По лезвию грани

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

ДЖОРДЖ стоял рядом с герцогиней Южных провинций, или леди Оливией, как она предпочитала, чтобы ее называли, и наблюдал за блестящим обществом адрианглийской элиты. Не все они были голубокровными, но все были богаты или могущественны, или и то и другое. Леди Оливия носила зеленый браслет на левом запястье, что означало, что она хочет сохранить свое уединение, и они были предоставлены сами себе.

Вокруг них простиралась в ночь обширная терраса Вечнозеленого замка, окаймленная высокими белыми колоннами, каждая из которых поддерживала изящный каскад цветов, растущих из мраморных вазонов. Деревья стеной окружали террасу с севера и юга. На западе зиял сияющий золотым светом вход на первый этаж замка. Там вновь прибывшие задерживались у входа для объявления об их прибытии, а затем смешивались с гостями. Справа деревья были расчищены, и земля спускалась к мерцающим водам Вечнозеленого озера. Наверху горел закат, ослепительное зрелище красного и золотого, такое яркое, что было почти больно смотреть.

Стоя там и наблюдая, как мимо проплывают люди, Джордж испытывал странное чувство отстраненности, словно был во сне. «Конец весны» был древним праздником, зарожденным в более жестокое время, когда голод уничтожал население, войны были частыми, а человеческая жизнь ничего не стоила. Люди, которые стали праздновать его, одевались простую одежду и носили дикое оружие. Они благодарили своих богов за то, что дожили до лета. Теперь их потомки расхаживали в прекрасных платья и сшитых на заказ камзолах, осознавая, но не желая признавать кровавую традицию, которая дала празднику его корни. Но они оставались такими же жестокими, как и их предки. Если бы возникла угроза, все сборище вспыхнуло бы, разрезая на куски все на своем пути.

Та часть, что была Джорджем Камариным подсказывала ему общеизвестные факты о каждом знакомом лице, в то время как другая часть, что была агентом «Зеркала» выдавала их секреты. Вот появилась леди Олла в красивом платье цвета морской пены, с белым цветком в рыжих волосах. У нее была склонность к коллекционированию хрустальных статуэток драконов и сильная зависимость от сумы. Он знал имена ее поставщиков и знал, где их можно найти. Лорд Ронкор, бывший офицер материально-технического обеспечения, а ныне начальник транспортной службы Министерства внутренних дел, широкоплечий, уверенный в себе, излучал мужественную развязность, широко шагая по залу. Лорду Ронкору нравилось, когда его шлепали молодые женщины, и он славился своей быстротой в постели, если верить проституткам, которых он часто посещал. Его жена ничего не замечала… у нее был десятилетний роман с сестрой ее лучшей подруги. Да, здравствуйте, как поживаете? Как поживает ваш кузен, тот, что работает в портовом управлении Камена? Он все еще берет взятки? Какой восхитительный негодяй!

Изящная рука легла ему на плечо.

— Дорогой мой, ты выглядишь отстраненным.

Он слегка склонил голову.

— Прошу прощения, ваша светлость.

Женщина рядом с ним нахмурилась, но ее лицо оставалось совершенно приятным. Ее светлость Оливия Камарин была одета в платье глубокого королевского пурпура. Темой праздника была природа и возрождение, празднование весны, и оттенок ее платья точно соответствовал гроздьям цветов вдовьей слезы, падающих с вазонов. Ее темные волосы были уложены со вкусом. В свои пятьдесят с небольшим она выглядела на двадцать лет моложе и, несмотря на возраст и жизнь, которая была более чем утомительной, оставалась прекрасной. Она была матерью Деклана и вступила в роль бабушки Джорджа, как только они с Джеком прибыли из Грани. Эта роль была официально высечена на камне, когда Деклан и Роза официально усыновили его и Джека.

— Не позволяй им беспокоить тебя, — сказала она.

— Они и не беспокоят. — Он почувствовал прилив благодарности. Многие из собравшихся здесь людей никогда не позволят ему забыть, что он родом из Грани. Очень немногие из них осмеливались вспомнить, что мать ее светлости была такой же крысой, как и он. Она была выше всяких упреков в силу своего положения и успеха, но он все еще был хорошей мишенью. — Я знаю их секреты.

Она удивленно подняла брови.

— Злорадствуешь?

— Совсем немного.

— Смотри, чтобы это не ударило тебе в голову.

Он наклонился к ней и улыбнулся.

— Слишком поздно.

— Джордж, ты ужасный негодник.

— Иначе леди Вирай не приняла бы меня.

— К сожалению, это правда.

Тот факт, что его непосредственный начальник и женщина, отвечающая за «Зеркало», была лучшей подругой ее светлости, иногда усложнял жизнь, но он научился справляться с этим.

Темные глаза леди Оливии сверкнули.

— Может, начнем нашу маленькую игру?

— Как пожелаете.

Ее светлость сняла браслет и надела его на правое запястье. Тут же течение толпы изменилось. Образовались маленькие водовороты, когда ближайшие лорды и леди нашли изящные способы отвлечься от своих разговоров в пользу приветствия герцогини Южных провинций.

Леди Оливия спрятала свое веселье в безмятежной полуулыбке. Он не присутствовал при ее встрече с Шарлоттой, но с тех пор у него было много возможностей понаблюдать за ними. Леди Оливия сразу же полюбила Шарлотту. Было совершенно ясно, что они были птицами одного полета — ни одна из них не была рождена в голубокровной линии, и обе достигли вершины социального положения. Они были проницательны, искусны и умны, и, слушая их, он чувствовал себя немного не в своей тарелке.

Люди приближались. Он произносил любезности так, словно говорил искренне. Минут через десять, когда собралась толпа, леди Оливия повернулась к нему.

— Джордж, ты ее еще не видел?

— Нет, миледи. — Он видел вопросительные выражения на лицах окружающих.

— Она подтвердила, что собирается присутствовать?

— Да, миледи. Вы ясно дали ей понять, что иначе она будет страдать от вашего гнева.

Леди Оливия мученически вздохнула.

— На самом деле я не такая уж страшная.

Никто не засмеялся. История была обязательным предметом для любого, кто надеялся достичь какого-либо значительного положения в Адрианглии, и каждый человек в пределах слышимости знал о резне, которая закончила Десятидневную войну между герцогством Луизианы и Адрианглией, и кто был ответственен за нее.

— Проверь еще раз для меня, — повелительным тоном попросила ее светлость.

Джордж склонил голову. Сокол взмыл вверх со своего поста на ближайшей колонне и улетел в сторону парадных ворот. Он сосредоточился, глядя птичьими глазами на вереницу фаэтонов. Вот, последняя модель, изящные украшения, лицо Софи в окне.

Он оставил птицу парить.

— Ваша светлость, они вот-вот прибудут. Самое большее — десять минут.

— Восхитительно. Спасибо, мой мальчик.

Он снова впал в притворную скуку, рассматривая лица, отмечая мельчайшие детали, пока люди натягивали вежливые маски, отчаянно пытаясь понять, кто был предметом их разговора. Высокий темноволосый мужчина остановился на краю толпы. Лорд Кэссайд. Член Пятерки. Не похоже на него. Должно быть, он получил личное приглашение от кого-то, кого не мог проигнорировать…

Джордж спохватился. Только это не Кэссайд. Ричард.

Он видел глазами летучей мыши, как две ночи назад люди Ричарда схватили Кэссайда на темной улице. Он вышел из клуба, где фехтовал со своим обычным напарником, свернул за угол на темную улицу, направляясь к своему фаэтону, и трое мужчин набросились на него. Они заклеили ему рот, повалили на землю, надели на голову мешок и втащили в темный сводчатый проход. Мгновение спустя Ричард вышел на улицу, одетый в точно такую же одежду, шагая с той же скоростью. Он подошел к фаэтону, сел в него и уехал. Джордж знал это, но когда он смотрел на худощавого мужчину на другой стороне террасы, его разум не говорил «Ричард». Он говорил: «Кэссайд», и настаивал на этом.

Должно быть, это какая-то тонкая магия, решил Джордж. Один из тех тайных талантов, которые Эджеры скрывают ото всех.

Ричард со скучающим видом посмотрел в их сторону.

ШАРЛОТТА остановилась перед входом на террасу. Через двери она могла видеть собравшихся: людей, одежду, драгоценности… Электрический разряд возбуждения пронзил ее. Она проделывала это десятки раз, но этот предвкушающий порыв никогда не надоедал.

Софи шагнула вперед и протянула глашатаю маленькую карточку с их именами и титулами. Мужчина взял ее, и девочка вернулась на свое место рядом с Шарлоттой. Она выглядела чуть бледнее, чем когда они вышли из фаэтона. Бедный ребенок.

Шарлотта обняла Софи за плечи.

— Все будет хорошо, — пробормотала она. — Дыши и держи голову высоко поднятой. Помни… самообладание. Твое место здесь. У тебя есть право быть здесь.

Софи сглотнула.

— Баронесса Шарлотта де Ней эль-те Рен и Софи эль-те Муа, — объявил глашатай.

— ВОТ и она! — воскликнула леди Оливия.

Все головы на их стороне террасы повернулись ко входу. Шарлотта шагнула вперед, и Джордж моргнул. На ней было мерцающее платье нежно-голубого цвета. Оно обтягивало ее тело. Оно действительно обнимало ее тело, демонстрируя каждый изгиб, прежде чем вспыхивало в струящуюся юбку в пол, и он почувствовал смутное смущение от того, что смотрел. Верх платья украшали полоски коричневой ткани, которые сужались сбоку и растекались по синей юбке, имитируя тонкие, скрученные ветки яблони. На ветвях цвели белые цветы, украшенные серебром. Силуэт был прост, но цвет, покрой и узор сливались в элегантное, изысканное целое, и Шарлотта с ее светлыми волосами и серыми глазами плыла в нем, как королева весны.

Он почти слышал едва слышный коллективный вздох дюжины женщин, которые поняли, что их только что обошли.

Джордж случайно взглянул на Ричарда. Мужчина стоял неподвижно, не сводя глаз с Шарлотты, которая шла по комнате, и, несмотря на свое новое лицо, в этот момент Ричард совсем не походил на Кэссайда. На его лице отразилась смесь эмоций: отчаяние, страсть, тоска. Это длилось с полминуты и выглядело как пытка, затем Ричард скользнул обратно в Кэссайда, как надевают рубашку по утрам. Должно быть, он скучает по ней.

Джордж оглянулся на Шарлотту и забыл, как дышать. В трех шагах позади нее, слева, Софи пересекла террасу.

Мир сделал шаг назад.

На ней было развевающееся платье бледно-серого цвета с голубым оттенком, задрапированное сверху, перехваченное поясом, а затем расширяющееся в невесомо-длинной юбке. Он видел точно такой же цвет, когда она обнажала меч. Платье мерцало, когда она шла, скользило и текло, словно металл ее клинка ожил и струился по ней, как жидкость, меняясь при каждом движении.

Он видел изящные линии ее шеи.

Он видел ее темные волосы и единственный бледно-голубой цветок в них.

Он видел ее лицо.

Она была прекрасна.

Он понял, что стоит, как идиот, с открытым ртом, и зажал его.

Мгновение спустя к ним присоединилась Шарлотта. Ее светлость нежно обняла ее.

— Дорогая моя, я уже почти потеряла надежду.

— Я бы не хотела разочаровывать вас, если это вообще в моей власти. — Шарлотта улыбнулась.

— И ты привела Софи, — Ее светлость раскрыла объятия, и Софи обняла ее. — Как ты можешь прятать этот прекрасный цветок в своем загородном доме?

— В деревне цветы цветут лучше всего, — ответила Шарлотта.

— О, пожалуйста. — Леди Оливия сделала пренебрежительный жест, которым мог бы гордиться даже лучший танцор. — Самое время ребенку увидеть мир.

— Простите, лорд Камарин?

До него донесся певучий женский голос. Джордж обернулся. Рядом с ним стояла леди Анжелия Эрмайн в светло-голубом платье с рыбьим хвостом. Ее карамельно-золотистые волосы каскадом падали на левую сторону, привлекая внимание к изящным плечам и длинной шее. Она довольно привлекательна, отстраненно отметил Джордж. Она также наживается на продаже рабынь и отнимает у них будущих детей.

Ее сопровождающий, ухоженный, элегантный блондин в сшитом на заказ красновато-коричневом камзоле, улыбнулся ему с сардонической искоркой в глазах — барон Рене, двоюродный брат Паука. Он казался совершенно спокойным и довольным собой. Двое из Пятерки по цене одного.

Джордж улыбнулся.

— Могу я вам чем-нибудь помочь, миледи?

— Вы случайно не знакомы с леди де Ней?

— Я встречался с ней лишь случайно. Насколько я понимаю, у нее очень редкий талант. Ее светлость относится к ней с величайшим уважением. Какое-то семейное одолжение.

— У нее божественное платье, — сказал барон Рене. Он смотрел на Шарлотту с явным мужским одобрением.

— Возможно, это один из ее собственных проектов, — сказал Джордж, стараясь говорить непринужденно. — Не хотите ли представиться?

— Полагаю, мы можем уделить пару минут. — Анжелия пожала плечами.

Она явно умирала от желания быть представленной. Джордж отступил в сторону, подождал, пока ее светлость была наклонена к Софи, и поймал взгляд Шарлотты.

— Миледи, леди Анжелия Эрмайн и барон Рене.

Шарлотта улыбнулась.

— Очень приятно.

Барон Рене поклонился, поднеся пальцы Шарлотты к губам. Наклонившись, Джордж увидел лицо Ричарда. Выражение его лица было таким совершенно безмятежным, таким ровным, что это слегка встревожило.

Барон Рене выпрямился. Шарлотта и Анжелия коснулись друг друга тыльной стороной ладони. Когда их кожа соприкоснулась, крошечный черный усик метнулся от руки Шарлотты к руке Анжелии. Если бы он не присматривался, то пропустил бы это.

Двое голубокровных сказали еще пару слов о празднике и погоде и разошлись.

В центре террасы раздался грохот. Все правильно, он только осознал, что уже почти стемнело.

Плитки посередине скользнули в стороны. Магия хлынула в полупрозрачную стену, образовав высокую колонну. Внутри что-то заискрилось. Пламя вспыхнуло, взметнувшись к небу, прекрасно сдерживаемое магией — совершенная имитация древнего костра.

Голубокровные зааплодировали. Он хлопал вместе с ними, краем глаза наблюдая за Шарлоттой и Софи. Почва была подготовлена. Теперь Шарлотте предстояло расставить ловушку.

УСТАЛАЯ, Шарлотта спустилась по лестнице от парадного входа, где их ждал взятый напрокат фаэтон. Софи шла рядом. Они преодолели последние несколько ступенек, вошли внутрь и опустились на мягкие подушки сидений. Водитель захлопнул дверцу, и через мгновение они тронулись.

Шарлотта сняла туфли и положила ноги на противоположное сиденье. Сидевшая напротив Софи застонала и сделала то же самое. Они пошевелили пальцами ног друг перед другом.

— Ой, ой, ой. — Софи наклонилась вперед и помассировала пальцы ног. — Почему каблуки должны быть такими высокими?

— Во-первых, потому что они удлиняют икры и делают ноги стройнее. Во-вторых, потому что в таких туфлях невозможно работать, поэтому, если они у вас есть, вы должны наслаждаться праздной жизнью. — Шарлотта откинулась назад. — В общем, все прошло очень хорошо. Мы в долгу перед леди Оливией.

— Что вы подарили Анжелии? — спросила Софи.

Шарлотта усмехнулась.

— Ты заметила?

— Я смотрела очень внимательно.

— Она уже была заражена «Портовой гнилью», очень сильной, вирулентной формой герпеса. Я всего лишь уговорила его на вспышку.

Софи широко раскрыла глаза.

— Это одна из половых болезней?

Шарлотта кивнула.

— О да. Она называется «Портовой гнилью», потому что часто встречается среди портовых проституток. Она излечима, но режим длителен и дорог, и ее довольно легко предотвратить используя мужской рукав или с помощью вакцинации.

— Так почему же она не сделала прививку?

— Наверное, потому, что ей и в голову не пришло, что она может заразиться. Вопрос в том, как у такого голубокровного цветка, как Анжелия, появилась сыпь как у портовой проститутки?

Софи усмехнулась.

— Это интересный вопрос.

— Разве не так? — Шарлотта потерла руки. — Я думаю, мы свяжемся с леди Оливией и убедимся, что Анжелия получит приглашение на чай. Ммм, примерно двух дней должно хватить.

— Вы опасная, — сказала ей Софи.

Ты даже не представляешь, милая. Ты даже не представляешь.

— Да, но я на твоей стороне. — Шарлотта потянула и сжала руку Софи. — Ты сегодня так хорошо справилась. Будет легче, я обещаю.

— Это было… захватывающе.

— Я так рада. — Шарлотта усмехнулась. — Ты заметила Джорджа?

Софи откинулась на спинку сиденья.

— Да знаю я! Он настолько совершенен, что это вызывает отвращение. — Ее глаза расширились. — Та женщина рядом со мной, с зеленой розой в волосах? Она наклонилась к другой даме и сказала: «Держу пари, я могла бы научить его кое-чему». А другая женщина сказала: «Он всего лишь мальчик.», а женщина с зеленой розой сказала: «Это лучшее время в жизни мужчины: им легко управлять, и они могут продолжать, продолжать и продолжать». Ей, должно быть, тридцать! Это отвратительно.

Софи высунула язык, и сделала вид будто ее рвет.

Шарлотта улыбнулась.

— Не думаю, что Джорджу грозит опасность. Он очень хорошо производит впечатление отстраненного «я выше всего», и герцогиня поджарит любого, кто посмотрит на него не так.

Темные глаза Софи стали серьезными.

— Так вот как это должно быть?

— Что так, как должно быть?

— Мы что, должны быть одержимы сексом?

Она задала этот вопрос тихо, и Шарлотта почувствовала, что ответ очень важен.

— Все зависит от женщины. Мы не все сделаны из одного теста. Некоторые женщины взрослеют быстрее, некоторые медленнее, некоторые активно ищут сексуального удовольствия, а некоторые не ценят его так сильно. Почему ты спрашиваешь?

— Я не хочу этого делать.

Шарлотта наклонила голову, пытаясь получше разглядеть лицо Софи.

— В какой части?

— Я не хочу заниматься сексом, — сказала Софи. — Может быть, позже. Но не сейчас. У меня есть друзья. Они любят целоваться. Мальчишки… ну, вы понимаете. Все эти руки.

— М-м-м, — кивнула Шарлотта.

— Я не люблю, когда ко мне прикасаются. Один из них попытался, и я сказала ему, что мне это не нравится. Он вел себя так, будто со мной что-то не так.

Шарлотта молчала. Ей так много хотелось объяснить, но узы доверия между ними были такими хрупкими. Она должна была подобрать правильные слова.

— С тобой все в порядке. Твое тело принадлежит только тебе. Прикосновение к нему — это привилегия, которую ты должна ее предоставить. Некоторые мальчики… и мужчины плохо переносят отказ, и они будут пытаться пристыдить тебя или заставить тебя позволить им делать то, что они хотят, потому что они чувствуют себя вправе. Они не стоят твоего времени. Кроме того, нет ничего плохого в том, чтобы не наслаждаться сексуальными прикосновениями или поцелуями. У некоторых девушек сексуальное пробуждение наступает рано, у некоторых позже. Мне было почти семнадцать, прежде чем я начала осознавать мужчин сексуально, и даже тогда это было из-за конкретного мальчика, который мне просто понравился больше, чем мужчины вообще.

Софи смотрела в окно.

Шарлотта не могла понять, правильно она сказала или нет. Вот на что должно быть похоже воспитание. Герцогиня была права. Было ужасно не понимать, сделал ли ты плохо или хорошо.

— Простите, — сказала Софи. — Просто мне больше не к кому обратиться. Моя сестра часто уезжает с Уильямом. Мои тетки всегда хотят знать, кто это и как его зовут. И я не могу спросить Ричарда.

— О боги, нет, не спрашивай Ричарда.

— Он был бы шокирован. — Софи сжала губы, словно пытаясь что-то сдержать.

— Если ему придет в голову, что кто-то пытался прикоснуться к тебе против твоей воли, он убьет их. — Шарлотта откашлялась и попыталась изобразить хриплый голос Ричарда. — Я собираюсь обезглавить этого негодяя. Пожалуйста, не задерживайте ужин. Не стоит беспокоиться из-за меня.

Софи крепче сжала губы, но смех все равно вырвался наружу.

— Он бы так сказал! «Я принесу тебе его голову. Ты можешь использовать его череп как вазу. Нет смысла тратить впустую совершенно хороший череп».

Шарлотта хихикнула.

— Мы такие противные.

Они снова захихикали. Софи попыталась сдержаться и фыркнула.

— О нет, я совсем не похожа на леди.

Это только заставило их смеяться еще громче.

Наконец они остановились.

— Ты можешь спрашивать меня о чем угодно, — сказала Шарлотта. — Я не возражаю.

— А что будет дальше? — спросила Софи.

— Завтра Ричард собирается в клуб на свою еженедельную карточную игру. Вполне возможно, что Бреннан будет там. — Сердце Шарлотты екнуло. Опасности нет, успокоила она себя. Ричард обманул всех, кроме старого слуги, которого он заменил. Настоящий Кэссайд и его слуга теперь были надежно спрятаны в одной из темниц Деклана. Шанс, что Бреннан поймет, что Ричард самозванец, был очень мал.

Очень, очень мал.

— А что потом? — спросила Софи.

— Потом мы заставим Бреннана думать, что его предали.

РИЧАРД сидел за пятиугольным столом и изучал свои карты. У него была выигрышная комбинация. Он обвел взглядом лица четырех других мужчин за столом. Как и покер Сломанного, совет Зачарованного был игрой стратегии и блефа. Он научился считать карты, когда стал едва достаточно взрослым, чтобы понять игру. Она требовала хорошей памяти и внимательности. Детская игра.

Лорд Корбан, сидевший справа от него, слегка хмурился, пытаясь скрыть свои мысли. Рядом с ним Роберт Бреннан улыбался Ричарду поверх своих карт. Мужчина был беззаботен и совершенно спокоен, словно отдыхал дома. Он не был похож на человека, чья торговля рабами на острове превратилась в пепел полторы недели назад.

Лораме, ветеран военно-воздушных сил, сидел рядом с Бреннаном. Как мужчина, Лораме был совершенно ничем не примечателен: светлые волосы, собранные в конский хвост на затылке, светлые глаза, ни красивые, ни непривлекательные. Он давно знал Бреннана, и они оба относились друг к другу с легкой фамильярностью.

Маэдок, сидевший рядом с Лораме, не сводивший сурового взгляда с карт, завершал круг. Там, где Бреннан был беззаботен, Маэдок рассматривал свои карты с убийственно серьезным видом, словно судьба королевства зависела от его выигрышной комбинации.

Если Ричард бросит вызов, Лораме сбросит карты, Корбан запаникует и пойдет в атаку, а потом передумает и сбросит карты при первой же возможности. Маэдок упрямо держался, потому что, хотя его комбинация была посредственной, он рассматривал капитуляцию как худший из вариантов. Бреннан… Его комбинация была слабой, но как будет действовать Бреннан было загадкой.

— Вызов, — сказал Ричард.

— Поднимаю. — Корбан пододвинул монету к кучке золота в центре стола.

— Сбрасываю. — Лораме бросил свои карты. — Слишком жирно на мой взгляд.

— Поднимаю, — сказал Бреннан, добавляя дублон. Уголок его рта изогнулся.

— Поднимаю, — прорычал Маэдок.

— Роберт, опасненько, — сказал Лораме.

— Опасность добавляет пикантности обыденному существованию, — сказал Бреннан.

— Ты только что катался на Юго-Восточное побережье, а я горбатился за своим столом, — сказал Лораме. — Из нас двоих мое существование гораздо более приземленное.

— Я навещал друга, — сказал Бреннан.

— Может, подружку с мягкими формами и красивыми голубыми глазами? — спросил Лораме.

— Лорд никогда не скажет. Твой ход, Кэссайд.

— Вызов, — повторил Ричард и положил на середину стола золотую монету. В голосе Бреннана прозвучала едва заметная командная нотка. Бреннан тоже пересчитал карты. Он точно знал, что за комбинация у Ричарда. Куда он клонит с этим планом?

— Сбрасываю! — Корбан уронил карты.

— Поднимаю. — Бреннан добавил еще денег.

Маэдок колебался.

— Наш храбрый солдат думает сдаться, — сказал Бреннан.

Легкий смех прокатился по столу. Ричард позволил себе скупую улыбку, не выделяясь.

Лицо Маэдока покраснело еще сильнее. Он положил на стопку еще одну монету.

— Поднимаю.

Что происходит? Ричард перебрал все ответные меры. Кэссайд продолжил бы играть. Им двигали деньги, а горка золота на столе была солидной.

— Вызов.

— Еще один вызов, Кэссайд? — Бреннан посмотрел ему прямо в глаза. — Ставь уж на все.

Его тон был мягким, но взгляд не оставлял сомнений — это был приказ.

— Хорошо. — Ричард положил все свои монеты на середину стола.

Лораме тихо присвистнул. Корбан слегка побледнел.

— Поднимаю, — сказал Бреннан. Небрежным взмахом руки он придвинул к центру башню из монет и повернулся к Маэдоку.

Наказание, понял Ричард. Маэдок был наказан за неудачу работорговцев на острове. Он отвечал за мускулы работорговли. Нарушение безопасности было ошибкой Маэдока, и теперь Бреннан публично унижал его.

Здоровяк оглянулся на Бреннана, стиснув зубы.

— Ты с нами или против нас, Маэдок? — спросил Бреннан.

Мускулы на челюстях Маэдока вздулись. Он уставился на монеты. Из всей Пятерки он был наименее богат. И у Бреннана, и у Кэссайда были средства, но для остальных трех голубокровных отсутствие средств было реальной опасностью.

Напряжение на лице Маэдока было очевидно. Ричард не испытывал к нему никакой симпатии. Воспоминания о залитых дождем ямах, заполненных детьми, о мальчике с зашитыми губами и едва ли человеческих рабах были слишком свежи.

— Ну? — Бреннан постучал по столу.

— С вами. — Маэдок подтолкнул золото вперед.

— Твой ход. — Бреннан посмотрел на Ричарда.

— Тройной королевский заряд. — Ричард бросил на стол короля, трех рыцарей и лучника.

Лицо Маэдока побагровело.

— Двойной заряд, — прохрипел он и выпустил карты. Два рыцаря, оруженосец, паж и кузнец.

— Два пажа, два оруженосца и плотник. — Бреннан разложил карты на столе. — Ты победил, Кэссайд.

— Это самый паршивый расклад, — сказал Корбан.

— Удачный расклад, — усмехнулся Бреннан.

Он встал и пододвинул деньги Ричарду.

— Забирай, пока мы не передумали.

Маэдок выглядел на грани апоплексического удара. Ричард спрятал улыбку. Это многое говорило о его собственной морали, но все, что причиняло боль Пятерке, приносило ему радость.

У Лораме было странное выражение лица… он не был уверен, что только что произошло, но ему это не понравилось.

— Пожалуй, я заберу свой выигрыш домой. — Ричард смахнул монеты в мешок.

— Я присоединюсь к тебе. — Бреннан поднялся.

Они вышли из клуба в ночь. Шел дождь. В воздухе висела сырость, и дождевая вода скапливалась на неровных булыжниках под ногами. Клуб занимал одно из отреставрированных зданий замка Карвер, и узкая улочка извивалась среди путаницы зданий, в которых когда-то жили слуги, рыцари и солдаты. То тут, то там со стен каскадом падали волшебные фонари, их бледный свет скорее рассеивал темноту, чем разгонял ее.

— Сегодня ты играл довольно агрессивно, — сказал Бреннан.

Что сказал бы Кэссайд?

— Я не люблю терять деньги.

Бреннан поморщился.

— Мы все только что потеряли много денег.

— Как быстро можно восстановить предприятие? — спросил Ричард.

— Сейчас ведутся работы. Полгода. — Лицо Бреннана дернулось. Уродливая гримаса исказила его черты, будто ярость внутри него пыталась прорваться сквозь тонкую, как бумага, маску его беззаботного поведения. У этого человека был вспыльчивый характер. Ричард сделал отметку себе на будущее. — Это был Охотник. Триста человек и годовая охота на него, а они никак не могут убить одного человека.

Ирония была слишком велика. Пришло время осторожно подтолкнуть Бреннана в нужном направлении.

— Интересно, почему?

Бреннан повернулся к нему на одной ноге.

— На что ты намекаешь?

— Я нахожу странным, что эти триста человек могут найти группу близнецов определенного возраста и цвета, но не могут найти Охотника.

Проход расширялся, огибая главную башню. Еще несколько мгновений, и они пройдут через арочные ворота и окажутся в главном дворе со своими фаэтонами.

Что-то шевельнулось в темноте у арки.

Бреннан остановился. Ричард положил руку на рапиру. Кэссайд был искусным фехтовальщиком — как и многие голубокровные, он получил хорошее боевое образование. Тонкий меч не был любимым оружием Ричарда, и то, что он был оторван от своей магии, мешало ему. Кэссайд не мог натянуть свою вспышку на меч. Это было утраченное искусство, известное лишь немногим избранным. А теперь, когда он стал Кэссайдом, Ричарду придется обойтись без нее.

Внутри арки двигались люди — чернильно-черные силуэты в темноте.

Бреннан поднял голову.

— Что у нас тут?

В воздухе засвистели стрелы. Магия Бреннана искрилась, вырываясь из него ослепительно белым щитом вспышки, разрушая их.

Яркая голубая вспышка выстрелила позади них, угрожая разрубить Бреннана пополам. Ричард оттолкнул его с дороги. Вспышка опалила булыжники между ними.

Ричард бросился в темноту в направлении вспышки, его рапира была обнажена, он считал про себя. Один, два, три, четыре. Еще одна голубая молния ударила в него. Вспыхивателю понадобилось четыре секунды, чтобы перезарядиться. Самые опытные маги могли сделать это мгновенно, но большинству требовалось время, чтобы собрать свою магию.

Ричард увернулся, и магия заскользила по булыжникам. Вспыхиватель выдал себя. Теперь он увидел их: три человека ждали в нише слева — маг и два бойца.

Ричард бросился в атаку. Раз.

Боец слева — худощавая, проворная женщина, ударила его, вращаясь, с двойными широкими мечами, которые резали воздух, как острое, словно бритва, торнадо. Он увернулся влево, вправо, снова влево. Два. Большая шпага задела его грудь, рассекая дублет. Сталь обожгла его кожу.

Три.

Женщина воспользовалась своим преимуществом.

Четыре. Он увернулся вправо, избежав вспышки всего на секунду, сделал выпад и улыбнулся, когда острие его рапиры разорвало сердце противника. Женщина упала.

Раз. Крупный мужчина позади нее прыгнул, заняв ее место, рубя его злобным коротким топором. Два. Три. Ричард попятился. Четыре. Его инстинкты закричали, и он нырнул влево, за полсекунды до того, как еще одна вспышка молнии прорезала дыру в каменной стене позади него.

Боец с топором врезался в него, сбив с ног. Слишком близко для выпада. Ричард повернул налево, схватил мужчину с топором за правую руку, дернул его вперед и ударил тяжелой рукоятью рапиры в левый глаз. Мужчина взвыл от боли. Три. Ричард развернул его и толкнул вперед. Вспышка вонзилась в топор бойца. Воздух наполнился запахом дымящегося человеческого мяса.

Ричард побежал, вложив в бег всю свою скорость. Время замедлилось, растягиваясь, как вязкий мед.

Он увидел чародейку, невысокую, полноватую женщину. Медленно, словно под водой, она открыла рот и подняла руки. Первая яркая синяя искра вспышки образовалась между ее пальцами, впиваясь в кожу корнями молний.

Он сделал выпад.

Клинок прошел под растущим клубком магии, под левой грудью женщины и в ее легкое. Он промахнулся мимо сердца на волосок.

Ричард отскочил влево. Магия вырвалась из нее широким лучом. Она попыталась закричать, но слова застряли у нее в горле. Он выронил рапиру, схватил ее сбоку и быстрым движением свернул ей шею.

Ему потребовалось полсекунды, чтобы вернуть меч. Ричард бросился назад. Когда он послал Гарета, своего двоюродного брата, нанять головорезов, чтобы напасть на Бреннана, он предупредил его, что надо нанять достаточно, чтобы сделать серьезное заявление, но не так много, чтобы Бреннан был ошеломлен. Как бы приятно это не было, Бреннан не мог умереть. Но Ричард вообще не рассчитывал на огнемета или искусного фехтовальщика. Оставался небольшой шанс, что они действительно преуспеют, и их план развалится еще до того, как успеет начаться.

Он свернул за поворот. Бреннан склонился над лежащим ничком, тяжело дыша, его лицо превратилось в уродливую, дикую маску. Густая капля ярко-красной крови стекала с его головы на лицо. На мостовой лежали три тела. Никто из них не шевелился.

Бреннан схватил мужчину за рубашку и ударил ножом.

Мужчина вскрикнул.

— Кто? — потребовал Бреннан, его голос превратился в хриплое рычание. — Кто?

— Не знаю, — простонал мужчина.

Бреннан провернул кинжал в ране.

— Кто?

— Кордон сказал… — голос мужчины затих. — Он сказал… это был…

— Кто? — Бреннан провернул сильнее.

— Орел, — прошептал мужчина. Его глаза закатились. Его тело содрогнулось, и он обмяк в объятиях Бреннана. Двоюродный брат короля уставился на обмякшее тело, выпучив глаза. Он выглядел невменяемым. Затем гнев исчез, и Бреннан натянул на себя самообладание, словно маску.

— Роберт! — Ричард вложил силу в свой шепот. — Мы должны уходить. Будут вопросы.

Бреннан отпустил труп, отряхнул руки и быстрым шагом вошел в сводчатый туннель.

— Ты на фаэтоне?

— Да.

— Тогда мы поедем на нем. Можно ли доверять твоим слугам?

Ричард спрятал улыбку. Он заменил всю прислугу в доме своей семьей. В этом доме не было ни одного человека, которого не звали бы Мар.

— Безоговорочно.

— Хорошо.

Арка закончилась, открывая хорошо освещенный двор, заполненный фаэтонами и лошадьми. Ричард остановился, вытащил из кармана платок и сунул его Бреннану.

— Кровь.

— Спасибо. — Бреннан прижал платок к крови. Они быстро пересекли пространство. Ричард открыл дверцу фаэтона, и Бреннан нырнул внутрь на широкую скамью. Ричард забрался в кабину следом за ним и опустил пальцы на панель управления. Богато украшенная панель зажужжала, шестерни начали вращаться, и фаэтон ожил. Он выехал со двора, держась средней скорости.

Погибли семь человек. Они принадлежали профессиональным убийцам. Он не чувствовал никакой вины, только смутное недовольство. Какая-то его часть, должно быть, втайне надеялась, что Бреннан умрет.

Бреннан вытер кровь с головы.

— Ну! Это было веселее, чем когда-либо. А как насчет тебя?

Ричард перебрал возможные ответы Кэссайда.

— У тебя странное представление о веселье.

— Ты всегда был осторожным человеком, Кэссайд. — Бреннан дружески ткнул его в плечо. — Да ладно тебе. Ты, должно быть, чувствовал себя живым там в течение нескольких минут.

— Я остро чувствовал, что жив. Я также хотел оставаться таковым.

— У тебя получилось. Все это фехтование окупилось. Не волнуйся, Кэссайд. Целью был не ты. Они пошли прямо на меня. — Бреннан улыбнулся той заразительной улыбкой, которая сделала его знаменитым. — Жаль, что они не предоставили больше возможностей.

Если бы у Ричарда не было неопровержимых доказательств того, что Бреннан виновен в сотнях сломанных жизней, он мог бы вообразить, что этот человек мог бы ему понравиться.

Через десять минут Ричард припарковался перед особняком Кэссайда и провел Бреннана внутрь. Орена, его троюродная сестра, встретила их в фойе, и увидев, что Бреннан истекает кровью, сделала большие глаза.

— Спирт, мазь, бинты, — сказал Ричард. — Быстро.

Бреннан подмигнул женщине.

— Он всегда такой требовательный?

Орена склонила голову и убежала.

— Твои люди очень серьезны, Кэссайд.

— Они давно знают мою семью. Они не относятся к своим обязанностям легкомысленно. — Ричард провел Бреннана в кабинет. Появилась Орена с медикаментами, а за ней тетя Пита.

— Они обе опытные хирурги, — заверил Бреннана Ричард.

Бреннан откинулся назад, выставляя рану на лбу для Орены.

— Как думаешь, сможешь снова сделать меня красивым?

— Да, милорд.

Через десять минут рану на голове Бреннана промыли, продезинфицировали и зашили. Его собственная рана требовала только перевязки и нескольких повязок-бабочек. Женщины ушли, прихватив с собой окровавленные бинты.

Ричард тяжело опустился в кресло.

— Я ненавижу насилие.

Бреннан посмотрел на него.

— Разве не как и мы все, друг мой? Как и все мы.

Ричард кивнул. Кэссайд никогда не стремился к военной службе, и Бреннан, вероятно, знал об этом. Он потянулся за кувшином, наполненным красным чаем, и дрожащей рукой налил его в стакан. Стеклянный носик кувшина стукнулся о край стакана.

Бреннан поднялся.

— Позволь мне это сделать. — Он взял у него кувшин и наполнил два стакана.

— Спасибо. — Ричард сделал глоток.

— Это действительно лишило ветра твои паруса? — Бреннан внимательно наблюдал за ним.

— Вовсе нет, — ответил Ричард, явно стараясь держать стакан ровно. — Я просто хочу знать, кто и почему. Что подразумевается под «орлом»?

Бреннан отпил из своего стакана и внимательно посмотрел на него.

— Хороший чай. Орел изображен на фамильном гербе Маэдока. Его отец был известен как Белый орел. В свое время Маэдока называли Темным орлом. Его сын, если он выберет военную карьеру, как четыре поколения до него, тоже будет своего рода орлом. Прекрасная традиция, не правда ли? Есть тонкая элегантность в старых линиях голубой крови.

— Маэдок? — Ричард поднял брови. — Полагаю, он точно знал, где ты будешь. Я уверен, что потеря денег сильно ударила по нему, но убийство? Зачем?

— Возможно, это была борьба за власть. — Бреннан крутанул стакан вправо, потом влево, изучая игру света в малиново-красном чае. — Возможно, он устал от моего руководства. Нападение на остров дестабилизировало наше маленькое предприятие. Сейчас отличное время, чтобы сделать ставку на нового главного волка, и он собирается занять мое место.

Прекрасно. Ричард подался вперед. Бреннан заглотил наживку, крючок, леску и грузило.

— Маэдок не может руководить этой операцией. И он это знает. И не только это, но и то, что мы трое этого не потерпим.

Бреннан нахмурился.

— Да ладно. Рене ненавидит Адрианглию за то, что она сдерживает его. Ему все равно, кто здесь главный, лишь бы он получал прибыль, и вставлял палки в колеса нашему королевскому правительству. Анжелия — извращенное создание, она последует за тем, кто вручит ей самый большой бриллиант, и будет шептать ей на ухо сладкие пустяки, ссыпая монеты в кошелек. А ты, ну, ты ищешь выгоду. Ты продаешься, мой друг. Вот так я и заполучил тебя в первую очередь. Я слишком стар для иллюзий… дружба и верность — прекрасные качества, но голос этики слабеет перед лицом богатства.

План состоял в том, чтобы бросить подозрение на отставного генерала. И Рене, и Анжелия были слишком слабы, чтобы Бреннан мог увидеть в них настоящую угрозу. Из всех них только Маэдок мог бросить серьезный вызов правлению Бреннана в работорговле, и Бреннан должен был рассматривать угрозу как значительную, иначе она не вывела бы его из равновесия.

— Маэдок отвечал за безопасность острова, — вслух подумал Ричард.

Бреннан бросил на него острый взгляд. Ледяной и расчетливый, этот взгляд захватил Ричарда, и на секунду он почувствовал то же спокойствие, которое снизошло на него, когда он столкнулся с бойцом с обнаженным клинком, уставившимся на него через три фута открытой земли.

В голове Ричарда завыла тревога. Осторожно. Теперь осторожнее. Не будь слишком очевиден.

— Ты знаешь, как был разграблен остров?

Да или нет? Каков был правильный ответ?

— Не в деталях.

— Бандиты притворились рабами и захватили наш корабль. Дрейтон, этот идиот, должно быть, впустил их прямо на борт. Они послали все нужные сигналы, и им разрешили войти в гавань и причалить в порту. Свидетели говорят, что команда рабов начала высаживаться. Они перебили встречавших их работорговцев и рассредоточились по острову, поражая точечные цели. Одна группа атаковала форт, другая казармы, третья — загоны для рабов. Красиво, не правда ли? Отважно. Образцово. Рискованно.

Бреннан сделал паузу, давая ему возможность внести свой вклад. Это была ловушка. Должно быть, это ловушка. Он слишком пристально наблюдал за ним. Ему нужен был нейтральный ответ.

— Трудно восхищаться ими, зная, сколько денег мы можем потерять.

— Оторвись на минуту от финансов. Подумай о наглой элегантности содеянного. Этот рейд — это все, чем не является Маэдок. О, его называют блестящим тактиком, но я изучил его военный послужной список. Маэдок бык, мой друг. Он видит цель и устремляется к ней. Обман и ловкость рук ему совершенно недоступны. Если бы он хотел заменить меня, то напал бы прямо на меня. И не только это, но почему он назвал себя Орлом? Почему бы просто не придумать себе имя? В самом деле, зачем вообще давать имя? Это были наемные убийцы, их сделки просты: деньги за жизнь своей добычи или своей собственной.

Бреннан не купился на измену Маэдока. Разочарование Ричарда было таким острым, что он почувствовал его вкус. Он похоронил его, в том же самом глубоком месте, где он похоронил свою вину и воспоминания. На его лице ничего не отразилось. Он надеялся уберечь Шарлотту от вмешательства, но Бреннан был слишком логичен и слишком осторожен. Ей придется выполнить свою часть плана. Черт возьми.

Бреннан сделал большой глоток чая.

— Нет, это дело гораздо сложнее. Мозг, задумавший налет, скорее всего, тот же самый мозг, который наживется на волне, которую он вызовет. Этот человек постарается использовать мою слабость в своих интересах. Мы знаем, что этот человек лжив и хитер. Этот человек должен был бы рассмотреть возможность неудачи и принять меры предосторожности, чтобы указать пальцем на кого-то, кроме себя. Следовательно, виновником не может быть Маэдок. Это слишком очевидно даже для него. Нет, это кто-то из вас — Рене, Анжелия или, может быть, даже ты, мой друг.

Ричард поставил стакан.

— На что ты намекаешь?

Бреннан улыбнулся еще одной очаровательной улыбкой.

— О, успокойся, Кэссайд. Ты в самом конце моего списка подозреваемых. Я не верю банальностям или заверениям в верности, но я верю в дрожь в твоей руке. У тебя просто кишка тонка на это. Ты не стал бы подвергать свою жизнь опасности.

— Я склонен воспринимать это как оскорбление. — Ричард встал с кресла.

Бреннан вздохнул.

— О, сядь, пожалуйста. Ты достаточно храбр. Я не ставлю под сомнение твое мужество. Ты не можешь помочь простой биологической реакции твоего тела. Дело в том, что среди нас есть предатель. Я намерен его вычислить.

Он улыбнулся.

— Это так весело, Кэссайд. А я здесь планировал заскучать.

— Спасибо, но вместо этого я приму скуку. Ты устал? Можешь остаться на ночь.

Бреннан махнул рукой.

— Нет. Мне нужна ночь, ветер, жизнь. Женщина. Возможно, я нанесу визит Анжелии, хотя она доставляет слишком много хлопот. Ей нравится, когда ее уговаривают, а я не склонен утруждать себя. Ты когда-нибудь бываешь в трущобах?

— Нет.

— А следовало бы. — Лицо Бреннана приняло мечтательное выражение. — Это полезно для тела, а иногда и для души. В Нижнем квартале есть чудесное место. Они называют его Дворцом наслаждений. Спроси Миранду.

— Пусть мои люди отвезут тебя домой. Раны на голове иногда имеют скрытые последствия. Роберт, не рискуй своим здоровьем. Мы не знаем, сколько их там. Возможно, есть и другая группа…

— Ладно, ладно. — Бреннан махнул рукой. — Испортил мне все веселье.

Ричард поднялся.

— Я прикажу, чтобы приготовили фаэтон.

— Кэссайд?

— Да.

— Я не забуду, что ты сделал для меня сегодня, — сказал Бреннан.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил Ричард.

— Веди себя нормально. Ничего необычного. Я зайду к тебе, когда буду готов. Это обещает быть блестящей игрой, и я намерен наслаждаться каждым ее мгновением.