, что это ненадолго. Этот человек словно мог пройти сквозь стены. Мне почему-то казалось, что он способен на это. Что рано или поздно этот черный силуэт окажется в моей комнате, и от страха я не смогу даже заорать.

Ночью я лежала в кровати, слушая каждый шорох, каждый звук.

Я знала, что он вернется. И я должна была быть готова к этому. Я спрятала нож под подушкой, проверила все замки и еще раз убедилась, что окна плотно закрыты.

Лежала в темноте, слушая тишину. Я знала, что он где-то рядом. И я была готова встретить его. В саду раздался шорох и треск веток. Явно под чьей-то ногой.

Я поднялась с кровати и подошла к окну. Меня пронизывал страх, и в то же время адреналин шпарил по венам.

Взглянув на улицу, я увидела его. Незнакомец в капюшоне стоял там, его лицо было скрыто тенью. Он ждал меня так же, как я до этого неосознанно ждала его.

Какое-то время мы смотрели друг на друга. Он снова курил, и огонек его сигареты блестел в ночи, но, увы, не освещал его лицо. Мое сердце забилось быстрее, но я не позволила себе дрогнуть. Я должна была встретить его лицом к лицу. Я открыла окно и выглянула наружу.

– Кто ты? – прошептала я, чувствуя, как внутри меня нарастает злость. – Чего ты хочешь от меня?

Незнакомец, видимо, докурил и выбросил сигарету, он по-прежнему не двигался, теперь его руки были сложены на груди. Он смотрел на меня, но не произнес ни слова. Моя злость нарастала, я чувствовала, как внутри меня закипает ярость.

– Ты трус, – продолжала я. – Если ты хочешь что-то от меня, покажи свое лицо и скажи мне это лично.

Но он не двигался. Я закрыла окно и отошла, чувствуя, как внутри меня бурлит смесь страха и злости. Я знала, что он не уйдет. Что будет стоять там и наблюдать за моими окнами. Когда я снова выглянула на улицу, то вздрогнула и судорожно глотнула воздух. Он подошел к подоконнику и взял в руки розу. Повертел ее в пальцах, потом оборвал все лепестки и смял, не обращая внимания на шипы. Он словно показывал мне… что мог бы сделать со мной. Секунда, и порванная, смятая роза ударилась о стекло, и я отпрянула внутрь. Задернула штору.

Через какое-то время я снова выглянула наружу, но там уже никого не было. Только я знала, что он вернется.