Подарок

Глава 26

— Ну и где моя красавица? — спросила Ольга мужа.

— Я ее загнал на площадку за инженерный корпус и укрыл тентом. Все равно пока не получится пользоваться. А позже, когда расплатимся с Рогожиным, нужно будет продлить дорогу и построить гараж на две–три машины. Ладно, бог с ней, с твоей тачкой. Ты мне лучше скажи, сильно устала?

— Я от болтовни сильно не устаю, даже если это болтовня с президентом.

— Значит, все–таки он не выдержал и приехал. Пойдем под те сосны, там ребята сегодня поставили лавочки. Посидим немного, и ты мне вкратце расскажешь, к чему вы пришли. Комаров отогнать сумеешь?

— Есть такое действие в копилке жриц против кровососов. Только я им еще ни разу не пользовалась.

— Вот заодно и попробуешь.

Они сели на одной из двух удобных лавочек со спинками, вкопанных под группой отдельно стоявших у дороги сосен.

— Я сегодня рассказала обо всех своих задумках насчет системы станций и ловли сактов, — начала рассказывать Ольга. — Подкинула идею создания отдела в управлении и застолбила там для себя место зама. Сказали, что буду как минимум майором. О родном муже тоже не забыла, так что готовься к повышению.

— Тебя все равно не догоню. Ладно, это все суета. Я не сомневался, что твои предложения пройдут на ура. У нас очень амбициозный президент, к тому же проблема сактов сильно нервирует верха и силовиков, а тут такая возможность совершить рывок вперед и утереть всем нос!

— А ты сомневаешься, что может получиться?

— В том–то и дело, что, скорее всего, получится. И я этого немного боюсь.

— Из–за сактов?

— Вот сактов я опасаюсь в самую последнюю очередь. Ты сама подумай. Вот выловили вы несколько ученых, повязали и заставили исповедоваться. Наши ученые, если их ткнуть носом в суть проблемы, рано или поздно в ней разберутся. И что дальше? Звездолеты России гордо уходят в дальний космос, а весь остальной мир смотрит на это дело с восторгом и пониманием?

— Ах вот ты о чем. Да, боюсь, что не будет ни восторга, ни понимания.

— Вот и я боюсь того же. Американцы любое усиление России воспринимают как личный вызов. Мы для них по–прежнему остаемся врагом номер один. И во времена Союза идеология была не главным. Главное — это то, что мы были единственными, кто не позволял им единолично править миром. Примерно так же к нам в свое время относилась и Англия, причем по той же причине. Исторически так сложилось, что нас вообще мало кто любит, хотя Россия никогда не давала оснований для такого отношения. У нас до фига своей неосвоенной территории и ресурсов, а нас повсеместно подозревают в захватнических планах. А теперь представь, что у нас появятся знания и технологии, до которых весь мир додумается, скажем, лет через двести. О магии я пока вообще молчу. Делиться с ними — это чистой воды идиотизм. С нами в аналогичной ситуации никто делиться не стал бы. Наш мир слишком разделен и переполнен конфликтами. Поделиться с другими — значит вынести эти конфликты в космос и сделать их более разрушительными. А если не поделишься, то восстановишь против себя всех. А есть еще и сакты. Сами они с нами связываться не будут, но вполне могут попытаться разделаться чужими руками. Вспомни своих жриц. А если в результате таких разборок наш мир превратится в радиоактивную помойку, так им же еще и лучше. Потенциальный конкурент накрылся медным тазом, а то, что вместе с ним накрылся и туризм, беда небольшая: с таким же успехом будут валять своих баб вместо наших. Я, конечно, все упрощаю, но суть дела от этого не меняется.

— Я тебе говорила, что не считаю себя дурой?

— А зачем тебе это говорить? Я это знаю и без твоих слов.

— Среди тех книг, которые мы оставили на квартире твоих родителей, есть одна книга Злотникова. Ты знаешь, что я не увлекалась твоей фантастикой, но кое–что все же прочла и сейчас вспомнила. В названии, кажется, есть слово «Армагеддон». Там один в один показано то, о чем ты сейчас говорил, и даже приведено решение.

— Вспомнил я эти книги. Их там было две. А решение — техноблокада?

— Конечно! Вывести на орбиту спутники с излучателями М-энергии, и пусть тогда попробуют повоевать. А тявканье мы как–нибудь перенесем, лишь бы за пятки не хватали. Да и не будут они долго на нас тявкать. Как только убедятся в том, что мы самые крутые, наши пятки не кусать, лизать станут, как сейчас лижут американцам. В мире всегда ценили силу и считались только с сильными.

— Ладно, все эти мировые проблемы — дело далекого будущего. Давай лучше обсудим свои дела, точнее мои. Мне уже надоело заниматься одним телекинезом. Метательный нож я всаживаю в мишень за пять метров. Это мой потолок и выше него я не прыгну. Давай расширять программу. Ты почти весь день в своей клинике при деле, а у меня свободного времени вал. Надо его заполнить чем–нибудь полезным, а то я скоро от безделья полезу на стенку или побегу искать работу. А в моем новом положении это как–то…

— Я тебе сама хотела предложить заняться моим боем. Ускорять свое время у тебя не получится из–за слабой энергетики, а вот ускорить тело в несколько раз вполне реально. Сегодня позанимаешься по старой программе, потому что новую мне еще нужно будет разработать. Пошли домой, уже совсем стемнело.

Утром, после завтрака, жена ушла лечить, а Игорь совершил свой обычный утренний променад по территории клиники, во время которого узнал, что Рощина срочно вызвали в управление. Поболтав немного с ребятами из технической группы, он направился к росшим возле кафе соснам и начал формировать захваты и рвать ими шишки. Это было сложнее, чем просто бросать предметы. Когда почувствовал подступающую усталость, решил до обеда почитать купленную в последней поездке книгу. Немного зачитался, поэтому, когда пришел в кафе, жена вместе с Рощиным уже заканчивала обедать.

— Привет опоздавшему! — сказал Алексей. — Готовь водку — будем обмывать твои новые погоны. Прямо сумасшедший карьерный рост. Так ты скоро меня догонишь.

— Дали капитана? — спросил Игорь. — А почему обмывать? Насколько я знаю, обмывают медали и ордена. Как обмывать погоны?

— Обмывают звезды, — пояснил Алексей. — Да что тебе объяснять, если ты все равно не пьешь!

— Ладно, хватит трепаться. Лучше выкладывай, что сказали в управлении. Или это секрет?

— Вообще–то секрет, да еще какой, но не для вас. Ольге я уже все рассказал, а тебе повторять не буду, тем более здесь. Скажу только то, что через три дня к вам для лечения прибывает Лаура Гуеррера.

— Президент? — спросил Игорь. — У нее, кажется, рак?

— «Да» по обоим вопросам. Врачи ей дают всего месяца три жизни. Представляете, какой поднимется шум, когда выяснится, что она вернулась из России здоровой?

— Пусть себе шумят, — равнодушно сказала Ольга. — Все равно шум вот–вот должен начаться. Я даже удивляюсь, что пока все ограничивается только слухами и сплетнями. Или за это нужно поблагодарить родное управление?

— Не нужно нас благодарить, — сказал Алексей. — Это раньше мы могли легко контролировать прессу. Сейчас наше вмешательство может вызвать обратную реакцию, поэтому к такому прибегают в самых крайних случаях, ваш в них однозначно не входит. Только не потревожим ли сактов?

— Ты, Алексей, немного не понимаешь ситуацию. Ты слушал запись моего допроса?

— Нет. Меня тогда не было в клинике. Сергеев все переписал и забрал с собой, а у нас здесь все затерли. Сейчас все засекречено. Моего допуска, наверное, хватит, но я пока не поднимал вопрос о прослушивании.

— Тогда я тебя немного просвещу, тем более что народ разбежался и нас никто не слышит. Да и время еще есть. На Земле у сактов имеется своя агентура. Это и сами сакты, которым не сидится дома, и купленные аборигены. Причем почти все агенты из землян понятия не имеют, на кого работают. Все они исправно собирают необходимую информацию и передают ее выше кураторам. Там уже одни сакты. На всю планету выделено чуть больше ста кураторов, которые распределены очень неравномерно. В отсталых и не имеющих большого значения регионах их очень мало, если только эти места не посещаются массово их соотечественниками. А в таких странах, как США или Россия, их больше. Мы с Игорем видели одного из них, когда он приходил к нам покупать мой поводок. Потом как–нибудь расскажу, сейчас это к делу не относится. Так вот, кураторы собирают всю информацию, которую доставляют агенты, проводят ее первичный анализ и отсев того, что, с их точки зрения, не является существенным. А точка зрения всех кураторов напрямую зависит от точки зрения их руководства. Ни один из них не нарушит директив, поступающих сверху. Руководство у них — это отпущенный мной муж его бывшей жены. Теперь ты понимаешь, какую директиву в отношении меня получили все резиденты? Еще нет? Я его так расположила к себе с Игорем, что теперь он относится к нам почти как к родным и рассчитывает лет через десять получить в свой штат. Поэтому всем кураторам пойдет команда не мешать некой Ольге Славиной баловаться с лечением и сколачивать капиталец, а на шум плевать. Соответствующая установка пойдет от кураторов всем агентам. Единственная опасность заключается в том, что Землю иногда посещают и другие члены Совета. Но это бывает редко, при таких посещениях их не интересуют местные сплетни, да и не принято у членов Совета вмешиваться в дела коллег. Могут приватно задать вопрос, с какой стати он разрешил мне здесь резвиться, так у него всегда найдется, что им ответить.

— Ты так много всего узнала всего за час?

— Гораздо меньше, чем хотелось бы, но я не могла рисковать и задерживать их дольше. С ними в любой момент могли связаться, да и не знаю я всех особенностей системы безопасности. И я опасалась, что у нашего руководства могут сдать нервы, и последует приказ действовать жестко, а это сильно усложнило бы мне всю игру. Не хотелось светить перед сактами своими возможностями и портить отношения с руководством управления.

— Значит, можно не беспокоиться по поводу шума из–за результатов лечения этой Гуерреры, — сделал вывод Рощин. — Это хорошо. В том, чтобы ее не только вылечили, но и приняли по высшему разряду, заинтересовано руководство страны, так что ждите комиссию, которая все здесь у вас посмотрит и решит, что еще можно улучшить за оставшееся время за государственный счет.

— Если за государственный, то лично я ничего против не имею, — сказала Ольга. — Лишь бы потом не предъявили этот счет нам. Мне еще с Рогожиным с полгода расплачиваться из–за драконовских налогов. Надеюсь, родное управление не потребует с нас плату за свои услуги?

— Не потребует, я узнавал, — успокоил ее Рощин. — Только все оборудование охраны будет продолжать числиться на балансе управления и уберется в случае прекращения нашего сотрудничества.

— Не смеши! — фыркнул Игорь. — Из вашего управления никто сам не уходит, таких любителей поиграть в самостоятельность выносят, причем вперед ногами. Да и не выгодно нам от вас отрываться — кто–нибудь обязательно сожрет, и магия не поможет.

Ольга только закончила лечение шести больных, которых сегодня привезли медики, когда на трех машинах прибыла ожидаемая комиссия. Одиннадцать ее членов за полтора часа обошли всю территорию клиники, сделали для себя какие–то выводы и отбыли восвояси. Утром следующего дня в клинику началось нашествие. Игорь проснулся в шесть часов от шума, который производила техника рабочих, занятых благоустройством территории.

— Откуда они взялись в такую рань? — удивился он, выйдя на улицу.

Вдоль всей дороги от самых ворот до клиники по обеим ее сторонам с помощью техники выкапывались здоровые ямы, куда тут же высаживались вполне зрелые деревья высотой метра четыре.

— Липы сажают, — присмотрелся он к ближайшим деревьям. — И зачем эти «потемкинские деревни»? Они же даже до приезда президента не достоят, сдохнут раньше.

— Приживутся! — уверенно сказала Ольга, кутающаяся рядом с мужем в халат. — Смотри какие корни, да еще вместе с землей. И как только смогли выкопать и довезти? А вон и автоцистерны с водой. Сейчас зальют корни, и все будет нормально. Там, наверное, еще добавили стимуляторы роста. Уже конец лета, и нет большой жары, так что это озеленение не пропадет, а до зимы деревья успеют укрепиться. Хорошо придумали.

Следом за озеленителями приехали рабочие, которые за каких–то два часа преобразили фасад клиники.

— Вот кого Рогожину нужно было подряжать все здесь строить! — сказала Ольга, полюбовавшись на их работу. — Совсем другой вид у здания.

У ворот уже скопились другие машины. Как только закончили строители, приехали дизайнеры, которые, засучив рукава, взялись за интерьер внутренних помещений клиники и кафе. Не дожидаясь окончания их работы в клинику пешком от ворот пришли работники ателье, которым заказали пошив униформы для персонала и охраны. Всех быстро измерили и чуть ли не бегом бросились к своим машинам.

— Скажи, зачем мне этот парадный мундир? — наседал Игорь на Рощина. — Я даже повседневную форму надевал всего два или три раза! И у меня достаточно цивильной одежды, сшитой в престижных ателье!

— У госпожи президента очень трепетное отношение к военным, — объяснил Алексей. — Поэтому наверху решили не скрывать твою принадлежность к нашим рядам, а наоборот, выставить тебя во всем блеске. Не понимаю, из–за чего ты кипятишься? Поносишь мундир и повесишь в шкаф, может быть, еще пригодится. Да и за работу плачено не из твоего кармана. Или у тебя мало места в шкафу? Тогда потесни Ольгу с ее платьями.

Минут за двадцать до начала приема пациентов, когда на площадку перед воротами уже начали прибывать первые автомобили клиентов, из клиники выехали дизайнеры, и в ней установилась привычная рабочая атмосфера.

— Классно все сделали! — одобрила Ольга, заходя вместе с мужем в комнату, где больные ожидали приема. — Мне сказали, что вечером еще привезут новую мебель. Хорошо прибарахлились за счет государства. Что бы здесь еще сделать?

— Повесь на стенку свой диплом целителя, — посоветовал Игорь. — Зря, что ли, за него Рогожин платил деньги? Так, кстати, все делают.

— Обязательно повешу. Слушай, найди Алексея и закажи для меня сейф поприличнее. Я собираюсь начать писать руководства по магии, а такие записи лучше не бросать на столе.

— А почему не поставить магическую защиту?

— В арсенале жриц только такая защита, что вора для опознания нужно будет собирать по частям. И для нее еще нужно делать накопители. Вот, кстати, хорошо, что напомнил. Закажи еще Алексею несколько кристаллов горного хрусталя. Чем они будут крупнее, тем лучше. Вид особого значение не имеет, лишь бы были чистыми и без сколов. Если будет нужно, заплати. В таком кристалле можно запасти довольно много энергии. Он увеличит твои возможности раза в три, если будешь не очень долго использовать. Такой накопитель можно поставить на ловушку или следящее заклинание. Утечка очень маленькая, так что служат долго.

— У сактов в их амулетах такие же накопители?

— Не знаю, но вряд ли. Зачем запасать магическую энергию, если ты ее можешь получить из любой другой? Они наверняка научились запасать электричество гораздо лучше нас, так что там больше техники, чем магии.

Вечером им обновили часть мебели, а на следующий день до приема больных всем привезли по два комплекта униформы, строгой на вид, но элегантной и дорогой даже на неискушенный взгляд Игоря. Для него персонально доставили парадный мундир офицера ФСБ со всеми его капитанскими регалиями. Жена сразу же заставила его надеть, после чего сама же его и раздела, а заодно быстро сбросила и свою одежду. В результате они пришли завтракать последними, и пришлось поторопиться с едой, чтобы не задерживать прием больных.

— Вот почему военные мундиры так привлекают женщин? — рассуждала Ольга, едва не бегом направляясь в клинику. — Помнишь, как я тебя несколько раз пыталась заставить поступить в офицерское училище? Все упирался, а в конечном итоге вышло по–моему.

— Уточнили время прибытия президента, — сказал Рощин за обедом. — Она приедет завтра в два часа дня. Ты можешь немного ускорить лечение, чтобы вы успели пообедать? Вот и хорошо. Никаких других больных после обеда, естественно, не будет. Вместе с ней приедут муж, посол и переводчик. Наверное, их будет сопровождать кто–нибудь и из нашего МИДа, но мне о них ничего не говорили. Охрана наша. Клинику, я смотрю, вылизали от и до. И ребят приодели так, что любо–дорого посмотреть. Сегодняшние пациенты это оценили. Я был у выхода, когда уезжала последняя партия, и слышал разговоры.

— А ты почему заодно не прибарахлился? — спросил Игорь. — Заказал бы и себе мундир.

— А мне не надо. Мундир у меня есть и так, причем практически новый. Парадная одежда мало снашивается, а этот я пошил в начале года и еще вообще не надевал. Только, кроме тебя, здесь в форме никого не будет. Ты муж Ольги и совладелец фирмы, и твое служебное положение не связано с работой клиники. А если здесь на каждом шагу будет по офицеру ФСБ, то какой из этого сделают вывод? Правильно, так и подумают, что вы — это наш филиал. Так что я буду, как и ребята, в форме охранника. Ты завтра с утра чем думаешь заниматься?

— Шишки сшибать, больше пока заняться нечем, разве что жена все–таки успеет составить новые упражнения.

— Полезное занятие, — согласился Алексей, — но есть более нужное. Предлагаю, пока Ольга будет вести прием платных больных, нам с тобой смотаться в управление. Можно на твоей машине, можно на моей. Тебе нужно получить табельное оружие, потому что ты не засунешь свою беретту в кобуру на поясе. Заодно возьмем сейф для Ольги и заедем в одно место насчет хрусталя. Если его оплачивать из фондов управления, то это займет несколько дней. Предлагаю вам купить за свой счет, а потом задним числом провести покупку через бухгалтерию. Или вообще не скупитесь: не такие уж там большие деньги и не будет никакой волокиты с оформлением бумаг. На будущее я отдал заявку на кристаллы, но, пока нет отдела, темы не открыты и средства не выделены, поэтому она будет лежать без движения. Бюрократия, друзья мои! Привыкайте к тому, что по каждому вопросу к директору не побежишь — выгонит на фиг. Ребятам тоже нужно привезти личное оружие, положенное по штату охранникам. А то у них только серьезные стволы, которые не стоит показывать посторонним.

— Надо — значит, съездим, — согласился Игорь. — Шишки никуда не денутся.

Следующий день начался как обычно. Ольга немного сократила время на каждую партию больных, что на лечении никак не сказалось. За выгаданные таким образом тридцать минут успели быстро пообедать и привести себя в порядок. Кортеж президента, состоящий из трех машин, прибыл с небольшим запаздыванием. Лаура Гуеррера оказалась высокой, приятной на вид женщиной с густой копной черных, слегка вьющихся волос. Было видно, что она плохо себя чувствует, хотя и улыбается хозяевам. Игорь заметил, что гостья покусывает губы, а на лбу выступили мелкие бисеринки пота, хотя жары не было, а в машинах имелся климат–контроль. Ольге не надо было смотреть на гостью, чтобы почувствовать мучившую женщину боль. Вместе с ней приехал и муж, который вышел из машины первый и помог выйти жене. Переводчик представил его как Эрнеста Гуеррера.

— Синьора Лаура говорит по–английски или по–французски? — спросила Ольга через переводчика.

Оказалось, что президент прекрасно знает оба этих языка.

— Мы вас покидаем, господа, — сказала Ольга. — Игорь, займи наших гостей, пока я буду лечить госпожу Лауру. Ей нужна срочная помощь. А после лечения мы к вам присоединимся.

Она перешла на французский, обняла Лауру и увела ее с собой. Ее муж дернулся было следом, но посол его задержал, что–то сказав по–испански.

— Извините, господин Славин, за то, что я не представился, просто не успел, — сказал он на русском. — Хуан Дельгадо.

— Я ожидал, что у вас будут вторые имена, — сказал Игорь. — Даже заглянул в Интернет посмотреть, что они означают.

— Есть и вторые, — засмеялся посол. — Мы посчитали, что ни к чему в гостях строго придерживаться наших традиций. Господин Славин, разрешите задать вопрос? Сколько времени может занять лечение? Нам перед поездкой называли совершенно фантастические цифры вроде часа.

— Если пациент всего один, то времени понадобится меньше, — ответил Игорь. — Переведите господину Эрнесту, что не нужно так волноваться за жену. Думаю, что он через полчаса увидит ее живой и здоровой. Где господа хотели бы провести это время? Может быть, пройдем в кафе?

— С вашего позволения, мы бы хотели осмотреть клинику, — перевел переводчик слова Эрнеста.

— Тогда прошу пройти за мной! — пригласил всех Игорь. — Охрана может остаться у машин или побыть в фойе.

Он провел гостей по клинике, объясняя назначение отдельных помещений и особенности приема больных. Вместе с ними ходил и чиновник из МИДа, который скромно держался сзади.

— Я показал вам саму клинику, — сказал Игорь, когда все осмотрели. — На нашей территории есть еще несколько зданий вспомогательного назначения, но в них нет ничего интересного, а в кафе, если у вас будет желание, можно пойти после излечения госпожи Лауры. Давайте присядем в этой комнате и немного подождем, жена должна вот–вот закончить лечение.

— Я не понимаю, — сказал Эрнесто. — Вы говорите об излечении моей жены, как о свершившемся факте. А между тем врачи с мировым именем ничего не смогли сделать. Как такое может быть?

— Все очень просто! — засмеялся Игорь. — Моя жена — уникум, таких, как она, на Земле больше нет. Считайте, что она святая. Я сам, например, так и считаю.

— Такими вещами не шутят, — заметил посол. — Что…

Дверь отворилась, и из нее выбежала Лаура, которая повисла на шее вскочившего мужа и начала ему что–то говорить по–испански, смеясь и плача одновременно. Следом за ней вышла Ольга, которая, довольно улыбаясь, смотрела на ведущую себя как девчонка важную персону.

Позади были изъявления благодарности, посиделки в кафе и попытки хоть как–то отблагодарить хозяев перед прощанием. Кортеж президента уехал, служащие тоже по большей части разъехались, и Славины отдыхали от всех событий этого суматошного дня, сидя вдвоем на лавочке.

— Завтра ты станешь знаменитой, — сказал Игорь. — Чувствуешь по этому поводу что–нибудь особенное?

— Я почему–то чувствую только усталость, — ответила жена, — хотя сегодня работы было меньше обычного. А слава… У нас с тобой ее еще будет столько, что сто раз успеет надоесть. Вы мне с Алексеем сейф привезли? Вот и хорошо. Тогда я с сегодняшнего вечера займусь писаниной. Надо будет купить цветные карандаши, только хороший набор цветов на двадцать или больше.

— А для чего тебе?

— В магии мало рассказать, намного важнее показать, что и как должно выглядеть для внутреннего зрения. Вот я и буду рисовать такие иллюстрации к тексту, а заодно и для тебя нарисую, что нужно делать. Так будет проще. А пока покажу несколько упражнений, начнешь с них. Пойдем, что–то сегодня много комаров, надоело их отгонять.

Прошло три дня, и во время ужина Рощин передал Ольге несколько газет.

— Началась шумиха, — объяснил он в ответ на ее вопросительный взгляд, — но пока только в западной прессе. Здесь одна газета на французском языке и две — на английском. Переводы сделать не успели, так как газеты только что получены.

У себя в комнатах Ольга забралась с газетами на кровать и углубилась в их изучение.

— Что за гадство! — выругалась она минут через десять. — Ты никому из гостей не говорил о моей святости?

— Один раз пошутил, а что?

— Шутник, блин! Ты знаешь, что эта Лаура перед отлетом из Москвы запрягла своих дипломатов выяснить о моем лечении все, что удастся узнать? Они нарыли много, вот она и сказала на брифинге, посвященном ее исцелению, что считает меня святой, и вывалила на опешивших журналистов кучу фактов. А потом на закуску добавила, что так же считает и ее муж, то есть ты. Они в своей Латинской Америке все поголовно верующие и восприняли такое заявление со всей серьезностью. Там же выступил один из ее лечащих врачей, который подтвердил сам факт исцеления пациентки, находящейся на четвертой стадии рака в совершенно безнадежном положении. А ее муж подлил масла в огонь, подтвердив слова жены, что все лечение уложилось в полчаса. Я не против рекламы, но совершенно не желаю, чтобы сюда примешивали религию! Нашли святую, которая излечивает толстосумов за хорошие бабки! И как теперь прикажешь бесплатно лечить детей–инвалидов? Да после этого на меня и здесь начнут молиться! Оно мне надо?

— А как на это отреагировали в Европе?

— Так я «Дейли Экспресс» и читаю! Эти отзываются о случившемся более осторожно. Вот смотри, что пишут. Феномен Ольги Славиной нуждается в дополнительном изучении. Ее утверждение о собственной святости мы адресуем Святому Престолу. Ты понял?! Оказывается, это я сама всех уверяю в собственной святости! Охренеть! Я представляю, что об этом напишут в наших газетах!

— Я думаю, что, прежде чем что–то писать, они пришлют к тебе своих репортеров, — сказал Игорь, — и перед этим постараются выяснить о лечении все, что можно. Так что ты еще будешь иметь возможность отказаться от лика святой. Можешь даже назваться ведьмой.

— И ты еще можешь шутить! Между прочим, весь сыр–бор разгорелся из–за твоей дурацкой шутки!

— Да успокойся, солнышко! Что ты так кипятишься? Ну, назвали тебя святой, что в этом такого? Не Папа же тебя так назвал, а благодарная за спасение женщина. Скажем представителям прессы, что это ее мнение. Ты же прекрасно понимала, что когда твое имя попадет на страницы газет, то писать будут всякое. Когда обзывают ангелом, это еще не самое плохое, могут и чертом назвать. И в жульничестве могут обвинить, и еще бог знает в чем! Вон вокруг Кашпировского в свое время что творилось! Церковь его чуть ли не к демонам причислила. Кого лечил, кого калечил, до сих пор многого так и не объяснили. Но шума было много. Ну и что? Он прекрасно пережил и шум, и обвинения и ныне здравствует. Давай сделаем так. Ты сама с прессой встречаться не будешь, а натравим на нее твоего юрисконсульта. Пусть Юлька отрабатывает свой хлеб, все равно без дела сидит. Составим для нее памятку, что и как отвечать на самые разные вопросы, и посадим на телефон, на который будем отсылать всю репортерскую братию. Сами пока воздержимся от вылазок за пределы клиники, а всех медицинских светил из–за бугра, которые сейчас захотят с тобой познакомиться, кормить завтраками. Мол, сейчас у уважаемой Ольги Александровны нет такой возможности, но как только она появится, то уважаемый мэтр несомненно будет в числе первых. А тебе главное — оставаться спокойной и делать свое дело. А если хочешь, можешь объявить святым меня, я отказываться не стану. Я весь из себя святой, а ты всего лишь моя рука, посредством которой я исцеляю тела человеческие. Как тебе такая мысль?