Подтяжка

60. Бренда

Открывая дверь в квартиру Камиллы, я чувствую себя или грабителем, или шпионом на тайном задании. Поговорив с врачом, я принялась перетряхивать ее сумочку в поисках записки или хотя бы клочка бумаги с номером телефона — пригодилась бы любая информация о родственниках или друзьях, — но найти ничего не сумела. Я обыскала даже ее кабинет — тот же результат. Выбора не было, я решила, что единственно правильным будет заехать к ней домой и поискать необходимую информацию там. Вдруг в памяти ее телефонного аппарата забит номер матери, или где-нибудь на диване валяется записная книжка. Кому-то, кто ближе Камилле, чем я, следует узнать о том, что случилось.

Чтобы отпереть дверь, мне пришлось перебрать связку ключей, и наконец, найдя нужный, я попала внутрь. Если честно, вид ее жилища меня изрядно удивил. Дом, в котором оно находится, — старая высотка неподалеку от Джорджиа-авеню, довольно опасного района. При этом квартирка очень мала. Камилла, оказывается, живет в студии, в уголке которой расположена маленькая кухня. Даже странно — как-никак она входит в совет директоров «Сондерс энд Крафф» и на ступеньках служебной лестнице стоит немногим ниже вице-президента. Ее зарплата, должно быть, весьма высока. Почему тогда она живет так скромно? Ковер потертый. У стены стоит маленький диванчик, перед ним — небольшой старый телевизор. У окна кровать и объемистый шкаф, в углу довольно обшарпанный стол — другой мебели в квартирке нет. На стенах нет никаких картин, фотографий, плакатов.

Но не могла же я ошибиться дверью. Это дом Камиллы, я забирала ее отсюда утром. Номер квартиры я узнала, взглянув на ее водительские права, ключ из ее сумочки подошел к замку… И все равно не верится, что Камилла живет здесь. Женщины, которые выглядят как она, одеваются в костюмы от известных дизайнеров, пользуются дорогой косметикой, — не обитают в таком убожестве.

Подумав, я решаю, что поиски стоит начать с письменного стола, и направляюсь к нему. Осмотрев по пути телефонный аппарат, я обнаруживаю, что рядом с кнопками быстрого набора не написано ни одного имени. Тогда я просто поднимаю трубку и нажимаю первую попавшуюся кнопку. Однако ничего не происходит — номер не внесен, с остальными кнопками такая же история. На столе записной книжки не нашлось, так что я принимаюсь шарить в ящике стола, но кроме старых конвертов и скрепок в нем ничего нет. Выдвинув следующий ящик, я обнаруживаю папку, набитую бумагами, толщиной в несколько дюймов.

Выкладываю добычу на стол и разбираю найденные документы. К первому листу приклеена фотография полной чернокожей девушки. Ей лет двадцать. Она плоскогруда, волосы у нее вьются, и самая приметная деталь ее внешности — огромные губы. По фотографии не скажешь наверняка, но, кажется, что рот девушки обезображен — губы как будто вывернуты. В первый момент мне кажется, что это младшая сестра или еще какая-нибудь родственница Камиллы, но при внимательном рассмотрении что-то в глазах девушки с фотографии говорит мне, что это сама Камилла — но совсем другая, не такая, которую мы знаем. Я переворачиваю фотографию — вдруг на обороте написана дата, но вижу лишь одно слово: «УЖАС!».

Покопавшись в папке, я обнаруживаю, что в ней ворох рецептов на лекарства и отчетов об операциях. Также нахожу фотографии… изображения «до» и «после». На одном снимке слева изображена небольшая грудь Камиллы, а справа она же, но прооперированная — заметно большего размера. Есть фотографии Камиллы, на теле которой пунктиром обведены разные части тела. В ящике стола лежат инструкции по постоперационному восстановлению, буклеты с советами для тех, кто наращивает волосы, делает химический пилинг и колет ботокс. Сложенные в этом же ящике счета из разных клиник заставят очуметь и Сьюзи Орман[51]. Здесь чеков и счетов тысяч на сто. Есть и подборка вырезанных из журналов изображений Бейонс и Тиры Бэнкс. Через несколько минут меня начинает мутить от всего, что я вижу. Слишком много информации о подноготной человека, который едва мне знаком. Закрываю папку и откидываюсь на спинку стула. Ну и что мне теперь делать? Мыслей на этот счет не приходит в голову никаких.

Я изумлена, я стараюсь осмыслить все увиденное, понять, как поступить с тем, что на меня свалилось, как разговаривать с Камиллой, которой явно нужна помощь. Господи, только бы ей удалось выжить.