Подарок

Глава 4

Прошла первая неделя учебы, за ней — вторая, но ожидаемых неприятностей не было ни со стороны Самохина, ни со стороны продавцов наркотиков. Жизнь в школе вошла в нормальное русло, и Ольга стала в классе своей. Случай с поимкой Ахманова стал известен всем и вызвал уважением к девушке, не побоявшейся вооруженного наркоши. А то, что девушка хрупкая и красивая, привлекло к ней пристальное внимание всей мужской половины старших классов. Ольга принимала такое отношение к себе как должное, охотно знакомилась с ребятами и девчонками из других классов, но ухитрялась со всеми держать дистанцию и при этом никого не обидеть. Наверное, такая популярность и стала причиной того, что Самохин на время затаился, сделав вид, что никакой стычки с Ольгой не было.

Теплая солнечная погода закончилась, похолодало, все чаще на город наползали тучи и шел дождь. Раньше в школу и обратно Ольга шла по бульвару, усаженному старыми липами с большими раскидистыми кронами. В последнее время листья с деревьев почти облетели, а с веток на голову сыпалась морось, и Ольга сократила дорогу, идя через проходные дворы. Это был более опасный маршрут, но возражения Игоря были проигнорированы.

— Ты не должен ничего опасаться, — говорила она. — Если не будет последствий инцидента с Ахмановым, то для меня нет никакой опасности. Там ходят многие, а не одна я. Даже если натолкнусь на какую–нибудь шпану, меня не убудет от того, что потрачусь на несколько затрещин. А вот если кто–то планирует свести счеты, то лучше пусть это произойдет как можно скорее и в удобном для этого месте. Я буду начеку, а они, наоборот, расслабятся, потому что не ждут от меня никакой опасности. Лучше раз и навсегда разобраться с бедой, чем долго ходить, ожидая ее неизвестно откуда.

— Я все–таки возьму две недели отпуска и похожу вместе с тобой, — решительно сказал Игорь. — Не могу я спокойно жить и работать, когда любимая женщина подвергается опасности.

— Из всего сказанного мне было приятно услышать только то, что ты меня все–таки любишь. К сожалению, ты это чаще показываешь, чем говоришь, а мне и послушать приятно. Слышал, наверное, такое выражение, что женщины любят ушами? В остальном ты сказал глупость. Зачем тебе сейчас отпуск? Только для того, чтобы провожать меня? А чем займешься остальное время? Да и не нужны мне провожатые. Во–первых, я не верю в угрозу со стороны торговцев наркотиками. Они серьезные люди и не будут заниматься такими пустяками. Ну испортила я им бизнес в нашей школе, да и то ненадолго. Очередная паршивая овца найдется быстро. Да и кого мог сдать Ахманов? Мелкого посредника? Нет, если бы представился случай, со мной разделались бы в назидание другим, но специально не будут этим заниматься. Кто они, и кто я?

— Резонно, ты меня почти успокоила. А во–вторых?

— А во–вторых, извини, но в случае угрозы ты мне будешь только мешать. В парке я чуть было не пропустила удар ножом только потому, что тряслась за тебя и слишком спешила, чтобы тебе помочь. Чтобы от тебя была реальная помощь или ты хотя бы меня не отвлекал, нужно достать ствол, причем не газовый, а боевой, а я не хочу связываться с огнестрелом. Не тот у нас с тобой случай. Но кое–что подготовить не помешает. У вас есть на работе компы на списание?

— Есть, наверное.

— Разбери две–три старые мыши из тех, в которых были шарики. Эти шарики мне и нужны. И желательно, чтобы никто не видел твоей работы по их разборке.

— Ты меня заинтриговала. Зачем тебе это?

— Каким бы быстрым ни был бы человек, если у противника есть ствол, всегда есть шанс нарваться на пулю. Поэтому такого желательно успокоить на расстоянии. Если у тебя нет огнестрельного оружия, вполне подойдет метательное. Ножи я с собой по понятным соображениям таскать не хочу, а вот то, о чем тебя просила, вполне подойдет. Стальной, залитый в резину шарик — это идеальное орудие для метания. Конечно, для его использования нужна немалая сноровка.

— Завтра принесу, — пообещал Игорь. — У электронщиков наверняка есть.

Возвращаясь на следующий день из школы, она заметила, что следом за ней идет мальчишка лет десяти со школьным портфелем в руках. Когда Ольга говорила Игорю, что этой дорогой ходит много людей, она немного погрешила против истины. Утром, когда она шла в школу, вместе с ней действительно шли спешащие на работу люди, но вот обратный путь она почти всегда проделывала в гордом одиночестве, поскольку занятия в школе заканчивались раньше рабочего дня на предприятиях. Поэтому ее преследователю было трудно остаться незамеченным, хотя он изо всех сил пытался притвориться случайным попутчиком. Стоило ей ненадолго ускорить или замедлить шаг, как он с небольшой задержкой делал то же самое. На следующий день он опять провожал ее почти до самого дома, после чего свернул к автобусной остановке. Определенно кто–то таким нехитрым способом хотел выяснить маршрут ее передвижения. Игорю ничего говорить не стала. Зачем без толку трепать нервы любимому человеку? Но в одно из отделений сумки, которую она использовала вместо портфеля, были уложены несколько свертков.

Сегодня соглядатая не было, и Ольга внутренне подобралась, предчувствуя развязку. Чтобы попасть домой, ей нужно было пройти через один двор, потом обогнуть небольшой гаражный кооператив и пересечь один за другим еще два проходные двора. Возле гаражей ее уже ждали. Шестеро парней в возрасте от шестнадцати до двадцати лет старательно делали вид, что их не интересует торопливо идущая мимо гаражей девушка, и развернулись в ее сторону, перекрывая дорогу, только тогда, когда неизвестно откуда вынырнувший седьмой отрезал ей путь к бегству. Она замедлила шаг, надевая нитяные перчатки и подыскивая место почище, куда можно было бы бросить сумку.

— Куда спешим? — глумливым голосом осведомился один из них.

— Говори, что нужно, и освободи дорогу! — отозвалась Ольга. — Не расположена я здесь с вами лясы точить.

— Крутая! — сказал тот же парень, видимо, вожак в группе. — Слышишь, крутая, ты сильно обидела нашего друга. Теперь придется отработать. На улице будет холодновато, да и грязь, но у нас есть пустой гараж с лежанкой.

— Обслуживать только тебя? — насмешливо спросила Ольга. — А потом отпустишь?

— Я привык делиться со всеми! — заявил вожак. — Так что обслужишь всех, а с меня начнешь. А насчет отпустить мы потом подумаем и решим.

— Да, — решила Ольга. — С тебя и начну!

Она стояла в трех метрах от него и внезапно очутилась совсем рядом. Парень попытался отмахнуться рукой, в которой уже был нож, но девушка перехватила руку в запястье и резким движением развернула ее в сторону и вогнала нож в бок тому, кто стоял справа. Удар коленом в пах с одновременным ударом свободной рукой в горло, и рядом с одним телом падает второе. Шаг назад, и одна из рук вращательным движением отбивает удар ножа. Бандит на мгновение теряет равновесие и тут же складывается пополам от сильного удара в солнечное сплетение. Так, этот может подождать, а вот этот — нет! Подобравшийся сбоку и уже нанесший, казалось бы, верный удар бандит почему–то промахивается и получает удар рукой в основание черепа. Если бы кто–нибудь мог наблюдать за ними со стороны в темпе, позволявшем ему рассмотреть все движения Ольги, он бы ощутил красоту и пластику ее движений. Казалось, девушка танцевала на небольшом пятачке в проходе между гаражами, а окружавшие ее парни падали на землю один за другим. Прошло секунд двадцать, а на ногах остался только тот из бандитов, который мешал ей убежать. Когда началась схватка, он тоже выхватил нож и бросился к Ольге, но успел пробежать только половину разделявшего их расстояния. Закончив с остальными, Ольга сбила его с ног броском шарика в голову. Некоторые из ее противников лежали неподвижно, кое–кто стонал и пытался ползти. Надо было торопиться, пока нет посторонних. Девушка в темпе присела возле каждого из них, отработанным движением ломая шеи. После этого она бросила последний взгляд на распростертые на земле тела, положила в пакет вымазанный кровью шарик и быстро пошла в обратном направлении. В проходе двора она вытащила из сумки уложенные в полиэтилен полусапожки и переобулась, а потом посыпала по своим следам смесь махорки и молотого перца. Заглянув во двор и никого не увидев, Ольга не спеша его пересекла, избавилась у мусорных бачков от пакета с шариком и вышла на улицу, по которой прошла три квартала до автобусной остановки. Дважды сменив автобусы, она вышла на остановке возле своего дома.

Игорь еще не пришел с работы, поэтому Ольга быстро набросала ему записку на случай, если за ней придут раньше его возвращения, и положила ее в условленное место. Потом настал черед осенних туфель, в которых она была у гаражей. Подошвы были тщательно вымыты и смазаны, как и все туфли, обувным кремом. Пакет из–под кайенской смеси был выброшен в тот же мусорный бак, куда отправились шарик и перчатки, но сумка еще попахивала махоркой и перцем. По–хорошему ее тоже надо было выбросить, но Ольге она нравилась, поэтому избежала мусорного бака и после обработки пылесосом была убрана в одно из отделений шкафа. Взамен нее девушка достала другую, очень похожую по внешнему виду и уже бывшую в употреблении, и переложила в нее учебники и тетради.

«Надо было засыпать смесь в стеклянную банку, — подумала она. — Ладно, в следующий раз буду умнее».

Когда пришел Игорь, девушка сидела на кухне и ела бутерброды с сыром и ветчиной.

— Что это ты так рано села ужинать? — спросил он, снимая мокрый плащ.

— Там дождь? Здорово! Если бы знала, что он пойдет, то не морочила бы себе голову с махоркой. Ты кофе будешь?

— Нет, не буду. Ребята перед уходом с работы напоили чаем.

— А на меня, Игорь, наехали дружки Самохина. Целых семь человек, поэтому пришлось попотеть. Но я там не оставила никаких следов.

— Так ты их всех…

— Там нельзя было действовать иначе. Это были не школьники, а братва, и живой я бы оттуда не ушла. Теперь все будет зависеть от того, посмеет ли Вовочка рассказать все отцу и что предпримет старший Самохин. Хотя я думаю, что он будет молчать. Его отец, хоть и с гнильцой, но все–таки мент и вряд ли одобрит такие поступки и связи сыночка. Так что почти наверняка в этом случае быть Вовочке битым. Оно ему надо?

Так и оказалось. В тот вечер их никто не побеспокоил, а на следующий день Самохин старался держаться от Ольги подальше и не покидал компании своих дружков. Пожалуй, неприятностей с его стороны можно было больше не опасаться.

В пятницу на большой перемене к ней подошли три парня из одиннадцатого «А».

— Привет, Дробышева! — поздоровался с ней Олег Ханин. — Хочешь провести завтрашний вечер в нашей компании? У меня на даче собираются друзья. Будет весело, а тебя мы туда и обратно доставим машиной. Запечем шашлыки, будет хорошее вино, потанцуем. Ты как?

«Слишком рано я расслабилась, — подумала Ольга. — Казалось, все неприятности позади. Как же! Попробуй здесь жить тихо».

Олег был сынком заместителя мэра по городскому хозяйству, уже давно считал, что жизнь вращается вокруг него, и вел себя соответственно. Дача Ханиных скандально прославилась год назад, когда на такой же вечеринке Олег споил одну из своих одноклассниц, после чего переспал с находившейся в бессознательном состоянии девушкой. Утром, придя в себя, она не стала молчать и бросилась к родителям, а те обратились с заявлением в милицию. До суда тогда не дошло, но отцу Олега пришлось расстаться с крупной суммой, а пострадавшей — сменить школу. Олега Сергей Юрьевич крепко отодрал ремнем, но он опоздал с этой воспитательной мерой самое малое лет на пять, так что порка на поведение сына не повлияла. Соглашаться на приглашение было нельзя, а отказ несомненно привел бы к ответным мерам самолюбивого и мстительного по натуре парня. Все же она решила действовать жестко.

— Извини, Олег, но у меня на субботу совсем другие планы.

— Пересмотри. Будешь на этот вечер моей девушкой.

— Нет, извини, — она повернулась, собираясь вернуться в класс и уже догадываясь, что за этим последует.

— Я с тобой еще не закончил, — он шагнул следом и схватил ее за руку.

— А я не собираюсь с тобой кончать! — бросила она разозленному парню. — Ищи себе других дур. Отпусти руку — больно!

— Сейчас будет еще больней. Не хочешь по–хорошему…

«Зря я обещала директору никому не выбивать зубы, — подумала Ольга, делая быстрый шаг к Ханину. — Этому красавчику такое не помешало бы!»

Хлесткая пощечина отшвырнула опешившего парня к ногам его приятелей. Отказавшись от их помощи, он поднялся сам и сплюнул на пол выбитый зуб. На левой щеке наливался краснотой отпечаток узкой женской ладони.

«Вот ведь гадство! — подумала Ольга. — И била вроде правильно. Теперь точно добром не кончится».

— Ну ты, сучка, допрыгалась! — глядя на девушку с ненавистью, процедил он. — Готовь теперь все дыр…

Второй удар уже по другой щеке опять швырнул его на колени.

— Не выбила второй зубик? — заботливо спросила Ольга. — Нет? Очень жаль. Нечего разевать пасть. Вякнешь еще раз — не отделаешься стоматологом. А вообще, шли бы в класс. Сейчас уже звонок, а народ вы уже достаточно развлекли.

Не вставая с коленей, Олег обернулся и грязно выругался при виде толпы старшеклассников. Он встал, отряхнул брюки и, ни на кого не глядя, пошел в класс через торопливо расступающихся ребят. Приятели поспешили за ним, перед этим один из них наклонился и подобрал выбитый зуб. Ольга тоже пошла в класс, ловя на себе восхищенные и испуганные взгляды. Свидетели избиения одного из школьных кумиров увлеченно рассказывали о происшествии тем, кто подошел позже.

— Ну, ты даешь! — восторженно зашептала Ленка. — Я уже несколько лет мечтаю его отдубасить, не хочется только связываться. Его отец, может быть, и не станет раздувать скандал, но не мать. Знаешь, какая она мегера? А у Олега много знакомых среди городской верхушки. Ты, подруга, качественно влипла!

— Посмотрим, — так же тихо ответила Ольга. — Не подкладываться же под этого придурка.

— А что тут такого? — удивилась Ленка. — Он не урод, а на даче у них действительно весело. Тебя ведь туда приглашали?

— А ты, значит, там была?

— Там многие побывали, не одна я, — немного смутилась Ленка. — Не все же такие крутые, чтобы корчить из себя недотрогу. И почему не съездить? Мне, например, понравилось.

Зашла классная, и все разговоры прекратились.

— Дробышева, — обратилась она к Ольге. — Сергей Павлович хотел с тобой поговорить. А мы начинаем урок!

— Так, — сказал директор, с интересом рассматривая девушку, словно видел ее впервые. — Опять за старое? Ты знаешь, с каким говном связалась? Если честно, я получил немалое удовольствие, так этот говнюк достал за последнее время. Но неприятностей ты себе заработала выше крыши. Я тебя, конечно, постараюсь прикрыть, тем более что было много свидетелей, но у него очень влиятельные родители, и жизнь не ограничивается школой. Даже не знаю, что тебе посоветовать.

— Не беспокойтесь, Сергей Павлович, — сказала она, глядя ему в глаза. — У меня тоже есть довольно влиятельный человек, который сумеет найти управу на Ханиных.

— Ну если так, тогда иди на урок и постарайся хотя бы в ближайшее время вести себя потише.

— Что будем делать? — спросил Игорь, меряя шагами кухню. — Да перестань ты уплетать свои бутерброды!

— Не могу, — ответила она с полным ртом. — Дай девушке поесть! На меня в это время почему–то нападает жор, а тут еще переволновалась.

— Может быть, сразу задействовать мэра, чтобы он воздействовал на своего зама?

— Нет, это будет слабый ход. Они на время затихнут, а потом найдут возможность на мне отыграться, причем так, чтобы мэр не смог помешать.

— А ты что предлагаешь делать?

— А ничего. Дадим им действовать первым. Мне даже интересно, что они придумают. Наверняка завтра в школу явится госпожа Ханина, чтобы расправиться со мной силами педсовета, но директор принял меры, и ей ничего не обломится. А вот после этого нужно ожидать наезда. Скорее всего, привлекут кого–нибудь не слишком щепетильного из полицейских шишек, того же Самохина, например. И хорошо, если именно его.

— Почему?

— А потому что и мы, и Ханины проживаем не в его районе, и его вмешательство будет незаконным. Если же учесть, что меня там попробуют прессовать, то компромата на господина полковника будет, как выражается наш директор, выше крыши. А я, кроме мобильника, возьму с собой диктофон.

— Хочешь все записать, а потом держать его на крючке?

— Конечно. Скрытая запись не признается в качестве доказательства, но карьеру может испортить. Только давай договоримся так. Я со своего аппарата звоню тебе, а уже ты потом созваниваешься с мэром и вводишь его в курс дела. Вряд ли у меня там будет возможность долго болтать без контроля, а если увидят второй мобильник, наверняка обыщут и отберут диктофон. Если вдруг долго не буду выходить на связь, звони мэру, и пусть он тогда своими силами ищет меня по кутузкам.

— Как думаешь, когда все произойдет?

— Думаю, что Ханины не будут тянуть. Мамаша точно появится с утра, а вот успеют ли подготовить наезд до конца занятий — это вопрос. В субботу мы заканчиваем раньше, а психологически выгоднее загрести меня по пути к дому или даже на выходе из школы, чтобы видели учащиеся, а не из дома, где будут родственники. Так у полиции больше простора для маневра, а я оказываюсь без связи и поддержки родных. Будь я действительно шестнадцатилетней соплей, точно запаниковала бы, а так их ждет сюрприз. Если хочешь, можешь прийти к школе и следовать за мной в некотором отдалении.

— Так и сделаю.

В субботу первым уроком был ОБЖ в специализированном классе, а когда после его окончания все толпой направились в кабинет биологии, Ольгу перехватила завуч.

— Дробышева! Пошли со мной. Приехала мать Ханина, будем разбирать твои художества.

— Я сейчас подойду, Елена Дмитриевна, только положу портфель.

— Иди с портфелем. Чем быстрее разберемся, тем лучше. Из–за тебя и так придется задержать урок.

В учительской, помимо директора и четырех преподавателей, присутствовала красивая женщина лет тридцати пяти, с надменным выражением на лице сидевшая в кресле у окна.

— Все в сборе, — сказал директор и повернулся к завучу: — Кто проведет разбирательство, вы или я?

— Давайте вы, Сергей Павлович, — решила Сланько. — Только надо все проделать быстро, мы не можем надолго задерживать преподавателей.

— Конечно, конечно, — директор повернулся к гостье. — Итак, ваши претензии к нашей ученице?

— Она избила моего сына, и я буду требовать самого серьезного наказания. Ее исключение из школы устроит нашу семью.

— А ты что скажешь, Дробышева? — спросил директор у Ольги.

— Если мне делают предложения сексуального характера, а когда я пытаюсь уйти, применяют силу, я считаю себя вправе ответить силой. Слов в таких случаях не понимают.

— Что именно предлагал тебе Олег Ханин?

— Быть его девушкой на вечеринке на их даче, после чего там же с ним и заночевать. И не нужно так вскидываться, я вам хоть сейчас назову имена нескольких девиц, с которыми он уже такое проделывал. Это ничего, что они еще несовершеннолетние? Или вы планировали, что и в случае со мной ваш муж отмажет сынка от ответственности? Свидетелей этого разговора было достаточно.

— Ты его ударила именно за это?

— Вот еще! Охота была пачкаться! Он схватил меня за руку, довольно больно, кстати, а когда я попросила отпустить, начал ее выкручивать, за что и получил.

— Ты потом ударила его вторично, когда уже освободилась?

— Конечно. Любая женщина врежет подонку, который обещает ее во все дырки…

— Хватит! — поспешно прервал ее директор. — Уважаемая, Анна Анатольевна, к моему величайшему сожалению, все сказанное здесь нашей ученицей в отношении вашего сына соответствует действительности. Я опросил многих из учащихся, которые были свидетелями драки, и все они рассказывают одно и то же. Так что ваши претензии и к нам, и к Ольге Дробышевой совершенно безосновательны. Рекомендую вам обратить самое пристальное внимание на воспитание вашего сына. На этом вынужден закончить, так как больше не могу задерживать уроки. У кого–нибудь, кроме госпожи Ханиной, есть что возразить или добавить? Нет? Тогда все свободны. Ты, Дробышева, тоже.

К концу последнего урока вся школа каким–то образом узнала, что педсовет отклонил жалобу Ханиных и оправдал Ольгу, с чем ее открыто и поздравляли. Некоторые при этом советовали быть осторожнее и даже предлагали проводить до дома, но она поблагодарила и отказалась.

Взяли ее в двух шагах от дома, подъехав на патрульной полицейской машине.

— Девушка, вы должны сесть в машину и проехать в участок! — категоричным тоном заявил ей один из двух сидящих в машине полицейских. — Вы ведь Ольга Дробышева?

Она успела заметить, как он бросил в бардачок фотографию. В последнее время ее в школе часто снимали мобильниками, так что Ханиным было нетрудно достать фото.

— А в чем меня обвиняют?

— Это вам скажут в участке. Оттуда же сможете связаться с родными.

— Тогда поехали. Мне куда сесть?

— Садитесь на заднее сидение.

— А разве положено сажать задержанных одних к себе за спину? — ехидно спросила она, устраиваясь поудобнее на мягком заднем сидении. — А вдруг у меня в сумке кирпичи, и я вас сейчас ударю по голове?

— Веселые нынче пошли девчонки! — хохотнул водитель. — Желаю вам, девушка, быстрее решить свои проблемы. Мы вас тогда подкинем обратно до дома.

— Спасибо. Скажите, пожалуйста, кто у вас начальник отдела?

— А вам зачем? Вы его все равно вряд ли увидите. Главным у нас полковник Самохин, слышали про такого?

— А говорят, везения не бывает, — развеселилась Ольга. — Одним выстрелом сразу в две цели! Вы не обращайте внимания, это я о своем. Нам еще долго ехать?

— Уже приехали, выходите.

Один из полицейских остался в машине, а второй провел ее в здание и передал дежурному. Дежурный куда–то позвонил, и вскоре за ней пришел молодой парень с лейтенантскими погонами.

— Следуйте за мной, — почему–то неприязненно сказал он Ольге, что она и сделала, напевая ему в спину из вредности песенку Аллегровой про младшего лейтенанта.

— Петь будете, когда пойдете обратно, — буркнул он, не оборачиваясь, — если еще будет такое желание. А пока лучше помолчите, уже пришли.

Он распахнул перед Ольгой дверь с табличкой, надпись на которой она успела прочитать, и посторонился, пропуская ее в кабинет.

— Подойдите ближе, — сказал Ольге сидевший за большим письменным столом майор с немного обрюзгшим невзрачным лицом. — Сумку отдайте лейтенанту.

Конвоировавший ее офицер одной рукой взял у девушки сумку, а второй подтолкнул ее к столу.

— Убери грабли! — разозлилась она. — Ваши работники, которые проводили задержание, и те работали вежливее. Или это у вас хобби такое — лапать несовершеннолетних?

— Может быть, обойдетесь без хамства? — спросил майор. — Ваше положение и так не из лучших, я бы на вашем месте его не усугублял.

— А я не нуждаюсь в ваших советах. Скажите лучше, в чем меня обвиняют. При аресте это нужно делать в первую очередь.

— А вас пока никто не арестовывал, — слегка улыбнулся майор. — Что там у нее, Алексей?

— Что у нее может быть, — по–прежнему недовольным тоном ответил лейтенант. — Школьные принадлежности и мобильный телефон.

— А что вы там рассчитывали найти? — встряла Ольга. — Наркотики?

— Ты можешь хоть минуту помолчать? — не выдержал лейтенант, переходя на ты.

— Это у меня на нервной почве, — объяснила она. — А если меня и дальше будут держать в неведении о причине моего задержания, я вам устрою истерику. Вы ведь именно этого добиваетесь?

— Садись, актриса, — майор тоже сменил стиль общения. — Тебя обвиняют в избиении несовершеннолетнего Олега Ханина.

— А кто конкретно обвиняет, его родители? Давайте, товарищ майор, вы мне скажете, кто вам отдал приказ о моем задержании, а я начну вам каяться. Так сказать, баш на баш.

— Ну и наглая дрянь! — опять не выдержал лейтенант. — Посадить ее в ИВС* к тем стервам, которые там сейчас, живо запоет по–другому!

(*ИВС — изолятор временного содержания).

— А по морде? — спросила Ольга. — Я ведь могу и рассердиться. Выбила зуб одному хаму, а ты, по–моему, ничуть не лучше.

— Значит, ты признаешь факт избиения? — ухватился за ее слова майор.

— Пока не озвучат ответ на поставленный мной вопрос, я не собираюсь ни в чем признаваться. Помочь вам, что ли? Приказ мной заняться дал Самохин?

— А почему ты думаешь, что мне кто–то приказывал? — не слишком натурально удивился майор. — Есть заявление родителей, открыто дело, которое передали в мое производство в обычном порядке.

— Дело о школьной драке с выбитым зубом дают в производство следователю, да еще в звании майора? Не смешите.

— Откуда ты только взялась, такая разумная, на мою голову, — проворчал майор.

— Вы даже не представляете, насколько правы, Игорь Викентьевич! — сказала Ольга. — Я имею в виду вашу голову. Если это работа Самохина, то он вас крупно подставил. Во–первых, вы не имели право сами производить задержание и вообще работать по этому делу. Потерпевшие живут в Павловском районе, я — тоже. Даже место происшествия там, а ваша зона ответственности — это Ленинский район. С какого бодуна вы полезли восстанавливать законность к соседям? Максимум, что вы могли сделать, — это принять заявление от потерпевших и передать в третий отдел, который и должен им заниматься. Мать Ханина уже была в школе, и на педсовете ей было доказательно сказано, что виновник происшествия — это ее сын. Свидетелей — половина школы. И на что вы рассчитывали в этой ситуации? Запугать беззащитную меня? Вряд ли это у вас получится. Если вы поинтересуетесь обо мне у соседей, они вам расскажут, как я обезоружила и сдала им наркоторговца, который был старше и крупнее меня. Хотите меня запереть на ночь в ИВС со своими стервами? Да ради бога! Я в порядке самообороны переломаю им все, что можно, но нормально высплюсь, а вам придется отвечать еще и за это нарушение.

— А во–вторых? — спросил майор.

— Это я скажу только лично Самохину. Кстати, это правда, что мне полагается звонок к родным?

— Вам сколько лет, Ольга? — спросил майор. — Никогда не поверю, что шестнадцать, даже если покажите паспорт.

— А если я вундеркинд?

— При чем здесь ваши знания? Ваше поведение, если отбросить некоторую эксцентричность, соответствует поведению взрослого человека.

— Ладно, ваша взяла, мне двадцать восемь.

— Очень похоже, — согласился он. — Где проходили омоложение, конечно, не скажете?

— Может быть, достаточно? — спросила она. — Знаете, я все–таки устала, немного перенервничала и хочу отдохнуть. И не в вашем изоляторе. Или вы продолжаете заниматься мной сами, и я вам обещаю массу острых ощущений в итоге, или вы меня вместе с итоговыми ощущениями передаете своему начальству. Поверьте, Игорь Викентьевич, что второй вариант для вас намного предпочтительней.

— Я сейчас вернусь, — сказал майор, ни к кому конкретно не обращаясь, вышел из–за стола и покинул свой кабинет.

Вернулся он минут через десять явно не в духе.

— Отведешь задержанную к полковнику, — сказал он Алексею. — Да, ее вещи тоже заберешь.

Кабинет начальника отдела был на том же втором этаже дальше по коридору. Сам полковник выглядел немного старше сорока лет. Похоже, что в молодости он серьезно занимался спортом, но потом бросил, потому что хорошо накачанное тело начало заплывать жиром.

— Издержки кабинетной работы? — спросила Ольга, кивая на его фигуру.

Полковник, не отвечая, посмотрел на юную нахалку, очевидно, сделал для себя какие–то выводы и улыбнулся.

— Алексей, оставь вещи на стуле и можешь быть свободен, — сказал он лейтенанту, подождал, пока тот покинет кабинет, и обратился к Ольге: — Мне уже доложили и о вашем уме, и о знании законов, так что не надо мне демонстрировать ни первого, ни второго. Давайте лучше вместе подумаем, что можно сделать, чтобы избавить вас от неприятностей.

— Вы, Александр Андреевич, ведете себя так же, как мой любимый папочка. Только его забота обо мне, в отличие от вашей, легко объяснима. А вот в чем ваш интерес? К вам, скорее всего, по настоянию своей жены обратился один из замов мэра, отказать которому — значит обидеть, чего вам, естественно, не хочется. Вам товарищ майор передал, что связываться со мной чревато неприятностями?

— Передал, — кивнул полковник. — Только пока с вашей стороны это только слова.

— Если хотите, чтобы за словами последовали дела, продолжайте в том же духе. Вы прекрасно понимаете, что на мне нет никакой вины, просто отрабатываете просьбу высокопоставленного чиновника, ведь так?

— А если даже и так, что это меняет?

— Для меня это меняет все. Делайте, что считаете нужным, только без меня. А я хочу отдохнуть. Если не боитесь последствий, можете засунуть меня хоть в свой ИВС. Я не хочу и не буду с вами разговаривать.

— А если вам сейчас, наоборот, будут мешать отдыхать?

— Вы знаете, сначала я хотела немного поиграть, но чем дальше, тем меньше у меня желания с вами общаться. Ситуация просто абсурдная: школьную драку с выбитым зубом вы представляете чуть ли не преступлением федерального масштаба, причем прекрасно зная, кто на самом деле виновник. Полицейские чиновники высокого ранга танцуют танцы с бубнами вокруг несовершеннолетней девчонки. Вам больше нечем заняться? И как далеко вы готовы во всем этом зайти? И главное — ради чего? Чтобы ублажить мадам Ханину? Да даже если бы я действительно избила этого придурка по собственной инициативе, и в этом случае вы могли бы только взять меня на учет, а Ханины — вытребовать через суд материальную компенсацию за нанесенный вред. Может быть, вы все–таки закончите ломать здесь комедию и отвезете меня домой? Или нужно применять крайние меры?

— А вы все–таки попробуйте применить свои меры, а я посмотрю. Очень интересно узнать, что у вас в рукаве?

— Знаете, что самое обидное, Самохин? — спросила Ольга полковника. — Ханиных я понимаю, и даже нет большого желания их наказывать. Придет время, и они получат наказание полной мерой от своего сына. Это, кстати, и вас касается. Обидно то, что в нашей стране так легко нарушаются правила и законы и не кем–нибудь, а офицером полиции, который поставлен следить за их исполнением. Очень сомневаюсь, что подобное возможно в Германии или в Штатах. Я понимаю, что и там полицейские нарушают закон, но не по пустякам и не повсеместно. У нас, наверное, тоже есть в вашей системе порядочные люди, но до чего же много дерьма! Хотели увидеть дела? Да ради бога!

Наклонившись к столу, Ольга схватила лежавший на нем мобильник и нажала цифру, соответствующую номеру Игоря.

— Игорь? Действуй, я сейчас у Самохина.

Отключив свой телефон, она вернула его обратно на стол, не обращая больше внимания на возмущенного ее поведением офицера.

— Потом возьмешь диктофон и прослушаешь все, что ему высказал мэр, — говорила Ольга полчаса спустя Игорю, который готовил ей любимые бутерброды. — Ханину тоже достанется, так что он заберет свое заявление. Кажется, мы с тобой уделили всему этому слишком много внимания. На поверку все оказалось слишком мелко, хотя если бы не мэр, то промурыжили бы они меня по полной программе. И вряд ли я потом что–нибудь доказала бы. Прогнило все наше общество, а полиция — только небольшая его часть.

— Я знаю очень порядочных ребят, которые там служат, — возразил Игорь. — И служба у них вовсе не мед.

— А я разве говорю, что там одно дерьмо? Слушай, теперь обязательно нужно будет навестить мэра, тем более, что он приглашал.