Поцелуй со вкусом манго

Глава четырнадцатая

После того как корабль отчалил от пристани в Ливерпуле, море несколько дней подряд было неспокойным. Софи выяснила, что унять морскую болезнь она может лишь сидя на палубе, закутавшись в пальто и пристально наблюдая за серой линией Португалии, а затем Гибралтара. Девушка уже пожалела о том, что так коротко подстригла волосы, готовясь к жизни в тропиках. Холодный ветер обвевал ее голую шею. Тилли сидела рядом и пыталась читать, но, когда они огибали мыс Сент-Винсент, сильный встречный ветер вырвал книгу из ее озябших пальцев и унес за борт.

— Сдаюсь! — воскликнула Тилли. — Пойду залягу в спячку. Разбуди меня, когда выйдет солнце.

Тилли была вялой и испытывала тошноту еще до поездки. И для нее самой, и для всей ее семьи стала неожиданностью выяснившаяся месяц назад причина ее состояния — Тилли была беременна. Это обстоятельство явилось предметом жарких споров. Мона и миссис Уатсон считали, что Тилли должна остаться в Шотландии и родить здесь.

— Там, при нехватке врачей и туземных болезнях, это намного опаснее, — твердила Мона.

Однако, получив от Джеймса восторженное письмо, укрепившее ее решимость, Тилли проявила твердость и не отказалась от намерения ехать к мужу, чтобы родить ребенка уже в Индии.

— Я знаю, как все будет, — призналась Тилли кузине, чуть не плача. — Они привяжутся к младенцу и не захотят отпускать его от себя. Мона одержит верх. Она, скорее всего, отошлет меня к Джеймсу без малыша, настояв на том, что воспитает его тут, в Данбаре, поскольку здесь климат здоровее.

Софи пыталась переубедить Тилли, говорила, что Мона никогда бы ничего подобного не сделала, но ее кузина проявила не характерное для нее упрямство и не дала себя поколебать. Это ставило крест на планах видеть Тилли на своей свадьбе в качестве свидетельницы, поскольку переезд в Пенджаб был бы для нее слишком утомительным. Джеймс хотел, чтобы она ехала прямиком в Ассам, поэтому Тилли останется на корабле до самой Калькутты. Софи постаралась не выказывать разочарования, но что бы она ни говорила, все, казалось, расстраивало ее подругу.

— Ты сможешь приехать к нам в гости, когда ребенок родится, — предположила Софи.

— Но этого ждать еще целую вечность. Да и как я поеду с ребенком? — резко возразила Тилли.

— Тогда я приеду к тебе.

— Готова поспорить, не приедешь. Ехать очень далеко, а Тэм не захочет отпускать тебя, когда вы поженитесь.

— Ну, в гости-то он меня отпустит.

Но Тилли вдруг разрыдалась:

— Я так мечтала быть свидетельницей у тебя на свадьбе! Я не хочу этого ребенка.

— Хочешь, хочешь. — Софи обняла подругу. — И ты будешь прекрасной матерью.

— Я буду беспомощной, — всхлипнула Тилли. — Вот Мона была бы хорошей матерью. А меня одна мысль об этом приводит в ужас.

«Неужели беременность всех женщин делает такими чувствительными и несговорчивыми? — подумала Софи. — Или же Тилли на самом деле боится ехать за тридевять земель и жить с человеком, которого она почти и не знает?» Так или иначе, а назад уже не вернешься, так что сомневаться было поздно, философски рассудила Софи, поплотнее укутываясь в толстое твидовое пальто, ранее принадлежавшее тете Эми.

Всю дорогу через Средиземное море их донимала штормовая погода. Концерт и танцы, организованные пассажирами, пришлось отменить, потому что люди страдали от морской болезни. Мюриэл Пэрси-Баррэт, которая занимала ту же каюту, что и Софи с Тилли, лежала больная, стеная и отказываясь от всякой пищи, кроме галетного печенья. К счастью, их современный пароход «Город Барода[35]» был оснащен душевыми кабинами, но, сколько бы они ни мылись, запах рвоты не покидал их каюту.

Софи спасало общество дружелюбной Кларри Робсон и ее очаровательной дочери Аделы, а вот демонически красивый Уэсли, куривший едкие сигары и брившийся на палубе, ее по-прежнему слегка пугал.

— Какая досада, что вы, девушки, не имеете возможности потанцевать, — сказала Кларри, вцепившись одной рукой в перила, а другой удерживая Аделу.

— Если бы мы вздумали потанцевать, нас раскидало бы по палубе как кегли, — пошутила Софи.

— Скоро все изменится, — пообещала Кларри. — Через пару дней мы будем молить о прохладе. А пока наслаждайтесь свежим соленым воздухом.

— Он и вправду соленый! — захихикала Адела, прыгая и подставляя лицо брызгам.

— Ты просто юная морячка, — улыбнулась Софи, сжимая ладонь девочки. — Никогда не жалуешься и не страдаешь от морской болезни.

— Офи, подними меня!

— Нет, зайка, — сказала Кларри, крепко держа дочь за руку. — А то ты будешь добираться до Индии вплавь.

Подошел Уэсли. Софи заметила нежные взгляды, которыми они с Кларри обменялись. Они явно все еще были влюблены друг в друга. Софи захотелось поскорее к Тэму. Уэсли схватил Аделу и, не обращая внимания на протесты Кларри, поднял ее на руки и стал кружиться вместе с дочерью. Адела завизжала от восторга.

— Вы только посмотрите, какая красота, — сказал Уэсли. — Это берег Африки.

Землю окутывал серебристый туман.

— Напоминает Мидарлок[36] на западном побережье Шотландии, — сказала Софи сдавленным от внезапно нахлынувшей ностальгии голосом. — Тетя Эми возила нас с Тилли туда дважды на выходных.

Сердце Софи переполняли глубокая тоска по оставленному в Эдинбурге дому и тревога перед новой жизнью, которую она собиралась начать с Тэмом. Ее волновала любая мелочь: вкус песочного печенья, шотландская мелодия, которую насвистывал случайный встречный или, как сейчас, нависший над далеким берегом туман.

Кларри сжала ее ладонь.

— Легкая грусть — это обычное дело. Я скучала по Ньюкаслу, когда в первый раз вернулась в Индию после войны. А когда я снова приехала в Ньюкасл, то тосковала по Индии и по Уэсли.

Она печально улыбнулась.

— Путешествие поможет вам настроиться на нужный лад, — весело заметил Уэсли. — К концу третьей недели вы будете с нетерпением ждать минуты, когда ступите на индийскую землю.

Софи невесело засмеялась.

— Если следующие две недели будут такими же ненастными, как предыдущие восемь дней, я никогда не захочу вернуться домой.

На следующий день, проходя между берегом Туниса и островами Галите, они с облегчением увидели проблески солнечного света. В течение следующих двух дней пассажиры начали оживать — играть в теннис на палубе, танцевать перед ужином, вести беседы. Однако Софи вскоре узнала, что у наладившейся погоды был скверный побочный эффект: ожила также и Мюриэл Пэрси-Баррэт. Вскоре она принялась командовать своими молодыми подопечными и отчитывать их за разговоры с мужчинами, независимо от их возраста и семейного положения.

— Если кто-то приглашает вас потанцевать, вы должны отказаться, — сказала Мюриэл повелительным тоном. — Вы же не хотите, чтобы я сообщила Джеймсу неприятные известия, правда, Тилли? А вам, Софи, как девушке, которая недавно обручилась, просто неприлично кокетничать с другими мужчинами.

— Если вы имеете в виду мою беседу с вышедшим в отставку полковником Хоггом, то ему, наверное, не меньше шестидесяти, — заметила Софи, стараясь не рассмеяться. — И к тому же за ним присматривает его испуганная супруга. Не думаю, что моему целомудрию что-то угрожает.

— А вот его целомудрие, возможно, находится под угрозой, — прыснула Тилли, к которой вернулось чувство юмора.

— В этом нет ничего смешного, — осадила их Мюриэл. — Я здесь для того, чтобы с вами не случилось ничего предосудительного. Особенно вам, Софи, не следует забывать о том, что ваша неосмотрительность может испортить карьеру вашего мужа в Индии еще до того, как она начнется. Сплетни там распространяются быстрее, чем лихорадка.

— Не сомневаюсь в этом, — проворчала Софи, глядя на Тилли и закатывая глаза.

«Мюриэл, — подумала она, — в основном и разносит сплетни». Однако позже Тилли попросила подругу не обострять отношения с их дуэньей.

— Тебе все равно — ты сойдешь в Бомбее, а мне придется жить по соседству с Пэрси-Баррэтами.

После этого Софи бóльшую часть времени, как и Тилли, сидела с подчеркнуто скромным видом и слушала советы, которые давали им дамы постарше вроде Мюриэл, возвращавшиеся из Британии, где они устраивали своих детей в школы. Школьное обучение было главной темой их разговоров.

— Увы, выучить детей в Индии невозможно, — вздохнула Мюриэл.

— До семи-восьми лет все хорошо, — сказала супруга полковника Хогга. — Я сама обучала своих детей до этого возраста, ничего плохого в этом нет. Но тех, кто постарше и был вынужден остаться в Индии в войну, можно только пожалеть. Мои дети к тому времени уже благополучно отучились.

— Да, — сказала Мюриэл. — К счастью, к тому времени, когда моего младшего, Генри, нужно было отдавать в подготовительную школу, война уже закончилась.

— Некоторые из офицерских детей, которые уже обучались в школах-интернатах, не могли повидаться с родителями до конца войны. Бедные ребятишки! — посетовала миссис Хогг.

— Это ужасно! — воскликнула Софи. — Наверное, они с трудом узнали своих родителей, когда вернулись.

Мюриэл окинула ее ледяным взглядом.

— Для матерей это было тяжело. Но зато они знали, что их дети получают первоклассное образование и привыкают к дисциплине в лучших школах.

— В больших городах для малышей теперь все не так уж плохо, — сказала супруга инженера. — Там много британских детей и достаточное количество детских садов.

— Но за городом, где мы живем, этого нет, — добавила Мюриэл.

— Да, — задумчиво произнесла Софи, — я не помню, чтобы меня отдавали в детский сад.

— Так тяжело расставаться с детьми, — сказала жена чиновника департамента общественных проектов, и ее глаза заблестели от выступивших слез. — Это просто ужасно! Я так рада, что мой Хэстер будет со мной еще четыре года, иначе я бы этого не пережила.

— Все мы должны это пережить, — резко возразила Мюриэл. — Это лучшее, что мы, матери, можем сделать для своих детей.

Тилли непроизвольно накрыла ладонью свой округлившийся живот, уже выпиравший из-под ее свободного бежевого платья. Ее ребенок еще не родился, но она уже не могла представить себе, как отпустит его так далеко в столь юном возрасте.

— Неужели во всей Индии нет хороших школ? — спросила она.

— Их совсем мало для людей нашего круга, — отозвалась миссис Хогг.

— Даже если бы таковые и были, с нашей стороны было бы эгоистично держать детей при себе в Индии после того, как им исполнится семь лет. Здешний климат плохо сказывается на их здоровье — они становятся безвольными.

Жена инженера кивнула, соглашаясь:

— Английские дети могут стать такими же ленивыми, как местные.

— Совершенно верно, — подхватила Мюриэл. — Мы должны в первую очередь думать не о своих чувствах, моя дорогая, а о благополучии детей.

— И все же, — вздохнула супруга чиновника, — это очень тяжело. Я с ужасом думаю о том, что Джордж может быть несчастен в своей новой школе, а я слишком далеко, чтобы чем-нибудь ему помочь. Откуда мне знать, хорошо ли ему там?

Подошла Кларри, которая играла с Аделой в кольца на палубе.

— Есть очень хорошие миссионерские школы. Я посещала одну из них у католических монашек в Шиллонге. Надеюсь отдать туда и Аделу, когда придет время.

Потрясенные женщины замолчали. Увидев Уэсли, Адела, громко топая, побежала ему навстречу.

— В Индии перемены происходят очень медленно, но все же происходят. Возможно, к тому времени, когда твоему ребенку исполнится семь лет, тебе не придется прогонять его за тысячи миль от себя. Лично я не намерена отправлять Аделу на другой конец света.

Кларри ушла к своим родным.

— Что и говорить, — возмущенно произнесла Мюриэл, — дерзкая женщина!

— Как можно было сказать такое? — отозвалась жена инженера. — Разве мы прогнали своих детей?

— Миссис Робсон иногда высказывается без обиняков, — заметила миссис Хогг, поднимаясь. — Думаю, она не хотела никого оскорбить.

— Не могу с вами согласиться, — произнесла Мюриэл. — Эта дама не думает о том, что слетает с ее языка. Не говоря уже о том, что она вмешалась в чужой разговор.

— Поскольку мы все сидим на палубе, — сказала миссис Хогг, — наш разговор едва ли можно назвать конфиденциальным. А теперь прошу меня простить, я пойду отдохнуть.

Кивнув им, она удалилась. Как только миссис Хогг скрылась из виду, Мюриэл дала выход своему возмущению.

— Вы, должно быть, догадываетесь, почему Кларри Робсон посещала школу монашек в Шиллонге, — сказала она.

— Она евроазиатка? — шепотом произнесла это слово супруга чиновника.

— Совершенно верно. Достаточно взглянуть на ее девочку, чтобы убедиться в наличии индийской крови, которое заметно даже в следующем поколении.

— Адела — индианка лишь на одну восьмую, — заметила Тилли, — если это вообще имеет какое-то значение.

— Уверяю вас, это имеет очень большое значение, — сказала Мюриэл. — Я не знаю, почему они едут первым классом.

— Однако муж миссис Робсон очень мил, — сказала супруга чиновника.

— Они все замечательные люди. — Софи поднялась на ноги, устав от сплетен. — Кроме того, они теперь родственники Тилли и вам не следует отзываться о них пренебрежительно.

Мюриэл, видимо, была оскорблена.

— Судя по тому, что рассказывал мне мой супруг, ваш отец не желал иметь ничего общего с семьей этой женщины, — бросила она Софи. — Билл Логан считал, что Джон Белхэйвен совершил ошибку, женившись на полукровке и прижив с ней дочерей. И он не стеснялся говорить об этом Белхэйвену прямо в лицо. Именно ваш отец позаботился о том, чтобы Белхэйвен не был вхож в клуб в Тезпуре, — так сказал мне мой Генри. Ваш отец понимал, что это неприлично и оскробляет остальных плантаторов и их семьи. Разумеется, все это произошло до моего приезда в Ассам, но я полагаю, что ваш отец был совершенно прав.

Такое упоминание о ее отце сразило Софи, словно неожиданный удар. Она была потрясена, узнав, что он преследовал семейство Кларри. Она взглянула на Тилли. Может, и Джеймс осуждает Уэсли не только из-за разногласий в методах выращивания чая? Возможно, Кларри до сих пор является отверженной в Индии и Джеймс сторонится ее?

Тилли смущенно пожала плечами, но ничего не сказала.

— Пойду переоденусь для танцев перед чаем, — объявила Софи, с вызовом глядя на Мюриэл. — Как хорошо, что у меня нет детей, о которых нужно беспокоиться. Пока я не связана по рукам и ногам, пойду немного развлекусь.

Уходя, она слышала, как супруга чайного плантатора высказывает осуждение:

— Ваша кузина, Тилли, думает, будто знает все на свете, но Индии меньше всего нужны такие женщины — с новомодными взглядами и коротко остриженными волосами, переворачивающие все с ног на голову. Надеюсь, она не собьет своего лесовода с праведного пути. Ему нужно держать ее в узде — в противном случае, помяните мои слова, она доведет его до беды.

Софи очень быстро надоело угождать придирчивой Мюриэл, и она перестала обращать внимание на едкие замечания по поводу ее пристрастия к танцам и развлечениям на палубе. Девушка подружилась с молодой Эллой Холланд, женой топографа, и капитаном Сесилом Робертсом, армейским инженером, устраивавшим импровизированные концерты. Софи пела шотландские народные песни, а капитан с грехом пополам аккомпанировал ей на фортепиано. Также на корабле была группа американцев, направлявшихся в Пенджаб работать в нефтеперерабатывающей компании и питающих большую любовь к спортивным играм. Они помогли Софи, Сесилу, Кларри и Уэсли провести для детей день спортивных состязаний, включавших в себя гонки на тачках, полосу препятствий из обручей и сплетенных из веревок сетей. Все закончилось массовым перетягиванием каната и вылитыми на победителей ведрами воды.

— Я слышала, Элла Холланд и ее супруг сменили фамилию, которая могла помешать ему делать карьеру в Топографическом департаменте, — сообщила свежую сплетню Мюриэл. — Раньше они были Абрамсами — понятно, что они евреи. Достаточно взглянуть на нее.

— Да, она очень симпатичная, правда? — сказала Софи, торопливо выходя из каюты.

Удивительно, как Тилли удавалось выдерживать склочный характер этой женщины. Похоже, кузина Софи не обращала внимания на свою «дуэнью». Тилли теперь постоянно чувствовала усталость и не проявляла желания участвовать в развлечениях.

Примерно после двух недель пути их пароход зашел в Порт-Саид[37], бросив якорь в полночь. На следующее утро Софи уговорила вялую Тилли сойти на берег и погулять.

Мюриэл сразу же повела их в большой магазин покупать тропические шлемы — неизменный головной убор британцев в Индии.

— Иначе у вас от зноя вскипят мозги, — предостерегла она девушек. — Вы можете украсить их лентами, но не вздумайте выходить на солнце без них.

— Интересно, как же люди жили до их изобретения? — ухмыльнулась Софи.

— Никак, — резко ответила Мюриэл. — Обычные шляпы не защищают головы британцев в достаточной мере.

Пока Мюриэл покупала желтую с синим вазу для своего бунгало в Ассаме, Тилли и Софи удалось от нее улизнуть. Они бродили среди изобилия прилавков, любуясь разноцветными шалями и прелестным льняным бельем, изумленно глазели на лавирующих среди толпы людей и ослов продавцов чая с медными подносами на головах, уставленными стаканами.

— Кларри нужно бы нанять этих ребят для «Чайной Герберта», — сказала Тилли. — И как только им удается не расплескать ни капли?

— Давай купим у них чаю, — предложила Софи.

Радуясь, что ее подруга наконец хоть к чему-то проявила интерес, она расплатилась за два стакана сладкого черного напитка.

— Не могу пить чай без молока, — пожаловалась Тилли.

— Попробуй, очень приятный вкус. Помню, я пила такой чай в детстве.

— Надеюсь, в усадьбе Шевиот есть молоко.

Сделав маленький глоток, Тилли поморщилась.

— Мне совсем не хочется чаю. Давай вернемся на корабль. В полдень мы отплываем, как бы нам не опоздать. Меня мутит от всех этих запахов.

Тилли быстро утомилась от пестроты и шума города. Она потеряла даже свойственный ей прежде интерес к хождению по магазинам. Тилли не удавалось стряхнуть с себя вялость. Все, чего ей хотелось в эти дни, — это свернуться калачиком и спать. Она понимала, что ведет себя слишком привередливо, но ничего не могла с собой поделать. Тилли завидовала неисчерпаемой энергии Софи и легкости, с которой та завязывала новые дружеские отношения. Ребенок в животе у Тилли превратил ее в ужасную брюзгу, она сама себя не узнавала, но держать свои чувства в узде было выше ее сил.

— Тебе нужно выбрать какой-нибудь сувенир для Джеймса, — предложила Софи. — Что ему может понравиться?

— Понятия не имею, — растерялась Тилли.

— Я думаю купить для Тэма рахат-лукум. Они с Бозом большие любители сладостей.

Тилли чуть не расплакалась.

— Я даже не знаю, любит мой муж рахат-лукум или нет.

— Это не имеет значения, — поспешно вставила Софи. — Можешь приобрести что-нибудь для дома.

И она тут же принялась торговаться с веселым парнем, продававшим наволочки для диванных подушек. Кроме того, он уговорил девушек купить полосатые шали и сувенирные ложки. Софи приобрела также две коробки рахат-лукума, после чего не мешкая повела кузину назад на корабль, где их уже дожидалась негодующая Мюриэл.

— Я думала, что вас похитили! Никогда не бродите без сопровождения. Чем дальше на восток, тем осторожнее вы должны быть! Посмотрите на бедняжку Тилли, — продолжала сердиться Мюриэл. — Она совсем измотана. Вам следовало бы позаботиться о своей кузине. Но вы, юная леди, привыкли думать лишь о себе.

— Со мной все в порядке, — сказала Тилли. — Просто я немного устала.

Подруги с радостью обнаружили письма от своих возлюбленных. Послание Джеймса было по-деловому коротким. Он сообщал Тилли о том, что встретит ее в Калькутте, но если его задержат дела, то Тилли с миссис Пэрси-Баррэт должны будут остановиться в отеле «Виктория» до его приезда.

— Я написала ему послание на десять страниц! — обиженно воскликнула Тилли. — А в ответ получила листок, похожий на туалетную бумагу. В Джеймсе нет ни капли романтики. Только взгляни, какое длинное письмо прислал тебе Тэм! Это несправедливо.

Найдя укромный уголок на палубе, Софи принялась читать письмо, занимавшее шесть страниц тонкой бумаги и подписанное «Управление лесоводства. Лахор». Правда, как оказалось, Тэм в основном находился за городом, в поселении Чанга-Манга и самого Лахора пока что почти не видел. В письме он с увлечением рассказывал о своей работе и о планах, связанных с плантациями, о канале, который будет орошать питомник, о продлении конной железной дороги и о своем намерении экспериментировать с различными видами деревьев.

«Вчера на рассвете я подстрелил винторогую антилопу. Я использовал чернорабочих в качестве загонщиков. Удачно выстрелил с восьмидесяти ярдов[38] и попал в плечо. Я засолил шкуру и отослал ее ремонтерам — это парни, которые поставляют лошадей для армии. Там есть скорняк, который сделает из нее коврик для твоих нежных ножек! Моя сладкая, жду не дождусь, когда я смогу расцеловать эти ножки и все остальное».

Зардевшись от удовольствия, Софи прижала листок к губам.

— И я тоже, — проворковала она.

«У меня был приступ лихорадки — ничего особенного, ты не волнуйся. Мы, новички, все тут через это проходим. Когда мы выехали, стояла жара, тут-то комары за меня и принялись. Боюсь, ты, как увидишь меня в Бомбее, сразу же развернешься и уедешь назад: по сравнению с тем, каким ты видела меня в последний раз, я стал слегка похож на скелет. Но и я, наверное, не узнаю тебя с короткой стрижкой. Так и разойдемся, не узнав друг друга! Я подгоняю время, чтобы мы наконец встретились и начали совместную жизнь. Через пару дней я поеду в Лахор, чтобы присмотреть нам жилье в военном поселении. Когда я в городе, то останавливаюсь в гостинице, которую содержит добрая пожилая женщина, мисс Джонс. Она тебе наверняка понравится. Она познакомила меня с четой Флойд, практикующей “Христианскую науку”.

Хью Флойд работает в финансовом управлении в Пенджабе, а Диадора, его супруга, является душой лахорской ячейки “Христианской науки”. По воскресеньям они обычно проводят чтения в своем бунгало. На одном корабле с тобой плывет их подруга, жена полковника, Флаффи Хогг. Ты с ней не встречалась?»

— Флаффи?[39] — рассмеялась Софи.

Какое неподходящее имя для столь суровой дамы, подумала она. Теперь миссис Хогг уже не будет казаться ей такой грозной. Девушка продолжила читать письмо.

«Я столько хочу тебе рассказать! У меня такое ощущение, будто я прожил здесь уже долгие годы. Мне нравится тут, в джунглях, работать с утра до вечера и учить урду. А когда я приезжаю в город и вижу там пары, которые танцуют и обедают, я скучаю по тебе еще больше и сердце мое разрывается. Жду не дождусь дня, когда снова смогу заключить тебя в свои объятия.

Вечно твой, Тэм».

— Вижу по твоему лицу, — сказала безутешная Тилли, когда Софи вернулась в каюту, — что в письме ты прочла не только о времени прибытия поездов и о том, как пройти таможню.

— Я прочла в нем имя миссис Хогг, — ответила Софи, широко улыбаясь. — Угадай, как ее зовут.

— Брунгильда?

— Нет.

— Пруденс?

— Еще холоднее.

— Если не Чэрити, то я сдаюсь.

— Флаффи! — крикнула Софи.

— Не выдумывай.

— Ничуть. Мне сообщил об этом самый надежный источник в Пенджабе. Ее зовут, должно быть, Флоренс или как-нибудь в этом роде, но друзья называют ее Флаффи. Правда, чудесно?

— Да, — согласилась Тилли.

Впервые за несколько недель она ощутила, как будто что-то закипает у нее внутри, пытаясь вырваться наружу. Хмыкнув, Тилли залилась веселым смехом.

— Наконец-то Тилли вспомнила, как смеяться, — пролепетала Софи и, падая рядом с подругой на койку, тоже расхохоталась.

Несколько минут они хохотали, не в силах унять эту заразительную напасть, пока не вошла Мюриэл и не пригрозила им позвать судового врача, если они не возьмут себя в руки.

Пароход «Город Барода» миновал Суэцкий канал и зашел в Красное море. Резко поднялась температура воздуха, и члены команды облачились в белую форму, а вслед за ними и пассажиры отыскали в своих чемоданах легкие одежды: мужчины — белые фланелевые костюмы, женщины — летние платья.

По мере того как судно продвигалось на юг, жара становилась все более угнетающей, и пассажиры проводили время в безделье, предпочитая глазеть на звезды вместо того, чтобы танцевать. Вдохновленная сообщением Тэма о том, что он осваивает урду, Софи ухватилась за предложение миссис Хогг, вызвавшейся обучить ее некоторым фразам.

Они сидели на палубе в тени, у левого борта.

— Поскольку вы сможете беседовать со своими слугами на их родном языке, им не придется постоянно практиковаться в английском, а вы, — миссис Хогг подмигнула Софи, — будете иметь представление о том, что они говорят о вас.

Софи пришлось по душе ее сдержанное чувство юмора, скрывавшееся за внешностью строгой матроны.

Тилли отмахнулась от предложения изучать «одну фразу в день», как назвала это Флаффи.

— Думаю, слуги Джеймса говорят на бенгали или на каком-нибудь другом языке, поэтому не вижу смысла учить урду. Кроме того, у меня нет сил даже читать, не то что заниматься изучением языка.

С наступлением жары к Тилли вернулась раздражительность.

Мимо в сумерках проплыл Аден, и корабль вышел в открытое море. Находиться в каюте стало невыносимо. Тилли не могла уснуть. Духота и храп Мюриэл доводили ее до отчаяния.

— Пойдем спать на палубу, — прошептала Софи.

Подхватив постели, она увлекла Тилли вверх по лестнице.

Других пассажиров, очевидно, тоже посетила эта мысль, и члены команды, растянув парус, разделили палубу на две части: одна — для женщин, другая — для мужчин. Сестры улеглись бок о бок в нижнем белье, глядя на ярко сияющую в ночном небе луну. Свежий морской ветер принес Тилли некоторое облегчение, и она коснулась руки подруги.

— Софи?

— М-м?

— Прости, что я была такой врединой. Сама не знаю, что на меня нашло.

Софи сжала ее ладонь.

— На тебя нашла беременность.

— Но я не должна была вымещать на тебе свое раздражение. Чем лучше ты ко мне относишься, тем более несносной я становлюсь. Жуткое состояние эта беременность.

Софи села и нащупала что-то под одеялом.

— Это смягчит твой нрав.

Она раскрыла коробку и отломила кусок сладкого лакомства.

— Это же рахат-лукум для Тэма, — сказала Тилли. — Я не могу съесть твой подарок.

— У меня есть еще одна коробка, — напомнила Софи и ловко затолкала кусок прямо Тилли в рот.

Пару минут сестры молча жевали вкусную ореховую массу.

— Звезды здесь не такие, как дома, — задумчиво произнесла Тилли. — Это, наверное, Южный Крест.

— Как романтично, правда? — вздохнула Софи. — Жаль, что Тэма нет с нами и он не видит этого.

— Через неделю ты будешь с ним, и потом вам уже не придется расставаться.

— Я никогда еще так не волновалась и не боялась, — призналась Софи.

— Ты никогда ничего не боялась, — хмыкнула Тилли. — Это я постоянно нервничаю. С тех пор как мне стало известно о беременности, я не перестаю с ужасом думать о том, что наделала. Я имею в виду не ребенка, а нас с Джеймсом. Думаю, у тебя нет никаких сомнений по поводу того, что у вас с Тэмом все получится и ты останешься с ним в Индии навсегда.

— Да, — ответила Софи, — замужество меня не пугает. Но мысли об Индии заставляют нервничать — слишком уж противоречивые чувства связаны у меня с этой страной. Надеюсь, возвращение поможет мне избавиться от тоски по родителям, от преследующего меня прошлого.

— Удивительно, — тихо промолвила Тилли, — Рафи Хан сказал то же самое.

— Правда?

Софи чуть не вздрогнула, неожиданно услышав это имя.

— Да, он, похоже, понимает твои терзания. «Прошлое, которое преследует», — именно так он и сказал.

У Софи сжалось сердце, и она прошептала:

— Он прав. В глубине души я надеюсь выяснить, что же произошло с моими родителями.

Тилли нахмурилась.

— Но ты ведь знаешь, что с ними произошло: они оба заболели брюшным тифом. Тебе повезло — ты выжила. Так говорил Джеймс.

— Знаю, — задумчиво ответила Софи. — Но я не помню, чтобы болела. Лихорадка была у отца, и он не выходил из своей комнаты. И кричал. Я помню, что он часто кричал. Но не помню, чтобы мама и я были больны. Мое последнее воспоминание о ней — она играла со мной в прятки. Человек, у которого лихорадка, не стал бы играть в прятки, не так ли?

— Эта болезнь может забрать человека за считаные часы, — заметила Тилли. — Этим она и ужасна.

— Да, наверное, — согласилась Софи, напрягая память. — Но где была Айя? Я не помню, чтобы она утешала меня, когда они умерли, или пришла меня проведать.

— Может быть, ее послали работать в другую семью? — предположила Тилли.

Софи озадаченно покачала головой.

— В ту ночь происходило что-то странное. Было много криков, взрослые были как будто чем-то обеспокоены. Мне запретили выходить дальше веранды. Помню, за пределами поместья было много шума и вспыхивали фейерверки.

— Да, когда мы были детьми, ты рассказывала мне о барабанах, — произнесла Тилли. — Ты думала, что в барабаны били в честь твоего дня рождения, так ведь?

Софи кивнула.

— Конечно же, это ерунда. Видимо, что-то происходило в деревне. Последнее, что я помню об Айе Мими — как она быстро уходит по дороге с нашим котенком. Не правда ли, странно? Зачем она это сделала? Или я просто что-то путаю.

— Думаю, нет смысла зацикливаться на этом, все равно ты уже ничего не узнаешь. Но, возможно, тебе стоит приехать к нам в Ассам, — сказала Тилли. — Сходишь на могилы родителей…

— Я даже не знаю, где они похоронены, — печально призналась Софи. — Когда они умерли, мы жили вдали от плантаций Оксфорда. Думаю, они похоронены где-то в горах. Тетя Эми никогда об этом не говорила — не хотела меня расстраивать. А может, просто не знала.

— Джеймсу, вероятно, известно об этом, — предположила Тилли. — Если хочешь, я спрошу у него.

Наклонившись, Софи поцеловала подругу в горячую щеку.

— Спасибо, я буду очень тебе благодарна.

Они ели рахат-лукум и говорили о будущем.

— Кто бы мог подумать, что мы в конце концов отправимся в Индию? — мечтательно произнесла Тилли.

— И обе выйдем замуж за плантаторов, — сказала Софи. — Ты всегда повторяла все за мной.

— На этот раз нет, — возразила Тилли. — Я первая вышла замуж за плантатора и купила билет на корабль.

— Ну да, — хохотнула в темноте Софи. — Я просто дразню тебя. И ты гораздо раньше, чем я, станешь матерью. Я пока что не хочу всего этого. Младенцы меня пугают.

— Пугают? — удивленно переспросила Тилли. — Ты имеешь в виду роды?

— Не только, — ответила Софи и попыталась объяснить: — Меня пугает ответственность за такое маленькое существо, которое не способно само себя защитить.

— Ох, — произнесла Тилли, накрывая ладонью живот.

Последнюю неделю она отчетливо чувствовала движения ребенка, и Тилли уже стала воспринимать его как самостоятельного человека.

— Прости, — быстро проговорила Софи. — Я сказала глупость. Вы с Джеймсом будете прекрасными родителями и, готова поспорить, нарожаете еще целую кучу маленьких крепких Робсонов. Я просто пока что не готова к материнству. Ну, давай съедим еще по маленькому кусочку рахат-лукума за здоровье крошки Робсона.

К тому времени, когда они перестали болтать, коробка была уже наполовину пуста.

Впервые за две недели Тилли крепко уснула и проспала до рассвета. Когда уборщики вышли поливать палубу из шлангов, девушки, сонно пошатываясь, направились в свою каюту.

Следующие дни были тихими и знойными. Море переливалось ослепительными оттенками синего.

— Словно его раскатали скалкой, — изумленно заметила Софи. — Никогда не видела море таким спокойным.

— Если бы только не эта духота, — вздохнула Тилли, обмахиваясь веером в тени.

Им встретились два парусника, ставшие из-за штиля, и капитан, остановив пароход, позволил их представителям подняться на борт за питьевой водой и провиантом. Софи восхищенно наблюдала за тем, как гребцы балансируют в своих узких каноэ.

— Не понимаю, почему мы должны терять время из-за каких-то рыбаков-арабов! — громко возмутилась Мюриэл Пэрси-Баррэт. — Они сами виноваты в том, что ушли так далеко от берега на своих примитивных посудинах.

— Это неписаный закон среди моряков, — резко ответил Уэсли. — Наш капитан обязан им помочь, так же как и они помогли бы нам, если бы в этом была нужда.

В последние дни путешествия пассажиры становились все более нервными, устав от ограниченного пространства на борту. Они предвкушали скорое прибытие. Раздавались жалобы на молодежь, веселившуюся до утра на нижней палубе, в то время как молодые обвиняли людей постарше в том, что те злоупотребляют алкогольными напитками. Капитан отреагировал на это запретом любых развлечений, который вступал в силу с наступлением вечера.

Затем налетела буря, подняв волны выше бортов, и позеленевшие от тошноты гуляки удалились в свои каюты. Вместе с немногочисленными пассажирами, не боящимися шторма, Софи с наслаждением подставляла брызгам лицо.

Направляясь нетвердой походкой на корму, она наткнулась на Кларри и миссис Хогг, сидевших в компании крошечной пожилой женщины в сари. От неожиданности Софи остановилась как вкопанная. Она мельком видела эту индианку раньше и обратила внимание на то, что та всегда держалась особняком. Сейчас, вблизи, Софи ясно разглядела ее морщинистую, желтую, как пергамент, кожу и руки, похожие на птичьи лапки.

— Миссис Безант, — представила незнакомку миссис Хогг. — А это Софи Логан, подающая надежды ученица урду. Она едет в Пенджаб, где собирается выйти замуж за лесовода по фамилии Тэлфер.

Старушка поприветствовала Софи на восточный манер: сложив перед собой ладони и поклонившись. Произношение выдавало ее принадлежность к высшему классу.

— Рада познакомиться с вами, мисс Логан. Надеюсь, Индия понравится вам за то короткое время, пока британцы будут находиться в этой стране.

— Будет вам, Анни, — с укоризной сказала миссис Хогг. — Не пугайте девушку.

— Это всего лишь констатация факта, моя дорогая Флаффи.

Софи вдруг поняла, кто перед ней. Это была скандально известная Анни Безант, возглавившая предвоенную кампанию по освобождению Индии и добивавшаяся прекращения британского правления. Софи читала, что миссис Безант удалось избежать тюрьмы лишь благодаря поспешному бегству в Америку. И вот теперь она, гонимая революционерка, возвращается. На Софи она произвела впечатление безобидного воробышка.

— Миссис Безант, — ответила Софи, — моя тетя была знакома с вами, когда была суфражисткой. Ее звали Эми Андерсон, она из Эдинбурга. Тетя считала вас своей единомышленницей, но вы, вероятно, ее не помните.

— Разумеется, я помню ее, — оживилась пожилая женщина. — Талантливая художница и отважный борец. Она приезжала на свадьбу своей сестры, там мы и встретились. Как поживает ваша тетя?

— Она умерла несколько месяцев назад, — ответила Софи, и слезы навернулись ей на глаза.

— Примите мои соболезнования, — сказала миссис Безант, слегка коснувшись руки Софи. — Итак, вы начинаете в Индии новую жизнь?

Девушка кивнула.

— Постарайтесь отнестись к этой стране непредвзято и сделать для нее все, что в ваших силах, — посоветовала миссис Безант. — К сожалению, большинство британцев едут туда с одним намерением: как можно больше получить от Индии для себя лично.

— Софи вовсе не такая, — вступилась за нее Кларри. — А кроме того, она не чужая в Индии — ее детство проходило в Ассаме, пока были живы ее родители. И, как мы, она любит эту страну.

Софи поблагодарила Кларри улыбкой. Ее поразило то, что три такие разные женщины могут быть подругами.

— Возможно, мисс Логан решит остаться в Индии независимо от того, кто ею будет править, — сказала миссис Хогг.

— Это крамольные речи, Флаффи, — улыбнулась миссис Безант. — Полковник Хогг уверен, что империя переживет наш век, не так ли?

— Мой супруг выдает желаемое за действительное, Анни. Он, так же как и вы, не желает удаляться на покой и выращивать розы на юге Англии. Поэтому мы обустраиваем дом в горах в Далхаузи.

— В Далхаузи? Это почти та же Англия, — сухо сказала Анни.

— Далхаузи, насколько я знаю, больше похож на Шотландию, — заметила Кларри.

— Ну, по крайней мере, я буду чувствовать себя там как дома, — сказала Софи, отчего остальные дамы рассмеялись.

— Дорогая моя, — произнесла миссис Безант, — я надеюсь, что вы узнаете настоящую Индию и не станете прятаться в горах вместе с правительственными чиновниками.

— Я хочу узнать эту страну, — с воодушевлением отозвалась Софи.

— А какими умениями вы можете похвастаться? — спросила миссис Безант.

Софи на секунду задумалась.

— Я не очень хорошо готовлю, зато неплохо танцую.

По хмурому выражению лица миссис Безнат она поняла, что не произвела на нее впечатления.

— Тетя научила меня обращаться с молотком и резцом. Правда, я лишена художественного дара, — добавила Софи, поразмыслив.

— Софи водит мотоцикл, — пришла ей на выручку Кларри. — Может отремонтировать почти любой механизм, как утверждает Тилли, ее кузина.

Пожилые дамы, казалось, были поражены.

— Мотоцикл? Вот уж никогда бы не подумала, — изумленно промолвила миссис Хогг.

— К сожалению, я не смогла взять Раджу с собой, — сказала Софи.

— Вы называете свой мотоцикл Раджа? — удивленно подняла брови миссис Безант. — И почему же?

— Потому что он шумный, своенравный и вообще полагает, будто он главный.

Вначале воцарилось удивленное молчание, а затем миссис Безант весело рассмеялась, как девочка.

— Вы мне нравитесь, мисс Логан, — сказала она. — Надеюсь, Индия вас полюбит.

Накануне того, как пароход прибыл в Бомбей, Софи в сумерках наблюдала за ныряющей в волнах стаей морских свиней, а потом сидела всю ночь под огромной желтой луной, не в состоянии уснуть. Тэм уже, должно быть, отправился из Лахора в тридцатишестичасовую поездку, чтобы ее встретить. Через каких-нибудь несколько часов они снова будут вместе. Ее сердце ликовало от этой мысли.

Тилли обнаружила ее глазеющей на ошеломляющую луну, садящуюся в море, словно двойник солнца.

— Софи, уже половина пятого утра, — сказала Тилли, зевая. — Ты что, вообще не собираешься спать?

— Не могу, — ответила Софи. — Я слишком взволнована. Какое платье мне надеть? Красное в цветочек, которое Тэм еще не видел, или синее, в котором я ему нравлюсь? А что у меня на голове? Надо было, наверное, сделать химическую завивку, пока мы плыли. Что, если ему не понравится короткая стрижка? Я похожа на школьника?

Тилли взглянула на свою хорошенькую подругу, на ее красивое лицо, посеребренное лунным светом, и рассмеялась.

— Ни чуточки. Тебе так даже лучше, глаза кажутся огромными.

— Как у коровы? — пошутила Софи.

— Да, как у коровы, — поддразнила ее Тилли.

— Ну, это все же лучше, чем быть похожей на школьника.

Тилли нежно обняла кузину за плечи.

— Ах, Софи, не могу поверить, что завтра в это же время мы будем прощаться.

Софи обняла ее в ответ.

— Постарайся улизнуть от склочной карги Пэрси-Баррэт и сойди на пару часов на берег — мы вместе позавтракаем и выберем мне обручальное кольцо.

— Лучше не надо, — сказала Тилли. — Ты же знаешь меня — я наверняка потеряюсь и пропущу отплытие.

— Я была бы не против, — усмехнулась Софи. — Тогда тебе пришлось бы поехать в Лахор и быть на моей свадьбе свидетельницей.

Из-за штормов пароход «Город Барода» выбился из графика и в Бомбей прибыл только вечером. Пассажиры собрались у борта поглядеть на восточный город в сумерках. У Софи похолодело внутри от волнения при виде развернувшейся во всю ширь бухты с рядами грандиозных зданий и портовых кранов, пылающих в оранжевом свете заходящего солнца. Полковник Хогг показал на недостроенные «Врата Индии» — массивные ворота бежевого цвета, больше напоминающие крепость.

— Они возведены в честь короля Георга, — пояснил он. — Строительство было заморожено из-за войны. Когда мы будем проплывать здесь в следующий раз, они, наверное, будут уже достроены.

В считаные минуты стемнело, и городские огни засияли в небе заревом. Пароход стал на ночь на якорь вдали от берега.

Когда в восемь часов следующего утра корабль причалил к пристани, Софи уже сходила с ума от нетерпения. Она бесконечное количество раз сказала «Всего доброго!» забирающим свой багаж и готовящимся сойти на берег пассажирам.

— Я не вижу Тэма, — произнесла она, вглядываясь в лица толпящихся на пристани людей.

— Это неудивительно, — ответила Тилли, изумленно глядя на такое скопление народа. — Никогда не видела столько людей в одном месте.

Множество носильщиков, воловьих упряжек, торговцев и служащих сталкивались со встречающими, пытающимися проникнуть на борт и поскорее обнять своих родных и близких. Они пытались пробиться сквозь бесконечную вереницу идущих им навстречу носильщиков, нагруженных поклажей из багажного отделения.

— Тэм написал мне, чтобы я ждала его на корабле, но, может, мне лучше сойти на берег? — Софи вдруг стали одолевать сомнения.

Через полчаса, в течение которых Тэм так и не появился, Тилли привела Кларри.

— Уэсли сопроводит тебя и поможет тебе пройти таможенный досмотр, — подбодрила она Софи. — Не волнуйся.

Подхватив небольшой саквояж Софи, Уэсли нанял носильщиков, которые должны были везти ее большой чемодан.

— Тэм, вероятно, задержался в портовом управлении, пытаясь получить пропуск на корабль.

Софи еще раз обняла Тилли и Кларри. Разговоров о том, чтобы Тилли, обескураженная невообразимой толкотней в порту, выскользнула вместе с ней на берег, больше не было. Адела, обняв Софи за ноги, пропищала:

— Офи, возьми меня на руки, я пойду с тобой.

Софи, подняв девочку, поцеловала ее в темные кудри и тут же передала ее Кларри.

— Скоро я приеду к вам в гости, обещаю.

Адела заплакала и забилась в руках матери, когда поняла, что отец и Софи уходят с корабля без нее.

— Папа скоро вернется, — успокаивала ее Кларри.

Вопли малышки преследовали их, пока они шли по трапу, но царившая в гавани какофония поглотила их.

Софи заметила знакомую фигуру рослого мужчины, проталкивающегося сквозь толпу носильщиков, попрошаек и одетых в форму служащих.

— Боз! — воскликнула она. — Что ты здесь делаешь?

— Софи! Они не пустили меня на борт! — выпалил он, запыхавшись.

На нем была шляпа цвета хаки. Лицо под ней приобрело багрово-красный оттенок.

Софи представила его Уэсли.

— Я рада встрече с тобой, Боз. Но кого ты тут встречаешь?

— Тебя.

Он стащил с головы шляпу и в волнении дернул себя за большое покрасневшее ухо.

— А где Тэм?

— Не обижайся, Софи, он не смог приехать. Он прислал меня вместо себя.