14

—Опять ты болтаешь о каких-то кирпичных стенах. Этот матрос, он что, так здорово тебя саданул? Тебе бы надо было позволить мне ответить ему тем же...

—Я имела в виду капитана, — прошипела Джорджина, увлекая Мака вперед в поисках укромного уголка, где бы они могли поговорить. — Это ведь тот двухтонный вол, извлекший меня из таверны в тот вечер, который я мечтала забыть.

Мак остановился как вкопанный.

—Уж не тот ли желтоволосый лорд? Он и есть твоя кирпичная стена?

—Он и есть наш капитан.

—Ну и ну, новость не слишком приятная.

Она аж глаза закрыла, услышав, что он реагирует на это довольно спокойно.

—Ты что, не слышал меня? Капитан Мэлори — это как раз тот...

—Прекрасно тебя слышал. Но тебя ведь не заперли в темницу. Кстати, он тебя уже видел?

—Он не узнал меня.

Брови у Мака подскочили вверх, но не из-за того, что его удивил ответ, а потому что в нем слышалась уязвленность Джорджины этим фактом.

—Ты уверена, что он тебя хорошо разглядел?

—С головы до пят, — сообщила она. — Он попросту меня не запомнил.

—Ну, ну, Джорджи, не принимай это близко к сердцу. У них, у этих двоих в тот вечер на уме было что-то другое. Они к тому же здорово набрались, а некоторые мужчины после тяжелой ночи своего имени вспомнить не могут.

—Я думала об этом. И близко к сердцу я этого не принимаю. — От этой мысли она с возмущением шумно втянула воздух. — С меня лишь груз спал... после того как я оправилась от шока, встретив его здесь. Но ведь что-то может разбередить его память, например, если он тебя увидит.

—Смысл в этом есть, — задумчиво произнес Мак. Он бросил взгляд через плечо туда, где была Англия, превратившаяся уже в точку на горизонте.

—Здесь мы уже опоздали, — сказала она, точно читая его мысли.

—Несомненно, — согласился он. — Отойдем в сторонку, а то тут слишком много ушей.

Он повел ее не на полубак, а в сторону нижней палубы, туда, где хозяйничал боцман, то есть теперь он, к помещению, где хранили запасные снасти. Джорджина плюхнулась на свернутый канат. Мак погрузился в размышления, сопровождая это хождением взад и вперед, тяжкими вздохами и пощелкиванием языком.

Сколько могла, Джорджина выдерживала молчание. Спустя пять минут она требовательно проговорила:

—Ну и как? Что мы теперь станем делать?

—Буду как можно дольше избегать встречи с этим человеком.

—А потом?

—Надеюсь, что к тому времени растительность у меня на лице гуще станет, — с улыбкой сообщил он. — Думается, рыжие заросли на этой старой коже замаскируют меня так же хорошо, как тебя твой наряд.

—Наверняка. Ведь правда? — просветлела она, но только на мгновение. — Однако это решает только одну нашу проблему.

—Мне думалось, что у нас и есть одна.

Покачав головой, она откинулась назад, привалившись спиной к переборке.

—Нам предстоит изыскать средство, которое позволит мне избегать общения с этим человеком.

—Ты же знаешь, крошка, что это невозможно... если, конечно, тебя не свалит недуг. — Он засиял, решив, что разделался с проблемой. — Ты как, не слишком расклеишься, а?

—Это не сработает, Мак.

—Сработает.

Она снова покачала головой.

—Могло бы сработать, если бы я спала на баке, как мы планировали, но я уже поставлена в известность, что будет по-другому. — И затем с усмешкой произнесла: — Капитан великодушно предложил мне разделить с ним его каюту.

—Да ты что?!

—Вот именно. Но этот черт настоял. Ему надо, чтобы я была под рукой, если посреди ночи ему что-то потребуется, паскудник ленивый. Да что иного можно ожидать от изнеженного английского лорда?

—Тогда ему об этом следует сказать.

Пришел черед ей изумиться. Вскочив на ноги, она воскликнула:

—Да ты что?! Неужели ты это всерьез?

—Поверь мне, да, крошка. — В подтверждение своих слов Мак кивнул головой. — Тебе не следует делить каюту с мужчиной, который тебе не друг и не родственник.

—Но он считает меня юношей.

—Не играет роли. Твои братья...

—Никогда не узнают, — сердито перебила она. — Ради всего святого, если ты скажешь Мэлори, я в итоге все равно окажусь в его каюте, но в ситуации, которая для меня будет еще более неприятной. Об этом ты подумал?

—Он не посмеет, — прорычал Мак.

—Ты так полагаешь? Ты что, так быстро запамятовал, кто здесь капитан? Он в силах сделать все, что ему в голову взбредет, а если ты станешь протестовать, то быстренько в кандалах окажешься.

—Только самый отъявленный негодяй воспользовался бы такой ситуацией.

—Верно. Но откуда у тебя уверенность, что он не принадлежит к их числу? Исходя лишь из предположения, что у этого человека имеется хотя бы намек на честь, ты готов поставить под угрозу мою добродетель? Я не готова.

—Но, крошка...

—Я настаиваю, Мак, — упрямо повторила она. — Ни слова ему. Если тайна моя каким-то образом раскроется, то очень скоро станет ясно, имеется ли у этого англичанина хоть немного порядочности, но, правду сказать, у меня на этот счет большие сомнения. То, что мне придется ночевать в его каюте, еще не самое страшное. Проблема в том, смогу ли я вынесли постоянное пребывание рядом с ним. Ты не поверишь, сколько в нем презрительности, какое он удовольствие получает от своего отвратительного поведения. Он даже поделился со мной, что эта одна из немногих вещей, доставляющих ему радость.

—Ты это о чем?

—О его жажде загонять людей в угол, изгаляться над ними. К людям он относится как к каким-нибудь бабочкам, которых с помощью его уколов можно пришпилить к месту.

—Уж не преувеличиваешь ли ты чуток, крошка, из-за твоей нелюбви к нему?

Немного она пережимала, но признаваться ему в этом и не думала. Если бы действительно была юношей, кем ее и считал капитан, она бы оскорбилась подтруниванием старшего над неопытностью младшего. Все мужчины этим грешат. А тема секса вполне естественно всплывала в разговоре между мужчинами, когда поблизости не было женщин. Разве не доводилось ей слышать подобные разговоры ее братьев, не подозревающих, что она где-то рядом?

К счастью, распахнувшаяся дверь позволила ей избежать ответа на вопрос Мака. Взбежал молодой матрос и с облегчением вздохнул, обнаружив здесь боцмана.

—На этом ветру фал с марселя вовсе истрепался, сэр. Мистер Шарп вас не мог найти и послал меня, чтобы я новый принес.

—Я займусь этим, — бросил Мак, поворачиваясь, чтобы достать нужный канат.

Неопытный матрос с радостью исчез. Джорджина вздохнула, понимая, что у Мака сейчас для нее времени нет. Но ей не хотелось обрывать разговор на такой неприятной ноте, не хотелось, чтобы он терзался беспокойством о ней.

Единственным средством против этого было согласиться с ним.

—Ты был прав, Мак. Моя неприязнь к этому человеку заставила меня думать о нем хуже, чем он того заслуживает. Он сам заявил, что уже спустя несколько дней, вероятно, и обращать внимания на меня не будет. То есть, попросту прощупывал мой характер и теперь и думать обо мне

—И ты постараешься сделать все, чтобы поменьше попадаться ему на глаза?

—Я даже в суп ему не плюну, прежде чем подам его на стол этому здоровенному волу.

Растянув губы в улыбке, она дала понять, что лишь поддразнивает его. Притворно ужаснувшись, он дал понять, что оценил шутку. Оба рассмеялись, а затем Мак двинулся к двери.

—А ты идешь?

—Нет, — ответила она, потирая ухо под шапочкой. — Мне стало ясно, что палуба — это более опасное место, чем я прежде думала.

—Да, идея была не самая лучшая, — с грустью проговорил он, думая об их плане добраться до дома, подрядившись служить на судно. Идея принадлежала ему, даже если потом он и пытался отговорить ее от этой затеи. Если же что-нибудь случилось бы...

Улыбнувшись, она показала, что никак не винит его в том, что из этого получилось. Всего лишь невезеньем можно объяснить, что владельцем и капитаном этого корабля оказался англичанин, да еще тот самый.

—Не думай об этом. Мы на пути домой, и это главное. Остается только улыбаться и перетерпеть один месяц. Я выдержу, Мак, обещаю тебе. Я вырабатываю в себе терпеливость, помнишь?

—Да. Только не забудь о ней, когда ты возле него окажешься, — заметил он сердитым тоном.

—Всенепременно. А теперь иди, а то кого-нибудь еще пришлют за этим фалом. Я думаю побыть здесь немного, пока дела не потребуют моего присутствия наверху.

Он кивнул и оставил ее. Джорджина устроилась между двумя мотками веревок и головой прислонилась к переборке. Со вздохом пришла к выводу, что более скверным день быть не мог. Мэлори. Нет, было же у него и имя. Джеймс Мэлори. Она решила, что имя ей не нравится в той же мере, что и сам человек. Будь откровенна, Джорджина, ты не в состоянии переносить один вид этого человека. О, Боже, от его прикосновения она сделалась совсем больной. Что ж, он был ей неприятен, крайне неприятен, и не только оттого, что являлся англичанином. И с этим ничего нельзя было поделать. Ей же приходилось прикидываться, что все обстоит иначе, по меньшей мере изображать равнодушие.

Она зевнула, затем потерла перевязку, врезавшуюся ей в кожу на груди. Как ей хотелось бы хоть на несколько часов избавиться от этой повязки, но она знала, что не осмелится это сделать. Быть разоблаченной теперь оказалось бы гораздо хуже, чем она предполагала, так как решать ее судьбу предстояло бы ему. Качнув отрицательно головой, она вдруг слегка самодовольно усмехнулась. Мужчина был столь же глуп, сколь и отвратителен. Его так просто было дурачить, заставить видеть то, что ей хотелось бы, чтобы он видел, и это не могло вызывать ничего кроме злорадства.

Загрузка...