Попал! В хорошие руки. Лазейка-портал

Глава 4

Оскар

Не иначе, я занял любимое место этой крошки. Мимо носа пролетела летучая мышь, пропищала проклятие блох и исчезла.

— Не поверишь, не напугала, — буркнул я вслед крылатой и зачесался.

Глупость, конечно, но раз уж малышка старалась… Может, какую блоху и приманила ко мне. Да уж, это забавно, кто-то пытается высосать кровь у упыря. Что ж, удачи.

Многое я повидал в этой жизни, многое ощутил на себе. Но такого ужаса, как сегодня, давно не испытывал. Я просто не знаю, чего еще можно ждать от жены. Угораздило же выбрать себе в жены светлую! И ладно бы эльфийку, но ведьму! Их ведь не бывает!

Она же меня истребит. И серебряного клинка ей не понадобится. Теперь-то ясно, почему она так легко согласилась на брак. Не из отчаяния и не из любопытства, просто захотела побыть богатой вдовой, вот и все. А я — дурак, жизнь ничему меня не учит! И что теперь делать абсолютно не ясно.

Я расправил на спине плащ, вроде бы еще не опустилась ночная прохлада, а все равно задувает. И сидеть здесь очень тоскливо, если не сказать, опасно. Я чуть встряхнул крыльями. Адрес нашего дома ведьме в управе, то есть в ратуше, дадут сразу же, стоит ей только назвать мое имя, да показать брачную татуировку. Полагаю, она уже проступила на ее руке. А нам-то с Анджелом что делать? Съезжать? Но куда? Везде объявлена охота на вампиров, а я в их числе.

Люди верят в легенды сильней, чем своим глазам. Кто-то ворует и режет скот, где-то пропала девчонка, наверняка удрала с леприконами, а виноваты всегда вампиры. Мы еще и кровь младенцев пьем, если селян послушать. А девственницы так просто идут на закуску пачками, поэтому-то они и перевелись.

Эти бы легенды да собрать по всем мирам, можно было бы посмеяться от души, если б не было так грустно. Ну кому нужны эти младенцы в их колыбелях? Что я, бродяга, чтоб воровать чужое дитя? А невинная дева? Во-первых, попробуй ее отыщи, а потом уговори пройтись до укромного местечка. Стоит хоть кому-то здесь узнать мою расу — истребят сразу же и меня самого, и сына. И не важно, что Анджел безгрешен, древняя кровь в нем ещё не проснулась, рано мне будить ее, пусть пока дорастет, а то так и останется не пойми чем — ребенком.

Я качнулся на ветке, позади раздался громкий хлопок — полотна моих крыльев раскрылись. Вот черт, сейчас же услышат! Услышит, поправил я себя. Уверен, кучер уже давно помер от этого визга ведьмы. Если б мое сердце напоминало человеческое, я просто уверен, оно бы тоже непременно разорвалось.

Ведьма светлая, а колдовство покрепче, чем у великих черных колдуний, от него в жилах стынет даже моя, чёрная кровь. Фух. Нет, надо что-то решать. Не могу же я всю ночь провести на ветке? Не сова все же. Да и сын удивится, что меня до сих пор дома нет. Вот только как теперь добраться до дома? Карета захвачена женой, пешком идти утомительно и очень долго. Лететь? Смешно. Горожане сразу догадаются, кто я есть.

Светлана Ивановна

Я села на подножку кареты и зарыдала. Просто в голос от всей безысходности ситуации. Дома меня наверняка уже обыскались. Ваня в полицию заявление пишет, дочка мечется из комнаты в комнату, хорошо еще, если на улицу не побежала искать! Свекровь безусловно приехала, устроила обыск в моих вещах, все вверх дном перевернула, нашептывает про меня Ваньке всякие гадости. Или носится, схватив в охапку мой пеньюар в качестве главного доказательства моего к-хм легкого характера, трясет им перед ванькиным носом. Можно подумать, он его никогда не видел! Да что там нашёптывает, орет в голос.

Уже и соседи наверняка в курсе всего! Я и беспутная, и любовника завела, и засиживаюсь не на работе с отчетами, а где-то с кем-то по каким-то кустам "обжимаюсь". Знать бы еще, где те кусты в центре города. Она вечно так говорит.

Из школы меня просто уволят, если я на Землю вернусь. Прямо сразу, как только войду, так и отправят писать заявление. Выкрасилась в блондинку посреди учебного года! Локоны завила! Я прямо вижу нашего завуча, точней слышу. Она всегда орет, будто бы ее режут. "Какая безвкусица, вы — педагог, а не девушка лёгкого поведения, какой пример вы подаете детям! Вы — учитель, образец морали! А выглядите при этом, как доступная женщина! Вы даже не в браке, хоть и живёте с мужчиной. Что будет, если об этом узнают родители наших детей! Страшно представить!"

Можно подумать, я устроилась на работу не преподавателем в обычный светский лицей, а классной дамой в институт благородных девиц! А век сейчас девятнадцатый! В прошлый раз такую лекцию мне прочитали, когда я осмелилась выложить фото с юбилея свекрови из ресторана. Мы с Ваней стояли в обнимку и на мне было длинное вечернее платье с аккуратным разрезом сбоку. Даже свекровь ничего мне не высказала по поводу этого платья, хотя какая она мне свекровь. Так, ошибка судьбы. Я же не замужем.

Точнее была не замужем до этой ночи. Но муж мой удрал, бросил меня одну на пустынной дороге и как теперь вернуться домой совершенно не ясно. Почему мы вообще остановились? Да еще где, посреди каких-то кустов. Ни домов не видно, ни фонарей нет. Толку-то, что я согласилась на всю эту авантюру. Сейчас еще и кучер мне задаст. Ему же не заплатили, а мне платить нечем.

Вон он, кряхтя, спускается с козел на землю. Весь такой правильный, а у меня юбка порвалась и даже не по шву. Туфель нет, идти некуда. Что теперь делать? В таком виде никуда на работу здесь не устроиться, да и документов у меня местных все равно нет!

— Ну тише, тише, не реви так.

Сел рядом на траву, кряхтит, травинку сорвал, в руках крутит.

— Все, это фиаско.

— Ну а ты что думала, замуж вышла, сможешь работать и дальше? Э, нет, дорогая. Ни один мужчина такого не потерпит.

— И как жить? — я неприлично хлопнула носом, — Вернее, на что?

— Ну как на что? Ты ж замуж вышла, милая. Вот пускай муж тебя и содержит, одевает, обувает, чтоб гордится женой было можно. Ты теперь лицо его дома, по тебе о нем судить станут. Никак нельзя, чтоб жена работала. Иначе что же это выходит, что муж али пропойца, али задохля, али лентяй. Стыд-позор один выйдет из такого брака. Не можешь жену и детей содержать, нечего и заводить было. Так?

— Не-а.

— Почему это? Всегда так было. И родители мои так жили, и я так живу, и дочки-сыновья мои тоже. Хозяйка дом блюдет — вот ее дело, за детьми смотрит. Ты это, привыкай, одним словом. А о том трактире забудь. Ты ж любовь за деньги продавала?

Я засмеялась.

— Продавала! Именно, что продавала. Любовь за деньги. Только не так, как вы подумали. Учительница я, а к трактиру случайно пришла.

— А я думал… Хотя верно, все одно. Учитель, он же тоже детей любит, вот и выходит, что меняет на золотишко свою любовь. Ну, ничего, годик-другой и своих заведешь. Сейчас-то куда поедем, ведьмочка? Этот-то твой удрал? Напугала муженька, ну да ничего, к утру до дома дойдет. Куда ж он денется.

— У меня денег нет.

— Хо-хо. А что есть?

— Ничего, свистульки из глины — творчество одаренных на всю голову детей. Три часа их лепили! Один чуть в муфельной печи не сгорел. Ребенок, я имею в виду. И это в шестнадцать лет. Ну куда это годится? А я отвечай!

— Не вышло, значит, обучить их гончарному делу. Ну ничего, может, хоть копать огороды сумеют. И много? — неожиданно заинтересовался кучер.

— Чего много?

— Свистулек много?

— Десятка три. Разных. Одна другой хуже. Дизайнер постарался, он образованный, умный. Советовал от души лепить. Вот и вышло не пойми что.

— Покажешь?

— Покажу.

Я полезла в карету за сумкой, из нее ожидаемо выпал десяток тетрадей, все еще непроверенных, мой телефон, ручки и ластик. Благо, хоть саистульки лежали на дне и в отдельном пакете, чтоб не побились. Я выудила и их.

— Небогатое приданое.

— А я о чем говорю.

Я вытряхнула на ладонь небольшую свистульку, развернула пупырчатую пленку, в которую та была завернута, и продемонстрировала ее на ладони. Не то птичка, не то рыбка, в пятнышко вся, будто бы в сыпи, губы вытянуты вперед дудочкой, к хвосту приделано что-то странное. Маша мне объясняла, что это цветок. Нет, ну если присмотреться. Дети-то все талантливые, просто талант у них раскрывается немного по-разному.

Кучер почесал бороду, хмыкнул, сморщил нос.

— А ведь счастливый я человек, пятерых детей родил и все здоровенькие получились. Энтих-то твоих как жизнь пришибла. Родителей жалко. Остальные свистульки такие же? Как ентот, боги сохрани меня, крот?

— Хуже.

— Н-да. Ну да ничего. Ты мне заворожи штучек пять. Чтоб, значит, на счастье и мы в расчёте. Я тебя до города довезу, высажу у… Где б тебя высадить, не подскажешь?

— Не знаю. У меня ни одежды, ни обуви, ничего нет.

— Значит, к портному. Есть у меня одна идея. Ты пока садись в карету, чаруй все, что есть. Тут на окраине города живет одна жалостливая женщина. Скажешь, что дети эти на твоем попечении живут. О том, что сама учительница — молчи. Иначе до утра останешься разговоры разговаривать. Спроси что-нибудь из одежды. Взамен на творчество твоих, ну этих.

— Одаренных детей?

— Дурачков. Да смотри, чаруй покрепче, чтоб хоть на год хватило.

— Я постараюсь. А как чаровать?

— Как умеешь, — вздохнул кучер. Твой-то, смотрю, далеко убежал. Ты хоть где живешь теперь, знаешь?

— Нет, он мне не сказал.

— Ну ничего, уж кого-кого, а всех холостяков столицы та дамочка знает. Живо твой домишко разыщем. Еще и о муже многое сможешь узнать. Ты только всему не верь, а то знаю я вас. С виду хрупкие, а как мужа по дому гонять чарованной, хорошо, если только сковородой, так откуда только силища берется? А?

Кучер мне подмигнул, как своей. Совсем по-доброму. Неужели хоть часть моих проблем может решиться? Только как свистульки зачаровать?

Я неловко забралась в теплое нутро кареты. Здесь все пропахло ароматом парфюма моего мужа. И диванчик, и потолок. Вон и платок его лежит с монограммой. Я сгребла в сумку все, что выронила. И платок тоже прибрала, мало ли, пригодится.

На диванчик я вывалила все поделки детей, хотя какие они, собственно, дети? Кому четырнадцать, кому и шестнадцать. По бархату сиденья брызнули во все стороны разноцветные безделушки. Да, сил и денег они стоили не мало. Размер просто крошечный, чтоб их можно было достаточно высушить перед обжигом. Расписаны с поистине ужасающим размахом. Я взяла в руки одну, самую яркую, похожую на поганку, зажала в ладони и принялась шептать. Ну а что я еще могу сделать, если выбора нет? К любому делу нужно подходить творчески.

— Чтоб ты принес, ну или принесла в жизнь своего владельца ошеломительное счастье на долгие годы. Такое же ошеломительное, как и ты сам.

Пальцы начало покалывать, может, это оно такое и есть — мое колдовство? Следующей я взяла в руки ту рыбку-птичку.

— Чтоб твоего владельца обсыпало счастьем так же, как и тебя этими яркими пятнами. Просто с ног до головы! И лет на десять.

И снова кончики пальцев колет. Непривычно это и странно. Может, что и получится?

— А это что за корова? Или ты пингвин? Так и не понять. Принеси в дом своих хозяев такое же основательное счастье, как и ты сам.

Я едва успела зачаровать все свистульки к тому моменту, как карета остановилась. Фух. Вот мы и приехали. Кучер ловко спрыгнул с козел, я сунула ему в руки целых пять свистулек. Одна другой к-хм ярче.

— Ага, спасибо. Ты сразу-то все хозяйке дома не отдавай. Возьми штучек семь пострашней. Но скажи, будто бы воспитанники твои очень старались.

— Так и было.

— Ну, главное, чтоб магия хорошо прилепилась. Иди давай, вон она выходит.

— С кем имею честь?

Кучер отпрянул от двери кареты, низко поклонился вышедшей наружу даме. Боже, какой у нее чепец! Весь в кружеве, белый, стоит очень пышно. Красота-то какая, вот только, боюсь, мне ее платья точно не подойдут. А халат? Халатик-то на что похож? На шкурку особо крупного попугая.

— Госпожа, я знаю самую добрую, самую милую, самую красивую женщину города, — начал кучер издалека.

— И кто же она?

— Разумеется, вы! Вот я и направил к вам за помощью горожанку, попавшую в беду. Вы не представляете, что ей пришлось пережить этой ночью! Одна, в порванном платье, без обуви и это в первый день свадьбы. Муж сбежал от нее, как только узнал о том, чем его жена промышляет.

И откуда только взялось столько красноречия у этого кучера?

— И чем же? — в глазах хозяйки дома зажглось любопытство.

— Помогает безнадежным детям. Они лепят свистульки. Криворукие, калечные, несчастные. Так их жаль, что нет никаких сил.

— И что же дальше?

— А дальше ведьма чарует их на обереги. Свистульки.

— Я должна это видеть. Пусть выглянет.

Я высунулась из кареты, неудачно спрыгнула на землю, одернула юбку, кое-как зажала дырку в пальцах. Дама скривилась.

— И она даже не знает, где ее дом. Точнее, дом ее мужа.

— Его зовут Оскар, — добавила я, — Мне бы хоть адрес. Мы поженились по внезапной и страстной любви.

— Значит, Оскар — всё? Что ж, а не выпить ли нам с вами сбитня?

— Я не пью спиртное.

— Что вы! Это просто компот с добавлением травок. Я сейчас же придумаю что-нибудь с платьем для вас, было у меня одно такое, м-м-м очень оригинальное. Вам пойдёт. И подскажу адрес. Ну и завтра вы, ко мне, конечно, зайдёте. Поболтаем о том, о сем.

— Госпожа держит салон, у нее собираются все знатные горожанки, — подсказал кучер, — Ну а я их по домам развожу. Так что, завтра я нужен?

— Еще как, — чепчик кивнул сразу всеми бантами и рюшами, — Ты далеко не уезжай. Через полчаса я все устрою. И платье, и шляпку, и густую вуаль. Кстати, вы уже знакомы с Анджелом? У Оскара удивительный сын. Чисто ирлинг. И глаза такие у него, прямо как небо. Синие, огромные. Потрясающе красивый юноша.

— Ребенок? — уточнила я. Оскар говорил о том, что у него есть ребенок. А тут?

— А вы не знали?

— Знала, но…

— Шестнадцать лет! Чудесный возраст.

— Да уж, в этом возрасте чудят на всю катушку, — буркнула я и пошла в сторону дома. Кучер громко крикнул мне вслед.

— Так я тута подожду сколько нужно.