Поцелуй со вкусом манго

Глава сороковая

В августе, после возвращения в усадьбу Шевиот, Тилли стала вживаться в роль жены плантатора гораздо успешнее, чем раньше. Она отсутствовала два месяца. Джейми за это время научился сидеть, у него на макушке вырос рыжий хохолок, а из нижней десны выглянули два зуба, которые сверкали, когда он смеялся, что бывало с ним часто. Джеймс очень радовался их возвращению.

— Я уже почти забыл, как ты выглядишь, — пошутил он, обнимая жену.

Джеймс пощекотал пухлый подбородок сына, и тот завизжал.

— Мы тоже по тебе скучали, — улыбнулась Тилли.

Ей было приятно снова чувствовать прикосновение обнимающих ее крепких рук и видеть на обветренном лице мужа радость.

Мира также была счастлива вернуться к своим родным, и Тилли стало стыдно, что она разлучила ее с малолетним сыном лишь для того, чтобы беспрепятственно заниматься сбором сведений о родителях Софи в Шиллонге. Она решила оставить эту навязчивую идею. В действительности она не желала знать, каким образом Джеймс был причастен к этой истории. С тех пор прошло шестнадцать лет, и Тилм не собиралась судить его за поступки, совершенные в молодости. Она видела, что Джеймс не хочет снова заводить разговор на эту тему, поэтому решила не портить радость от их воссоединения бессмысленными расспросами. Никогда раньше Джеймс не был с ней так внимателен и нежен. Он неохотно покидал ее постель утром и спешил к ней вечером с плантаций, не задерживаясь в мужском обществе. И стал проявлять значительно больше интереса к малышу Джейми.

— А ну иди сюда, толстячок! — восклицал Джеймс, взбегая по ступенькам на веранду.

Схватив сына на руки, он подбрасывал его вверх. Испуганное личико Джейми либо морщилось от тревожного крика, либо озарялось широкой улыбкой. В обоих случаях отец хохотал и целовал его. Джейми совал пальцы в рот отцу и хихикал от нелепых звуков, которые Джеймс издавал, чтобы развлечь сына.

Тилли чувствовала себя гораздо спокойнее, чем прежде. Она приглашала Роз, Мюриэл и Джин Брэдли на чай или игру в карты, обменивалась с ними черенками растений и брала у них книги. Находясь в Шиллонге, она узнала, что Роз и ее отец — страстные коллекционеры марок. Теперь Тилли и Роз проводили много времени, с удовольствием пополняя коллекции друг друга.

Тилли привыкла даже к песням и крикам Синдбада, встречавшим ее, когда она выходила к завтраку. С наступлением октября влажность понизилась и настали приятные дни. Иногда Джеймс вывозил их в своем автомобиле на пикник к реке, где они наблюдали за лодочниками, перевозящими пассажиров и грузы с одного берега на другой, и слонами, плещущимися на мелководье и обливающими себя водой из хоботов.

Потом пришло письмо от Софи.

Вернувшись, Джеймс застал жену с покрасневшими от горьких слез глазами. Тилли бросилась к нему и уткнулась лицом ему в грудь.

— Какое горе! Бедная Софи! Ребенок… И Тэм!

Джеймс принялся утешать ее, отвел в дом и усадил на стул.

— Принеси содовой с лаймом, — велел он обеспокоенному Асламу. — А теперь отдышись и расскажи мне, что случилось с Софи, — произнес он, обращаясь к жене.

— Мне показалось странным, что она давно мне не писала, — шмыгая носом, начала Тилли. — От нее не было вестей с тех самых пор, когда она сообщила мне, что забеременела и Тэм ждет повышения по службе. Софи тогда была увлечена предстоящим походом в Гималаи. Я думала, что у нее все в порядке и ей просто некогда писать. Я продолжала слать ей письма из Шиллонга…

— Ты не виновата в том, что Софи не писала, — проворчал Джеймс. — Теперь ведь она пишет?

Тилли разгладила смятое письмо, которое сжимала в руках с тех пор, как распечатала два часа тому назад, и, проглотив слезы, сказала:

— У нее выкидыш.

— Очень печально, — смущенно проговорил Джеймс. — Но в этом ведь нет ничего необычного, правда? Это не конец света. Они с Тэмом могут попытаться еще раз.

Тилли поморщилась от его непонимания.

— Софи уходит от Тэма, — сообщила она дрожащим голосом.

— Как так? Уходит? С чего это вдруг?

Тилли вручила Джеймсу письмо. Он растерянно взглянул на исписанный крупным почерком лист.

— Думаю, мне не следует читать твою личную переписку.

— Прочитай, — попросила Тилли.

Она проглотила холодный напиток, пока Джеймс, хмурясь, пробегал глазами письмо. В нем говорилось обо всем: о роковом походе, о двух ночах, проведенных с Рафи, о чувствах Софи к нему и о разразившемся скандале. Далее речь шла о новом приступе болезни Тэма, об унизительном отказе в повышении по службе, о раскрытии тайной переписки с американкой Нэнси из Парижа, о дошедших до Софи слухах о женитьбе Рафи и об окончательно уничтожившей ее потере плода.

«…Я бы примирилась почти со всем ради того, чтобы родить и воспитать ребенка, даже с любовными письмами к Нэнси. Но теперь все в прошлом. Тэм вернется в Европу восстанавливать подорванное в Индии здоровье. Я с ним не поеду. Пусть он будет свободен и отправляется к своей Нэнси, если это вернет ему душевный покой. Мы, по всей видимости, не можем сделать друг друга счастливыми.

Если ты позволишь, я на какое-то время приеду к вам в Ассам. Пока я была беременна, я постоянно думала о своей матери. Похожа ли я на нее? Что бы она сказала об ошибках, которые я совершила в своей жизни? Как же мне не хватает ее ласковых рук!

Тилли, ты моя ближайшая, самая дорогая родственница, и сейчас мне бы больше всего хотелось быть рядом с тобой. Можно, я приеду к вам с Джеймсом? Я не буду обременять вас слишком долго: только до тех пор, пока немного не оправлюсь. Жду с нетерпением встречи с моим малышом-племянником Джейми и твоего рассказа о том, что тебе удалось выяснить о моих родителях. Я как реликвию храню фотоснимок их могилы в Шиллонге, который ты мне прислала. Буду рада даже крохам информации, которые ты мне сообщишь.

Пожалуйста, не тяни с ответом.

Твоя любящая подруга,

кузина Софи».

Джеймс обескураженно взглянул на Тилли.

— Какое горе!

— Я хочу, чтобы Софи приехала к нам, — сказала она. — Ты не будешь возражать?

— Разумеется нет. Пусть остается здесь столько, сколько захочет.

Он взглянул на письмо, а затем снова на Тилли. Его лицо помрачнело.

— А что насчет Логанов? Откуда ты узнала, где они похоронены?

— Я случайно наткнулась на их могилу — мать Роз похоронена недалеко от нее. Ты ведь должен был знать, где их похоронили, но не собирался говорить мне об этом.

— Какое это имеет для тебя значение? — спросил Джеймс.

— Это важно для Софи. Она очень хочет узнать о своих родителях хоть что-нибудь.

— Она все знает.

— Это ведь неправда, не так ли, Джеймс? Я думаю, тебе известно намного больше, но ты не желаешь мне об этом рассказывать.

Он стиснул зубы.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я знаю, где жили Логаны, когда случилась трагедия — в усадьбе «Белый цветок».

— Я сам тебе об этом говорил.

— Но ты никогда не говорил мне о том, что она находится в Белгури!

Джеймс опешил.

— Откуда ты?..

— Я нашла сообщение об их смерти в старом номере «Шиллонгской газеты». Кроме того, мне известно, что в то время ты был в тех окрестностях — посещал чайных плантаторов, чтобы убедить их переехать из отдаленных усадеб в более безопасное место. То была годовщина восстания, и плантаторы опасались нападений. Я читала об этом и говорила с людьми в Шиллонге.

— Боже мой, дорогая, что же ты наделала?

Тилли вскочила на ноги. Ее сердце бешено колотилось.

— Нет, Джеймс, что ты наделал? Ты не был вызван туда после их смерти. Ты был там раньше. Возможно, ты был там и в тот день, когда они умерли?

Растерянное выражение его лица сказало Тилли, что она права. Он не стал ничего отрицать.

— Почему же ты не вызвал помощь, если они были больны лихорадкой? Или эта история придумана для того, чтобы скрыть то, что произошло на самом деле? Мистер Логан, может, и болел, но, полагаю, мать Софи была здорова. Она была бодра и играла с дочерью в прятки в день ее рождения.

Тилли затрепетала под тяжелым взглядом мужа, но продолжила:

— Я думаю, она умерла насильственной смертью. Жители деревни напали на них, мстя за восстание. Возможно, няня была в сговоре с ними. Она привела мятежников и сбежала, оставив Софи одну.

— Нет! — крикнул Джеймс. — Ты сама не знаешь, о чем говоришь.

— Я полагаю, ты вернулся туда со старшим офицером Бурке. Вы нашли их мертвыми и…

— Бурке? — изумленно переспросил Джеймс. — Откуда ты вообще знаешь?..

— Его имя упоминалось в газете. Он приходил к Рэнкинам домой и предостерег меня, что тебе будет грозить опасность, если я попытаюсь узнать больше.

— Бурке угрожал тебе?

— Да. Именно поэтому я оставила поиски и вернулась домой.

Тилли собрала все свое мужество и продолжила:

— Но теперь ты должен рассказать мне всю правду. На них напали кули — Софи слышала бой барабанов и крики приближающихся людей. Вы с Бурке утаили это во избежание скандала и придумали историю с лихорадкой, чтобы не нести ответственности за случившееся. А несчастные Логаны умерли страшной смертью, и никто не понес за это наказания — ни няня, ни кто-либо иной, — чтобы другие плантаторы не учинили самосуд и тем не ухудшили ситуацию. По твоему лицу я вижу, что права.

Вскочив, Джеймс схватил жену за руки.

— Я расскажу тебе, как все было! — воскликнул он. — Больной Билл Логан встал с постели, зарядил револьвер и застрелил свою жену! Затем он навел ствол на себя и оборвал свою жалкую жизнь. Если бы Софи не спряталась, он наверняка убил бы и ее.

Тилли замотала головой, ничего не понимая.

— Отец Софи?

— Да!

— Но почему он совершил столь чудовищный поступок?

— Билл Логан был больным человеком. Он дико ревновал Джесси, полагая, что она ему неверна.

Тилли вздрогнула от боли в сжатых его стальными пальцами запястьях.

— А она давала для этого повод?

— Насколько я знаю, нет. Не смотри на меня так, девочка. Я для Джесси Логан ничего не значил.

— Но она была тебе небезразлична?

Джеймс неожиданно отпустил ее.

— Давно это было… Возможно, и была. Я хотел, чтобы она уехала из Белгури, не только из-за опасности возможного нападения мятежников, а и подальше от Логана. Мой приезд тогда, в день рождения Софи, все только усложнил. Логан впал в бешенство и стал обвинять меня в том, что его жена беременна от меня. И я уехал, не забрав ее с собой. Я поехал за Бурке, думая, что хотя бы ему удастся образумить Логана. Но когда мы вернулись на следующий день, то обнаружили это ужасное…

Он замолчал. Взяв мужа за руку, Тилли подвела его к плетеному дивану.

— Ах, Джеймс…

— Если бы я заставил Джесси уехать!.. Никогда не прощу себе того, что не сделал этого. Бурке настоял, чтобы мы скрыли правду. Все тогда были на взводе, и слухи разлетались со скоростью звука. Если бы стало известно о том, что плантатор и его жена застрелены, вне всякого сомнения, в этом обвинили бы индийцев. Именно этого тогда люди и ожидали. Тогда могли бы найтись желающие отомстить. В общем, Бурке испугался беспорядков.

— А маленькая Софи? Она все это время пряталась?

Джеймс утвердительно кивнул.

— Мы нашли бедную малышку, сжавшуюся от страха, в сундуке для постельного белья. Она дрожала и молчала. Одному Богу известно, что она видела. Но, думаю, Джесси нарочно отправила ее прятаться, понимая, что жизнь дочери в опасности.

— Неужели отец Софи и вправду был психически больным?

— Думаю, да.

Тилли была потрясена.

— Почему же миссис Логан оставалась с ним, если знала, что он представляет опасность для нее и для Софи?

Джеймс обратил на нее горестный взгляд.

— Она считала, что в Белгури его здоровье поправится и он не будет так ее ревновать, поскольку там они вели замкнутый образ жизни, ни с кем не встречались.

— Но почему же тогда Логан обвинил тебя в том, что мать Софи беременна от тебя? — спросила Тилли, покраснев.

Джеймс тяжело сглотнул. Тилли думала, что он не ответит ей, но он произнес сдавленным голосом:

— Видишь ли, они на долгие месяцы разорвали отношения с остальными плантаторами, и мы ничего не знали. И я не знал, пока не приехал в Белгури в день рождения Софи.

— Не знал о чем?

— За неделю до смерти Джесси родила. Когда я приехал к ним в первый раз, там был младенец. На следующий день, — мрачно произнес Джеймс, — он исчез.