По лезвию грани

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ТЕПЛЫЕ губы коснулись ее рта.

Шарлотта открыла глаза. Она уснула на диване рядом с очагом. Марафонский сеанс исцеления не прошел незамеченным. Усталость окутала ее тело. У нее была абсурдная мысль, что она накрывает ее, как одеяло, высасывая жизненные силы с каждым вдохом.

Ричард смотрел на нее. Она протянула руку и прикоснулась к его новому лицу, ища любые признаки инфекции и не находя их.

— Болит?

— Нет.

Декарт был настоящим волшебником со скальпелем. То, что они сделали вместе, было ни чем иным, как чудом. Лицо Ричарда со сверхъестественной точностью соответствовало лицу Кэссайда, но там, где глаза того аристократа были настороженными, Ричард излучал интеллект, придавая чертам голубокровного опасный вид. Сам Кэссайд выглядел угрюмым и меланхоличным, выражение его лица было пессимистичным. Озаренное интеллектом и волей Ричарда, это же лицо стало свирепым — не просто красивым, но мужественным и сильным, лицом воина и лидера. Жаль, что Кэссайд так мало пользовался даром, что дала ему природа.

— Ты должен стараться меньше походить на себя, — сказала она ему, поглаживая Ричарда по щеке кончиками пальцев. Он все еще принадлежал ей, независимо от того, чье лицо носил.

Он поймал ее пальцы и поцеловал.

— Когда придет время, я это сделаю. Ты чувствуешь себя в состоянии идти?

— Зависит от того, как далеко.

— К дальней двери. У меня есть кое-кто, с кем я хотел бы, чтобы ты встретилась.

— Думаю, я смогу это сделать.

Шарлотта оттолкнулась от дивана и последовала за ним в дальнюю комнату, мимо стола, заполненного аккуратно разложенными стопками бумаг и кристаллов. Дни, проведенные за изучением документов, принесли свои плоды. Они изучили Пятерку, как они стали называть голубокровных работорговцев, лучше, чем те сами себя, и составили план. Лицо Ричарда было первой его частью. Ее роль заключалась в том, чтобы подружиться с леди Эрминой. Она сделает это с удовольствием, подумала Шарлотта. Она станет ее лучшей подругой и наперсницей, и все ради того момента, когда их план придет к своему завершению, и она сможет погасить ее жизнь, как пламя грязной свечи.

— Как только я стану Кэссайдом, я не смогу присматривать за тобой. — Ричард остановился у дальней двери и взял апельсин с блюда с фруктами на кухонном столе.

— Я не так уж беспомощна, — сказала она.

— Да, но ты не можешь использовать свою магию на людях, иначе рискуешь быть арестованной. И у тебя нет рефлексов бойца.

Шарлотта не стала с ним спорить. Он был прав. Она могла легко убить в массовом масштабе, но средний боец вывел бы ее из строя. Ее реакция была недостаточно отточена. Путешествие по острову доказало это.

— Телохранитель был бы желанным дополнением, — сказал он.

— Я не могу быть частью общества голубокровных с телохранителем, — сказала она ему. — Это не принято, и, что более важно, присутствие среди них обученного бойца заставило бы Пятерку, включая Бреннана, насторожиться.

— Только не того, кого я предлагаю. — Ричард открыл дверь.

На лужайке стояла Софи. На ней были свободные синие брюки и белая рубашка. Ее темные волосы были собраны сзади в аккуратный хвост. На бедре в ножнах у нее висел меч.

— Нет, — ответила Шарлотта.

Ричард швырнул апельсин в Софи. Девушка двигалась слишком быстро, ее удар был размывчатым. Четыре кусочка фрукта упали на траву. Софи стряхнула сок с лезвия.

— Нет, — повторила Шарлотта.

— Просто на всякий случай, — сказал он. — Типично для тебя иметь компаньонку. Почему не она?

— Потому что мы играем в опасную игру, и я не хочу, чтобы она пострадала.

Софи даже не вздрогнула. Ее лицо оставалось спокойным, но в глазах пульсировала боль. Она привыкла к тому, что ее отвергают, поняла Шарлотта.

— Почему бы вам обеим не обсудить это? — сказал Ричард и вошел в дом.

Просто отлично.

Ребенок на лужайке смотрела на нее с почти собачьим ожиданием, словно Софи была каким-то полуголодным щенком, а Шарлотта держала в руке бифштекс. Шарлотта ступила на траву, борясь с медленным ожогом ноющих мышц.

— Может, прогуляемся?

РИЧАРД смотрел, как Шарлотта и Софи уходят в лес. Собака без имени потрусила за ними.

Сзади послышался слабый звук шагов. Он узнал эту походку.

Кальдар подошел и встал рядом с ним, его лицо было задумчивым.

— Обе очень хорошенькие. Две женщины, о которых ты заботишься больше всего. — В его голосе послышался легкий намек на неодобрение.

— Полагаю, ты пришел сообщить мне, что я совершаю еще одну серьезную ошибку.

— Нет, — поморщился Кальдар. — Да.

Ричард вздохнул и махнул рукой.

— Я проверил ее, — сказал он. — Ты знаешь, кто такие первая десятка?

— Первые десять семей голубой крови, прибывших в Адрианглию. — Сливки общества.

— Они забрали Шарлотту из семьи, когда ей было семь лет, и привезли ее в Ганерский Колледж, где она познакомилась с леди Августиной эль Рен, прямым потомком семьи Рен, которая оказалась одной из первой десятки. Леди удочерила ее.

— Эм.

— Ричард, ты меня не слушаешь. Она официально удочерила ее. Полное имя Шарлотты — Шарлотта де Ней эль-те Рен. Если король устраивает обед, она может сесть за первый стол, прямо рядом с королевской семьей.

Ричард повернулся к нему.

— Они не афишировали удочерение, вероятно, чтобы дать Шарлотте шанс на нормальную жизнь. Этого нет даже в ее свидетельстве о браке — она подписала его как де Ней. Не думаю, что этот идиот, за которого она вышла замуж, когда-либо знал об этом. Но это есть в ее файле «Зеркала». Ты хоть представляешь, сколько мужчин убьют за возможность жениться на первой десятке?

Он догадывался.

— К чему клонишь?

— В реальном мире принцессы не выходят замуж за свинопасов, — сказал Кальдар. — Когда люди слышат ее имя, они встают. А ты Эджер, болотная крыса.

— Я помню, — сказал Ричард. — Но спасибо, что напомнил.

Кальдар заскрежетал зубами.

— Позволь напомнить тебе еще кое-что: когда Марисса ушла, ты пил два месяца подряд, а потом пытался утопиться.

— В последний раз, черт возьми, повторяю — я не пытался утопиться. Я был пьян, а вино кончилось, и я вышел на пирс, потому что вспомнил, что оставил бутылку в лодке. — А потом он поскользнулся и обнаружил, что плавать в пьяном состоянии гораздо сложнее, чем кажется. Он добрался до берега и от усталости потерял сознание на берегу, где его и нашел Кальдар. По какой-то причине все в семье настаивали, что это была попытка самоубийства, и ничто из того, что он сказал, не могло убедить их в обратном.

— Ты мой единственный родной брат, — сказал Кальдар. — Если ты воплотишь в жизнь свой план, она войдет в общество без тебя. Я не придираюсь к твоему плану… ты не можешь держать ее взаперти, и рано или поздно ей придется окунуться в эти воды. Реальность такова, что она свободна, красива и имеет такое имя, которое вскружит голову каждому. Как только ее объявят, они начнут кружить вокруг нее, как акулы. Это мужчины, которым никогда в жизни не приходилось беспокоиться о том, где будет их следующая еда. Они могут в одно мгновение перечислить десять поколений своих предков. Они совсем другой породы. Кто-нибудь молодой, красивый, с хорошей родословной и хорошей суммой денег на счету мог бы привлечь ее внимание.

— Ты действительно беспокоишься обо мне.

На лице Кальдара дернулся мускул.

— Когда Марисса ушла, ты был еще молод. Какая-то часть тебя знала, что тебе еще предстоит прожить всю жизнь. Ты стал старше и опять потерял голову из-за любви. Ты не часто влюбляешься в женщин, но когда влюбляешься, все или ничего.

— С каких это пор ты стал экспертом по моей личной жизни?

Кальдар отмахнулся.

— Это же очевидно. Как ты смотришь на нее. Как ты пытаешься ее рассмешить. Если она оставит тебя, это может сломать тебя, и меня может не быть здесь, чтобы держать твою голову над водой. Я просто хочу, чтобы ты обдумал такую возможность сейчас, чтобы она не шокировала тебя, когда это произойдет.

— Если мне понадобится помощь в плавании, я дам тебе знать.

Кальдар открыл рот, словно хотел сказать что-то еще, но тут же захлопнул его.

— Есть еще что-то? — спросил Ричард. — Выкладывай.

— Если ты женишься на ней, то станешь членом семьи эль Рен. Леди Августина эль Рен, женщина, которая ее удочерила, должна дать ей свое одобрение. — Кальдар вытащил из кармана маленький кубик для визора и протянул ему. — Посмотри это, прежде чем делать что-нибудь еще.

Он пошел прочь.

— Кальдар!

Брат обернулся и посмотрел на него. Кальдар искренне переживал за него. Его брат использовал свои шутки и юмор как броню. То, что он сбросил ее ради него, говорило о многом. Когда Деклан впервые обратился к нему с предложением выследить работорговцев, Ричард никогда не думал о том, что может случиться с Кальдаром, если он потерпит неудачу. Видя, как разрушаются семьи, он научился обращать больше внимания на тех, кто был для него важнее всего. У его брата была жена, которая любила его и поддерживала то, что осталось от их семьи, но если с ним что-то случится, Кальдару придется несладко. По крайней мере, он мог сделать Кальдару приятное, дать знать, что тот сделал все возможное, чтобы спасти Ричарда от самого себя.

— Посмотрим вместе.

Кальдар поморщился, повернулся на пятках и присоединился к нему. Они шли к дому бок о бок. Ричард рассматривал возможность того, что Шарлотта может покинуть его, украденная очарованием общества голубокровных. Ее вхождение в первую десятку делало это еще более вероятным.

Кубик в его руке был холодным. Он вошел в дом и подошел к визору. Он стоял слева от диванов, высокий круглый стол около полутора футов в диаметре, с витиеватой металлической отделкой, украшающей его единственную ножку. Коричнево-золотой панцирь из полированного металла оберегал верхнюю часть стола. Он прикоснулся к нему, и тот раскололся пополам, две половинки панциря соскользнули вниз по бокам стола, обнажив тонкую поверхность, инкрустированную странными узорами. Бледно-голубое свечение мерцало по поверхности, купая узоры в своем нежном сиянии. В центре возвышались три металлических зубца в виде перевернутой птичьей ноги, вооруженной страшными когтями.

Он посмотрел на кубик. Что-то подсказывало ему, что на самом деле ему не хочется знать, что там. «Зеркало» было сорокой королевства: оно собирало кусочки информации, некоторые ценные, некоторые бесполезные, и тащило их в свои архивы, как глупая птица тащит в свое гнездо попавшиеся на глаза безделушки. Неизвестно, что он увидит.

Когти ждали.

Он предпочел бы знать. Ричард бросил кубик в когти. Зубцы сомкнулись вокруг него. Внутри куба вспыхнул тусклый синий свет, и над ним возникло изображение Шарлотты. Она сидела на балконе, где-то высоко наверху. Она выглядела моложе, как-то мягче. Ее волосы были собраны в пучок, как корона на голове, а бледно-зеленое платье, рассыпалось по полу. Она действительно выглядела как принцесса.

Рядом с ней стоял мужчина. Он был худощав, со светло-каштановыми волосами. Он был одет в легкую куртку, идеально подогнанную по его фигуре, такие же брюки и мягкие ботинки. Одежда говорила о деньгах и хорошем портном.

— Ты очень хорошо выглядишь, Элвей, — сказала Шарлотта.

— Спасибо. Ты как всегда выглядишь божественно.

Элвей. Ее бывший муж. Ричард вгляделся в лицо мужчины, оценивая его, как один боец оценивает другого. Если только этот человек не был невероятно одаренным вспыхивателем, Ричард был вполне уверен, что сможет положить его на лопатки. Он не мог найти никакого сходства между собой и Элвеем. Они совсем не были похожи. Возможно, это и было частью притяжения. Эгоистичная часть его говорила, что не имеет значения, почему он ей нравится, но все же он хотел, чтобы она была с ним из-за того, кем он был, а не из-за сравнения с мужчиной, которого она выбрала раньше.

Элвей сидел в кресле рядом со скамейкой.

— Надеюсь, ты не будешь возражать, если я полюбопытствую.

— Я не могу ответить на это, пока ты не задашь мне этот вопрос.

— Тогда я просто спрошу прямо. Почему леди Августина эль Рен должна одобрить наш союз?

Шарлотта откинулась назад.

— Я рассказывала тебе историю о том, как попала в Колледж. Меня забрали из семьи, когда я была совсем маленькой. С годами я стала думать о леди Августине как о своей наставнице. Ее мнение очень важно для меня. Почему это тебя беспокоит?

Элвей улыбнулся.

— Похоже, сегодня мой день, чтобы быть прямолинейным. Я хвалю тебя за твою преданность своей наставнице, но объем расспросов леди эль Рен о моем прошлом был исключительно… обширным. Она запросила досье на первые семь поколений моих предков.

— Тебе есть что скрывать? — спросила Шарлотта.

— Конечно, нет.

— Тогда не утруждай себя. — Она улыбнулась и протянула руку, чтобы погладить его по лицу. Мышцы на руках Ричарда напряглись.

— Ты слишком волнуешься, Элвей.

— Шарлотта, ты совершеннолетняя, и уже довольно давно. На самом деле тебе не нужно ее разрешение на брак.

— Элвей, я никогда не рассматривала бы длительные отношения, не говоря уже о браке с мужчиной, который не получил бы одобрения леди Августины. Она для меня как мать, и ее мнение жизненно важно.

— А если она меня не одобрит?

— Я разорву нашу помолвку. Боюсь, это цена, которую тебе придется заплатить за то, чтобы быть со мной.

— Тогда я с радостью заплачу.

Шарлотта улыбнулась. Изображение растаяло.

— Теперь ты понимаешь, — сказал Кальдар. — Если ты хочешь жить с Шарлоттой, тебе придется сразиться с леди Августиной, а эту войну тебе не выиграть. Когда она спросит о твоем прошлом, что ты ей скажешь?

— Что я крыса из Трясины, — усмехнулся Ричард. — Что мой отец был болотной крысой, а до него его отец, и так далее, вплоть до начала нашей семьи, когда древние легионеры, впервые заселившие континент, попали в Трясину и смешались с туземцами.

— Ага, тебе следует упомянуть Вернарда, раз уж на то пошло, — покачал головой Кальдар.

— Да, как я мог забыть. Дорогая леди, мой двоюродный дедушка был изгнанником, один из моих дядей был перевертышем, а некоторые из моих кузенов даже не люди. У меня есть крошечный клочок земли и очень мало денег, и единственная причина, по которой меня вообще пускают в Адрианглию — это то, что моя кузина Сериза вышла замуж за перевертыша, который пообещал «Зеркалу» десять лет службы в обмен на убежище и гражданство для семьи Мар. Я что-нибудь упустил?

— Тебе надо, чтобы Шарлотта была там, когда ты ей это скажешь, иначе благородная леди может получить апоплексический удар. Ты не принимаешь это всерьез, не так ли?

— Забавно, что это говорит человек, который никогда ничего не принимал всерьез.

— Я очень серьезно отношусь к безопасности своей жены и моей семьи. Что на тебя нашло? Что-нибудь из этого проникло в твой толстый череп?

— Я не беспокоюсь о том, что голубокровные похитят Шарлотту. Она встречалась с ними раньше и выбрала меня. У нас есть проблемы посерьезнее, чем леди Августина. — Ричард пересек комнату, подошел к книжному шкафу и снял с верхней полки тяжелый тисненый том. Он перенес его туда, чтобы Шарлотта не нашла.

— Какие, например?

— Шарлотта может убивать своей магией.

Кальдар уставился на него.

— Она падшая целительница. Ричард, они убьют ее, если узнают.

— Это часть проблемы.

— А что за другая часть?

Книга казалась тяжелой, словно налита свинцом. Ричард пролистал страницы, переворачивая толстые бумажные листы до определенной статьи, и протянул книгу брату. Он читал ее так много раз, что запомнил слова. Он все еще надеялся, что она скажет что-то другое, но этого не происходило.

Акт высасывания чужой магии для собственной подпитки, в просторечии известный как «утечка жизненной силы», термин, возникший из рассказов от первого лица редких немногих, кто испытал это. Они описывают это явление как истощение или кражу жизни у цели. На самом деле, пользователь и цель образуют магическую петлю обратной связи, и истощается магическая сила цели, а не какая-то таинственная жизненная сила. Однако, поскольку человеческое тело не может поддерживать жизнь без магической силы, когда магия у цели истощается, цель умирает, поэтому термин не так неточен, как может показаться на первый взгляд.

В случае утечки жизненной силы пользователь притягивает магию цели к себе и поглощает ее. Пользователь быстро становится переполненным притоком входящей магии, и его тело начинает излучать ее в той форме, которая кажется наиболее естественной для пользователя. Затем пользователь неизменно посылает больше магии, чем принимает, что, в свою очередь, заставляет его поглощать больше магии в большем объеме, которую он снова должен рассеять. Этот существенный цикл поглощения и рассеивания постоянно расширяется, и чем дольше он продолжается, тем труднее его остановить. Представьте себе снежный ком, катящийся с холма: чем дольше он катится, тем больше становится. Чем дольше длится петля обратной связи, тем большее количество магии проходит через пользователя, пока, в конечном счете, пользователь не становится бездумным проводником для потока магической силы.

Известны случаи прерывания контуров обратной связи, когда пользователь начинал вытягивать энергию, но занимался этим лишь несколько коротких мгновений. Эти пользователи сообщают о чувствах эйфории и чрезвычайного удовольствия, связанных с поглощением магии. Несомненно, это вносит свой вклад в сложность прерывания обратной связи. Проще говоря: кража магии приносит удовольствие и насыщение, настолько, что многие пользователи не хотят останавливаться, и через несколько минут они обнаруживают, что уже не могут.

Для настоящего исследования целей было изучено одиннадцать подтвержденных случаев прерывания цикла обратной связи, и в девяти из одиннадцати случаев пользователи повторно включили цикл обратной связи на более позднем сроке. Эти девять потеряли свою человечность и должны были быть уничтожены, так как они представляли неминуемую угрозу для других. По мнению автора, пережить одну прерванную петлю возможно, однако прервать такую петлю во второй раз — за пределами человеческой воли.

Кальдар оторвал взгляд от страницы.

— Что это значит?

— Как много тебе рассказал Джордж?

— Я знаю, что ты был ранен, бежал в Грань, она исцелила тебя, потом пришли работорговцы, убили бабушку мальчиков, подожгли дом и бросили тебя в клетку. Шарлотта спасла тебя.

— Когда она нашла нас, она запустила петлю обратной связи. Это было ее первое убийство, и она не думала, что у нее хватит сил. Она может убивать и без нее, но каждый раз, когда она это делает, ее магия подталкивает ее к тому, чтобы сделать это снова.

— А если сделает?

— Она будет тянуть магию к себе из своих врагов и посылать ее в виде чумы, затем она будет высасывать больше магии и посылать ее, и так далее, и так далее, пока все вокруг нее не умрут. Она станет чумной птицей. Она никогда не остановится.

— Значит, она станет неудержимым безумным массовым убийцей.

— Да.

— А она знает?

— Она знает. Она попросила меня убить ее, если она поддастся. Я пытался отговорить ее от борьбы с работорговцами, но она отказывается уходить.

Кальдар опустился на диван. Его лицо было абсолютно серьезным, чего почти никогда не случалось.

— Поздравляю, — сухо произнес он. — Наконец-то тебе удалось найти женщину столь же трагически благородную, как и ты. Я думал, что ты такой один.

— Я не столь драматичный.

Кальдар поднял руку.

— Пощади меня. Некоторые дети рождаются в шелковой рубашке, ты родился в меланхолии. Когда они шлепали тебя, чтобы заставить плакать, ты только тяжело вздыхал, и одна-единственная слеза скатывалась из твоего глаза. — Он провел пальцем от уголка левого глаза к щеке. — Твои первые слова, вероятно, были: «Горе мне».

— Мои первые слова были: «Кальдар, заткнись!» — потому что ты слишком много болтал. И до сих пор продолжаешь.

— Ты с детства мрачно сознавал печаль своего существования. Ты даже не замечаешь этого.

Ричард подался вперед.

— Может быть, будет лучше, если я превращу все в постоянную шутку?

— Ну, кто-то же должен заставить тебя смеяться, иначе ты рухнешь под бременем того, что ты это ты. Люди могут разделить шутку. Никто не может разделить твою боль.

— Я всю жизнь был мишенью твоих шуток, и позволь мне сказать тебе, что это не так весело.

Они уставились друг на друга. Если бы у Ричарда в руках был мокрый парик, как у Джорджа ранее, он бы швырнул его об стену и пнул брата в грудь. К сожалению, они были слишком стары, чтобы ссориться.

— Вот почему такое лицо, — сказал Кальдар. — Ты сделал его из-за нее, так что ты мог попасть в круг, работая против Пятерки вместо нее. Стоит ли она того?

— А Одри того стоит? — спросил Ричард.

— Оставь мою жену в покое.

— Ты отдал себя в руки «Руки» ради нее. Стоило ли оно того?

— Да. И я бы сделал это снова. — Кальдар вздохнул. Его плечи опустились в знак поражения. — Что тебе от меня нужно?

— Мне понадобится твоя помощь, — сказал Ричард.

— Она у тебя. Мы семья.

Ричард подошел к винному шкафу, достал бутылку зеленого вина и два бокала и принес их. Он разлил вино. Кальдар проглотил немного и улыбнулся.

— На вкус как дома. Где ты нашел ягоды? Я думал, они растут только на болоте?

— Тетя Пита каким-то образом вырастила их в теплице позади своего дома. — Он позволил вину скатиться в горло. Восхитительный легкий вкус освежил его, шепча о болоте и доме.

Бреннан, леди Августина, общество голубокровных — со всем этим он мог справиться. Они были просто людьми. Но он понятия не имел, как защитить Шарлотту от самой себя. Он не мог потерять ее. Он напрягся при этой мысли, его мышцы вздулись, будто он боролся за свою жизнь. Его охватил страх. Он так редко боялся, и вот теперь сидел в ужасе.

Предложение, чтобы она пересидела это, будет иметь только противоположный эффект. Она просто будет бороться сильнее.

Он прокрутил в голове план. Они устроят Бреннану ловушку из двух частей, и он позаботится о первой половине плана. Если повезет, Бреннан заглотнет наживку, и участие Шарлотты может даже не понадобиться. Если ему не удастся разоблачить Бреннана, план не требовал, чтобы она использовала большую часть своей силы, только использование своего имени и положения. Ей особо ничего грозить не будет.

Если им повезет, он сделает все, что в его силах, чтобы сделать ее счастливой.

— Ты действительно не пытался покончить с собой? — спросил Кальдар.

Черт возьми.

— Самоубийство требует отчаяния. Я не был в отчаянии. Знаешь, почему я пил? Я пил, потому что был зол. Я поклялся любить и защищать ее. Я дал ей дом, обеспечил ее всем необходимым и хорошо с ней обращался. Даже если она не любила меня, этого должно было быть достаточно. Если бы она бросила меня ради мужчины, я бы понял. Я бы разозлился, но я не хотел бы привязывать ее к себе против ее воли, если бы она выбрала другого мужчину. Она ушла от меня, потому что ее жизнь была недостаточно хороша. Вот как низко я стою, где-то ниже «хорошего дома» и «никакой грязи во дворе». Я пил, потому что был зол, и я не собирался делать глупостей.

— Не сдерживайся. Скажи мне, что ты на самом деле чувствуешь.

— Я заслуживал большего, чем чертова записка!

— Может быть, она боялась, что не сможет уехать туда с тобой, — предположил Кальдар.

— Что, черт возьми, это значит? — Ричард развел руками. — Ты намекаешь, что я причинил ей боль?

— Нет, я имею в виду, что Марисса никогда не была склонна к конфронтации. Хотя, я не знаю, ты же ужасный ублюдок, когда начинаешь. — Кальдар подмигнул ему.

Ричард указал на него пальцем.

— О боги, перст судьбы. Избавь меня!

Он не станет бить брата. Это было бы неправильно. Ричард заставил себя сесть.

— Ты уже закончил?

— Да. Ну, нет, я мог бы продолжать, но я пощажу тебя. — Кальдар налил еще вина. — Все получится. Так всегда бывает.

Ричард поднял бокал.

— Я выпью за это.

СОФИ достала из кармана туники тряпку и тщательно вытерла лезвие. Они с Шарлоттой зашагали по тропинке в лес, волкодав трусил перед ними, как какое-то чудовище из детской сказки.

— Тебе обязательно делать это каждый раз, когда ты вытаскиваешь меч? — спросила Шарлотта.

— Если я проливаю кровь, — тихо ответила девушка. — А апельсиновый сок кислый. Он разъест лезвие.

— Почему бы не сделать меч из нержавеющей стали?

— Нержавеющая сталь не гнется. Меч должен быть гибким, иначе он сломается.

Очень похоже на людей.

— Это Ричард уговорил тебя стать моим телохранителем?

— Я попросила его. Он сказал, что такая возможность существует, но окончательное решение остается за вами, и у него «нет ни возможности, ни желания принуждать вас делать что-либо против вашей воли». Иногда он ведет себя очень официально.

Он бы мог сказать что-нибудь в таком роде, не так ли?

— Люди, с которыми мы столкнулись, без колебаний убьют тебя, даже если ты еще ребенок.

— Я тоже не буду колебаться, — сказала Софи со спокойной решимостью. — А я быстрее и искуснее.

— Ты еще ребенок.

Софи сделала шаг. Движения ее руки размазались: удар, удар, удар… три? Четыре?… и она вложила меч в ножны.

В лесу стояла тишина. Ничто не двигалось.

Софи вздохнула, протянула руку и толкнула пальцем четырехдюймовое деревце. Дерево скользнуло в сторону, разлетевшись при падении на четыре части.

— Это не так эффектно, когда оно не падает само по себе, — сказала Софи. — Я быстрее Ричарда. Ему требуется на треть секунды больше времени, чтобы натянуть вспышку на лезвие. Вы знаете, что это значит?

— Нет. — Каким-то образом она знала, что ответ ей не понравится.

— Это значит, что я могу убить его, — сказала Софи.

Мать Рассвета. Она тщательно подбирала слова.

— Ты хочешь убить Ричарда?

Софи покачала головой.

— Когда Паук слиял мою маму, Уильям убил ее. Он мой шурин, и это было убийство из милосердия. Мой отец умер вместе с ней. Технически он жив. Он ест, дышит и говорит. Но он… отсутствует. Он старается заботиться о семье, потому что это его долг, но если завтра все мы исчезнем, он спрыгнет с ближайшей скалы. — Софи повернулась к ней. — Это несправедливо. Я не умерла. Я все еще здесь, но ему все равно.

Она сказала это так категорично, а ее лицо было таким нейтральным. Ей едва исполнилось пятнадцать, а она уже скрывала свою боль. Шарлотта боролась с желанием обнять ее. Это, вероятно, не будет приветствоваться.

— Должно быть, ему не все равно. Родителю не просто бросить ребенка.

— Моему папе нормально. Он так любил маму, а теперь ее нет, и мир для него остановился. Он перестал меня тренировать. После ужина он перестал со мной общаться. Он перестал разговаривать со всеми без крайней необходимости, так что, полагаю, мне не следует ожидать особого отношения только потому, что я его дочь.

Так много душевных ран. Слабая боль сдавила грудь Шарлотты. Ей показалось, что ее сердце перевернулось.

— Ричард — это мой единственный отец, который у меня есть. Он заботится обо мне. Но я быстрее, и он не решится меня убить. Он меня очень любит. Поэтому я знаю, что могу убить его.

— Страшно такое говорить.

Софи удивленно взглянула на нее.

— Вы так думаете?

— Да.

— Это просто факт. — Она пожала плечами. — Ничего не могу поделать.

Все, что Шарлотта скажет на это, прозвучит как критика. Холодность, вероятно, была барьером, который построила Софи, и тот факт, что он был, означал хрупкость. Шарлотта молчала. Возможно, позже, если у нее появится шанс завоевать больше доверия, она сможет вернуться к этому.

— Вы собираетесь разоблачить Бреннана на свадьбе Великого тана, — сказала Софи.

— Откуда ты это знаешь? — Неужели Ричард действительно рассказал ей?

Софи задрала голову. Свет, просачивающийся сквозь деревья, пятнал ее лицо.

— Ястреб.

Шарлотта тоже взглянула на небо. Хищная птица парила над верхушками деревьев, кружа вокруг них.

— Он мертв, — сказала Софи. — Им руководит Джордж. Он очень могуществен.

Осознание этого нахлынуло на Шарлотту холодным потоком смущения.

— Джордж шпионит за нами с Ричардом?

— Всегда, — сказала Софи. — Все эти безупречные манеры обман. Он шпионит за всеми и за всем. За последний год Деклану не удалось провести ни одной деловой встречи без того, чтобы Джордж не знал всех подробностей. Он отпускает вас, когда вы занимаетесь любовью. Он ханжа.

— Ханжа — грубо звучит, правильнее: у него есть чувство такта, — поправила Шарлотта, прежде чем спохватилась.

— Чувство такта, — повторила Софи, пробуя слова на вкус. — Спасибо. Второй тоже где-то здесь.

— Второй?

Софи оглядела лес.

— Я чувствую твой запах, Джек!

— Нет, ты не можешь, — ответил далекий голос.

Собака залаяла и метнулась через кусты в сторону.

— Говорю тебе. — Софи улыбнулась. — Паук будет присутствовать на свадьбе Великого тана. Он пэр герцогства Луизианы. Этого требует его звание.

— Ты не можешь убить Паука, — сказала ей Шарлотта.

— Я просто хочу его увидеть. Он отобрал у меня маму и папу. — Темные глаза Софи казались бездонными. — Я хочу видеть его лицо. Я хочу заклеймить его в своей голове. — Она постучала себя по голове. — Так, что я никогда его не забуду. Потому что мы встретимся снова, и когда мы встретимся, я хочу быть абсолютно уверенной, что убью того, кого надо.

Она была пугающей.

— Пожалуйста, позвольте мне сделать это, леди де Ней. Пожалуйста. — Ее слова были яростным, диким шепотом. Софи опустилась на одно колено. — Вы кое-кого потеряли. Вы же знаете, каково это. Я бегаю кругами, как мышка в клетке. Я просто хочу найти способ выбраться. Пожалуйста.

В памяти Шарлотты всплыл кошмар горящего дома. Она чувствовала себя такой беспомощной, стоя там, на лужайке, наблюдая, как тлеют останки Элеоноры, а пепел дождем посыпает волосы Тюли. Она решила что-то предпринять, потому что у нее были для этого возможности. Когда Паук лишил родителей этого ребенка, она, должно быть, тоже чувствовала себя беспомощной. Она изгнала Софи, отказалась от того, кем была, и стала Ларк, которая рубила деревья на куски быстрее, чем мог уследить глаз.

Они с Ричардом были очень похожи. Лед над огнем, холодная внешность, скрывающая под собой неконтролируемую страсть и эмоции. Если Шарлотта сейчас откажет Софи, она нанесет ей еще одну рану. Та самая ярость, которая питала превращение ребенка, могла разорвать ее на части.

Шарлотта вздохнула.

— Насколько ты сведуща в этикете?

Софи выпрямилась.

— Я брала уроки.

— У того же преподавателя, что и Роза?

— Откуда вы узнали?

Шарлотта протянула руку и стряхнула веточку с туники Софи.

— По платью, которое было на тебе, когда я увидела тебя в первый раз. Оно тебя слишком старит. У нас много работы, дорогая. Если ты действительно хочешь пойти со мной, ты должна быть безупречной.

СОФИ отпила из крошечной чашечки, держа ее с непринужденной грацией. Шарлотта сидела напротив нее. За три дня, проведенные с ней, Софи впитывала информацию, как губка. Она была естественной имитацией в лучшем смысле этого слова — она имитировала не только действие, но и воздух, атмосферу, которую создавала Шарлотта, и перемена в ее поведении была мгновенной.

Дверь распахнулась, и в хижину вошел Джек. Двигаясь в полной тишине, он подошел к столу и бросил на него кристалл.

— Это все.

— Спасибо, — поблагодарила его Шарлотта.

Он оглядел Софи, сидящую в простом бледно-персиковом платье, и присел рядом с ней, широко раскрыв глаза на красивом лице. Джордж был элегантен, в этом не было сомнений. Но Джек был диким огнем. Было что-то в этом ребенке, в том, как он держался, возможно, в его необузданном потенциале непредсказуемости, или в атмосфере опасности, которую он излучал, и которая что через несколько лет придаст Джеку очарование.

— У меня есть идея, — сказал он.

Софи наклонила голову, глядя на него своими темными, бархатными глазами.

— Скидывай платье и пойдем со мной на охоту.

— Ты такой ребенок, — сказала она ему.

— А ты превращаешься в старую леди.

Софи улыбнулась и вонзила кинжал в стол. Она двигалась так быстро, что казалась размытым пятном, но Джек каким-то образом шевельнул рукой, и кинжал пронзил дерево вместо плоти.

Шарлотта отхлебнула из чашки.

— Еще такое повторится, и вы оба на неделю заболеете дизентерией.

Джек отодвинулся назад и раздраженно развалился в кресле.

Шарлотта вложила кристалл в тонкий металлический коготь визора. Свет проник сквозь кристалл, формируя образ девушки в ярко-синем платье.

— Следующая.

Еще один бутон голубой крови, еще один голубой атлас.

— Следующая.

Еще больше девушек. В васильковом. В королевском синем. В небесно-голубом.

— Скучные люди делают скучные вещи в скучной одежде, — сказал Джек.

— Синий цвет в тренде. — Шарлотта внимательно посмотрела на Софи. — Какой оттенок ярко-синего тебе идет?

— Не знаю, миледи, — ответила Софи.

— Никакой, — ответил Джек.

Софи удивленно подняла брови.

— Когда мне понадобится твое мнение, я вырежу его из тебя.

— В данном случае он прав. Ты будешь удивлена, но у мужчин обычно отличный глаз, когда дело доходит до женской одежды. Посмотри на свое запястье. И ты тоже, Джек.

Оба повернули правые руки, показывая запястья. Она сделала то же самое.

— Видишь, какие синие вены у меня на запястье и у Джека? У нас прохладный оттенок кожи. Вены на твоем запястье имеют легкий зеленый оттенок из-за теплых оттенков твоей прекрасной золотисто-бронзовой кожи. Холодные цвета, такие как синий, фиолетовый или бирюзовый, не будут хорошо смотреться на тебе.

— Я могла бы надеть белое, — предложила Софи. — Леди Ренда говорит, что белое всегда в тренде.

— Белое для трусов, — сказала Шарлотта. — А леди Ренда динозавр.

Софи поперхнулась чаем. Джек хмыкнул.

— Когда люди говорят белый, они часто имеют в виду действительно льдисто-белый, который имеет прохладный оттенок. Чистый черный тоже не очень хорошая идея. Джек, из-за более прохладного тона кожи, очень хорошо смотрелся бы в черном, а ты нет. Тон кожи Ричарда похож на твой. Он носит черный, и хотя он очень красивый мужчина, он не сочетается с его кожей, он просто заставляет его выглядеть угрожающе. Настоящий белый — нейтральный цвет, в нем все хорошо смотрятся, но в нем нет ни смелости, ни чувства стиля. Наденешь его, и можешь с таким же успехом объявить, что играешь по правилам. Мы не собираемся так делать. Мы делаем заявление. — Шарлотта провела рукой по кристаллу, чтобы активировать его. — Цветовое колесо, двенадцатая ступень.

В воздухе над считывателем вспыхнуло сложное цветовое колесо. В центре двенадцать ярких цветов образовывали внутреннее ядро: сначала шли основные оттенки красного, оранжевого, желтого, зеленого, синего и фиолетового. Между ними было шесть переходных оттенков. Дальше от центра цветовое колесо раскалывалось, и каждый из двенадцати внутренних цветов распался на четыре оттенка. Сразу за центром цветовые оттенки становились темнее, почти не оказывались почти черными. Тонкие, как волосок, линии разделяли колесо на отдельные цвета, каждый новый тон был на тон светлее предыдущего, пока на внешнем ободе колеса цвета не становились почти белыми.

— Это твое секретное оружие. Помнишь, то первое, голубое платье? — Шарлотта кивнула на колесо. — Найди цветной сегмент.

Софи секунду смотрела на него.

— Номер двадцать шесть.

— Очень хорошо. Это насыщенный производный кобальтового синего. — Шарлотта коснулась шестеренок. Цветовое колесо скользнуло выше, и под ним загорелся ряд фотографий, которые она видела.

— Они все в одном сегменте, — сказала Софи. — Цвет немного меняется, но в них нет вызова.

— Определенно. Это незамужние молодые женщины, которые должны быть на пике моды, и именно поэтому они носят все то, что считают ультрасовременным трендом. Чем старше женщина, тем ярче цвет, но ни один из них не отклоняется от синего — они как козы в стаде, все следуют за ведущей козой. Женщины, которые либо безразличны к моде, либо не хотят впечатлять окружающих своим знанием моды, будут носить любой цвет, какой им заблагорассудится. Как дочь герцогини Реймон. — Шарлотта указала на предпоследнюю фотографию высокой, стройной девушки. — Я встречала ее раньше. Видишь, она одета в зеленое.

— Шокирует! — воскликнул Джек со своего кресла.

— Она молода и, так сказать, «на выданье», но у нее достаточно статуса и смелости, чтобы делать все, что она хочет. Она также знает, что ярко-синий не ее цвет. И все же, если присмотреться к платью повнимательнее, в нем есть отголоски синего. Идея состоит не в том, чтобы плюнуть в глаза текущему тренду, а в том, чтобы тонко повернуть его на себя, сделав своим.

— Это просто нелепо, — сказал Джек.

— Мода абсолютно нелепа, — сказала ему Шарлотта. — И девяносто девять процентов моды зависит от того, кто ее носит. Некоторые безродные носят уродливую шляпу, и люди скажут, что это уродливая шляпа. Если герцогиня Реймон наденет уродливую шляпу, люди скажут: «Какая интересная новая тенденция».

— Значит, дело в деньгах? — спросила Софи.

— Нет. Все дело в самоподаче. Ты должна быть в высшей степени уверена в том, что носишь, и чувствовать себя комфортно сама по себе. Быть голубокровным это не просто знать правила. Это знание того, как правильно поступить в любой ситуации, и сделать это с непоколебимым правом.

Софи озадаченно нахмурилась.

Шарлотта улыбнулась ей.

— Это не очень трудно. Не бойся, мы потренируемся. Но вернемся к цветовому колесу. Забудь о белом и черном. Мы должны показать твою кожу, твою шею и это лицо. Вот где должен быть удар. — Шарлотта взяла блокнот. — Сегмент 28, ряд 17.

Красивый теплый серый цвет, напоминающий одновременно жемчужную внутренность устричной раковины и мягкое свечение полированного алюминия, загорелся над тепловизором.

Софи наклонилась вперед, широко раскрыв глаза.

— Это цвет моего меча.

Шарлотта улыбнулась и принялась рисовать. Они должны сделать некоторые бледно-синие акценты, чтобы отдать дань тенденции, но не делать ее главенствующей.

— Но где мы достанем платье? — спросила Софи.

— Платья. Каждой из нас нужен набор, по крайней мере, из шести нарядов, связанных вместе похожими элементами дизайна. Мы должны сыграть свою роль в расстановке Ричарда, мы свяжемся с лучшей портнихой, которую сможем найти, и отправим ей неприличную сумму денег. — Шарлотта продолжала рисовать. — Портниха, скорее всего, откажется, — силуэт, появившийся на бумаге, был немного необычен для девушки, но Софи он подходил идеально. — Если она упрется, мы найдем другую. Я не без средств, а когда дело доходит до платьев, деньги самый убедительный аргумент.

— Вы не обязаны тратить на меня деньги, — сказала Софи. — Моя сестра замужем за Уильямом Сандином. Я могу достать кучу денег.

— Я не обязана… я хочу. — Шарлотта усмехнулась и повернулась к Джеку. — Не хочешь ли помочь?

Выражение его лица молниеносно изменилось: удивление сменилось страхом, а на лице появилось скучающее, отстраненное выражение.

— Возможно, — сказал он и зевнул. — Если мне нечего будет делать.

— У него такое беспечное выражение лица, — сказала Софи. — Он надевает его, когда не знает, что ответить.

— Ты в хороших отношениях с герцогиней Южных провинций? — спросила Шарлотта. Мать Деклана могла бы стать тяжелой артиллерией, которая решающим образом повлияет на их появление в обществе.

— Меня обожают, — сказал Джек.

Софи фыркнула.

Джек бросил на нее возмущенный взгляд.

— Она всегда так говорит. — Он перешел на безупречную имитацию высокородного голубокровного акцента. — О, Джек! Я обожаю тебя, глупый мальчишка.

Шарлотта не выдержала и рассмеялась.

— Как думаешь, твоя обворожительность сможет устроить мне чаепитие с ее светлостью?

— Проще простого, — сказал Джек.

РИЧАРД открыл глаза. Шарлотта поднялась по лестнице и остановилась, изучая его, лежащего в постели. Наступила темнота, и мягкий свет фонарей играл на ее лице. Она была прекрасна. Глядя на нее, он открыл в себе зияющую дыру, рожденную сознанием, что скоро ему придется ее отпустить.

Они не занимались любовью с тех пор, как ему сделали пластическую операцию. Он хотел ее так сильно, что аж жгло, становясь больше, чем желанием, потребностью, сродни зависимости. Он был одержим Шарлоттой, ее запахом, ее вкусом, нежным прикосновением ее кожи. Ему не хватало того, как она ахает от удивления, когда он доводит ее до оргазма. Он нуждался в ней так же, как в воздухе, и от предвкушения их разлуки у него стискивались зубы.

В этот момент он сожалел обо всем: каждое слово, сказанное ей, казалось неправильным, каждый жест грубым и нелепым. Она заслуживала… кого-то лучшего, чем он, но он был глубоко эгоистичен и сделает все, что в его силах, чтобы удержать ее.

— Где Софи?

— Она ушла, — сказала Шарлотта. — Предположительно, чтобы попрощаться с сестрой. К сожалению, Джек проговорился, что Сериза и Уильям уже уехали на задание. Она дает нам уединение. Я подозреваю, что все немертвые мыши, белки и птицы, наблюдающие за твоим Логовом, тоже исчезли.

Он скатился в формальное голубокровное жеманство.

— О боги, неужели они ожидают, что у нас будет интим?

— Похоже на то. Дети знают что-то, чего не знаю я?

Она сменила тему.

— Кальдар прислал сообщение через Джорджа, — сказал Ричард. — Бреннан уехал на Южное побережье. Предположительно, он навещает больного друга.

— Он отправился на экскурсию по острову, — сказала она.

— Да.

— А теперь, когда он убрался с дороги, ты хочешь совершить подмену и стать Кэссайдом?

— Если ты готова приступить к нашему плану. — И как только они начнут, их уже нельзя будет увидеть вместе. Никакого намека на их союз существовать не могло.

— Я готова, — сказала она. — Выбор портнихи представляет собой дилемму, но я нашла ту, которая талантлива, бедна и жаждет оставить свой след. Заказы на платья уже отправили, и я отвалила ей кучу денег, обещая еще. Первые два платья будут готовы в рекордные сроки. Джек готовит чаепитие с матерью Деклана. Я планирую признаться и попросить ее о помощи. Мой вход в общество будет гораздо более гладким, если она заложит основу. Думаю, я смогу убедить ее помочь нам. С поддержкой ее светлости или без нее, я должна появиться в столице в течение двух дней на праздновании «Конца весны».

— Софи будет готова?

— И да, и нет. — Шарлотта покачала головой. — Основы заложены, и она очень умна. Быть девицей из свиты не так уж сложно. Я делала это, когда был в ее возрасте — ты идешь на три шага позади своего покровителя и не разговариваешь, пока с тобой не заговорят. Хотя она еще не все знает, но она справится.

Тревога грызла его.

— Похоже, у тебя все под контролем.

— Да.

— Может, нам еще раз повторить план? — Они обсуждали его с дюжину раз, но в тот момент, когда он уйдет, события выйдут из-под его контроля.

— Ты отправишься в столицу и подменишь Кэссайда. По плану ты похитишь его по дороге на еженедельную карточную игру, на которой он должен присутствовать. Нападение на остров, вероятно, привело Бреннана в ярость, и четыре голубокровных под его началом будут стремиться сохранить статус-кво из чистого самосохранения. Ты похитишь Кэссайда, уберешь его слуг из дома, и твоя семья будет держать их под стражей, пока мы не закончим. — Она предложила ему продолжить.

— Через два дня ты появишься на балу «Конца весны», — сказал Ричард. — Ты произведешь впечатление на Анжелию Эрмину. Ты подружишься с ней. Вполне вероятно, что она спит с Бреннаном.

— Ты уже говорил это раньше, — сказала Шарлотта. — Почему ты так уверен?

— Помнишь ли ты ту речь, которую Бреннан написал, будучи в Академии, о лидерстве как истинной цели монархии?

Она кивнула. Они читали ее друг другу вслух.

— Он хочет трон. Он считает, что ему суждено править, но он никогда не получит корону, — сказал Ричард. — Он слишком далек от линии наследования. Это снедает его изнутри. Кольцо работорговцев — его королевство, а Кэссайд, Анджела, Рене и Маэдок — его таны. Он требует от них абсолютной преданности. Анжелия молода, свободна и привлекательна. Он хотел бы получить удовлетворение от обладания ею полностью.

— Анжелия сволочь. Мне придется напрячься, чтобы не убить ее. — Шарлотта покачала головой. — Пока я буду работать над ней, ты устроишь покушение на жизнь Бреннана, заставив его думать, что Маэдок пытался убить его.

Это был сложный план, который требовал, чтобы они оба сложили свое оружие. Ему придется использовать меч без использования техники вспышки, и она не сможет использовать свою магию. Данный факт наполнял его облегчением. И все же убить Бреннана было бы намного проще.

Внезапно Шарлотта шагнула к нему и обняла. Ее губы коснулись его губ. Он крепко поцеловал ее и ощутил вкус отчаяния.

— Ты боишься?

— Я в ужасе, — сказала она.

Он прижал ее к себе.

— Хотел бы я знать, что сказать, — пробормотал он. — Жаль, что у меня нет нужных слов.

— Скажи мне, что будет, если мы победим, — попросила она.

— Если мы победим, я найду тебя, — сказал он ей. — И если это в моей власти, мы никогда больше не расстанемся. Если ты будешь хотеть меня.

— А если я этого не сделаю?

Он поднял брови.

— Я, наверное, буду умолять. Или сделаю одну из тех глупых романтических вещей, которые делают мужчины, чтобы завоевать женщин. Если бы мы все еще жили во времена рыцарей, я бы просто сбросил с коня любого, кто встанет у меня на пути.

— Я буду держать тебя для этого, — прошептала она и поцеловала его в ответ.

ЕЕ светлость, леди Джейн Оливия Камарин, герцогиня Южных провинций, была безупречна, подумала Шарлотта. На вид ей было около сорока, хотя, вероятно, она была старше, поскольку ее сыну, графу Камарину, было уже за тридцать. Ее туника и брюки, великолепного изумрудно-зеленого с кремовым цвета, были сшиты из обманчиво простотой ткани, которая скрывала ее утолщающуюся талию, играя на изгибах герцогини. Ее волосы, искусно уложенные на голове в две косы, удлиняли круглое лицо. На ней было единственное украшение — обручальное кольцо, сделанное из тонких, как паучий шелк, золотых нитей. Оно было не только чрезвычайно дорогим и великолепным, но и со вкусом. Она стояла на террасе, рядом со столом для пикника, купаясь в лучах утреннего света.

— Посмотри, как она стоит, — пробормотала Шарлотта, когда они с Софи следовали за Джеком к столу. — Подбородок приподнят вверх, чтобы шея казалась тоньше, свет слева, чтобы он играл на линиях драпировки ее туники. Длинные вертикальные линии, подобные этим, делают вас тоньше. Ты всегда должна быть в курсе света и знать свою «рабочую сторону».

— Ваша светлость, — сказал Джек. — Позвольте представить вам Шарлотту де Ней и Ларк.

— Софи Мар, — пробормотала Шарлотта себе под нос.

— И Софи Мар, — нараспев произнес он.

Шарлотта присела в реверансе. Рядом с ней грациозно опустилась Софи.

— Какое удовольствие познакомиться с вами обеими. — Герцогиня тепло улыбнулась. — Дети, вы действительно хотите быть здесь?

— Нет, — хором ответили Джек и Софи.

Герцогиня усмехнулась.

— Бродерик починил фонтан в бассейне. — Она указала большим пальцем назад, через плечо, явно не голубокровным жестом. — Бегите, пока можете!

Двое подростков спустились по широкой, белой лестнице к бассейну, сверкающему посреди лужайки. На последнем шаге, словно по какому-то сигналу, они перешли на бег, летя по траве. Джек вывалился из одежды. Софи схватилась за подол платья. Дорогая Мать Рассвета, пожалуйста, пусть под ним будет что-нибудь. Платье слетело, открыв миниатюрное бикини. Двое подростков одновременно прыгнули и исчезли в воде.

— Они все это спланировали, не так ли?

— Думаю, что да, — ответила ее светлость. — Давайте присядем?

Они сели за столик.

— Я помню вас. Вам тогда было всего пятнадцать, но я помню, что вы сопровождали Августину эль Рен.

— Я польщена, — сказала Шарлотта.

— Так это Шарлотта де Ней?

Не было смысла прятаться.

— Шарлотта де Ней эль-те Рен, ваша светлость.

— Я так и думала. Джек упомянул, что последние три года вы жили в Грани. Вы навещали свою мать после возвращения?

— Нет, ваша светлость.

— Ребята вкратце изложили мне ваш план. Это правда? Бреннан торгует рабами?

— Да, ваша светлость.

Герцогиня посмотрела на двух подростков, плескавшихся в бассейне.

— Я знала его родителей. Они были хорошими людьми. Талантливыми, нравственно честными, сознающими свою ответственность. Интересно, знают ли они? Сомневаюсь. Как родитель, вы всегда беспокоитесь и задаетесь вопросом, не ошиблись ли вы где-то, было ли что-то в ваших словах или действиях, что заставило вашего ребенка сбиться с пути.

— При всем моем уважении, он не просто заблудился, — сказала Шарлотта. — Вы не поверите, какие ужасы я видела.

По лицу герцогини пробежала тень.

— Возможно, поверила бы. Я помогу вам, моя дорогая. Наш долг уничтожить его.

— Благодарю вас, ваша светлость.

Из бассейна донесся возмущенный вой, за которым последовал смех Софи.

Герцогиня вздохнула.

— Софи не многим доверяет. Я пыталась наладить связь, но она очень вежливо держит меня на расстоянии вытянутой руки. Если бы Софи захотела, она могла бы жить с сестрой, но она предпочла этого не делать. Она держится особняком, но, кажется, прониклась к вам. Это драгоценная связь. Пожалуйста, берегите ее.