После развода. Не предал, а разлюбил (СИ)

Глава 14

Богдан

Когда двери лифта открываются, у меня сжимаются кулаки. В правой шуршит упаковкой букет, в левой — с хрустом ломается коробка пирожных. С самой выписки его не видел и надеялся, что не увижу еще как минимум столько же. Повезло ему, что руки заняты, так и тянет в морду дать.

Марк сухо кивает и выходит, а у меня кровь закипает. Ты со мной еще и здороваешься⁈ Руку протяни, которой мою жену лапал! Паскуда!

Поднимаюсь на нерве. Нога только сильнее ноет, уже сам готов ей вторить. Кое-как расправляю замятый угол коробки со сладостями и только собираюсь позвонить, как дверь распахивается.

— Проходи, — щебечет Тася, собирая волосы в низкий хвост. — У меня не очень чисто, надеюсь, это ничего.

Шагаю в квартиру и в нос бьет аромат кофе и уюта. Что, не очень чисто? Не замечаю. Фотографии в рамках, детские рисунки на стенах, всякие безделушки, румяную хозяйку — это да. Это то, за что цепляется взгляд. А не за пыль на мебели, которую, кстати, еще постараться надо, чтобы найти.

— Это мне? — тихо смеется Тася, а я отмираю.

— Да, не знал, что еще, — бубню. — Деньги же не возьмешь?

— Неа, — улыбается шире. — Спасибо большое. Проходи в комнату, сейчас пристрою только куда-нибудь…

Прохожу. Повсюду вазы с цветами, что только добавляет красоты ухоженному жилищу. В таком и старость провести не обидно. Ремонт довольно древний, но вся мебель лаконичная и в прекрасном состоянии. Но главное, чувствуется женская рука. Тут даже стены, по ощущениям, пропитаны заботой. Впрочем, ничего другого и не ожидал.

Зависаю взглядом на красных розах. Бутоны сильно распустились, но они все еще прекрасно выглядят. А потом вдруг так простреливает в ногу, что я, поморщившись, плюхаюсь на диван.

Марк.

Чертов, мать его, Марк!

— Я помешал? — спрашиваю немного охрипло, когда Тася возвращается.

— Нет, что ты! — заверяет горячо. — Вчера вечером, пожалуй, мог бы, — хихикает и смущенно роняет взгляд, — а сегодня все равно на работу. Так, ну что, — хлопает в ладоши. — Стола, как видишь, нет. Будем импровизировать. Снимай штаны.

Она такая счастливая, что у меня к боли в ноге прибавляется еще и боль на сердце. Достаю из кармана цветастые летние шорты, а от ее звонкого смеха тысячи осколков врезаются в грудь.

— Подожду в коридоре. Позовешь.

Снова выходит. Встаю, спускаю брюки и спрашиваю:

— Это с ним я столкнулся в лифте?

— М-м-м… скорее всего. Как выглядел?

— Высокий, волосы темные, глаза зеленые.

«Морда наглая», — добавляю мысленно.

— Да, — наверняка с улыбкой отвечает Тася.

— Где познакомились? — учиняю настоящий допрос, но она будто не замечает:

— Не поверишь, у дверей твоего агентства. Стоило только забить на мужиков, как появился один весьма предприимчивый.

«Виолетта. Без нее точно не обошлось», — думаю с гневом.

— Готов, — сообщаю кратко.

Тася входит и поджимает губы, пытаясь не рассмеяться.

— Прости пожалуйста, — говорит виновато и накрывает рот ладонью.

Я в классической рубашке и оранжевых шортах с пальмами, сам бы поржал, да настроение не то.

— Можешь смеяться. Мне слишком давит на ногу и, как следствие, на мозг, так бы поддержал.

— Прости, конечно, — моментально становится серьезной.

Подсказывает, как расположиться на диване, растирает в руках массажное масло и без промедлений приступает.

Уже спустя пять минут чувствую расслабление. Шумно выдыхаю, вижу ее улыбку и ловлю брошенный вскользь понимающий и ободряющий взгляд.

— Я в самом деле выгляжу нелепо, — получается даже улыбнуться.

— Прям как я в пуховике поверх вечернего платья, — хихикает о своем. — Как продвигается с врачами для Дениса?

— Отлично. Уже договорился. Теперь дело за ним. Парню нужно очнуться, в таком состоянии на операцию никто не пойдет. Но я уверен, он справится. Молодой, активный.

— Конечно, — мелко кивает и повторяет, будто пытается убедить себя: — Конечно, справится. У него вся жизнь впереди. Еще столько дров наломать нужно…

— Да уж, — хмыкаю и прикрываю глаза.

У этой женщины поистине волшебные руки. Сегодня это ощущается особенно остро. То ли я намаялся за ночь, что сейчас так мажет, то ли у нее ночь была прямо противоположной… Как же с этого тошно. Я же понимаю, что… черт!

— Больно? — Тася резко снимает с меня руки и смотрит с тревогой. — Ты поморщился.

— Нет, я о своем задумался, — говорю быстро, чтобы она выдохнула.

— Не пугай меня так… — бормочет, возвращаясь к массажу. — Поделишься?

— Да на работе гемор, — вру и чувствую себя от этого отвратительно. Но пока не поговорю с Виолеттой, лучше помалкивать. Вдруг я ошибся с выводами? Надеюсь, я ошибся. — Вот откроешь свое дело — узнаешь.

— Да куда мне, — немного печально улыбается. — Судя по рассказам Марка, это тот мужчина, — дает короткую ремарку, — я не потяну.

— Это он сказал?

— Нет, уверена, он бы сказал обратное, — тихо смеется. — Это мое личное непредвзятое мнение. С большим успехом я могла бы стать терапевтом.

— А я думаю, получится. Просто пока недостаточно стимулов. Мне семью надо было кормить. И у меня была конкретная такая поддержка в лице Виолетты.

«И Марка», — вспоминаю с тоской.

Как бы то ни было, другом когда-то он был хорошим. Пока не показал свое истинное лицо. А может, просто рассказать об этом Тасе? Пусть увидит его с другой стороны. Пусть знает, что ему нельзя доверять. И когда они расстанутся, а это при любом раскладе произойдет довольно скоро, я…

«Что — я?» — насмешливо уточняет внутренний голос.

Сукин сын внутри меня отлично знает, что на серьезные отношения я не пойду. Просто не хочу. У меня была жена, есть ребенок, еще один бесполезный штамп мне просто ни к чему. А такая, как Тася, заслуживает всего.

— Ты хочешь снова замуж? — спрашиваю не в тему.

— Да как-то… нет, — от смущения фыркает. — Почему ты спросил?

— Этот мужик не похож на того, кто когда-либо будет готов к браку, — решаюсь на ремарку, а она хмуро сдвигает брови к переносице.

— Не ожидала от тебя, — произносит разочарованно.

— Прости, я лезу не в свое дело, — морщусь с досады.

Вот нахрена?

— Нет, дело не в этом. Просто… как можно судить о человеке, которого ты совсем не знаешь?

— Ты права. Это тупо.

Дальнейший массаж проходит в молчании. Но тяжесть с ноги уходит, отпускает боль, перестает дергать и простреливать в пах. Выдыхаю по одному поводу, но напрягаюсь по другому.

— Сейчас принесу полотенце, — бормочет Тася. — Полежи с ногой на подлокотнике.

— Я испортил тебе настроение, — констатирую виновато. — Не хотел.

— Просто твое мнение не сошлось с моим, — пожимает плечами. — Я считаю его совсем другим. Он далеко не такой поверхностный, как кажется поначалу.

Тут она права. По жизни Марк очень порядочный, пробивной, вдумчивый, серьезный. Иногда даже нудный, в чем мы отлично сходились. Но что касается женщин… тут, увы, совсем другой расклад. За все годы, что мы дружили, он ни разу не вступал в серьезные отношения. Он любил играть с Максом, но еще больше — возвращаться в квартиру без детского плача и разбросанных по полу игрушек. Он любил бывать на наших семейных торжествах, но еще сильнее — подцепить какую-нибудь девчонку на баре и отвезти ее в квартиру, где никто не ждет и никто не помешает. Он хороший человек, но херовый партнер для совместной жизни. С ним она попросту невозможна.

— Ну, все, — немного натянуто улыбается Тася. — Одевайся, а мне пора собираться на работу.

Выходим вместе. Я от души благодарю ее, еще раз извиняюсь. Непонятно только, как извиниться сразу и за него. Так и не придумал, позволив ей уехать.

Виолетту застаю в приемной, разговаривающей с сотрудницей.

— В мой кабинет, — гремлю, буравя ее тяжелым взглядом.

Иду быстрее, чем должен, но так раздражен, что даже не замечаю этого. Понимаю только, когда слышу торопливый цокот каблуков по плитке. Виола в узкой юбке еле поспевает за мной.

— Что случилось? — лопочет встревоженно, прикрыв за собой дверь.

— Ты мне скажи! — повышаю голос, и бывшая жена будто становится ниже ростом, понуро опустив плечи.

— Что я натворила? — спрашивает шепотом и заметно сглатывает.

— Таисия и Марк, — рублю сухо и вижу страх в ее глазах. — Твоих рук дело, — с презрением выношу вердикт.

— Подожди, — бормочет и семенит к столу. — Где ты их видел? При каких обстоятельствах?

— Я приехал к ней домой на массаж, а он выходил. Ранним утром!

Виолетта шокировано распахивает аккуратный ротик и тут же закрывает его. Потом и глаза. Приподнимает уголки губ в улыбке. Открывает глаза.

— Ты ездишь на массаж к ней домой? — спрашивает через силу.

— И что с того⁈ — от возмущения срываюсь на тенор.

Рычу, прочищая горло.

— Ничего, — отвечает поспешно.

— Что вы задумали? Говори, Виолетта, не вынуждай меня строить догадки!

— Ты сказал, что она забитая! — всплескивает руками. — Я только хотела немного приподнять девушке самооценку, только и всего! Ну и попросила Марка, кого еще? Ты знаешь, как он красиво ухаживает. Но я не просила его с ней спать! Более того, я просила этого не делать! И он уверял, что точно не станет. Она не в его вкусе и прочее. Я уже и думать об этом забыла…

— Ты ей все расскажешь, — говорю строго. — Позвонишь, пригласишь сюда и все расскажешь, поняла?

— Богдан, — чуть морщится.

— Что неясно⁈ — прикрикиваю.

— Не горячись, пожалуйста, — просит мягко. — И подумай, что она при этом почувствует.

Делаю глубокий вдох, на задержке дыхания в самом деле размышляю. Обреченно вздыхаю.

— Ей и так несладко после измен мужа, — произносит мои мысли вслух Виолетта. Иногда мне кажется, она в самом деле видит меня насквозь, даже проведя годы порознь. — Это добьет ее самооценку окончательно. Я поговорю с ним, ладно? Пусть лучше будет мерзавцем, который воспользовался ей, чем мерзавцем, который переспал с ней по поручению. Это совсем уж…

— Ну ты и кашу заварила, — злюсь и даже не думаю этого скрывать.

— Благими намерениями, — отвечает очень печально и слабо ведет плечом. — Я просто хотела, чтобы ты обратил на нее внимание. Ведь я вижу, что она…

— Выйди, а? — морщусь, прервав ее. — Выйди, пока я не наговорил тебе всего того, что вертится на языке.

Виолетта молча кивает и послушно выходит, а я устраиваюсь за столом и ищу взглядом, что бы такого раскурочить. Ломаю карандаш, ручку и степлер и от нелепости своего поведения начинаю нервно смеяться и чесать зудящую от мыслей голову.

И что мне делать? Когда он испарится, оставив после себя только шлейф неизменного одеколона. Что? Быть ей другом? Быть утешительным призом? Почему хорошие девочки так быстро влюбляются? Почему она не такая, как Виолетта? Почему не заставила его месяцами бегать хвостом? Она же ничем не хуже. Просто другая.

Козел ты, Марк. Надеюсь, когда-нибудь ты повстречаешь ту, которая прижмет тебе хвост.