Подтяжка

65. Бренда

«ПОМНИТЕ ВРЕМЕНА, КОГДА СЛОВА "ХРИСТИАНСКАЯ ДОБРОДЕТЕЛЬ" ОЗНАЧАЛИ ПОМОЩЬ БЕДНЫМ И КОРМЛЕНИЕ ГОЛОДНЫХ, А НЕ НЕНАВИСТЬ К ГЕЯМ ИЛИ БОРЬБУ С АБОРТАМИ?»

Это написано на значке, нацепленном на футболку Джоди. Значок не такой уж крупный, так что, чтобы прочитать слоган, мне пришлось приблизиться насколько возможно.

— М-да, довольно длинное предложение для такого маленького значка, — вот и все, что я смогла сказать. По-моему, она нацепила его только чтобы позлить меня, так что я не клюну на провокацию.

— Готова ехать? — спрашиваю.

Ох уж эти разъезды, я только что отвезла Камиллу из больницы домой, а теперь мы с Джоди собираемся поехать в ресторан, где должны встретить Джима. Я позвонила ему днем и договорилась о встрече в ресторанчике «Руби Тьюсди» в семь тридцать. Он ответил, что должен задержаться на работе. Я заявила, делай, мол, что хочешь, но на ужине ты быть обязан. Я сказала, что хочу устроить семейный ужин, нужно, дескать, чтобы он оторвался от своих важных дел, сделал перерыв ради семейной встречи и, если уж так необходимо, вернулся на работу. Кажется, он понял, что шутить я не намерена, и спорить не стал. Даже не знаю, откуда у меня взялась такая настойчивость, вероятно, я все для себя решила во время последней беседы с Камиллой. Пока не покинула ее квартиру после импровизированного обыска, я не думала об этом, но в машине проблему подняла я — я! Да, я была шокирована тем, что ей пришлось пережить столько операций, я знала, что разговор будет крайне сложным, но я завела его. И угадайте, что произошло? Ничего особенного. Она напряглась, и только-то. Никто не скандалил, не кричал во весь голос, не орал благим матом. Камилла не возненавидела меня. Начав первой, я рискнула поднять чрезвычайно щекотливую тему, и теперь Камилла, дай бог, сможет говорить о своих проблемах с меньшим негативизмом и со временем справится с ними. В этот раз она не открылась, не доверилась мне, но со временем, быть может, ситуация улучшится. Я сделала то, что считала правильным. Более того, я рассказала обо всем Норе и попросила подругу пообщаться с Камиллой. Как бы они ни враждовали между собой, Нора, на мой взгляд, с большим успехом сможет обсудить с Камиллой вопросы улучшения внешности и необходимости обращения к пластическому хирургу. Всем приятно, когда их внешности делают комплимент, и если чью-то привлекательность признает наша безапелляционная Нора, то прислушается даже Камилла…

— Ага, — отвечает Джоди. — Только куртку возьму.

Она хватает куртку, и мы идем к машине. До сих пор не могу прийти в себя от того, что вчера наговорила дочь, — ее слова об измене Джима сильно задели меня, Я понимаю, что запланированный ужин не избавит ее от сомнений на тему благополучия нашей семьи, но начинать же с чего-то надо. Мне хочется, чтобы дочь почувствовала, что мы все еще вместе… Что бы там ни было — мы все еще семья.

— Как прошел день в школе? — спрашиваю я, когда мы выезжаем на шоссе.

— Нормально.

— Вы с Кайли все еще работаете над своим проектом? — продолжаю расспросы. Не могу не полюбопытствовать, что же это за странная дружба такая. Я просто не понимаю этих отношений, и это меня беспокоит. В Кайли воплотилось все, что Джоди ненавидит в людях, да и к чему были те переданные деньги? Все это заставляет меня волноваться. Моя дочь и ее подруга напомнили мне об этих актрисах, Эллен де Женере и Портии де Росси. Джоди этакий мальчишеский тип, как Эллен, а Кайли изящна, как Портия, которая, кстати, как я к собственному удивлению узнала, лесбиянка. Кто бы мог подумать, что лесбиянки могут быть столь женственны? Ладно, скорее всего, я зря беспокоюсь, и между девочками нет ничего предосудительного.

— Угу.

— Вы стали друзьями? — спрашиваю я. Вопрос просто вырывается сам собой.

— Почему так трудно в это поверить? Она что — слишком для меня хороша?

— Нет! Конечно, нет. Просто она не похожа на тех, с кем тебе интересно общаться.

— Это еще почему?

— Она одна из тех девочек, которых ты называешь пластиковыми… возможно, они только кажутся такими.

— Да, она пластиковая, но это нормально. У меня нет особого выбора — я вынуждена быть с ней вежлива. Нам остаток семестра придется работать вместе.

— Молодец, вот это правильный настрой, — произношу я, когда мы, наконец, подъезжаем к ресторану.

Мы входим внутрь и видим, что Джим уже сидит за столом. Мы приближаемся, и он встает, чтобы нас поприветствовать. Поздоровавшись, я целую его в губы. Мы с Джимом давно позабыли обо всех этих нежностях, но сегодня мне хочется, чтобы дочь обратила внимание на царящий в семье мир — несмотря на то, что, на самом деле, мира в нашей семье нет.

— Как дела?

— Нормально, — бросаю… так же равнодушно, как Джоди, когда я спрашиваю ее о школе.

— А у тебя, Джо? — спрашивает он дочь, когда мы устраиваемся за столиком.

— Да так, — говорит она и, сняв куртку, ощупывает ее карманы. — Черт! Где мой мобильник?

— Можно не чертыхаться за столом?

— По-моему, я забыла его в школе. Заедем по пути домой в школу? Надо его забрать.

— Даже не знаю. Зачем он тебе так срочно понадобился?

— Ни за чем, — отвечает она немного напряженно. — Просто хочу, чтобы он был у меня.

— Если тебе так необходимо с кем-то поговорить именно сегодня, почему бы не воспользоваться моим мобильным? Или домашним телефоном?

— Давайте просто заедем в школу и заберем его.

— Нет. Сегодня вечером мы в школу не поедем, — настаиваю я. — Вообще не понимаю, зачем отец купил тебе его, — продолжаю, бросая на Джима взгляд. — Зачем шестнадцатилетней девочке мобильный телефон?

Школа расположена неподалеку, но ее желание заполучить телефон беспокоит меня. Право, зачем девочке, у которой нет никакой личной жизни, он так срочно понадобился?

— Пап, отвезешь?

— Прости, Джо, после ужина мне нужно будет вернуться на работу.

— Ой, неужели? — картинно закатив глаза, произносит Джоди.

— Джоди, прекрати, — надо как можно быстрее замять эту тему. Я боюсь, что дочь примется задавать отцу каверзные вопросы о его задержках на работе, и перевожу разговор в другое русло. — Давайте решим, что будем есть, а о мобильнике поговорим позже.

На счастье, прежде чем Джоди успевает что-либо ответить, к столу подходит официант и предлагает выбрать напитки. Мы с Джоди заказываем чай со льдом, а Джим воду с лимоном. Когда официант удаляется, муж и дочь синхронно раскрывают меню. Я тоже намеревалась было приступить к выбору блюд, но, поддавшись внезапному порыву, откинулась на спинку стула и принялась разглядывать своих родных. Я наблюдаю, как они вычитывают строчки меню, и с грустью думаю о том, что, возможно, это последний наш семейный ужин. Впереди серьезный разговор о предательстве Джима. Никто не знает, во что превратится наша жизнь после этого.

Напитки уже на столе, мы заказываем еду, и тут нам бы расслабиться в ожидании трапезы, но между нами повисает гнетущая тишина. Обидно сознаться, но говорить нам, в сущности, не о чем. Я лихорадочно ищу тему для беседы, подобающей случаю, но ничего не получается. Я почти не обращаю внимания на то, как Джим выжимает в стакан воды сок из дольки лимона и туда же высыпает сахар — это его метод получить бесплатную порцию лимонада и не тратить доллар девяноста девять центов, как указано в меню.

Заказ приносят довольно скоро, все так же молча мы приступаем к еде. Я сижу в напряжении, передо мной тарелка с цыпленком, но кусок в горло не лезет — думаю о предстоящем разговоре с мужем. Вдруг я улавливаю, что Джим смотрит через мое плечо. Я слежу за его взглядом, оборачиваюсь и… вижу у барной стойки Жизель! Она стоит там с тарелкой, полной салата; и, в свою очередь, глядит, не отрываясь, на наш столик. Я настолько шокирована, что не могу шевельнуться, у Жизель появляется прекрасная возможность рассмотреть меня в окружении домочадцев. Очнувшись, наконец, я вижу, что Джим покраснел как рак. Очевидно, старается придти в себя, и это дается ему с трудом. Он, наверное, молится о том, чтобы Жизель не подошла к нашему столу.

А вдруг все наоборот — он жаждет, чтобы она это сделала? Возможно, он хочет, чтобы все раскрылось, ему не терпится освободиться от затянувшегося вранья. Как бы то ни было, Жизель все еще неподвижно стоит у бара. Джим потянулся за стаканом с водой, и от нас с Джоди не укрылось, как трясутся его руки. Я так увлеклась, наблюдая за парочкой любовников, что не заметила, как и меня кинуло в дрожь, не почувствовала, как жар бросился мне в лицо. Несколько секунд спустя мы с Джимом смотрим друг на друга, и оба понимаем, что тайна его романа с Жизель раскрыта.

Ужин был безнадежно испорчен. Ни муж, ни я больше не съели ни кусочка, но терпеливо дождались, пока Джоди доест салат, только после этого мы расплатились, и все вместе поднялись из-за стола.

— Спокойной ночи, — мямлит Джим с вымученной улыбкой, когда мы расходимся по машинам. — Я в офис. Буду дома через несколько часов.

— Хорошо, — отвечаю я, а сама чуть не плачу. Господи! Где мне взять столько терпения? Я держусь только потому, что не хочу рыдать на глазах у дочери. Она еще маленькая для того, чтобы принимать участие в семейных скандалах.

— Ну, мы заедем в школу за мобильником?

— Нет.

— Да ладно тебе. Тут ехать-то пару минут.

Я не обращаю внимания на ее нытье, боюсь, что если заговорю, то потеряю над собой контроль, а это может травмировать психику Джоди.

— Так мы в школу?

— Нет! Все, разговору конец, — рявкаю я.

— С тобой все в порядке?

— В порядке, — отвечаю и закусываю губы, по-прежнему стараясь удержаться от плача.

— Что же, в порядке, так в порядке, — Джоди отворачивается к окну.