Плохой для недотроги. Я тебя испорчу

Глава 1

А́дам

3 сентября

— Это кто? — делаю усилие и, приподнявшись на локтях, рассматриваю фото девчонки на экране мобильного Джаза, моего приятеля, который получил свою кличку из-за увлечения данным видом музыкального искусства, собственно говоря.

— Новенькая наша, — Глеб лыбится, прикусывая губу. — Зачетная, да?

Хватаю телефон и подношу ближе. Первое впечатление не зачетная, а словно ненастоящая. Светлая… Невесомая… Над головой только нимба не хватает. Ебучая температура, не покидающая меня уже вторые сутки… Явно из-за неё в голове всякая херь чудится.

— Когда пришла? — в горле отчего-то пересыхает. Сглатываю, не отводя взгляда от фотографии. Качество дерьмо. Не видно цвета глаз. Предполагаю, что голубой, но хочется убедиться в этом. Прям до дикой вспышки раздражения хочется. — Купи себе нормальный телефон, — резко блокирую и отшвыриваю мобильный от себя.

— Эй… — Джаз на лету ловит телефон. — Потише. У моих родаков нет столько бабок, как у твоих, — проводит пальцем по экрану, вновь открывая фото. Пялится.

— Дай сюда, — вырываю. Снова смотрю на незнакомку.

Худая. Под мешковатыми джинсами и свитером невозможно досконально разглядеть очертания фигуры. Есть сиськи, нету… Непонятно. Зато волосы охуенно красивые. Даже это дерьмищенское фото не может скрыть их гладкости. Рука немеет. Хочется дотронуться в реальности до светлого шелка струящихся локонов.

— Сегодня декан привел. Лично! Попросил не обижать… Ангела, — ржет.

— Ангела? — переспрашиваю. Лоб прорезают линии.

— Да. Её, во-первых, зовут Ангелина…

Во рту становится приторно сладко от идиотского имени. Ангелина… Хочется сплюнуть и попить воды.

— А во-вторых?

— А во-вторых, она поет в какой-то то ли церкви, то ли где… В общем Репалов чуть не ссался, когда рассказывал про неё. Ангел в чистом виде. Наш универ еще не видел такой чистоты и целомудрия.

— Целка? — хмыкаю с недоверием.

— Без сомнений. Думаю, что вообще с мальчиками, — коверкает голос, делая его похожим на женский, — не общается. Мамочка и папочка не велят. Кстати, Бодя и Марк уже поспорили, кто первым её разведет.

В моей голове словно тумблер какой-то переключается. Тело наливается свинцом.

— Набери мне Бодю, — киваю на телефон Джаза. Мой собственный валяется где-то разряженный в ноль.

— Тоже будешь участвовать? — усмехается Глеб. — Ну, тогда ни у Богданчика, ни у Маркуши ни единого шанса. Ставлю на тебя.

— Алло, — раздается в трубке голос Богдана Шарова, и я подношу телефон ближе.

— Бодя, к новенькой, чтобы ни ты, ни Куликин не подкатывали.

— Баг? — удивленно спрашивает Бодя. — А ты чего с номера Джаза звонишь?

— Какая нахер разница? — адреналин разгоняет горячую кровь до откровенного шума в ушах. — Ты услышал, что я сказал? И Марку передай. Узнаю, что подкатили к ней яйца, останетесь без них.

— Баг… — Шаров хочет что-то сказать.

— Я спросил, ты меня услышал?

— Услышал.

Получив верный ответ, отдаю телефон Глебу. Ярость постепенно отпускает.

— Джаз, будь другом, плесни виски в стакан, — прошу, когда тот заканчивает разговор. — Там в холодосе. И льда закинь. В морозилке на нижней полке должен валяться.

— Баг, ты ж вроде как болеешь, — Глеб смотрит на меня с некоторой долей осуждения.

— Ну, так вот… Неси лекарство.

— Тебе бы таблеток каких, наверное… — приятель включает режим заботливой бабки. — Может, врача вызвать? Глаза у тебя какие-то стеклянные.

— Насрать, пройдет, — морщусь. На самом деле реально чувствую себя как кусок дерьма, но даже думать смешно о том, что я вызываю врача, рассказываю о том, где и что у меня болит.

— У меня у сестры мед образование, — продолжает нудеть Глеб. — Она по специальности, правда, никогда не работала, но, может, позвонить ей?

— Бля… Да принеси ты просто вискаря. Неужели так сложно?

Глеб уходит, а я вновь тянусь к его телефону, открываю фотографию новенькой. Что-то манит в ней. Увеличив изображение, рассматриваю прямой аккуратный нос, пухлые губы, которые, наверняка, будет охуенно целовать. Несмотря на высокую температуру, чувствую еще больший жар, когда представляю это.

Джаз приносит два стакана. Мне и себе.

— Понравилась? — кивает на изображение.

— Смазливая, — соглашаюсь. Хотя данное слово совершенно не описывает эту девчонку. — Как ведет себя?

— Тихоня. Ни с кем не общается. На занятиях вроде шарит по всем предметам. По крайней мере по тем, что были сегодня.

— Откуда перевелась к нам?

— Не помню. Декан говорил, но я не заострял на этом внимание. Если не ошибаюсь, переехала в наш город из города поменьше.

— Недотрога из Мухосранска, — делаю еще один обжигающий глоток. Боль в горле притупляется. Тело расслабляется.

Глеб забирает мобилу, так как ему кто-то звонит. Сбрасывает. А я вспоминаю, что не мешало бы зарядить и свой телефон.

— Джаз, глянь, есть под кроватью телефон?

— Держи, — протягивает мне пропажу через мгновение.

— Воткни в розетку, — киваю на стену. — И включи.

Глеб делает то, что прошу. Тут же раздается пиликание пришедшего сообщения.

— Что там? — сомневаюсь, что что-то интересное. Что априори может быть интересного в этой долбаной жизни?

Глеб порывается подать мне телефон.

— Сам глянь. Пусть заряжается, — останавливаю его.

— Какая-то Марина что-то прислала.

— Что именно?

— Прочитать? — конкретизирует.

— Да! — тугодум, бля.

Джаз на несколько секунд подвисает.

— Марина… Это твоя мать так подписана? — удивляется.

— Что там? — оставляю его вопрос без ответа. Но вообще он прав.

— Адам, поздравь нас. Мы выиграли тендер, благодаря твоему брату, — читает Глеб. — Фотка… — поворачивает экраном в мою сторону, но не обращаю на неё внимания. — Будешь смотреть?

— Нет. Принеси еще виски, — прошу, залпом выпивая остатки напитка в стакане. — За победу на тендере! — швыряю посудину в угол. Стекло разлетается сотнями мелких острых осколков.

Джаз испуганно прикрывает рукой голову. Словно боится, что его может зацепить. Хотя он стоит далеко от того места, куда я бросил стакан.

— Ты больной? — кричит испуганно.

Смеюсь. Этот вопрос уже давно перестал меня хоть как-то волновать.

Джаз, послав меня на хер, всё же идет опять на кухню. В этот момент слышу, как в замочной скважине входной двери поворачивается ключ.

— Кто это? — на пороге тут же возникает Глеб. — Твои разве не за границей?

— Какой сегодня день?

— Вторник.

— Пчела Майя пришла, — заворачиваюсь в одеяло. Начинает с какого-то ляда трясти. — Сейчас будет мозг прочищать. Ты что, не видел её у меня никогда прежде?

— Нет.

— Адам, я пришла, — тут же разносится по четырехкомнатной квартире зычный голос. Вскоре перед глазами появляется и его обладательница. Толстая розовощекая с вечной улыбкой на мясистых губах рыжая тетка, лет так пятидесяти-шестидесяти. Удивительно, но при её немалом весе в ней всегда бурлит много энергии.

— Майя, заткнись, — прошу, когда она по-хозяйски направляется ко мне. — Все уже поняли, что ты пришла. Тряпки, швабры на том же месте, где ты их оставила прошлый раз. Вали туда.

— Что с тобой? — Майя совершенно не обращает внимания на то, что я не один. И на мою грубость ей уже давно стало плевать. Сказала однажды, что ей даже симпатична моя такая манера общения. Идет ко мне, словно комбайн. — Посмотри на меня, мальчик.

Глеб начинает ухахатываться. Не нужно быть семи пядей во лбу чтобы понять, что это из-за слова «мальчик».

— Пчела, засунь жало туда, откуда оно растет, — злюсь. Пусть вообще на хрен вдвоем выметаются. Хочу остаться один и тупо поспать. Организм этого уже прям требует.

— У тебя же жар… — вскрикивает она, едва дотронувшись до моего лба. — Ты пил какие-то?.. — он осекается, смотрит в угол, где валяются осколки. Втягивает носом воздух, пропитанный ароматом алкоголя.

— Пил. Отличный виски пил. Должен помочь.

— Адам, я, конечно, знаю, что тебе плевать на свою собственную жизнь. Но подожди хотя бы, пока вернутся твои родственнички. Пусть они найдут твоё бездыханное тело. Меня же избавь от подобной участи. Моё сердце не выдержит подобного. Так, молодой человек, — она наконец переключается на стоящего в углу, словно школьник, Глеба. — А Вы сбегайте пока в аптеку. Денег я дам, лекарства, какие купить, напишу.

— Джаз, не слушай её. Вали домой просто. Завтра созвонимся. Приглядывай там за Бодей и Марком.

— Так а смысл за ними приглядывать, если ты собираешься сдохнуть?

Сука… Встал на сторону Майи. Хотя в чём-то он прав. Нехер валяться тут как бревно, пора возвращаться в универ. Девочка бесхозная пропадает… Красивая девочка. Давно таких не видел. Или вообще никогда. И это только посмотрев фото… В реальности она, наверняка, еще лучше, чем на этом кадре.

— Ладно, — соглашаюсь. — Пичкайте меня лекарствами.

Глеб срывается с места, словно болид на старте.

— Джаз, возьми у меня в куртке карточку. Если я её не проебал… У пчелы деньги не бери. Она бедная, — последние слова добавляю уже почти неслышно.

Но Майя рядом, и она, конечно, же всё слышит. Фыркает саркастически.

— Не всё меряется деньгами, Адам. Поверь, я гораздо богаче, чем ты, — говорит таким жалостливым тоном, словно я действительно подыхать собрался.

— Заплачь ещё… — предлагаю язвительно, но в груди почему-то мерзко после её слов. Ненавижу подобные разговоры.

— Захочу, заплачу. И у тебя не спрошу. Что стесняться слез? Ничего постыдного в них нет. Это только твоя маман всегда образцово-показательный вид на лице носит. Вся жизнь у неё для общественности.

— Майя… — рычу. Мать может быть какой угодно. Но обсуждать я её точно ни с кем не буду. Если пчела хочет обсуждать Марину, пусть со своими подружками это делает.

— Ладно, извини, — дотрагивается до моего плеча, думая, что перегнула палку.

— Похер. Просто в тишине побыть хочу, — отметаю эту ласку. Я не привык к такому.

— Похер ему… — не унимается тетка. — Грубиян. Когда ты уже встретишь ту, которая обломает все эти твои шипы?.. — бубнит себе под нос, понимая при этом, что я всё слышу.

— Ты совсем рехнулась? Розу мне нашла, бля.

— Встретишь-встретишь. Влюбишься так, что землю будешь ради неё грызть. Я ж тебя знаю… Сколько лет уже? — пытается вспомнить. — Ты такой…

— Не путай слова «трахать» и «любовь», — советую. Эта болтовня начинает откровенно бесить.

Но Майя только смеется. Рассуждая и дальше о подобной хуйне, наконец выметается из моей спальни. Мгновенно проваливаюсь в сон. Надеюсь, целительный. Ведь где-то там меня ждет девочка с, наверное, голубыми глазами… И дурацким именем Ангелина. Хотя какая к черту разница, как её зовут. Будет, как обычно, зайка, киска, рыбка. Пара вечеров… А потом, как всегда, свободна, девочка.